Кольцевой маршрут

Глава 20. Драгоценности

Польмахер приблизился и сел передо мной на корточки.

Его лоб пересекала тугая повязка, левый глаз был подбит, а кровоподтек под носом наливался пасмурной синевой.

Хорошо я его отделал!

Впрочем, он тоже не подкачал. Я попытался сесть, и рёбра взвыли валторной. Видимо, к перемене погоды. По крайней мере, я надеялся, что в теле осталась хотя бы одна целая кость. Как бонус для будущих археологов.

— Ну что, Эрих? Не теряешь времени даром?

— Мф-ф…

Даром — за амбаром. Мрачное строение из пиленых досок приковывало мой взгляд, словно магнитом. Полуоткрытая дверь. Из провала пахло совсем не зерном, а соляркой и чем-то вроде резины. Запах медикаментов тоже присутствовал, но целительный чай так подействовал на мои рецепторы, что идентифицировать вещество не представлялось возможным.

Кровь? Спирт или наркотик?

— Можешь говорить? — шепнул Полли.

— Мг-х…

— Это Фолькрат?

— Да.

Трава захрустела — к нам подходил кто-то ещё. Двое, судя по голосам. Полли что-то спросил — не у них, а у того, кто лежал под ногами: видимо, аптекарь был ещё жив. Я услышал тихий прерывистый шепот и смешок, а потом стон, когда кто-то из этих амбалов наступил лежащему на пальцы. Опять расспросы и стон. Быстрый визгливый выговор: фризская тарабарщина.

«Дай-ка мне зажигалку!» — приказал Полли. Колоссальным усилием воли я перекатил голову вправо, но увидел лишь тени, сгрудившиеся над поверженным телом. Духота подступила под горло, я не мог больше дышать. Мучительный стон. И вдруг крик — почти женский, скулеж отчаянной, невыносимой боли, оборвавшийся так внезапно, что тишина зазвенела в ушах.

— Дьявол! — выругался Полли. — Хайни, засранец!

— Он что — сдох?

— Сдохнет…

Полли со свистом втянул воздух сквозь зубы. Его лицо снова выплыло передо мной — как диск этого проклятого солнца, что высверкивало, а потом скрывалось в вихрящихся облаках. Лицо-маска, сквозь которую с насмешкой и яростью выстреливали глаза.

— Эрих? Не спи, дружок!

— Мх-х…

— Можешь говорить? Этот скот вырубился, Хайни переборщил. Где его вещи?

— М?

— Вещи! Всё, что он вывез из лагеря. Деньги, документы, камень… Что-то знаешь про камень? Он сказал? Где наш комендант хранит своё барахло?

Я закрыл глаза. Тогда он хлестанул меня по щекам, вправо-влево, не слишком сильно, но резко и встряхнул, одной рукой держа за шиворот, а другой — выкручивая ухо.

— Проснись! Я дважды не повторяю!

— А, с-с…!

Резанувшая боль разорвала пелену тумана. Челюсти разомкнулись… И не смыкались, пока я не выплеснул всё.

А потом иссяк.

— Здоров ты ругаться! — оценил Полли.

Видимо, я потерял сознание.

Но лишь на секунду.

Вокруг по-прежнему шумел лес и качались деревья — еловые и сосновые лапы вперемешку с буйной багряно-лиственной зеленью. Птицы заливались шумно, на все лады повторяя ретороманские корни, увенчанные матерной скороговоркой из Новой Гвинеи.

— Дать зажигалку? — вмешался один из подручных. Нагловатый с ленцой голос воскресил в памяти сцену в мастерской: именно этот чернявый типок вымогал деньги у Траудгельда. А получив отлуп, отвалил в сторону Эгера.

Очень жаль. Нужно было придать ему ускорение.

— Нет, — бросил Полли. — Проверь лучше, как там наше сокровище. А здесь я разберусь сам.

Не дожидаясь, пока он разберётся, я попытался активировать колени и ступни. Безрезультатно. Половина тела от пояса и ниже превратилась в металлолом. Машинист, управляющий всем этим ансамблем, отправился в долгосрочный отпуск.

Влип! Вот же…

Колокол опять зазвонил. Размеренный басовый «бом-м» разносился по округе и застревал в шифоновых складках туч. Сколько же времени? Добрался ли Меллер? А если да — то был ли он достаточно убедителен, чтобы всколыхнуть бюрократическую трясину, пропитанную ложью и коррупцией? Эй, люди, Альбиген вот-вот превратится в осколки! Не пора ли призвать королевскую рать?

— Что ты бормочешь? — Полли наклонился ко мне. — На что смотришь?

Его взгляд переполз выше и впился в амбарную черноту.

— Ури! Проверь-ка этот сарай!

— Сейчас.

Скрипнула дверь.

Было слышно, как посланец возится там, чертыхаясь в темноте.

— Myn God!

— Что?

— Тут… Слышь-ты, тут просто фарш какой-то. Щас… А нет, моргает… живая…

— Тащи сюда.

Голоса доносились из далекого космоса. Чёрная дыра ширилась на глазах… ещё миг и затянет полностью. Пот лил по моему лицу, но я не замечал этого, целиком сосредоточившись на моменте, когда в дверях покажется Ури.

Наконец, он показался.

С пустыми руками, но блуждающим взглядом.

— Там это… — объяснил он. — Полный хандык. Похоже, он их резал. Ножи натёртые, аж блестят. А эта лежит на верстаке… Или как называется такой стол для того, чтобы пилить? Она к нему привязана. Надо отвязать-принести?

— Надо ли? — задумчиво переспросил Полли.

Он обращался ко мне. Мы опять были в Эдеме. Или нигде. Под сверкающим глазом солнца наливались плоды, в щебетании райских птиц слышались отзвуки смеха, молодые львы караулили дичь, а этот мстительный фавн — белокурый архангел «Ультрас» — хотел развернуть рельсы, чтобы исправить непоправимое.

— Пожалуйста, — произнес я.

Но он не услышал.

— Ури, в сарае есть горючка?

— Найдется. Там в углу канистра — типа с олифой или бодяга какая-то. Может, даже на спирту. Если плеснуть, хорошо займётся.

— Так плесни, — разрешил Полли, — а потом дай зажигалку.

— Пожалуйста, — взмолился я, зная, что он опять не услышит. Воздух омертвел и свернулся кольцами вокруг нас, замыкая прошлое и настоящее в единый круг, где всё повторяется и никто не совершает ошибок. Ледяная капля пота ожгла шею, и словно замкнула бездействующий электрический контур — правая ступня шевельнулась.

И не только она.

Сосредоточившись на кончиках пальцев, я ощутил покалывание. Кисть двинулась сама — осторожно, вслепую — извилисто проникла в карманную щель и подушечки пальце упёрлись в твердое: нож из фальшивого янтаря!

— Пожалуйста!.. Франхен беременна…

— Что?!

Вот теперь он услышал.

Где-то над Айххорном пророкотала гроза.

Ветер усилился и посвежел.

— Что ты сказал? — уточнил Полли. Нахмурившись, он пристально глядел на меня, будто пытаясь разгадать математический ребус.

— Беременна. Ждёт ребёнка.

— От тебя?

— Да, чёрт! Не от Святого же Духа!

Ури хмыкнул, и его напарник тоже издал какой-то звук, но Полли был неподвижен как путник, сраженный молнией. Он не мог уяснить. Небо громыхнуло опять, как древнегреческий хор в трагедии: сама природа грозилась на нас кулаком.

— От тебя… Ты что — совсем рехнулся?

Вероятно, что так.

— Я скажу, где спрятан камень и всё остальное тоже, только…

— Конечно, скажешь, — бешенство свело его челюсти, и речь стала невнятной. — Разумеется, скажешь! Но ты-то чем думал! О чём?

— Не твоё дело.

«И никого из вас», — мог бы добавить я. Я видел специалистов по расовой гигиене; их брахицефальные лбы, боевые резцы и выпяченные подбородки выдавали главную тайну природы, заключенную в пословице: «Каково эхо, такова и конюшня».

Очередной раскат грома заставил землю подпрыгнуть.

— Кончаем? — нервно предложил Ури. — В два счёта, и я чиркну. А?

— Подожди.

— Сейчас опять ливанёт…

— Заткнись!

По его лицу бродили тени, выпячивались желваки. Бугры мышц надувались под кожей, как стая обезумевших змей — смотреть на это было неприятно и страшно. Казалось, что оболочка вот-вот надорвётся и оттуда выползет что-то иное. Другой человек.

Наконец, он принял решение.

— Ты знаешь, где он хранит свои вещи?

— Это не одно место. Кубленштрассе, аптека и парикмахерская — цоколь, белая дверь рядом со стеклянным шкафом. В подвале есть встроенный сейф, за холодильником.

— А другое?

— Администрация, центральная площадь, двухэтажное здание. На первом этаже есть индивидуальный склад — железная дверь. В Альбигене он проживал под именем Кунц. Сторож вам ни к чему, ключи висят в пожарном шкафчике, под часами.

— Камень там?

— Или там, или дома.

— А если нет?

Я заставил себя встретить его немигающий взгляд:

— Тогда ты вернёшься.

— Точно, — сказал он так же замороженно, как и до этого, а спрятанный человек бился и бился под кожей, и я вдруг вспомнил, что настоящее имя Полли — не Полли, а Отто, так значилось в метрике. У меня тоже имелась такая — плотный и серый кусок картона ещё старого образца: линованная пропись и штемпель с орлом, несущим в лапах восхитительно острый солярный крест.

Знак нашей избранности.

В небесах повернули крантик. Ледяная капля спикировала на лоб, и в шум леса вторгся редкий, размеренный стук.

— Жди здесь, — приказал Полли.

Как будто у меня был выбор.

Он встал, резко и по-разбойничьи свистнул, и спустя мгновение поляна опустела.

А ещё через мгновение её накрыла тёмно-сизая, прозрачная пелена.

Начался дождь.