Кодекс Крови. Книга VIII

Глава 18

Последний пик для опоры моста не находился. Ксандр уже битый час пытался отыскать финишную точку. Всё безрезультатно. Из-под воды колоннами торчали каменные опоры, но охотник медлил.

— Не понимаю, — бормотал он, — мы верно пришли. До пещеры примерно километр по прямой. На полпути должна быть ещё одна площадка. Достаточно крупная. Там плато было, высокогорное. Но сейчас его нет.

Сейчас перед ними бескрайние просторы воды сливались на горизонте с сине-фиолетовыми тучами. Рокот надвигающейся грозы или даже шторма постепенно приближался. Конечно, на этот случай Ксандр обещал нарастить в высоту их каменный пятачок, но никто из них даже близко не мог предположить высоту и силу волн во время шторма.

— Так-с, хорошо. Попробуем по-другому, — Кирана уселась на задницу и свесила ноги с каменного пятачка, предварительно сняв обувь. Закрыв глаза, она позвала стихию к себе.

С поверхности воды поднялись два водных смерча и принялись щекотать охотнице ступни. Кирана рассмеялась и погладила их ладошками, словно игривых котят. Смерчи распались на мелкие струи воды и ластились к коже девушки.

«Мои хорошие! Мои умнички! — мысленно хвалила Кирана стихию. — А давайте с вами поиграем?»

Стихия игриво брызнула каплями воды в лицо охотнице, соглашаясь.

«Найдите мне плато, широкое каменное место, выступающее над водой», — попросила Кирана.

Стихия на миг задумалась, соглашаться на такую игру или нет, но всё же приняла решение искать. Часть струек вернулись обратно в водную гладь, и лишь один смерч окутывал Киране правую ладонь, сохраняя связь.

Охотница беззаботно болтала ногами и любовалась переливами воды на руке, пока стихия не предложила:

«Хочешь увидеть?»

Кирана задумалась лишь на мгновение и согласилась.

Ксандра растормошили кровники во главе с Борзым. Обеспокоенное лицо командира уже говорило о многом. Охотник поискал глазами Кирану и оторопел, обнаружив ту внутри водной сферы. Вода вокруг неё переливалась всеми цветами ультрамарина и лазури, но куда больше красивого зрелища Ксандра интересовало, как девушка дышит внутри.

— Она так уже полчаса сидит. Сперва попросила стихию найти плато, а дальше… дальше вода вокруг неё забурлила и создала сферу. Мы пытались внутрь пробиться, стихия не пускает. Не артефактами же её вскрывать. Вдруг навредим, — Борзый искренне переживал за девушку, — у тебя тоже стихия воды, может, ты попробуешь?

Во всяком случае это было логично. Хоть ранг Ксандра был явно ниже, чем у Кираны, охотник надеялся договориться с родной стихией. Вот только стоило ему потянуться к сфере, как та пришла в движение и принялась раскручиваться вокруг Кираны. Девушка постепенно пропала из видимости, а затем сфера взорвалась брызгами, окатив всех водой.

Только охотницы внутри не оказалось.

Подача на регистрацию экземпляра брачного договора Тэймэй в местную императорскую канцелярию проходила штатно. Местный бюрократ с наполовину обритым черепом и куцым хвостиком на затылке, расселся за низким столиком и с непередаваемой смесью спеси и вседозволенности взирал на нас. Его расплывшиеся телеса умудрялись заставить трещать по швам даже необъятное кимоно. Он что-то самозабвенно вещал Тэймэй, разглядывая своими поросячьими глазками договор.

Я же пока не вмешивался, разглядывая кабинет местного чиновника. Сие помещение просто кричало о любви к деньгам его владельца, причём в тех количествах, которых у него не могло быть по определению.

Поэтому я не удивился, когда увидел, как резко изменилось выражение лица невесты после разговора.

— Сколько? — задал я единственный вопрос, имея в виду сумму «пожертвования» на благо местного мздоимца.

— Месяц, — обречённо ответила невеста, опуская взгляд. — И ещё не факт, что зарегистрируют.

— А могут запретить? — я удивился постановке вопроса. — Наш брак — факт свершившийся. Вмешиваться в чужие родовые дела — прямое нарушение древних традиций. Договор подписан. Кровью.

— Не должны, но затянуть рассмотрение вполне в их силах. А у нас сроки…

М-да. Придётся брать переговоры в свои руки.

«Спроси, сколько он хочет за то, чтобы регистрация свершилась сейчас», — обратился я к невесте по кровной связи и ослепительно улыбнулся, позволив клыкам частичную трансформацию. С рожи чиновника стала сползать лицемерная маска участия. Он даже потянулся к некоему артефакту, спрятанному в складках кимоно. Но я поцокал языком и пригрозил ему пальчиком

Задав вопрос и получив на него ответ, Тэймэй сперва покраснела, потом побледнела, а потом и вовсе стала обнажать меч.

«Спокойно, дорогая! Сколько?»

«Макр шестого уровня за сокращение срока до недели!» — Тэймэй скрипела зубами от злости.

«А задница не треснет, когда я ему туда этот макр засовывать буду?»

«У этого она явно разработана».

Что ж, назови местный чинуша вполне приемлемую цену, мы бы разошлись весьма и весьма довольные друг другом. А теперь придётся заниматься тем, чем я категорически не любил заниматься.

Выпустив своих комарих, я ожидал их возврата, делая вид, что раздумываю над столь «щедрым» предложением. Мои разведчицы капля за каплей приносили мне воспоминания чиновника. Как он мял молоденькую девицу, заставляя ту задыхаться не то от лишнего веса, взгромоздившегося на неё, не то от отвращения. Как за сегодня он получил взятки в чеках, банкнотах и даже в драгоценных камнях. Как он в предвкушении думал, какую цену заломить за регистрацию, и уже мысленно приобрёл себе маленькую деревеньку далеко на севере страны. Но самое главное, я увидел, какую печать в виде алого деревянного бруска он нежно гладил своими толстыми пальцами-сосисками и в какой формуляр должен был внести регистрационные записи.

«Дорогая, присоединись ко мне на пару мгновений, чтобы я не наделал ошибок», — попросил я Тэймэй, но та не совсем поняла, что я от неё хочу.

Собрав всю кровь, добытую с озверевшего от жадности чиновника, я принялся брать под контроль его тело. Предполагалось, что он окажет хотя бы минимальное сопротивление, но его не оказалось. Огромное тело безвольной тушей чуть не рухнуло на пол, пока я с трудом заставлял его кровь циркулировать и доносить мои приказы.

Это не мои, а его руки придвинули на край стола наш брачный договор. Это не моя, а его рука нырнула в ящик стола, вынимая регистрационную печать с собственным именем и обмакивая её в чернила. Это пухлая рука чиновника, покорная моей воле, сделала оттиск на титульной странице документа и замерла над незаполненным формуляром.

«Вот теперь нужна твоя помощь, — обратился я к невесте. — В ваших иероглифах без бутылки не разберёшься».

Тэймэй, до того напряжённо следящая за действиями регистратора, быстро заменила себя на копию и под иллюзией невидимости прошла за спину жадному чинуше. Осторожно обхватив его ладонь своей, магичка взяла ему в руку кисть и принялась осторожно вырисовывать неведомые мне иероглифы.

Все записи заняли не больше получаса. Мне очень хотелось реально засунуть ему в задницу макр, но пришлось себя сдержать. Нельзя было афишировать принуждение, потому пришлось разыгрывать сценарий взятки, но на своих условиях.

Я вернул регистратору контроль над телом в момент, когда передавал ему конверт с макром четвёртого уровня. У чинуши глаза практически вылезли из орбит от предвкушения скорого обогащения. Раскрыв конверт, он брезгливо вынул двумя пальцами макр четвёртого уровня и скривился. Уже собираясь отбросить конверт в сторону, он замер, услышав от меня лишь одно слово:

— Кадо, — что означало на японском «карточка».

Вынув из конверта лист бумаги, чиновник вчитался в старательно выведенные Тэймэй иероглифы:

«Возблагодарите покровителя за сей дар, если не хотите, чтобы Йошидо Магуро и Исао Масу узнали, кому вы на самом деле подписали разрешение на рыбный промысел в прибрежных водах Осаки».

Толстячка проняло. Это было заметно по каплям пота, выступившим у него на лбу. Регистратор потянулся было за договором для регистрации и даже дёрнул подбородком, когда увидел оттиск своей печати

— Аригато, — мы с Тэймэй по очереди поблагодарили чиновника и вышли из кабинета, не забыв прихватить с собой брачный договор.

«Он точно не поднимет шум?» — осторожно уточнила невеста по кровной связи, внешне сохраняя невозмутимое выражение лица.

«Воспоминания о регистрационных действиях у него останутся. Ни один менталист или ментатор не докажет вмешательство. Всё сделано добровольно и даже получена выгода. Уже только поэтому он точно не станет афишировать собственные дела. Лучше синица в руках…»

«…чем журавль в небе, — завершила за мной фразу невеста, — но мне всё равно было жалко отдавать этому уроду макр».

«Ну хочешь, создай копию его начальника, и пусть тот конфискует макр у подчинённого за то, что не поделился».

Я увидел, как загорелись азартом глаза Тэймэй, но не стал отговаривать невесту. У девушек тоже должны быть свои маленькие радости.

Когда Кирана соглашалась посмотреть, она вообще не представляла, что её ждёт. Она ослепла и оглохла, она утратила все связи с реальностью. Её тело перестало существовать, растворившись в стихии. Это состояние напугало, напоминая одиночество на берегу Реки Времени. Только если там её спасли родители, то здесь она была одна.

«Не правда».

«Ты не одна».

«Ты — я».

«Ты — мир!»

Шептала ей стихия разными голосами: звонкой каплей росы на рассвете, гулким рокотом волн прибоя, грохотом водопада в пропасти, тихим пением лугового ручья и жарким шелестом родника посреди оазиса.

Сознание Кираны рассыпалось на миллиарды осколков, проникая в недра земли, витая в воздухе, испаряясь на огне и замерзая во льдах. Она рыдала капелью и секла колкой вьюгой, она согревала дитя в деревянной лохани и сдвигала колесо мельницы, она утоляла жажду птенцов в гнезде и стояла паром над недавно политой ливнем пашней.

Она была миром, она дышала с ним в унисон, она обволакивала его шёлком прохлады. Она растворялась. Чувства одиночества как ни бывало. Её затопило единением. Видения мелькали одно за другим, не давая передышки. Шальной калейдоскоп не останавливался, пока она не почувствовала чьего-то присутствия. Чем-то родственного, а всё же чуждого, не способного раствориться. Она чувствовала зов, но не разбирала его.

Стихия отдаляла зов, искажала, заглушала, всё ускоряя ряд образов.

«Вернись!» — сквозь рокот водопада звал её кто-то.

«Вернись!» — сквозь шум прибоя захлёбывался крик.

«Вернись ко мне!»

Что-то не так было с ощущениями. Что-то жгло и кололось, мешая растворению. Что-то горячее вырвалось на свободу, требуя право голоса и сознания.

А потом она увидела. Калейдоскоп остановился на одном образе, где светловолосый и бородатый мужчина, скованный водными кандалами, стоял на коленях и звал её, вглядываясь в самую душу. По его губам она читала:

«Вернись ко мне!»

В груди заклокотали возмущение и почти детская обида.

«Ведь я же верила тебе! Доверилась! А ты пыталась подчинить и растворить в себе!»

Жар в груди нарастал, грозясь вырваться наружу жарким пламенем.

«Мне не нужны рабы, мне нужны друзья!» — был ответом тихий шёпот.

Оковы с мужчины спали, но он не спешил отводить взгляда.

«Если мы — друзья, то помоги нам добраться на плато!» — Кирана снова смогла осознавать себя отдельно от стихии, но не позволяла себе проявить страх за своих спутников.

Ответа не было достаточно долго, но всё это время охотница не отрывала взгляда от Ксандра.

«Хорошо!»

Из водной глади сформировалось шесть водных смерчей и подхватило мужчин с каменного пятачка. Кровники начали сопротивляться, но Ксандр окриком остановил их. Каким-то шестым чувством он ощущал намерения стихии. Когда же всех окунуло чуть ли не до дна долины, а затем вынесло прямо на край горного плато, мужчины онемели и активировали тактические военные щиты, готовясь к обороне.

— Объясни, что мешает нам сейчас отплыть на Кутиноэрабу и провести там закрытую семейную церемонию, как изначально и планировалось? — во мне зарождалось глухое раздражение. Ведь изначальные планы выглядели совсем не так. — Если это инициатива Исико-сан, то…

— Нет, — перебила меня невеста, почему-то покраснев, — это нужно для рода и… — она перевела взгляд в окно, из которого была видна башня принца Есихито, исполняющего обязанности императора в новой столице, — … это требование императора.

Через связь я чувствовал её смущение, а ещё понимал, что невеста не вполне честна со мной. Безусловно, озвученные ею причины имели место, но было что-то ещё, что Тэймэй не горела желанием афишировать.

— Такое ощущение, что я на принцессе императорского рода женюсь, — в сердцах выдохнул я, переворачивая третью страницу грядущих протокольных событий, запланированных императорским двором и продолжая анализировать эмоции будущей жены.

— Это почти так и есть, — Тэймэй смотрела в окно невидящим взглядом. — Покровительница императорского рода Тенбю, солнечная нэко, — кузина нашей вишнёвой кицунэ Инари. Наш род ответвился от императорского несколько тысяч лет назад, и до моего появления был единственной ветвью с прямым мужским наследованием.

— Поясни! — я чувствовал, что ответ приблизил меня к разгадке, но всё равно существовали дополнительные нюансы.

— Если бы я родилась мальчиком или у меня был бы брат, то шансы на правление в империи у нас были бы выше, чем у нынешней правящей семьи. Они наследуют по женской наследственной линии, а мы — по мужской.

М-да! То есть родись Тэймэй мужчиной, и правящая династия легко сменилась бы.

— У вас за этим так тщательно следят?

— У нас повёрнуты на церемониале и древности крови, — пожала плечами иллюзионистка. — Каждый аристократ знает свою родословную вглубь веков вплоть до основателя рода. А о величайшем разочаровании рода Инари не позлословил только ленивый.

— Это ты-то величайшее разочарование? — я на всякий случай уточнил. Маг девятого уровня в её-то возрасте — это удача и перспектива вырасти до десятки со временем.

— Я. Отец меня любил, но очень хотел сына. А потом тот прорыв… Ты знаешь, — невеста задумчиво смотрела на меня, но мысленно заново переживала главную трагедию своей жизни. — … мне кажется, что мать была беременна тогда, но потеряла ребёнка.

Тайн прибавилось. Если мыслить логически, то рождение родом Инари наследника мужского пола было не с руки императорскому роду, попросту выбивая из-под их седалища трон. Они вполне могли подстроить прорыв. Более того, пришло понимание, почему императорская семья всегда старалась держать род Инари в самых верных сторонниках и сподвижниках. Ещё бы, если у рода Тэймэй прав на престол больше.

— Странно, что при таких исходных данных тебя с рождения не выдали замуж за Есихито. Объединили бы две кровные линий и гарантировали право на престол вашим детям.

Когда я высказывал свои соображения, то не ожидал, что Тэймэй смутится.

— Мы были помолвлены до моих пяти лет. Отец потому и возил меня частенько во дворец, присмотреться к принцу. А после смерти отца я стала единственной наследницей и должна была возглавить род, что автоматически выводило меня с рынка невест.

— Ты что-то не договариваешь, — я решил спросить напрямую. — Что я ещё должен знать?

— Когда меня внесли в золотую книгу даймё, я, несмотря на свой пол, вошла в ближний круг претендентов на трон по чистоте крови и личной силе.

Голос невесты звучал глухо, она не поднимала взгляда от пола.

— Что-то я не понимаю, как при таких вводных тебя не берегли всей империей? Да и снисходительное отношение императора на приёме. Не вяжется.

— Да не знаю я, — вспыхнула, словно спичка, Тэймэй, наконец, перестав быть забитой и покорной овечкой. — Может, дядя с императором сговорились. Может, сам провернул. Я, как оказалось, всем мешала самим фактом своего существования. Знаю только, что на меня изначально ставку не делали. Смерть отца спутала карты, как и моя ранняя инициация.

— Хорошо. И почему тогда император устраивает подобное шоу из нашей свадьбы?

— Потому что хочет, чтобы последняя собака в империи знала, что я сошла с гонки за место на троне, — наконец, ответила искренне невеста.

— А ты сошла? — я подошёл к невесте и поцеловал её в шею, обняв со спины. Руки сами нащупали чуть выступающий животик под кимоно. — В теории, мы тебя и на трон посадить можем… если сильно надо. Вон, Дания может послужить доказательством, — пошутил я.

— Сошла и не жалею об этом, — Тэймэй ловко извернулась в моих объятиях и обвила руками мне шею, после долгого нежного поцелуя добавив: — Пока я в браке с тобой, прав на трон я не имею. Морганатический брак. Но если разведусь…

— Так император должен приплясывать от счастья, что ты выходишь замуж, — пытался я разобраться с местными генеалогическими хитросплетениями интриг, — а нам только договор собирались месяц регистрировать.

— А это уже мать вмешалась через третьих лиц, скорее всего.

— Но про твои права на престол она ни словом не обмолвилась, — заметил я, упираясь подбородком в макушку девушке. Её волосы приятно пахли жасмином.

— Она считает, что в таком случае ты будешь держаться за меня зубами и я окончательно потеряю всякие шансы на возврат в гонку, — Тэймэй прильнула к моей груди, спрятав лицо.

— Боги, да мы в состоянии купить несколько островов, заселить их и создать собственную династию, — покачал я головой. — Но кому это интересно…

— … кроме регистратора нашего брачного договора, — рассмеялась Тэймэй, и я вместе с ней.

— То есть провести обряд тихо нам не дадут? — последний раз уточнил я без всякой надежды.

— Нет.

— Тогда назови мне хоть одну причину, почему я должен три дня изображать из себя цирковую обезьянку, кивать головой и улыбаться, когда попросят, а не послать всех на хер и не принести обеты без шума и пыли прямо сейчас?

Тэймэй подняла на меня свои вишнёвые глазищи, обрамлённые длинными черными ресницами, и ответила:

— Мне это важно! Я собираюсь выходить замуж один раз и на всю жизнь.

Что называется, почувствуй разницу. Одна принцесса хотела привязать меня браком к трону как ручную собачонку, кусающуюся исключительно по команде тестя-императора, а другая отказывается от любых притязаний на трон и возможных политических выгод ради меня.

— Ну тогда что у нас первое в списке? — я потянулся к списку мероприятий и прочитал: — «Иллюзион» — представление лучших иллюзионистов империи.

Акио Аканезуми ни за что бы не откликнулся на приглашение Исико Инари присутствовать гостем на церемонии брачного обряда княгини Инари и графа Комарина. Такие приглашения были разосланы всем главам старейших родов империи. Ещё чего, уважить собственным присутствием виновников всех своих бед? Не дождутся!

«Однако же дождались!» — с досадой подумал князь, с досадой разглядывая тёмные прибрежные воды Осаки. Корабль медленно входил в столичный порт, приближая князя к ненавистному событию и не менее ненавистным людям. Ноги бы его здесь не было, но, когда приглашение на бракосочетание продублировала императорская канцелярия, отказаться у недавнего бунтовщика шансов не было.

«Надо же, эта хитрая лиса даже традицию Иллюзиона возродила! — ругался мысленно князь, а ведь со смертью Ацухиро Инари его не проводили около двух десятков лет. Одно из самых ярких событий в культурной жизни империи возродилось вместе с появлением новой главы рода. — Сука вишнёвая! Не добил тебя Акиро и зря! Но мы ещё посмотрим, кто кого!»