Кодекс Крови. Книга VIII

Глава 17

К своим я возвращался в мрачном расположении духа. Не способствовала его улучшению и поломка мобилета. Не рассчитана была ёмкость макра внутри на работу артефактов высшего порядка. А мобилет нужен был срочно.

Я рассчитывал купить новый мобилет, но оказалось, что вполне удобное устройство в нашей империи считалось чуть ли техно-магической новинкой в Японии. Продавались мобилеты в нескольких премиальных магазинах в центре города. При этом стоили… ну, почти как рыба в постоялом дворе. Выбирать не приходилось. Да и смысл. Главное, он выполнял свою функцию.

Расплатившись за приобретение чеком, я задумался кому звонить со своей информацией о сливе заграницу передовых военных артефактов. С учётом сферы применения должно поставить в известность Орлова, но с учётом специфики поисков шпионов и предателей Медведев подходил значительно лучше. Подумав немного, всё же вбил номер главы имперской службы безопасности. Благо, память крови с лёгкостью подсказала все необходимые данные.

Дмитрий Фёдорович ответил не сразу, подозреваю, ещё и успев меня обматерить предварительно на чём свет стоит.

— Михаил Юрьевич, надеюсь, вы по делу, ибо прерывать совет безопасности на поболтать больше чем на пар минут я не готов.

Голос Медведева был уставшим и недовольным. В целом, я его даже понимал. Если бы ему каждый граф или барон звонил напрямую, как я, никаких нервов не напасёшься, да и времени. Меня же в этой ситуации выгораживало наличие звания и руководство спецподразделением.

— Дмитрий Фёдорович, мне и двух минут хватит. А если рядом с вами граф Орлов, то ему тоже полезно будет услышать мою информацию, — коротко обозначил я сферы государственных интересов. — Остальным я бы не рекомендовал.

Я слышал, как Медведев, тихо ругаясь себе под нос, позвал Орлова и вышел в отдельный кабинет. Щелчок закрываемой двери подтвердил, что они готовы слушать.

Я кратко пересказал ситуацию с артефактом, упомянув, что известно мне о нём исключительно из слухов моих ветеранов. Но вот его работу пришлось ощутить на себе. Кроме того, я сообщил об усовершенствовании японцами устройства в части подзарядки, честно обозначив собственное мнение о последствиях этого усовершенствования. Одно дело — просто погасить некое площадное мощное заклинание или артефакт, и совсем другое — обнулить источники собственных магов и их макров, артефактов с целью перезарядки. Кто воевать-то тогда будет, если всех выкачают?

Силовики молчали долго.

— Комарин, вот где ты на мою голову взялся-то? — в сердцах выдал Медведев. — Что ж к тебе неприятности-то липнут, как репья к собаке.

— Не могу знать, Дмитрий Фёдорович, — улыбнулся я. — Может, у меня вообще паранойя разыгралась, но вот как-то до переворота у японцев таких артефактов не было, а потом, бац, и появились. То есть сливу месяц-полтора от силы. Ну и стоить это, наверное, должно немало, если кто-то передал прототип.

— То-то и оно, Миша, — включился в беседу Орлов. — Стоит это не просто дорого, а очень дорого. Скажем так, раза этак в три дороже твоего дирижабля. И представь каково нам с Дмитрием Фёдоровичем сейчас узнать, что наше тактическое преимущество, столь тщательно разрабатываемое, вдруг обнаружилось в Японии.

— Надо искать крысу, — ответил я то, что они и так понимали. — Разжиревшую и обнаглевшую крысу. Возможно, успевшую подать в отставку за это время и наслаждающуюся результатами своего предательства.

— Вот что, — Медведев собрался с мыслями, — если сможешь узнать хоть что-то по этой теме, будем премного благодарны. Без шуток. А нет, то и этого уже с лихвой хватает на орден. Комарин, может, тебе контрразведчиком стать? Смотрю, у тебя отлично получается.

Где-то на фоне начал возмущаться Орлов, что ему некем меня заменить, а Медведев пусть радуется, что ему и так смежное ведомство помогает по доброте душевной. Последним, что я услышал в трубке перед разрывом связи, были слова Данилы Андреевича:

— Я же говорил, что он за державу болеет, а ты его эгоистом, засранцем и наглой рожей называл.

Я чуть не рассмеялся, но сдержался. Медведев всё никак не мог мне простить самовольный захват его кабинета для поисков Марии Петровны, но, кажется, начал оттаивать. Так глядишь, скоро и общаться сможем нормально.

Императорский замок в Осаке не выглядел столь аутентично, как в Киото. Было ощущение, что его не раз достраивали и перестраивали. Единым архитектурным ансамблем и не пахло. Мне он напомнил самый настоящий термитник с сотнями входов и выходов, снующими повсюду людьми и полным ощущением нахождения под присмотром. Казалось, что за тобой следят все, даже крысы из тёмных углов.

Наши делегации уже разместились в гостевом крыле. Все ждали только меня. В период моего отсутствия с Тэймэй находилась усиленная стража. Заходя в покои к невесте, я ожидал чего угодно, кроме увиденного. Посреди низкой деревянной кровати, укрытой тонким матрасом и простынями, верхом на незнакомом самурае скакала Тэймэй. При этом она издавала вполне узнаваемые и приличествующие ситуации стоны.

Как ни странно, но первой мыслью при виде всего этого великолепия была: «Откуда здесь кровать?» Невеста когда-то рассказывала, что у них принято спать на тонких матрасах прямо на татами. И уже второй мыслью стала вполне соответствующая реалиям: «Не верю!»

Между тем девушка ритмично двигала бёдрами, упиралась ладошками в грудь самураю и даже откинула голову назад, позволяя тёмным локонам разметаться по спине.

Я активировал дар и сверил местонахождение Тэймэй. Та как раз находилась в соседних покоях, распоряжаясь распаковкой вещей.

«Дорогая, сможешь узнать почерк?» — я транслировал невесте представление, когда в ответ услышал цветастые ругательства.

«Проведи рукой по девушке, кое-кому всегда плохо давалась проработка иллюзий».

Я тихо подошёл со спины к «невесте» и провёл ладонью между лопаток, ощутив разгорячённую бархатистую кожу.

«Живая, — прокомментировал я. — Пульс, температура, пот — всё на месте».

«Тогда на кого-то нацепили для устойчивости, — прокомментировала Тэймэй. — Попробуй вывести из себя, и иллюзия спадёт».

«Это та, кто я думаю?»

«Да!» — в голосе невесты слышна была искренняя печаль.

Что же, вывод напрашивался только один.

— Исико-сан, я, конечно, предполагал после свадьбы близкое знакомство с роднёй невесты, но что оно будет настолько близким, не надеялся.

Девушка, выглядящая как моя невеста, лишь на секунду запнулась и стала двигаться ещё активней, стоны удовольствия были всё громче, капельки пота стекали по её спине.

— Хм… своеобразный у вас траур по супругу, Исико-сан. Если вам так не хватало мужчины, могли бы сказать дочери. Она с радостью одобрила бы любой ваш выбор для повторного брака.

Вот теперь видение сперва дрогнуло и замедлилось, а затем и вовсе пошло рябью.

— Не смейте осквернять память моего дражайшего супруга! — голос женщины был подобен стали.

— Да вы и сами неплохо справляетесь, — пожал я плечами и принялся рассматривать, как расползалась лоскутами наведённая на актёров иллюзия. Выглядело это мерзко. Будто с людей заживо сползала кожа, оголяя их настоящее нутро.

Исико что-то тихо сказала по-японски, и пара, накинув на себя кимоно, спешно удалилась из покоев. А кровать с матрасом остались. Будущая тёща порывалась последовать за актёрами своего погорелого театра, но была остановлена моей рукой, перекрывшей выход.

— Вот чем я вам так не угодил, Исико-сан? — полюбопытствовал я. — Вылечил вашу дочь, оберегаю её, убью любого, кто будет угрожать ей и нашим детям. Но, нет, вы отчаянно не желаете проявлять адекватность. Более того, провоцируете меня некими проверками, результат которых роняет отнюдь не мою честь.

— Вы ей не пара! — раздельно произнесла будущая тёща, глядя мне в глаза. Для этого ей пришлось высоко задрать подбородок из-за её миниатюрного роста. — Она — княгиня, вы — граф! Её род насчитывает несколько тысячелетий, а ваш — едва три сотни лет. У неё девятый ранг, у вас — седьмой! Вы требуете от неё верности, при этом свою не храня. Вы ущемляете интересы рода Инари, защищая свои собственнические замашки. Она должна сочетаться обетами с сильнейшими магами ради рождения сильной новой крови. В конце концов, она — Меч империи, а вы — всего лишь командир военного подразделения. Вы оказались настолько слабы, что даже первенец унаследовал дар Тэймэй, воссоздав дракона. Это не ваша сила и не ваша кровь, это наше дитя! Но вы и его отбираете, пользуясь влюблённостью наивной дурочки!

Я смотрел на Исико и видел глаза, горящие праведным гневом. Она всеми силами фанатично отстаивала позиции рода Инари. В другой ситуации это вызвало бы у меня искреннее уважение, но не в этом случае. Объяснять что-либо ей в императорском дворце я просто не стал. Эта информация была не для лишних ушей, коих здесь хватало с лихвой.

— Исико-сан, вы не видите всей картины, — покачал я головой, убрав руку с пути женщины. — Вам придётся смириться с нашим решением. Оно наилучшее для всех нас.

— Вы даже не любите её, — перешла к последнему женскому аргументу будущая тёща.

— Я убью за неё.

— В вас говорят эгоизм и пыл, Камидзу-сан, свойственный молодости, — вспыхнула женщина, впервые проявив какую-либо эмоцию крове гнева. — Это не любовь!

— Ну извините, как умею, — криво усмехнулся я. — Для меня безопасность моих близких стоит выше каких-либо чувств и эмоций.

— Вы ещё и наивны, — горестно вздохнула она, — случись что, даже если вы и захотите вмешаться, вы, во-первых, не будете иметь на то право, дабы не развязать войну между нашими странами, а, во-вторых, даже если вы окажетесь настолько хорошим, как о вас говорит дочь, и рискнёте ввязаться в бой на её стороне, вы просто не успеете. Вам ли не знать, сколько занимает переброска сил на такое расстояние. Даже с учётом наличия собственного дирижабля. Аристократы не просто так вступают в брак не по любви. Чтобы руководить родом, нужны трезвый ум и расчёт. Поэтому и только поэтому наиболее часты браки между соседями или хотя бы подданными одной страны. И скорость вступления в бой здесь не последний фактор.

Я впервые увидел в Исико не фарфоровую куклу с непомерными амбициями, а женщину своей эпохи, с молоком матери впитавшую многие прописные истины для этого мира. Приходилось признать, что её логика была безупречна для стандартной ситуации. Но не в нашем случае. У нас было скрыто столько подводных камней, что на каждый её аргумент я мог привести контр, начиная с ранга магии и заканчивая скоростью реагирования на угрозу. Но не будучи уверенным в верности Исико, мы с Тэймэй решили молчать и не раскрывать всей картины. И всё же я позволил себе сказать:

— Исико-сан, вы — разумная и честолюбивая женщина, но видящая сугубо вершину айсберга и оттого делающая неверные выводы. Нас с вашей дочерью связывает весьма специфическая клятва. Если вы когда-либо решитесь поверить нам и принести такую же, то практически все приведённые вами аргументы потеряют всякий смысл. Вы узнаете правду. Подумайте.

Покои я покинул, оставив Исико в глубокой задумчивости.

— Что-то как-то я погорячилась! — Кирана стояла на краю скального выступа и морозила поверхность воды, не давая огромной туше неизвестной твари выпрыгнуть и схарчить их. Здесь же комары метко швыряли магические гранаты и отстреливали редких летучих тварей. Ксандр же в это время наращивал очередной переход между пиками затопленной гряды.

Если первые два моста дались ему сравнительно легко, расстояние между пиками было порядка ста метров, то следующая точка опоры виднелась как бы не в полукилометре от них. Более того, вода всё прибывала, будто кто-то нарочно открыл пробку слива в огромном бассейне, намереваясь утопить отчаянных смельчаков, выбравшихся из-под защиты пелены.

И ко всему прочему на горизонте виднелась сизо-чёрная туча, намекавшая о скорой смене погоды не в лучшую сторону.

— Может, сделать не мост, а нарастить выступающие колонны? — предложила охотница, намораживая очередной слой льда поверх уже давшего трещину.

«Что ж ты за тварь такая, что пятиметровую глыбу башкой пробиваешь на раз?» — мысленно ругалась Кирана.

— Нет, с колонны нас больше шансов столкнуть, а до моста ещё допрыгнуть надо, упрямо возразил охотник, прокладывая свой шедевр каменного зодчества.

Надо признать, что строил Ксандр на совесть, планируя вернуться обратно по своим же мостам. Ни один из них пока не разрушился, хоть их опоры и подвергались атакам всевозможной водной живности.

Когда лёд в очередной раз дал трещину, Кирана разозлилась.

— Приготовьтесь, сейчас будет ба-бах! — со злорадством произнесла она и запустила свой коронный маленький шарик антагонистичных стихий, который по мере приближения к твари все сильнее белел и расширялся.

Грянул взрыв такой силы, что, если бы не активированные тактические военные щиты, их бы просто нашпиговало осколками льда. Да и поднявшаяся на высоту более пятнадцати метров волна чуть не снесла их с каменного пятачка.

В ушах звенело тончайшим комариным писком. В глазах плавали белые пятна. Никто не мог пошевелиться. Кирана опустила глаза вниз и увидела, что, как и все остальные, практически вросла к камень стараниями Ксандра.

Кое-как нащупав на поясе склянку с лекарским зельем, охотница сделала пару глотков и почувствовала, как ясность сознания и чувств снова возвращаются к ней.

— Напомни мне как-нибудь взять тебя на рыбалку, — хмыкнул Ксандр, заглядывая куда-то вниз. — Беспроигрышный вариант.

Кровники по одному подходили к краю каменного пятачка и начинали смеяться и восторженно кричать.

Кирана последовала их примеру и тоже взглянула вниз. По поверхности воды растекалось огромное чёрное маслянистое пятно и разрозненные куски некогда грозной твари, охотившейся за ними с самого выхода в экспедицию.

Остальные морские обитатели пировали на останках местного короля или королевы, разрывая куски мяса и заглатывая на ходу. Совсем рядом уходила на дно полная острых зубов пасть твари, внутри которой могли спокойно разместиться все кровники и Киарана с Ксандром вместе взятые и даже не потеснились бы.

— А вот это непорядок! — пробормотал кто-то из комаров и принялся водой выталкивать пасть на поверхность. — Нужно же трофей взять! Вон, пусть Кирана Юрьевна коллекцию ножей пополнит!

Мужчины с энтузиазмом занялись челюстной ловлей, на время забыв о цели путешествия, в то время как Кирана замерла, анализируя собственные чувства. Всю свою жизнь в Восьмиречье она пыталась отстоять собственное право на независимость, сталкивалась с уничижительным обращением со стороны других охотников и отчаянно боролась. Здесь же мужчины не просто признавали её равной, но и восхищались, выказывая заслуженное уважение. Вон, она даже не подумала о трофее, а кровники сами взялись помогать. Это было настолько непривычно, что Кирана скупо улыбнулась. Именно такое братское честное отношение подкупило её в общении с Михаилом и вот теперь с кровниками.

Когда бойцы высыпали у её ног горку треугольных зубов, размером с её ладонь, Кирана с некоторым недоверием смотрела на них.

— Я знаю одного мастера по оружию, он сюрикены может из них сделать, — кивнул Борзый на горку зубов. — Ах да… — кровники подтащили остов уже ставшей наполовину беззубой верхней челюсти и указали на выемку, — здесь макр! И он по праву ваш!

Кирана вынула меч из кости мамотуса и осторожно вскрыла костный нарост. Прошло слишком мало времени, и макр ещё светился. Абсолютно чёрный, он вызывал непроизвольные мурашки по коже. Поддев лезвием макр, охотница затолкала его в кожаный мешочек. Пятёрка. Полновесная пятёрка. Невероятно. Вторая в её жизни, но в этот раз добытая честно и самостоятельно, без чьей-либо помощи.

— Спасибо! — выдохнула она и рассмеялась. Нервное напряжение отпускало. — Когда вернёмся, с меня выпивка за удачную охоту!

Кирана сказала это в соответствии с их охотничьими традициями, но заметила неуверенность во взглядах комаров.

— Отставить субординацию. Здесь и сейчас мы — одна команда, один рейд. Поэтому и законы Лица на нас не действуют. А вот законы Изнанки вполне.

Исико Инари в одиночестве раздумывала над собственным фиаско. Колени её покрывало одеяло, а под ним стояла закрытая жаровня с углями, согревая вдовствующую княгиню. Этот… этот рус каким-то образом распознал подделку. Исико видела его эмоции. Он не поверил ни на секунду. То ли настолько был уверен в верности дочери, то ли ему было всё равно. Ещё бы, с учётом разницы в положении и выторгованных себе преференций, он бы женился на Тэймэй, даже если бы через неё прошёл весь императорский полк.

От этого Исико было ещё горше. Мужчины всегда использовали женщин для достижения собственных целей. Всегда. Да, Исико повезло полюбить собственного мужа, но после его смерти ей не встретился ни один представитель мужского пола, достойный хотя бы его памяти. Что Меказики, что брат мужа, что Окойя были тому прекрасными подтверждениями. Вот и Комарина смело можно было записать в ту же когорту.

«Только женщина может понять женщину», — говорила богиня Инари.

Только женщина может помочь женщине.

Вот и Исико всеми силами пыталась бороться за свою дочь. В конце концов, все женщины в молодости плывут в дурмане любови, пока не напарываются на суровые рифы реальности и предательства. Кроме того, Исико прекрасно понимала, что два сильнейших мага гораздо лучше для рода, чем один внук. Пока он родится и вступит в полную силу, нужен был кто-то, кто смог бы его защитить. Поэтому вдовствующая княгиня приняла решение побороться за дочь.

Но идея с выводом Комарина на ревность оказалась провальной. К тому же он начал намекать, что Исико не видит всей картины, а потому может ошибаться. Она, конечно, ни на миг ему не поверила, но что если…

— Он лжёт! — прошипела ей на ухо огромная лиса с шерстью вишнёвого окраса. — Я думала, ты умнее, Исико. Ты меня разочаровала!

Вишнёвая кицунэ лизнула замершую в благоговейном страхе Исико шершавым языком, и княгиня почувствовала, как на её лице вновь проявляются уродливые проплешины от яда морских тварей.

Как ни старалась она удержаться, но из уголков глаз закапали слёзы боли и разочарования. Эти полтора месяца стараниями дочери она почти забыла о своём уродстве. Но богиня напомнила. Перед Исико возник овал зеркала, где каждая плешь, каждая сквозная рана, каждый уродливый шрам виден был в увеличенном размере.

— Смотри, Исико! — шипела богиня женщине на ухо. — Смотри и запоминай! Такой ты останешься, если только посмеешь усомниться во мне. Никто тебе не поможет! Никто! Это станет твоим проклятием! Но только если ты отвернёшься от меня. Верь мне! Слушайся меня! Подчиняйся мне!

— Да, моя госпожа! — Исико пала ниц, пытаясь спрятать лицо в складках одеяла и забыть уродливое отражение в зеркале.