Кое-что об архимагах

Глава 20

Ночь в свете полной луны равнодушно смотрела за передвижениями двух мальчишек и мерно шагавшего за ними крупного мужчины. Если бы ей было не все равно, может и приметила бы странность того, как дети уверенно идут к мрачному переплетению ветвей на опушке леса, а старший не тревожится и даже не пытается догнать. Еще ее наверняка бы смутили разговоры среди молодежи – в месте, опасном даже для опытного охотника, куда разумнее была бы полная тишина. Но двое говорили, будто на безопасной улочке, не стараясь шептать и приглушать голос.

Однако не беспечность тому была причиной, а плотная аура смерти, следующая за ними – в центре которой шагал высший зомби. И хищники, глядящие на них из тьмы, предпочитали отвернуться от добычи, пахнущей бедой – равно как самые опытные из них обходят капканы и ловчие ямы, а самые молодые и неразумные, снедаемые голодом, слепо верят чутью и не полезут в яму, заполненную рудничным газом.

Даже мошкара не вилась возле крошечного огонька сотворенного света, парящего перед мальчишками, освещая путь под ногами – а пару паучков, зацепившихся за одежду еще дома, старший из двоих уже нашел и раздавил.

– Нельзя, чтобы Аркадия жила, – втолковывали Филу уже который раз, подступаясь с новой стороны. – Где кровь бездны – всегда война, это фундамент, это правило! А война – это… – Парень уловил оценивающий взгляд на себе. – Война – это дерьмовое вино, постель с клопами и никаких развлечений на две недели пути.

– Война – плохо, – согласился Фил, выискивая взглядом ветки под ногой.

Хотелось подобрать что-то более-менее ровное и нетяжелое, чтобы сошло за трость или посох.

– Мы родичи, ты пойми! Да, ты хочешь меня убить, а я готов свернуть тебе шею, – злится архимаг на показное равнодушие к своим словам. – Но она – враг нам двоим.

– Потому что бездне плевать на тьму и свет, – повторил за ним Фил прошлые доводы. – Потому что она сильнее сейчас. Потому что вдруг прошло несколько сотен лет, и ты вынужден разговаривать, а не убивать.

– Я не требую от тебя никаких действий. Но в тебе – моя кровь, и я не желаю, чтобы она досталась ей. – Скрипел на него зубами Архимаг.

– У тебя этой было родни в прошлом мире…

– Ну уж нет!! В тебе – кровь брата! Тот же алхимический реагент, что и в моих венах! И я вынужден, ты слышишь? Вынужден вбивать в твою голову опасность этой твари.

– Довольно симпатичной в самом скором времени, – поправил Фил. – Моей жены, кстати.

– Да сколько угодно. Но после того, как она убьет тебя и выпьет душу, в ее распоряжении останутся все твои потроха. На правах супруги, если ты так желаешь.

– Клятва, – вяло попытался отбрехаться парень.

– Обойдет, – уверенно качнул головой архимаг. – Найдет лазейку. А твоя жизнь – ключ к моей.

– Надо же, – Фил приметил подходящую ему палку и подцепил ногой. – Нет, не пойдет, – отпнул он гниловатую, как оказалось, ветвь.

– Я ей враг. Самый главный и опасный, – зыркнул на него старший родич. – Прими без урона самомнению.

– У меня с ней общая точка зрения, – пожал Филипп плечами.

– А раз так, то не важно, какие вы союзы создадите – ее нож всегда будет возле твоей спины. Твоя судьба вторична, главное убрать меня.

– Значит, отдам кровь добровольно, поделюсь косточкой. Авось ты и загнешься, – хмыкнул Фил. – Спасибо за совет.

– Если ты уверен, что после этого не сгинешь вслед за мной – действуй.

– Договорюсь.

– Договорись, – кивнул архимаг. – Подпиши контракт. Все перепроверь. Каждую букву.

– Обязательно. – остановился Фил возле границы леса, прикидывая рельеф опушки и направление от ритуала «Зова крови». – Предлагаю пройти еще пару сотен шагов вдоль. Выйдем под прямым углом, – указал он на чащобу перед собой.

Старший кивком согласился и с бесстрастным лицом повернул к северу.

– Проблема будет, если не получится, – напомнил Кеош о разговоре. – Твои кровь и кость у нее, а я жив.

– Сейчас ты тоже жив. – Фил пытался разглядеть что-то за чернотой меж ветвей и искренне надеялся на удобную тропинку вглубь.

Уже совсем скоро надо было заходить в лес, но желание обдирать плечи и руки не было ни малейшего.

– И ты жив тоже, – Фил ощутил на плече ладонь архимага. – Быть живым – приятное чувство?

– Не стану спорить, – остановившись, осторожно коснулся он чужой руки и попытался скинуть, как ядовитую змею.

Но пальцы на плече только сжались сильнее.

– Так сохрани эту жизнь для себя! – Встретил его яростный взгляд. – Ты же ее так добивался. Вот он – новый мир. Мир, в который ты пробился своим умом!

– Да-да, все я. Плечо только отпусти.

– И ты сбежал от своих кредиторов в том мире. Я же почувствовал в момент перехода, – вглядывались в него острые и умные глаза с лица мальчишки. – Тут ты никому не должен. Ни тьме, ни свету, ни демонам. Угомонись и живи. И не дай ей отнять эту жизнь!

– Чтобы ее забрал ты? – кривовато улыбнулся Фил. – Мне на костре будет жарковато. А без костров ты не умеешь.

– Все изменилось, как же ты не поймешь, – отпустили его плечо. – Под холмом ангел! Помоги мне его освободить, и тебе простят все. Я прощу тебе все. Не будет прошлого – все с чистого листа. Как подорожная и графский патент с незаполненным именем! Жизнь без долгов и клятв!

– Он сожжет меня сиянием крыльев. – Отвел взгляд Филипп. – Раздавит в пыль дыханием. Обратит взор, и меня не станет. Расстояние не имеет значения.

– Это знание – оно спасет тебя, – фанатично смотрел на него Кеош. – Шагни в пропасть, и пойдешь по воздуху, как по тверди. Поверь и шагни вперед.

– Знаете, дедушка, я как-то лучше по грешной земле, – криво улыбнулся Фил.

– Скоро я изменю свою кровь, – чуть прикрыв глаза, успокоился архимаг до привычной рассудительной меланхолии. – Процесс уже начат, но мне нужно время, чтобы убрать тебя из под удара.

– Вот как? – Чуть не запнулся Филипп.

– Она все равно будет нас убивать, – уже равнодушно произнес Кеош. – Но начнет не с тебя.

– Так откажись от ангела. – Покачал головой младший. – Это новый мир, как ты правильно заметил, и ты в нем не герой. Откажись и живи. Она тебе не соперник, она отступится.

– Не откажусь.

– Это ты не оставляешь ей выбора. Ангел спалит ее, как лесной пожар – паутину.

– И она не откажется. – Вновь пробилась ярость во взгляде Кеоша. – От власти, которое дает это место. Не обманывайся личиной, ей тоже нужен ангел – но ангел-заточенный! Сколько золота выложат сильные этого мира, чтобы вознестись на небеса? Вспомни наш мир. Вспомни храмы, возведенные престарелыми богачами и сундуки с золотом, брошенные к ногам патриархов за шанс избежать вечной боли. Пожертвования и молитвы чужими устами, страх вместо раскаяния!

– Пусть так. Тебе жалко хорошего посмертия для остальных? Там, наверху, станет тесно?

– Это у нас, внизу, станет неуютно, – облизнул губы Архимаг. – Когда всякая мразь будет уверена, что посмертие можно купить, у нее сорвет последние рамки.

– Может, если бы богачи узнавали про ад пораньше, не пришлось и замаливать? А может, кто-то просто желает храмов и золота, оттого молчит до последнего?

– Постулат свободы воли. – Произнес старший, дернув плечом. – К тому же, мы говорим про деловых людей. Они не станут грешить меньше, а будут искать более доступное посмертие. Служение тьме или бездне.

– Значит, у Аркадии уже есть товар для продажи. – Покачал головой Филипп. – Даже без ангела.

– Тайные общества и мерзкие ритуалы под угрозой костра? – Фыркнул Архимаг. – Сойдет для денег, но не для власти. Великие не станут служить, они выберут храмы и золото. Или выберут убить нас, если такой будет цена за рай!

– Ты ее демонизируешь.

– С ее-то хвостом и рогами, – вздохнул Кеош.

– Я говорю, она уйдет своей дорогой.

– А ты знаешь, что золото, запрятанное в ручье, ушло под землю? – Давил голосом архимаг.

– Потому что тебе нечем за него заплатить, – равнодушно хмыкнул Фил.

– Так не уходят. Так душат врага. Мы войдем в город нищими!

– Так выигрывают время, – отрицательно мотнул головой младший, решительно шагнув в лес.

Разговор затих по естественным причинам – проламываться через чащобу, перешагивая через узловатые корни, лучше с предельным вниманием.

Сотворенный ритуал вел их по прямой, правя отклонения в пути тянущим чувством тоски. Словно компас в ночной тьме, пульсирующее ощущение печали, ведущее к неведомой пока точке, возвращало их на верный маршрут после обходов лесных завалов и движения по бережку холодной лесной речки. Иногда под подошвы ложилась звериная тропа, а порой преграждал дорогу овраг, осыпью земли цепляя ноги, грозясь уволочь вниз.

Но завершение пути билось болью в сердце все сильнее, и во второй половине лунной ночи двое с зомби вышли на неширокую круглую полянку шагов в десять от края до края.

– Что искать? – Деловито уточнил Фил, осматривая место в свете подлетевшего вверх огонька сотворенного света. – Кости, одежду? Поляна выглядело обычно – заросшая невысокой травой в тени угловатых деревьев-исполинов, и если были тут приметы давней гибели, то наверняка под слоем дерна, намытого дождями.

– Искать ничего не нужно. – Сухо произнес Кеош, глядя в черное небо с ярким серпом чужой луны. – Она помнит, это достаточно.

И адресовалась эта фраза явно к ночному светилу, вызвав у Филиппа недоумение пополам с интересом.

– Что требуется от меня? – Деловито уточнил он, внутренне пожав плечами.

За иными красивыми фразами иногда скрывалась обманка – и чем та была таинственней, тем меньше вызывала вопросов у впечатлительной публики. Фил предпочитал сначала увидеть, а потом делать выводы.

– Привлечь ее внимание, – не отрывал архимаг взгляда от неба.

– Пожалуй, я не справлюсь. – скептически хмыкнул Фил, глядя на луну.

– Я подскажу, – медленно обратил к нему взгляд старший – и очи его горели светом.

Филипп невольно сглотнул и обернулся на зомби, внутренне напрягаясь и готовясь в драке. Но атаковать не спешили, наоборот – тон старшего родича вдруг стал заинтересованным и азартным.

– Он тут очень кстати, – оценивающе произнесли за правым плечом.

– Нам он нужен целым, ты говорил сам. – Резко вырвалось у младшего, испугавшегося за поднятое создание.

Хотя еще мгновением раньше всерьез рассчитывал на его помощь в бою.

– Его кожа гладкая и чистая. – Успокаивающим тоном произнес архимаг. – Руны лягут идеально.

– На живом человеке?!

– Это зомби. – Равнодушно отмахнулся Кеош. – Пусть обнажит торс и подойдет. Не нервничай, мне не нужен над ним контроль. – проявил архимаг раздражение. – Земля заросшая и сырая – до рассвета провозимся. Ну же!!

Фил, недовольно сцепив зубы, отдал распоряжение.

Было жутковато и странно выцарапывать узоры над лопатками острой ветвью, протягивая хвостики рунных записей между позвонками. Еще страшнее было это делать, не осознавая итогового результата – архимаг скупо произносил название нужной ему последовательности рун и обозначал границы исполнения. Филу досталась спина. Грудь и живот изукрашивал старший родич, действуя равнодушно и с изрядной сноровкой, будто не первый человек в его жизни стал посмертным полотном для ритуала.

Кровь под острием не выступала – мертвое давно не существовало по законам живых, но что-то иссиня-черное все-равно наливалось на дне царапин. А пусть и яркий, но небольшой огонек над головой прибавлял ритуалу ореол запретного таинства. Хотя, если разобраться в сплетаемой вязи, то дело предстояло будничное – человек опять желал обмануть многократно превосходящие его силы и получить свое.

– Мы сотворим зеркало, – расщедрился на пояснения явно довольный архимаг, работая деревянным стилом на предплечьях. – Отразим луне ее облик, собранный из тьмы и света. Она заметит. Все существа мира любят смотреть на себя.

– Разве луна – это не просто камень в небе? – Не выдержал Фил.

– Камень, если бы глупые люди не населяли все подряд богами, – фыркнул Кеош. – Сила веры и подношения, и вот сущность из тех, кто посильнее и пожаднее уже живет там и принимает кровавые дары. Поэтому любая ересь подлежит костру! Заселили леса и омуты выдуманной нежитью, подкармливают страхом, а потом у них младенцы пропадают. Тьфу!

– И тут… В этом мире, тоже? – С невольной осторожностью глянул Фил на луну.

– А люди в этом мире чем-то отличаются? Особым умом, может? – Ворчливо отозвался старший, продолжая работать над кожей зомби. – Есть он там, давнехонько есть – думаешь, отчего луна всегда повернута к нам одной стороной? Потому что постоянно смотрит на землю, изнывая от скуки и голода. Делать-то ему там особо нечего, на голом камне. Или, скорее, она, раз зовут луной…

– То есть, она помнит нашу старушку?

– Видела и помнит, от рождения до смерти. Вечерней и ночной порой, правда, – хмыкнул Архимаг, вычерчивая особо сложную вязь, от усердия чуть высунув язык. – Но сейчас ночь, и она знает, где ее душа. – Отодвинулся Кеош и критически осмотрел труд рук своих.

– Узнать бы, с чего нам станут помогать. Отчего не раздавят, от той же скуки. – Невольно вырывались его опасения.

– Подношение или боль, – нравоучительно произнес Кеош, дирижируя себе стилом в так ударениям. – Иначе с подобными никак.

– Оно примет тьму и свет в дар?

Архимаг обошел зомби, всматриваясь сначала с свою половину рун. Затем обошел со спины и с явным скепсисом, постепенно перерастающим в неохотное признание, кивнул на результат трудов Филиппа.

– Ты когда-нибудь слышал, как кричит луна? – Буднично спросил он правнука.

– Нет, – автоматически повел головой Фил.

Архимаг пожал плечами и жестом руки вкинул преобразованную силу окружающего мира в первую цепочку рун.

Луна орала надрывным свистом падающих с неба камней, росчерками проносящихся по небу. Она истерически била ими по земле, зажигая леса и степи пожарами, и звучный рокот раздуваемого ветром огня вплетался в рыдания неосторожной и излишне любопытной сущности, в глаза которой плеснули тьмой и светом, детонировавших друг о друга во всем гневе противостоящих первостихий.

Белый серп давно покрылся алым в дрожании воздушного марева над темным лесом. А на поляне где-то в отдаленном, безымянном местечке, мальчишка постарше водил пальцем по рунам на коже мертвеца и выкрикивал ввысь требования своего господина – потому что человек был слишком жалок для содеянного, и тварь на луне не собиралось в этом сомневаться. Она била по площадям, пытаясь убить того, кто стоял за человечками – но отчаяние заставляло прислушиваться к человеческим словам и с трудом находить внутри себя смысл забытых слов «подчинение» и «страх».

Тем более, что враг не желал многого – всего-то с рассветом один из людишек должен вновь вернуться домой… Всего-то плоть и память для почти позабывшей себя души в темном бочаге под балкой ручья…

И она согласилась.

– Помню ритуал, которым мы пробивали стены последней темной твердыни. – Довольно выпрямился Архимаг, разминая плечо рукой, когда небо угомонилось. – Нам казалось, она нерушима – столько в нее было вложено, что плоть мира сходила с ума за три сотни метров.

Подле Кеоша меланхолично надевал рубаху высший зомби, а вившийся вокруг него Филипп пытался придумать, как свести на нет впитавшиеся в кожу письмена… Или как объяснить для матери, откуда такая роспись могла возникнуть за один день. Или не опасно ли держать подле себя чужой холст для заклинаний… Особенно, если существо на луне действительно все помнит и достаточно разумно, чтобы начать расследование. Хотя, иногда разумность именно в том, чтобы не искать и не вспоминать более сильного врага…

– Тоже были тьма и свет? – Хмыкнул Фил, подняв голову к небу и оценив урон, нанесенный небесному телу – кажется, на серо-белом рельфе прибавилось щербин.

– Тоже свет и тьма, – поддакнул архимаг. – И тот ритуал был тоже на двоих. – Добавил он со значением.

– Значит, у тьмы был предатель. – Проигнорировал Фил намек на темницу ангела.

– Раскаявшийся отступник, – поправил его Кеош. – Весьма вовремя и весьма разумно раскаявшийся.

– Интересно, что с ним стало потом.

– Его простили, как и было обещано.

– Я не помню такого героя. – Повернулся к нему Филипп. – Не слышал его имени в хрониках и в поэмах. Не видел его портретов.

– Кто бы на его месте стремился к известности? – равнодушно пожал плечами старший.

– Или ты его убил. – Бросил фразу Фил в тишину ночной поляны и холодно взглянул в очи предка. – Ведь так?

– Это был мой с ним договор. – Тщательно выбирая слова, произнес Кеош, когда молчание стало откровенно гнетущим. – Тьма не получила его душу. Он не попал в бездну. Это все, о чем мы договорились.

– Вечность чистилища.

– Он к тому времени натворил такое, что оставить жить его было невозможно! – Жестко отозвался архимаг. – Не с тем грузом отнятых жизней и пролитой крови! Но у тебя нет такой обузы. Нет кровных врагов, нет надзирающих за нами церковных орденов, нет страха перед Тьмой, что придет забрать силу, данную в долг! Хочешь легенд и стихов в свою честь? Хочешь портретов на стенах и громкого имени, которым назовут тысячи сыновей – отчего нет? Эта дорога сегодня открыта! Сегодня – и, может, еще пару-тройку дней, пока ты не ввяжешься в кровь и неприятности. – Выпалив, громко задышал Кеош, переводя дух. – Или пока тебя не убьет Аркадия.

Фил только покачал головой, глядя на алеющие верхушки деревьев – то не рассвет пробивался на горизонте, а бликовал лесной пожар. Вот и ветер доносит запахи горячей смолы и горелой хвои…

– Но если вся грязь и копоть, что была в моей крови и переродилась в потомка, зовущего себя Филиппом, станет препятствовать мне в меру сил и подлости… Второго шанса я тебе не дам. – Развернулся от него архимаг и скрылся в чащобе.

– Проводи до края леса и жди, – коротко бросил Фил зомби, оставаясь на месте.

Интересно, во времена последней темной башни – на что готовы были пойти люди, чтобы ее снести? Какими словами описывали эту готовность; что сулили героям и на что обещали закрыть глаза… Ведь тогда – один шаг отделял от победы и мира… От спасения миллионов жизней и их посмертия.

Филипп уселся на землю и оставался сидеть так долго, покуда отсветы пожаров не прошли стороной, а звезды вновь налились светом на черном небе.

Впрочем, неважно.

Рука Фила нырнула в пространственный тайник, скрывшись из обычного мира.

Легкий скрип камня о камень, слегка подавшееся от тяжести вперед плечо – и вот первый иссиня-черный каменный прямоугольник появился под ночным небом нового мира.

Филипп установил его на землю, слегка вдавив. Затем достал еще один каменный блок и установил рядом, слегка сместив один край. Потом еще один – рядом с предыдущим.

Один за другим. Пока камни новой Темной башни не замкнули первый круг в ее основании.