Кодекс Крови. Книга VIII

Глава 21

— Я тебя люблю и никому не позволю обидеть, — прошептал я любимой в висок. — И я принесу её голову к твоим ногам.

— Уже принесри, — произнёс принц Есихито, злобно глядя на нас, сидящих в луже крови рядом с обезглавленным телом. От сладковатого запах крови рот наполнился слюной, и пришлось сглотнуть. — Княгиня, как вы можете оставаться в руках убийцы своей матери?

Последний вопрос вывел Тэймэй из оцепенения. Она вскинула голову, и, опираясь на мою руку, встала на ноги, чтобы не смотреть на принца снизу-вверх. Мокрый шёлк прилип к длинным стройным ногам, облепляя их.

— Ваше Императорское Высочество, мою мать, достопочтимую Исико-сан, убил иллюзионист наивысшего ранга, использовав личину моего дорогого супруга, графа Комарина. Поэтому попрошу во избежание распространения слухов выбирать слова в отношении нашей семьи.

— Княгиня, не стоит покрывать убийцу ришь потому, что вы по недоразумению оказарись связаны с ним узами брака, — стоял на своём принц Есихито. — Я всё видер своими гразами.

Кровь прилила к его лицу. Принцу стало резко жарко. Он попытался ослабить пояс на кимоно, но руки его не слушались. На лице выступали капельки пота, а дыхание стало прерывистым.

— Я тоже, — с достоинством кивнула Тэймэй, — мой супруг поклялся кровью, что найдёт и уничтожит убийцу моей матери. Думаю, вам не нужно объяснять принцип действия кровных клятв, Ваше Императорское Высочество?

— А ещё в момент убийства меня половина площади возле Иллюзинариума видела, — высказал я вполне очевидные вещи. — Я вместе со своими близкими пробирался ко входу на трициклах. Нас очень сложно было не заметить.

— Это ничего не доказывает. Вокруг такая протность иррюзионистов на душу насерения из-за шоу… — начал было Есихито и закашлялся, прикрывая рот ладонью. Сквозь пальцы просочились капельки крови.

«Идиот!» — пронеслась у меня в голове мысль. Принц собрался было продолжить обличительную речь, но я неучтиво перебил его:

— Вам жить надоело? Или вы решили своими руками посадить на трон кого-то из братьев? А может, вообще подарить его княгине?

— Что? — ошарашенно переспросил принц, не поспевая за скоростью моей мысли.

— А то. Клятву вашего отца не стоит сбрасывать со счетов. Вы не можете навредить мне и моему роду ни словом, ни делом, ни помыслом, — напомнил я принцу слова клятвы. — Но упорно продолжаете затягивать удавку у себя на шее. Не прячьте руку, это только начало.

Вот теперь до принца дошло истинное положение дел. Кровь резко отлила от его лица, а в глазах читался немой вопрос.

— Нет, не умрёте. Да, скоро пройдёт. Но впредь рекомендую выбирать слова.

Не знаю, стало ли ему легче, но, кажется, принц впечатлился не на шутку.

— Дерайте, что хотите, — зло бросил он в нашу сторону. — Я в этом участвовать отказываюсь.

— Никто и не просил, — отодвигая плечом охрану и принца, вошла в ложу Тильда. Оценив мизансцену, она выругалась. — Но рекомендую самому держать язык за зубами обо всём увиденном и проследить, чтобы другие рты не раскрывали. А то наш пацифизм может резко закончиться. Прошлую столицу мы взяли за несколько часов. Не заставляйте нас ставить новый рекорд. Мы же и династию правящую заодно поменять можем, — безразлично пожала она плечами.

О да, при желании Тильда умела быть очень убедительной. Подруга настолько кровожадно улыбнулась, что Есихито чуть ли не отпрыгнул от эрги. Её он почему-то боялся даже сильнее, чем меня. Спохватившись, что принцу негоже терять лицо в любой ситуации, Есихито церемонно склонил голову в уважительном жесте и вышел из ложи, жестом забирая с собой охрану.

Вход в императорскую ложу тут же заступили кровники, скрывая внутренние перипетии от посторонних.

Из Тэймэй будто разом весь воздух выкачали. Она покачнулась и едва устояла на ногах, удержавшись за мою руку. Взглянув на бледную невесту, передал её в руки Тильде.

— Сейчас убираемся здесь и уходим в сторону порта. Для всех в столице Исико-сан должна оставаться живой, пока мы не уйдём на Кутиноэрабу. Не стоит омрачать сегодняшний триумф вашего рода.

— Нет уже рода, — горько усмехнулась Тэймэй, глядя на тело матери. — Был, да весь вышел. Раньше Инари были символом силы и единства, чести и достоинства, а сейчас стали символом убийства и предательства.

— Нет, дорогая, — возразил я невесте, убирая следы крови на полу императорской ложи. — Род и его заветы живы, пока жив хоть один человек, им следующий. Ты жива, а значит, и род жив! Другой вопрос, что все эти достоинства были у вас и без покровительства богини.

Просматривая память крови несостоявшейся тёщи, я с удивлением понял, что не могу увидеть момент нападения и даже входа моей личины в ложу. Ни-че-го! Это было что-то новенькое.

— Накинь на Исико-сан иллюзию невидимости и создай её копию. Пройдём вместе до паланкина. И… — я запнулся, глядя на нас, перемазанных кровью с ног до головы. Проведя ладонями над телом и одеждой, вывел кровь, вернув нам свежий вид.

Иллюзионистка присела рядом с телом матери и сжала её ладонь в последний раз. За её спиной тут же появилась точная копия Исико-сан, положив руку на плечо дочери:

— Пойдём, дорогая! — помогла иллюзия подняться своей ненастоящей дочери. — Когда умер твой отец, я не проронила ни единой слезинки на людях. Так и здесь. Мы справимся вместе. Пройдём рука об руку с гордо поднятой головой. Я знаю, ты у меня самая сильная. И всегда ею была.

Я смотрел на этих женщин и терялся в догадках, не понимая, кто автор слов иллюзии: подсознание самой Тэймэй или…

— Камидзу-сан, — обернулась ко мне иллюзия, — проведите своих дам до паланкина.

Я встал между дамами, и таким трио мы отправились на выход. Сразу за нами шёл Райо с телом Исико-сан под иллюзией невидимости.

Дорога до паланкина мне показалась бесконечной. Нас постоянно останавливали высокородные аристократы, выражая восторг от иллюзии, показанной сыном. Лилось столько приторной лести, что у меня бы задница слиплась, вздумай кто из них начать её вылизывать. Обе княгини Инари, вдовствующая и действующая, блистали остроумием, но неуклонно следовали намеченному курсу, пока мы не оказались на выходе из Иллюзинариума.

Внизу, у основания ступеней, ведущих к сфере, волновалось человеческое море. Завидев нас, люди сперва замерли, а затем взорвались криками здравиц роду Инари.

У выхода нас ждали Вулканова с Хельгой и Астой под присмотром Эона. Они выглядели встревоженно.

— У вас всё хорошо? Вы так резко исчезли! — Лавиния взирала на нашу компанию, чуть прищурившись. — Мне тут стихия кое о чём нашептала, но я теперь не знаю, кому верить: себе или ей.

— Стихии, — последовал короткий ответ от Тэймэй. — Почему у них такой экстаз?

— Тут такое шоу показывали, что вся площадь стояла, словно громом поражённая. — Мы, признаться, тоже никогда и ничего подобного не видели, — нахмурившись ответила Лавиния, разглядывая иллюзию Исико-сан.

Тэймэй сжала руки в кулаки и скрипнула зубами от досады.

— Чтоб ты, сука, подавилась! — прошипела она куда-то в небо, адресуя свои слова бывшей покровительнице. — Уходим. Нечего кормить врагов.

Вулканова вопросительно посмотрела на меня, но я мотнул головой и одними губами произнёс:

— Потом.

Мы отплывали из порта Осаки во владения рода Инари на остров Кутиноэрабу, где и должны были состояться похороны. Тэймэй после разборок с принцем Есихито отправилась к себе в каюту. Ей требовался отдых. Вместе с ней в каюту отправилась и иллюзия, когда же я последовал следом, невеста остановила меня:

— Позволь я с ней попрощаюсь, хотя бы так… — вздёрнутый подбородок и умоляющие глаза, полные едва сдерживаемых слёз.

Я кивнул, провожая взглядом их, но перед уходом иллюзия несостоявшейся тёщи вдруг обернулась ко мне и прошептала:

— Береги её!

Я уже ничего не понимал. Иллюзия и реальность смешались в один непередаваемый коктейль, в котором без божественной помощи было не разобраться.

Устроившись на корме подальше от самураев и матросов рода Инари, я позвал покровителя, провожая взглядом предрассветные огни столицы. Я ещё плохо представлял, что скажу ему, но и подставлять его, оставляя в неведении, тоже не хотел.

— Комаро, нужно поговорить.

К моему удивлению, Комаро решил воплотиться и встал рядом со мной:

— Рассказывай.

В голосе покровителя не было на этот раз ни веселья, ни привычных для слуха ноток разнузданности. Только сосредоточенность и внимание.

Вокруг нас мерцала золотистая сфера, скрывающая звуки и самого бога от лишних глаз и ушей.

— Инари убила мать Тэймэй. Отрубила голову под моей личиной. Я поклялся убить её.

Последовал тяжёлый вздох.

— Ты же понимаешь, что одного намерения мало? Тебя прихлопнут, как комара.

— Да.

— Чтобы её убить нужно, как минимум, стать на одну ступень с нами, а, как максимум, стать сильнее, но даже тогда тебе не простят убийства бога. — Покровитель покачал головой. — Она заигралась, спору нет. Но если ты каким-то чудом создашь прецедент, убив её, тебя не оставят в живых. Я не смогу защитить. Мы попробуем сами разобраться.

Удивительно, но факт. Комаро был искренен. Не обещал, а честно признавался, что лишь попробует.

— Я не верю, что её ждёт хоть какое-то наказание, — пожал я плечами. — Люди для большинства из вас — дойное благодатное стадо. И из-за одной прирезанной «овцы» никто не будет портить отношения. Максимум, пальчиком пригрозите и скажете: «Ай-яй-яй, не делай так, Инари! Плохая девочка!» Так?

Комаро не возразил, молчанием подтверждая мою правоту.

— Знаешь, чего я не понимаю? — я отвернулся от панорамы порта и посмотрел на покровителя.

— Чего?

— Как вы все ещё не передохли с таким отношением к людям? — в сердцах спросил я.

— Мы не все такие, — попробовал возразить Комаро.

— Все! — хмыкнул я. — Это вы с Виноградом очеловечились, общаясь с нами. А по началу тоже… — я не договорил. — Возможно, есть ещё кто-то адекватный, но остальные…

— Нельзя равнять всё стадо по одной паршивой овце, — вернул мне мою метафору покровитель.

— Всё равно не понимаю, почему Инари ничего не было за убийство человека? У вас же запрещено напрямую вмешиваться в жизнь людей, а она Исико голову от тела отделила. Если это не радикальное вмешательство, то я не знаю, что тогда таковым считать.

Всё это время я изворачивался и пытался окольными путями выведать информацию, чтобы понять, почему моё проклятие за угрозу людям не сработало.

— Формулируй уже по существу. Интересует, почему твоё проклятие не подействовало на Инари?

— И это тоже, — не стал отпираться я.

— Ведь рою же себе могилу, — тихо бормотал Комаро, — точно очеловечился, скоро хобот и крылья отпадут уже. Допрыгаюсь! — последовал протяжный вздох, и бог принялся объяснять. — Чтобы воздействовать энергетически на бога нужно приблизиться по уровню развития к нему. Когда ты что-то там мудрил с её кровью, то смог воздействовать на неё. Но! Между воздействием и созданием устойчивого правила «Нарушение условия — срабатывание наказания» есть огромная разница. Приказать может только сильнейший, ты же таковым в вашей паре не был на тот момент. Но равновесие — это не шутка и не выдумка. Это реальная сила. Оно признало твои претензии обоснованными, а проступки Инари весомыми, поэтому твоя самодеятельность сработала, но исключительно в усечённом варианте. Ты защищал Тэймэй и сына, а значит, спасал людей, связанных с тобой кровью. Вот правило и зафиксировало условие «Нападение на родную кровь — срабатывание проклятия». Исико к их числу не относилась. Подозреваю, что ты в адрес тёщи вообще никаких тёплых чувств не испытывал.

«Выходит, что надеяться приструнить Инари проклятием было несколько самонадеянно с моей стороны. Но хоть что-то вышло», — мелькнула у меня несколько запоздалая мысль.

— То есть смешай я с ней кровь, и мать Тэймэй была бы под защитой правила?

Я не особо сильно жалел о смерти несостоявшейся тёщи, она была ещё той занозой, но вот боль Тэймэй ощущалась, как своя. И только ради того, чтобы не ощущать подобное «эхо» ещё раз, я пытался разобраться на будущее.

— Теоретически, да! — подтвердил Комаро. — Но всегда можно убить через третьи руки. Не обязательно делать всё лично. Если уж совсем откровенно, то и степень наказания за убийство человека весьма условная. Один человек — ничто в масштабах мира. Это же не страну вырезать под корень и не город. Здесь бы начались серьёзные проблемы. С другой стороны, на разборки внутри рода обычно закрывают глаза. Принято считать, что уменьшать себе поток благодати будет только отъявленный мазохист, а потому членов своего рода убивать не рекомендуется по вполне объяснимым причинам. Однако же боги иногда должны и наказывать, не только поощрять. Бывают и случаи, когда боги решают, что убийство одного члена семьи принесёт несоизмеримо большую пользу для рода.

— Блавалены, — невольно вырвалось у меня.

— Всё верно, — подтвердил Комаро. — Так поступил Синий Кит, убив главу рода руками её родственника. И в этой ситуации Синий Кит получил прилив благодати. Но такие случаи крайне редки. Чаще могут избрать кого-то, не имеющего кровной связи с основной линией рода, и принести его в жертву. С матерью Тэймэй, скорее всего, провернули именно этот вариант в попытке тебя подставить. Она по крови не Инари, хоть и поклонялась богине. На такое у нас просто закрыли бы глаза.

— То есть технически, ты можешь убить ту же Агафью, ведь она тоже Комарина лишь по браку, а не по крови, и тебе ничего за это не будет? — попробовал я провести аналогию со своим родом.

— В теории, да… Но вы с дедом оказались хитро сделанными. Что он, что ты связываете дорогих людей с собой кровными клятвами. Поэтому для меня в них всех содержится кровь Комариных, они — и паства, и члены рода одновременно. Именно поэтому мне невыгодно кого-то убивать, все кровники — капли в реке восстановления силы рода.

— Тогда ещё вопрос, — сразу же решил я воспользоваться ситуацией, пока Комаро добренький, — в непосредственной близости от матери Тэймэй видела убийцу с моим лицом, хотя сама высокоранговая иллюзионистка.

— Ну ты сравнил божественные возможности и человеческие, — рассмеялся покровитель. — Пока ты слабее, Инари с лёгкостью может снизить или даже заблокировать использование твоих способностей в непосредственной близости от себя.

Что и произошло, когда я не смог докричаться до невесты, а она до меня. Причём Тэймэй ещё и дар иллюзий на время выключили для перестраховки.

— А сын как рассмотрел иллюзию? — не удержался я от вопроса. — Сильно сомневаюсь, что нерождённый ребёнок может быть сильнее богини.

— А вот ему как раз не было нужды быть сильнее. Ему хватило потенциала и капли моей божественной крови, чтобы увидеть сквозь иллюзию. Магия-то у них общая. Если бы твой сын оказался потенциально сильнее Инари, то чисто теоретически он смог бы попробовать перехватить контроль над её иллюзией и развеять её. Но уже чудо, что он хотя бы рассмотрел обман.

— Стоп, при прямом контакте принцип соотношения сил понятен, а при опосредованном? — сейчас меня интересовал вопрос, почему я, проверяя память крови Исико на предмет организации различных неприятностей, ни черта не обнаружил связи с богиней Инари и момента убийства.

— Ничего не меняется. Принцип постоянен.

— То есть, допустим, Инари накануне о чём-то договаривалась с Исико. Смог бы менталист или ментатор забраться в память женщине и считать, о чём они договорились?

— Обычный — нет. Чрезвычайно сильный обнаружил бы на этом месте нечто похожее на рубец от клятвы высшего приоритета или божественной клятвы. И лишь бог с такими силами мог бы просмотреть эти воспоминания в подробностях.

Я задумался, прикидывая, к какой категории себя относить. Пропуски в воспоминаниях обнаружить получилось, но до уровня «бог» мне было далеко. Следовательно, нужно было снять оставшиеся узлы сдерживающей печати и лишь после этого соваться к Инари.

— А где сейчас ваша подружка? — спросил напрямую у Комаро.

— Сбежала куда-то, — пожал тот плечами, но, увидев мой взгляд, добавил, — не лезь к ней пока. Сам ты ничего не сделаешь. Мы с Виноградом что-то придумаем, поговорим ещё с Белым Медведем. Но там, как и у Синего Кита, кого-то из своих под нож пустить могут ради восстановления справедливости и общего блага. Так что…

Комаро не договорил, но было понятно, что поддержку в своём человеколюбии они с Виноградом вряд ли отыщут. Тем более, когда дело никаким боком не касалось их родов. Если поддержать подобные претензии, то можно создать опасный прецедент, где любой бог получит возможность совать свой нос в дела чужих родов. А этого уже никто не допустит.

Что ж, спасение утопающих — дело рук самих утопающих. Тем более, что я и не надеялся, что боги исполнят данное мной обещание.

— А куда у вас деваются возвысившиеся боги? — вдруг пришла мне на ум мысль, как не наследить в вопросе устранения Инари.

— Уходят на другой план.

— И не возвращаются? — полюбопытствовал я.

— На моей памяти подобного не было, — покачал головой Комаро.

Мы ведь тоже из Башни Крови улетали в «лучший мир». Легенды о двенадцати заканчивались на этапе возвышения. Больше ничего не было известно. А значит, пропади одна сволочная богиня с концами, никто не станет искать её. Позавидуют и забудут со временем.

— Это хорошо, это правильно. Прошлое нужно оставлять в прошлом, — улыбнулся я. Вот только у меня пока так не выходит.