Кодекс Крови. Книга VIII

Глава 9

Вилюйск мы прошли почти без задержек, а вот в Петропавловске-Камчатском нас ожидала беседа с представителями Имперской службы безопасности по поводу посещения запретной зоны. Мои ответы были абсолютно нейтральными: посетили по ошибке, получили рекомендации из столицы, выполнили рекомендации, покинули зону. Ничего про нападение пиратов не слышали и про прорыв изнанки тоже. Капитан дирижабля, нужно отдать ему должное, ответил практически то же слово в слово, с разницей, что переговоры вёл я и рекомендации из столицы получал тоже я.

Где-то на пути к Шивелучу со мной связался Андрей Петрович и сказал всего одно слово:

— Спасибо!

Когда я же по обыкновению принялся всеми силами отпираться, якобы я не я, не был, не привлекался, четко следовал рекомендациям, Андрей Петрович меня коротко прервал:

— Не нужно слов, я знаю. Вы знаете. Этого достаточно. Вы могли улететь и не вмешиваться, но пожалели людей. Я это ценю.

На этом наш короткий разговор завершился. Я же в уме прокручивал свои действия. Каким образом их можно было связать со мной? Выходило, что никаким. Но принц был абсолютно уверен, что я приложил руку к разгрому пиратов. Странно и опасно. Чего-то я не видел или не понимал.

Андрей Петрович вышел из кабинета Дмитрия Фёдоровича в задумчивости. По всем статьям выходило, что устранил пиратов не Комарин, тот действительно мимо пролетал и уведомил о странностях. Но что-то Андрею в отчётах показалось подозрительным. Или знакомым. Так всегда случалось, если его разум вылавливал закономерность, но ещё не мог чётко её сформулировать. Комарин. Прорывы изнанки. Твари.

Нет, на первый взгляд, закономерность здесь самая что ни на есть прямая. Род Комариных закрывает прорывы на своих землях. Но было что-то ещё.

Андрей Петрович не поленился проверить некоторые свои соображения и поднял рапорты по войне Комариных с Крысиными. Была там одна деталь. Охрана отца писала, что тела нападающих были словно порваны тварями. Взяться им было неоткуда. У Комариных отсутствовали тонкие места в обоих поместьях. Но кто-то же порвал врагов. Выборочно. Сам Комарин тогда больше напоминал оживший полутруп, чем человека. Это уже из рассказов отца и сестры. И кстати, именно после этого Мария настолько впечатлилась молодым бароном, что обрела идею фикс прибрать его к своим рукам.

Что могло так впечатлить его вечно прагматичную сестрицу, не сыскавшую себе подходящей партии, но вдруг вцепившуюся в их вассала?

А ещё был отчёт самого Медведева о прорыве шестого уровня, когда барон собственной кровью закрыл прорыв. Вот только самого монстра убить не удалось. Осьминог сам ушёл обратно в червоточину. Тогда это списали на особую чувствительность высокоуровневой твари. Ведь в мирах с более низким магическим фоном они быстро слабели и умирали. Возможно, осьминог почувствовал скорую смерть и поспешил убраться восвояси, но что если…

Андрей Петрович даже резко остановился посреди коридора Кремля от мелькнувшей в его мыслях догадки. Настолько она была невероятной. Невозможной.

А что, если Комарины не просто так оберегали детей? Кирану спрятали на изнанке, пытаясь дать шанс выжить с редким дуализмом стихийных магий, а способности сына скрывали, обозначив лишь магией крови и печатями.

Что если была ещё одна способность? Андрей Петрович пока плохо понимал, какая именно: то ли самому открывать прорывы, то ли призывать тварей изнанки, то ли управлять уже прорвавшимися тварями… Но чем бы оно ни было, оно спасло людей на алмазном руднике от рабства и смерти. Вот и выходило, что теоретически граф был не при чём, а практически…

Если сестра додумалась до чего-то подобного, то становится понятной её одержимость. Вот только, зная сестру, Андрей Петрович знал и другую сторону её натуры.

Извечное женское: «Пусть плачут те, кому мы не достались, пусть сдохнут те, кто нас не захотел» нависло над Комариным второй частью изречения. В Марии, Кречет знает, в каких пропорциях, смешивались бесшабашное благородство и змеиное коварство. Но пока даже она после отповеди отца вела себя тише воды ниже травы, не заикаясь даже на тему Комариных и Виноградовых. Но надолго ли?

Андрей Петрович поблагодарил графа, не дав тому рассыпаться в протестах. Принц постарался убрать свои умозаключения в самый дальний уголок разума. Возможно, когда-то он и узнает правду, но не сегодня. Сегодня ему достаточно было того, что Комарин вмешался и спас людей, хоть мог этого и не делать.

Дмитрий Фёдорович использовал самую простую схему, когда-то проверенную в действии Орловым. Ментаторы принялись за работу ни свет, ни заря. Уже к вечеру результаты были неутешительны.

Перед ним лежала стопка личных дел сотрудников, так или иначе работающих на сторону. Причём сторона иногда оказывалась совсем уж неожиданной. Если не брать в расчёт завербованных иностранными разведками, то находились даже такие сотрудники, которые вполне официально за звонкую монету сливали информацию своим же. И не кому-нибудь, а императорскому семейству. Таких ведь и не накажешь, по сути!

С одной из таких сотрудниц, архивариусом столичного управления Имперской службы безопасности, Верой Ивановной Пустельгиной сейчас и беседовал Медведев.

Перед ним сидела воистину дородная дама, затянутая в мундир, как в плащ-палатку, с ярко красными напомаженными губами и чёрными стрелками на веках. Архивариус то и дело поправляла новомодную причёску в виде башни из волос, когда та вдруг начинала перевешивать голову назад.

— Вера Ивановна, ну ладно салаги и прощелыги, но вы-то куда? — мягко попенял Дмитрий Фёдорович женщине, которая была архивариусом столько, сколько он себя помнил в службе безопасности.

— Дмитрий Фёдорович, а что вы мне предложили бы сделать? Мы в любом случае подготовили бы ответ на запрос представителя императорского семейства. А уж чем он был продиктован, нас вообще не должно волновать.

— А вы в курсе о причине запроса? — вскинул брови Медведев.

— Конечно, — важно кивнула дама, — племянник нашего Императорского Величества присмотрел себе кандидатку в супружницы, вот с семьёй захотел ознакомиться. Не водится ли за ними каких грешков, чтобы, значит, честь семьи не замарать.

Дмитрий Фёдорович скривился, как от зубной боли. Отговорка древнее империи, которую он оберегает. Ну да, ничего иного женщине и не сказали бы.

— Который из племянников?

— Так Иван Григорьевич, который двоюродный.

Вот чьё-чьё имя, а это Дмитрий Фёдорович не ожидал услышать в таком контексте. Хотя… Император же недавно отстранил его от двора, когда вскрылись некоторые его махинации за спиной Петра Алексеевича. Племянничек привык жить на широкую ногу, а сейчас ему явно приходилось умерить аппетиты. Женитьба на богатой невесте поправила бы его финансовое положение. Вот Иван Григорьевич и решил не мелочиться. Сто миллионов — очень приличное приданное.

Вот только он не подумал, что за такой невестой в очередь выстроится не только он. Если уж Андрею Петровичу пока не перепало, то Ивану Григорьевичу — и подавно.

Медведев хмыкнул, представив, как Кирана Юрьевна кнутом гоняет муженька по саду, заставляя бегать кросс и отжиматься. Да уж, к такой княгине на одном титуле или происхождении не подъедешь.

— Вот что, Вера Ивановна, впредь сообщайте о подобных запросах и регистрируйте их соответственно! — проворчал Медведев. — А то у нас так скоро все, кому не лень, из архива дела таскать будут.

— Все, кому не лень, не будут, — гаркнула Вера Ивановна, — я же и упокоить на месте могу.

Что правда, то правда. Вера Ивановна в юности была весьма перспективным магом смерти, но потом «перегорела» на работе и больше не смогла использовать дар «в поле».

— Не придирайтесь к словам, — сурово взглянул Медведев на архивариуса, — а то придётся задуматься над отправкой вас на пенсию.

Вера Ивановна сразу будто бы сдулась, но упрямо вздёрнула подбородок:

— Впредь запросы буду регистрировать официально. Разрешите идти?

Медведев кивнул, и архивариус, щёлкнув каблуками, развернулась и вышла из кабинета чуть ли не строевым шагом. Стук её набоек барабанной дробью отбивался в мозгу безопасника.

Трель мобилета отвлекла Медведева. Звонил сын. Николай отправился по заданию отца в Вилюйск, присутствовать при допросе местных сотрудников на предмет утечки информации по алмазному руднику.

— Порадуй меня, — вместо приветствия ответил Медведев.

— Радую, — довольным голосом ответил сын, который всё больше втягивался в службу. Как бы то ни было, но встряска в виде школы «комаров» оказалась ему полезна, хоть обучение и не было завершено по объективным причинам. — Нашли утечку. Прошли по следу. Везу тебе подарки.

— Молодцы! — похвалил Дмитрий Фёдорович сына.

Хоть где-то всё становилось на свои места. Ещё бы разобраться, кто повлиял на датского ментатора, что у того ментальную крышу унесло, и можно было бы выдохнуть. А пока Дмитрий Федорович открыл ещё одну папку с протоколом допроса:

«Ну-ка, кто тут у нас на османов работал?»

Шивелуч встречал нас заснеженной вершиной. Казалось совершенно невозможным жить на действующем вулкане, но Вулкановы жили.

— Михаил, рада тебя видеть! — Лавиния встречала нас у полноценного воздушного причала, располагающегося на одном из выступов вулкана. Чтобы описать это строение, нужно было ещё постараться. Я впервые видел настолько виртуозное владение стихией в этом мире. Сестра была не в счёт, у неё использование стихий имело больше интуитивный характер, здесь же во всей красе был прикладной гений.

От каменного склона чуть в сторону шла просторная площадка, поддерживаемая высоченными колоннами. На конце площадки возвышалась причальная мачта, также сотворённая из камня и имеющая в параллель сестру-близнеца в виде башни. Внутри башни оказались служебные помещения и самый настоящий лифт для упрощения процесса погрузки и разгрузки воздушных судов.

— Я впечатлён, — честно признался Лавинии, — это гениально по части удобства и красоты архитектуры.

Графиня зарделась, как девчонка, и указала следовать за собой вглубь вулкана.

— Это ещё что, — счастливо улыбалась она, — нам ещё есть, чем впечатлить гостей.

Мы вошли под каменные своды и опешили. Весь вулкан представлял собой испещрённый ходами массив камня, виртуозно обработанного вплоть до мельчайших узоров и деталей. Лестницы и лифты, балкончики и переходы, галереи и коридоры, уходящие в разные стороны, захватывали воображение. Вулканическое стекло и обсидиан в отделке я узнал, остальные камни и породы были мне незнакомы. А ещё здесь было не просто тепло, а словно мы снова попали в экваториальные джунгли.

Причём последнее впечатление создавалось ещё и от обилия зелени вокруг, произрастающей в громадных кадках и просто в каменных нишах.

«Кирана, тебе нужно это увидеть!» — позвал я сестру по кровной связи и принялся делиться впечатлениями. Дальше я слышал от неё только восхищённые охи и вздохи.

Не один я с восторгом рассматривал родовое гнездо Вулкановых.

«Если мы когда-то вернём доступ к твоей библиотеке, предлагаю пригласить в гости Лавинию для облагораживания нашей серости и убогости», — с придыханием прокомментировала Тильда, только и успевая крутить головой во все стороны.

Лавиния получала искреннее удовольствия от произведённого эффекта.

— Мы нечасто принимаем гостей, и такое искреннее восхищение с лихвой компенсирует годы вынужденного затворничества.

Я, повинуясь какому-то внутреннему инстинкту, подошёл к балюстраде и заглянул вниз. Далеко-далеко, словно на дне гигантской пропасти, чувствовались жар и пульсация, будто билось живое сердце. Я закрыл глаза и представил, как от этого сердца расходятся кровеносные сосуды, оплетая вулкан и согревая его обитателей. Ритм его был созвучен моему сердцебиению, и от этого становилось удивительно уютно и комфортно.

— Оно бьётся, — невольно вырвалось у меня. Только сейчас я понял аналогию, когда-то приведённую Райо. Стихии очень созвучны крови. Сейчас я чувствовал кровь земли, питающую этот вулкан и территории вокруг, хоть эта кровь и не была мне привычной, но она была живой.

— Почувствовал, значит! — тепло улыбнулась Вулканова. — Шивелуч признал тебя достойным доверия, так же как сердце твоих земель в своё время признало меня.

Обед проходил в тёплой атмосфере. У Вулкановых была большая и шебутная семья, которая постоянно шутила. За столом почему-то присутствовали преимущественно молодые девушки. Они улыбались, строили гостям глазки, но более активных заигрываний не вели. Столь неприкрытое внимание к мужчинам-гостям вскоре объяснилось.

— Лавиния, уж простите, — с лёгкой улыбкой вещала Тэймэй, глядя на очередное юное создание, облизывающее язычком нижнюю губку при взгляде на меня, — но, если ваши барышни не прекратят, им всем гарантированы ночные кошмары и не только.

— Ох, Вулкан их опали, предупреждала же, — со вздохом покаялась графиня. — Простите, но у нас за годы изоляции назрела демографическая и генетическая проблема. Кровь не обновлялась, поэтому всякая девица, достигшая восемнадцати лет, может разделить ложе с магом земли, уровнем выше, чем её собственный. Дети от таких утех безоговорочно принимаются в семью, привнося новую кровь. Все здесь присутствующие барышни как раз находятся в поиске.

— Мы сочувствуем вашей проблеме, но мой будущий супруг не обладает стихийной магией, — тут же нашлась Тэймэй, — да и теперь после окончания опалы, предполагаю, девушки могут надеяться на замужество.

— Как бы ни так, — Лавиния взмахнула рукой, отсылая весьма разочарованных девиц из-за стола. — Мы начали вести переговоры по устройству браков для мужчин. Им едва магичек хватает с подходящим уровнем, а уж если девушка не хочет уходить из семьи, то не каждый мужчина захочет переходить в наш род. Поэтому ищем доноров, по большому счёту.

— Род Исбьернов и род Бизоненсов имеет высокоранговых магов земли, — слегка неуверенно откликнулась Аста. — Свои семьи они вряд ли решат покинуть, но «демографический туризм» для неженатых, думаю, можно организовать.

При последних словах Тильда поперхнулась соком.

— От ребёнка такое не каждый день услышишь!

А вот Лавиния уже с интересом рассматривала будущую воспитанницу, которая уже в своём возрасте умудрялась предлагать дельные варианты для решения проблемы.

— Благодарна за столь щедрое предложение. Мы с радостью его примем, — склонила голову графиня.

— Могу уточнить, кто у нас в наличии, если проблема стоит так остро… — предложил я.

— Мы от четвёртого уровня и выше будем рады всем!

Было видно, что ей несколько неудобно заниматься подобным сводничеством. Но я понимал всю серьёзность возникшей у них проблемы, поэтому пошёл навстречу.

«Маркус, — обратился я по кровной связи к командиру группы, — у нас есть свободные от отношений маги земли? Если есть, то какого уровня?»

«Есть тройка земляных, но лишь один вдовец, — спустя пару секунд ответил кровник несколько удивлённым голосом, — пятёрка полная у него».

«Он не хочет сходить в увольнительную с целью демографического туризма?» — использовал я формулировку Асты.

«Э-э-э… — Маркус несколько подвис от предложения. — Я правильно понимаю, ему нужно наведаться куда-то и с барышнями покувыркаться во благо рода?»

«Верно. Исключительно по обоюдном согласию, и, как бы это сказать, ему будут весьма благодарны, если кто-то из барышень после кувырканий окажется с прибылью».

«И жениться не надо?» — недоверчиво переспросил он.

«Не надо!» — я уже внутренне посмеивался над ситуацией.

«Михаил Юрьевич, у меня здесь сейчас очередь на такие условия выстроится. Там точно только маги земли нужны?»

«Точно!»

Ответом мне был всеобщий разочарованный вздох.

— Есть один маг пятого уровня, — обозначил я наши скромные возможности Вулкановой, — я отпустил его в увольнительную на период пребывания у вас в гостях. Чем можем…

Лавиния отдала распоряжения проходящему мимом слуге, и тот покинул столовую, но не успела за ним закрыться дверь, как пол под ногами содрогнулся и раздался протяжный нечеловеческий вой боли.