Корнуолльские Ведьмочки и Аномальные Материалы

Глава 19. Эрин Киттлер в школе и дома

Матч между Хаффлпаффом и Рейвенкло оказался намного интереснее схватки Слизерина с Гриффиндором – хотя бы тем, что на сей раз игра шла не в одни кольца. Седрик Диггори и Чжоу Чанг носились за снитчем по всему полю, иногда закладывая такие петли, что даже у спокойно сидящей на скамейке Эрин захватывало дух! Девочка начала завидовать рейвенкловке – та была всего на год старше её самой, но летала так, будто бы тренировалась лет десять.

Глядя на то, как китаянка буквально танцует в воздухе, Эрин решила, что вступать в квиддичную команду не будет. Поскольку в чём смысл играть, если как минимум следующие пять лет у соперников будет игрок, превосходящий тебя на голову?

Пока из всех официальных школьных развлечений мисс Киттлер нравился только дуэльный клуб – несмотря на то, что её стойку профессор Флитвик постоянно ругал.

Над трибунами то там, то тут в воздух взмывали светящиеся жёлтые и синие снопы искр – изучаемые на втором курсе сигнальные чары издавна использовались волшебниками вместо флажков и транспарантов маггловских болельщиков. Да и в целом, настрой зрителей было намного более благодушным, чем на первом матче. И когда пропущенный бладжер сбил Чанг с метлы, а Седрик, вместо того, чтобы поймать снитч, подхватил соперницу и помог ей вернуться на метлу, не возмущались даже самые яростные болельщики Хаффлпаффа.

– Седрик классный! – восхитилась Лаванда.

– Точно, – согласилась Панси. Слизеринки, как и в прошлый раз, расположились рядом с барсуками.

– Потому что помочь оказавшемуся в опасности сопернику важнее, чем выиграть матч! – объяснила первокурсницам Пенни Клируотер.

– ГРИФФИНДОР!!! – тут же заорала её шляпа.

Сидевший в паре футов от неё Персиваль Уизли покраснел. Что он делал среди хаффлпафцев было не очень понятно, но спрашивать об этом старосту никто не стремился.

– Победа из-за неявки соперника не может считаться полноценной, – согласилась мисс Преддек, и заглушая уже собственный головной убор, с трудом прокричала: – Иначе как понять, на самом ли деле ты сильнее?

Придуманные профессором Снейпом «шляпы позора» оказались невероятно популярны. К первому матчу барсуков Джемма смогла зачаровать их больше дюжины, так что с конца ноября школьные залы и коридоры регулярно заполнялись криками, свидетельствующими – по задумке создателя – о недостаточном уме конкретного ученика. Грифы попробовали начать возмущаться, но после того, как близнецы Уизли подловили выговаривавшую им за нарушения школьного распорядка профессора МакГонагалл – по слухам, та целый день машинально пыталась прочистить уши – у мисс Фарли появились покупатели и из Гриффиндора. И хотя, кто-то попытался сделать шляпы, кричащие «Слизерин!» или «Рейвенкло!» – такие никто не захотел носить.

А первого декабря, на воскресном ужине, Фред и Джордж торжественным шагом подошли к учительскому столу.

– Мы, студенты третьего курса из Дома Гриффиндор…

– …Фред и Джордж Уизли…

– …то есть самый умный… – уточнил Фред.

– …и самый красивый… – добавил Джордж.

– …признаём непревзойдённое мастерство…

– …лучшего мастера подколок…

– …и величайшего шутника Хогвартса…

– …ПРОФЕССОРА СЕВЕРУСА СНЕЙПА!!!

Накрывшую Большой зал тишину нарушало только урчание дорвавшегося до сосисок Шарожопа.

– Вы наш кумир, профессор! – Фред молитвенно сложил руки, буквально пожирая зельевара глазами.

– И мы клянёмся, что сделаем всё возможное… – Джордж повторил жест брата.

– …даже немного больше…

– …и в следующем году мы обязательно придумаем что-нибудь…

– …ЧТОБЫ ВЫ НАМИ ГОРДИЛИСЬ!

– ГРИФФИНДОР!!! – в унисон заорали шляпы близнецов.

Уизли бухнулись на колени и, вытянув руки, ударились головами в пол. После чего поднялись и, пятясь, вышли из зала, постоянно кланяясь.

Эрин показалось, что профессор вот-вот продемонстрирует эффект Бодроперцового зелья даже не принимая его.

– Вот и пришла твоя слава, Северус, – негромко, но отчётливо сообщила зельевару профессор МакГонагалл.

Эрин покосилась на соседний стол. Элли Преддек демонстративно и с большим тщанием изучала звёздный потолок. Несмотря на то, что её пихали хихикающая Паркинсон и улыбающийся Нотт.

Количество дней, остававшихся до рождественских каникул, неумолимо сокращалось. Двенадцатого декабря, всего за одну ночь замок накрыло толстым белым одеялом, а огромное озеро покрылось пока ещё тонким льдом. Эрин, ни разу не выбиравшаяся севернее Лондона, впервые в жизни увидела столько снега и её восторгу не было предела. В голове девочки немедленно начали появляться образы из книг, открыток и фильмов, на которых дети зимой играли во всякие интересные игры, кидались снежками, катались на лыжах и коньках…

– Если вы только попробуете подойти к озеру… – как бы в никуда задумчиво произнёс профессор Снейп, когда Эрин решила поделиться своими идеями с остальными хаффлпаффцами. И, хотя занятия ещё не начались, желающих уточнить, к кому именно обращался декан Слизерина и что конкретно имел в виду – не нашлось.

На занятиях по зельеварению, в подземелье было ужасно холодно. Вырывавшийся из ученических ртов пар клубился под потолком, смешиваясь с испарениями из котлов, а сами ученики буквально прижимались к котлам, забыв об ожогах и прочих опасностях. Ханна Эббот где-то достала свиток с описанием согревающих чар, но наколдовать его замёрзшими руками не получилось ни у кого.

– Это заклинание стоит использовать перед тем, как покинете гостиные своего Дома, – равнодушно заметил Снейп, проходя мимо подружек.

Впрочем одно то, что на сей раз он не сравнил девочек ни с троллями, ни с гриффиндорцами, ни даже с флоббер-червями, уже свидетельствовало о том, что идея Ханны ему понравилась. Точнее то, что Эббот сама до этого додумалась.

Чего Эрин понять не могла, так это того, почему в Хогвартсе не хотели использовать волшебство, чтобы всем стало комфортнее. Нет, в Общих гостинных – по крайней мере, Хаффлпаффа и Слизерина – а ещё в спальнях и в Большом зале было тепло и уютно, волшебное пламя каминов не угасало ни на миг. Но по коридорам гуляли сквозняки, а от заиндевевших окон в промёрзшие классные комнаты тянулись языки льда.

Кашлять и шмыгать Эрин начала сразу после завтрака. Пресловутое Бодроперцовое зелье, которым мадам Помфри без вопросов снабжала любого чихнувшего, было бы прекрасным средством, если бы не струящийся из носа и ушей дым. И всё же, несмотря на отвлекающий побочный эффект, оно было незаменимой альтернативой соплям и больному горлу. Не говоря уже о том, что почти все первогодки Хаффлпаффа тут же начали учиться пускать дымовые колечки – весьма почитаемое умение среди волшебников.

Тренироваться на сигаретах и трубках Эрин не собиралась. Во-первых, это запрещал школьный устав, а во-вторых перед школой папа и тётя Рейчел очень доступно объяснили короткую логическую цепочку, что вела от курения табака к сочетанию попы и крапивы.

А в том, что тётя способна найти крапиву посреди зимы, Эрин не сомневалась.

Тем же вечером, за ужином, декан Гриффиндора попросила учеников – кто планирует остаться в школе на рождественские каникулы – сообщить об этом ей лично. На всём Хаффлпаффе таковых нашлось только два старшекурсника, причём оба – магглорождённые.

– А ты сама подумай, чем им дома заниматься? – с готовностью ответила на очевидный вопрос Лаванда. – У Айвена на носу ТРИТОН, у Эррол – СОВ. А в семье их начнут заставлять готовить гусей и прочие такие вещи, при том что магией пользоваться школьникам запрещено. Да и из развлечений что – ходить и петь хором? Короче, сплошная потеря времени. Экзамены важнее!

Эрин не стала рассказывать подруге, что рождественского гуся они с папой всегда покупали уже готового, зажаренного и сразу с гарниром. Точнее, не всего гуся, поскольку их было только трое, с тётей Рейчел, но всё же.

А после того, как Элли сказала, что тоже не собирается оставаться в школе, ирландка решила встречать Рождество в Плимуте. Тем более, что дома было гораздо теплее.

В последнюю учебную пятницу, двадцатого декабря, Большой зал украсили в честь приближающегося праздника. Стены оказались скрыты под венками из омелы и остролиста, рождественскими гирляндами из пихтовых ветвей и золотистыми искрящимися лентами. Двенадцать огромных елей, украшенных хрустальными сосульками, золотыми шарами и зачарованными свечами таинственно шуршали ветвями, несмотря на отсутствие сквозняков.

– Ученикам, отправляющимся домой следует помнить, что колдовство несовершеннолетних за пределами Хогвартса запрещено. Пожалуйста, не забывайте об этом! – вместо утреннего приветствия сообщила декан МакГонагалл. – Хогвартс-экспресс в Лондон отходит сегодня в половину девятого вечера, и прибывает на Кингс-Кросс в девять часов сорок минут утра. Те, кто не хочет спешить или по каким-либо причинам опоздают на поезд, могут отправиться воскресным утренним поездом по тем же билетам. Для старших курсов – использование учениками транспортного камина в Хогсмиде допускается лишь в сопровождении родителя или опекуна, если вам ещё не исполнилось восемнадцать. То же самое касается аппарации, даже если у вас уже есть лицензия. Нарушение этих правил может привести к отмене разрешения на посещение Хогсмида, запрету на игру в квиддич и на членство в школьных клубах.

– Вы на каком поезде поедете? – тут же спросила Эрин у своих однокурсников.

– Я на воскресном, – ответил Джастин Финч-Флетчли. – Отец в субботу будет занят на Петти-Франс, а мать будет в Итоне, у Алекса.

– Меня мать заберёт, в Хогсмиде, – сообщил Уэйн Хопкинс.

– И меня, только дядя, – добавил Эрни Макмиллан.

– И меня, и меня, – загомонили остальные.

– Эй, а почему? – удивилась Эрин.

– Дорого, – тут же пояснил Тони Гольдштейн. – Ученикам из магических семей школа оплачивает только два билета в год, так-то поездка до Лондона и обратно стоит почти двадцать шесть галеонов. А летучий порох – всего два сикля за ковшик…

– Зато на поезде тебя не выворачивает наизнанку, – заметила Лаванда. – И попадаешь всегда туда, куда нужно.

– Ну да, – согласился Тони. – За комфорт приходится платить. А ты как?

– Мне тётя уже прислала билеты с совой. Если Спраут отпустит, поеду сегодня вечером.

После окончания уроков, кое-как покидав вещи в сумку – тем более что их было мало, с собой Эрин решила захватить только пару учебников и счётный блокнот – Киттлер в последний раз в этом году поднялась в Большой зал. Профессор Спраут, как и ожидалось, не стала ставит препонов, так что к восьми часам дети на школьных самоходных каретах должны были добраться до станции.

Даже из тех, кому поездку оплатила школа или чьи семьи могли купить билеты, большинство предпочитало провести один свободный от занятий день в неторопливых сборах. На пятничном экспрессе из первокурсников Хаффлпаффа с Эрин ехали только Салли-Энн и Мораг, причём последняя передумала ехать в воскресенье почти в последний момент. Сопровождавшая девочек староста Дженкинс, наученная хеллоуинскими событиями, не только провела подопечных на платформу и посадила их в поезд, но и караулила на станции до тех пор, пока паровоз, с полагающимся шипением котла и протяжным гудком не покинул Хогсмид.

– Она нам не доверяет, – заметила Салли-Энн, глядя в окно на удаляющийся тоннель, за которым скрытый от всего маггловского мира, таился Хогсмид.

– Она не доверяет Эрин, – уточнила Мораг.

– Интересно, почему? – удивилась Эрин.

Девочки переглянулись и расхохотались. В Хогвартсе, несмотря на то, что они жили в одной комнате, почти все разговоры шли об учёбе и прочих школьных делах. А сейчас им предстояло провести в поезде целую ночь, одним. Ну, если точнее, одним в купе, но это было неважно.

После того, как ведьма-продавщица принесла входящий в стоимость билета ужин – жареную картошку с разными соусами, тоненькие колбаски в беконе и неизменный тыквенный сок – с подачи Салли-Энн они построили из простыней палатку, внутри которой Мораг, после выключения света, зажгла в невесть как оказавшейся в её сундуке стеклянной банке призрачный синий огонёк.

Забравшись в палатку, школьницы несколько минут смотрели на пламя, но это им быстро наскучило.

– А кто-нибудь знает страшную историю? – наконец, спросила Салли-Энн.

– Точно, давайте страшилки рассказывать! Эрин, ты ведь среди магглов жила? Знаешь какие-нибудь маггловский страшилки?

Это был глупый вопрос. Киттлер просто обожала страшные истории. Быстро перебрав в уме несколько своих любимых, она решила поделиться своей любимой, про фальшивую маму. Поскольку у Эрин мамы не было, саму рассказчицу эта история не пугала.

– Когда я была совсем маленькой и ещё не умела колдовать, – с полагающимися подвываниями начала девочка, – мы с мамой и папой переехали в большой старый двухэтажный дом с большими пустыми комнатами и скрипящими половицами. Родители постоянно задерживались на работе допоздна, поэтому я часто оставалась в одиночестве, когда приходила домой из школы. Однажды после уроков меня задержала учительница, и когда я пришла домой, там было ещё темно.

Эрин подняла над головой руки и зашевелила пальцами.

– Я крикнула: «Мама?» И услышала, как она напевает в ответ: «Дааааааааааа…» Я позвала её снова, когда поднялась по лестнице, чтобы найти, в какой комнате она была, и снова услышала «Даааааааа…» В то время дом ещё не был до конца отремонтирован, и некоторые двери были заперты или даже заколочены досками! Я не знала, как пройтись по лабиринту комнат, но она была в одной из дальних, прямо по коридору. Я чувствовала себя неловко, но подумала, что это нормально, поэтому побежала вперёд, чтобы найти маму.

Последнюю часть Эрин уже шептала:

– И как только я потянулась к ручке последней двери, чтобы войти в комнату, я услышала, как открылась входная дверь внизу, и моя мама позвала: «Эрин, ты дома?» Весёлым голосом. Я отскочила назад, и побежал вниз по лестнице! Но когда я оглянулась с лестницы, дверь в дальнюю комнату ме-е-е-едленно приоткрылась. Там было что-то тёмное и бесформенное, и я не знаю, что это было – но оно смотрело на меня…

В этот момент Салли-Энн схватила Мораг за плечи и та взвизгнула.

– Не страшно! – чуть дрожащим голосом сказала она.

– Тогда давай ты!

– Ну ладно, – МакДугал подставила светящуюся банку так, чтобы свет падал на её лицо снизу, придавая девочке совсем уже потусторонний облик. – Однажды ночью, перед Самайном, собрался ковен молодых ведьм и собрался провести на кладбище ритуал. Но одна ведьма сказала, что старика, которого похоронили на прошлой неделе на кладбище по улице, на самом деле закопали заживо. Она утверждала, что если прийти ночью на кладбище, то можно услышать, как он изнутри всё ещё царапает крышку гроба. Другие ведьмы сказали, что она просто боится кладбищ, и что она всё врёт! Они над ней смеялись, и сказали, что таким в ковене места нет. И убедили ту ведьму пойти на могилу старика. Поскольку он не был её родственником, магглы могли прогнать её от могилы, и она решила идти ночью! А чтобы доказать другим, что она действительно там была, её нужно было вонзить в могилу кол, чтобы на следующий день все узнали, что она там была.

Она сразу пошла на кладбище с колом в руке и больше не возвращалась. Другие девушки предположили, что она струсила и просто пошла домой. Но на следующее утро, проходя мимо кладбища, они увидели её тело на могиле старика. Та ведьма случайно зацепила колом свою мантию, и когда она воткнула кол и шагнула назад, ей показалось, что её схватили! И она умерла от испуга прямо на могиле! Вот!

– Бррр! – помотала головой Салли-Энн.

Эрин эта история не показалась страшной, но Мораг ею явно гордилась, так что ирландка кивнула в знак одобрения.

– А я расскажу вам настоящую историю, – пробормотала Перке. – Мне её рассказала мама. Когда меня ещё не было, они с папой купили старый дом, недалеко от Бардон-Милл. И решили его отремонтировать. Они поставили рядом с домом палатку, в которой жили, сделали кострище, на котором готовили еду. Папа проектировал сам дом, и считал, сколько чего понадобится. А мама начала отдирать старые обои, потому что они были совсем древние, ломкие и некрасивые – а предыдущий владелец оклеил ими в доме каждую стену и потолок. Ну и на них много чего было когда-то написано, какие-то рисунки расплывшиеся. А потом она заметила, что ещё в каждом углу каждой комнаты, под обоями, написано имя человека и дата.

А потом папа поехал в Хексэм, за досками – он тогда работал у магглов и у него были маггловские деньги. Это было от нас в двенадцати милях, если по дороге. И там он в разговоре услышал одно из имён, которые были написаны в доме. Он расспросил там, потом вернулся проверить и оказалось, что тот человек на самом деле пропал без вести и дата пропажи совпадала с датой на стене! На следующий день он составил список всех имён и дат и вернулся в Хексэм. Каждое имя было совпадало с пропавшим человеком и датами, по всему графству. Он сказал маме и они послали сову в аврорат. Авроры прибыли на следующее утро, и мама услышала, как один из них сказал Эдгару Боунсу, он был там старшим: «Да, это человек[24]…»

Салли-Энн на несколько секунд замолчала.

– Мама спросила тогда: «Что значит – человек?». А Боунс спросил уже её «Мэм, где то, что вы уже сняли со стен? То, что вы удаляли – это не обои.»

– УААА!!! – раздался снаружи страшный рёв.

Девочки с визгом обрушили палатку, чуть не устроив небольшой пожар из-за опрокинувшейся банки с огоньком – его погасила прокравшаяся в незапертое купе Пенни Клируотер. Будущая староста от души хохотала.

– Ну вы даёте! – веселилась пятикурсница, включая свет.

– Нельзя так людей пугать! – возмутилась Мораг

– А то бы вы тут как та ведьма на кладбище?

– Вот именно!

Девочки надулись.

– Ладно, ладно, – примиряюще замахала рукой Пенни. – Давайте я вам кровати помогу разобрать. И вообще, ведь смысл страшилок в том, чтобы испугаться? Так вы этого и добились, я просто чуть-чуть помогла. А ещё имейте в виду, в половину восьмого будет завтрак…

На Клируотер нельзя было долго злиться, так что когда она ушла, пожелав подружкам спокойных снов – и это после такого ужаса! – настроение у всех было хорошее. Тем более, что впереди были каникулы и Рождество.

– Слушай, Салли, а у кого твои родители купили этот ужасный дом? – прошептала Эрин, когда ворочание Мораг прекратилось и шотландка спокойно засопела.

– У оборотней, – тихо прошептала та.

Утром двадцать пятого декабря на Фор-стрит ненадолго заехал профессор зельеварения. На сей раз он выглядел гораздо собраннее, чем год назад и отмечая успехи Эрин ухитрился не использовать бранные слова и сравнения с животными. А самым удивительным было то, что в этот раз глава Слизерина, похоже, пытался подбирать подарки.

Мистеру Киттлеру Снейп вручил прорезиненный плащ с капюшоном.

– Я не очень разбираюсь в вашей работе. Но, возможно, это поможет сделать её более удобной. Чары отвлекают магглов от надевшего плащ и не дают запомнить внешность. Также он не даст заснуть или даже задремать, поэтому носить его дни напролёт я бы не советовал – чувствовать усталость вы не будете, но последствия недосыпа никуда не денутся…

Эрин, в свою очередь, получила от Снейпа запечатанный полуфунтовый бумажный пакет.

– Сера, – привычно холодно пояснил Снейп. – Пять частей серы, шесть частей алюминиевой пудры, девять частей калиевой селитры. Части считать по весу, не по объёму. Селитру берите только чистую – в маггловских магазинах есть виды с микроэлементами для растений, она не подойдёт. Перемешивать очень тщательно. Как будете получать декстрин?

– Прожарить крахмал на сковоро… На тигле!

С первого дня знакомства с мисс Киттлер, профессор зельеварения начал в высшей степени неравнодушно относиться к использованию девочкой кухонной утвари.

– Декстрин лучше делать в духовке, на трёхстах восьмидесяти пяти градусах. На противне, ровным слоем, не толще двух линий, а лучше одной[25].

– Северус, я допускаю, что это меня не касается, но всё-таки – что именно планирует делать моя дочь в моём же доме?

Зельевар надменно улыбнулся, хотя в глубине его глаз – Эрин была готова поклясться в этом – притаилось веселье.

– Бенгальский огонь. И да, поскольку Эрин собирается использовать алюминиевый порох – в доме их не стоит поджигать. Будет выделяться серный дым.

Снейп на мгновенье задумался.

– Мисс Киттлер, признаки отравления сероводородом?

– Э-э-э… – девочка растерялась. – Состояние подобное лёгкому опьянению, стремление закрыть глаза.

– А также общее перевозбуждение, – добавил профессор. – Впрочем, с учётом вашего обычного настроя, этот симптом будет трудно заметить.

Дождавшись, пока девочка скроется в своей комнате с кульком серы, Снейп перевёл взгляд на Джерарда.

– Если вы планируете разрешить дочери использовать пиротехнику дома, вместо металлического пороха стоит использовать бариевую соль азотной кислоты – не будет ядовитого дыма. Могу дать адреса пары химических магазинов в Лондоне.

– А если нет?

– Тогда пусть жжёт огни из алюминиевого или стального пороха на на улице. Она их в любом случае будет готовить.

Мистер Киттлер задумался.

– А где она возьмёт алюминиевую пудру?

Зельевар усмехнулся.

– Насколько я понял из случайно подслушанных планов, в этом эксперименте запланировано участие напильника и старой кофеварки из чулана, о которой вы забыли три года назад…

После обеда профессор Снейп отправился к Преддекам, так что Рождество Киттлеры впервые за долгое время встретили вдвоём.

Эрин заглянула к живущим через два дома Ротабандам – в компании трёх сыновей-погодок год назад она пыталась залезть на строительный кран. А в их доме, помимо людей жили целых шесть котов, так что у гостей часто складывалось впечатление, что они пришли в кошачий питомник. Животные были вхожи в любую комнату, и разве что на двери туалета висела табличка «Котов не пускать!». Представленный Ротабандам Шарожоп был незамедлительно оценён и обтискан, к чему сам зверь отнёсся с поразительным спокойствием. Возможно, после столкновения с троллем, он счёл, что три человеческих детёныша в возрасте от четырнадцати до двенадцати лет ему уже не страшны.

В пять вечера Эрин абсолютно неожиданно досталась роль в «Пирушке с привидениями». Не то, чтобы она была выдающейся актрисой – роль тётушки Марии заключалась, в основном, в выносе пирога с телятиной. Но Джейкоб Ротабанд, мечтавший стать великим режиссёром старший из братьев, вдруг заявил, что без неё «Пирушка» потеряет весь глубинный смысл. В платье из занавески – вряд ли почтенная дама начала века могла бегать в джинсах – Эрин имела необычайный успех, особенно когда для полноты образа в последней сцене она отоварила рассказчика бутафорской сковородкой.

Дебют Джейкоба прошёл успешно – столпившиеся вокруг сценической беседки посетители смеялись так, что в парк сворачивали прохожие от Эксмут-роуд до Грэнби-стрит.

К возвращению дочери Джерард уже вытащил коробку с украшениями и установил саму ель. Доставая старую гирлянду с лампочками, он заметил: «Ну, по доброй английской традиции, это, конечно, не должно работать». Но всё заработало, и очень скоро ёлка встала посреди гостиной, украшенная лампочками, гирляндами и стеклянными шарами. А под ней, разумеется, уже лежали завёрнутые в яркую бумагу коробки…

«Вот ничего это не скучно!» – заочно возмутилась мнением Лаванды девочка, сидя за праздничным столом. Порция запечёного гуся из супермаркета, английская и французская горчица и огромное крутящееся блюдо с сырами превосходили любое хогвартсовское кушанье – и книззл был тому свидетелем. Около одиннадцати Киттлеры перешли в гостиную, где включили телевизор. Через форточку от соседей напротив были слышны исполняемые на немного расстроенном пианино джазовые импровизации, перемежающиеся возмущением относительно качества инструмента. Спустя некоторое время там уже импровизировали в четыре руки, а затем к ним ним присоединилась гитара. В парке пускали фейерверки, которые было отлично видно и с Фор-стрит.

Соседский концерт закончился далеко за полночь, когда Эрин распаковывала свои подарки. От Преддеков, к её удивлению, пришли не какие-то волшебные штуки, а набор видеокассет со всеми эпизодами «Звёздного пути» – Элли явно сделала выводы из постоянных рассказов о космосе на совместных уроках астрономии. Девочка немедленно отобрала свои любимые серии, но успела просмотреть только две, прежде чем её окончательно сморило. И это был прекрасный вечер в прекрасном доме, безо всякого намёка на раз и навсегда заведённый порядок, правила и условности.