Королевство Русское. Книга первая. Андрей Юрьевич

Глава 10

Событие двадцать восьмое

Actor sequitur forum rei

Истец обращается в суд по месту жительства ответчика.

Картина, что предстала взору Виноградова, едва он взбежал на второй этаж к себе в опочивальню, ничего хорошего не предвещала. На полу бился в судорогах монашек Димка, а двое гридней старались его удержать. При этом травник вопил от боли, брызгал слюной и что-то про полёт кричал.

Ну, может и эпилепсия, хотя специалистом Андрей Юрьевич в этом вопросе не был, и даже не видел ни одного раза такого приступа, разве в кино. А могло быть и отравление? Как-то читал книгу про то, как в древности пытались улучшить качество сталей всякими травами и даже мышиными шкурками, ну и в конце всякие волшебные способы рассказывались. И среди них была добавка настойки белладонны. Он потом по сноске прошёл и посмотрел материалы про атропин и белладонну, читай «красивая женщина», закапывали себе её, настойку эту, в глаза матроны всякие римские, чтобы зрачок расширился, казалось им, что так красивше они. На Руси называется растение «Красавка». Статьи всей сейчас уже Виноградов не вспомнит, но то, что судорога у человека и что-то там было про то, что он в этом дурмане летает. Пока не умрёт, если сильно траванули, или пока не придёт в себя, если слегка.

Димку отравили сильно. Он помер через час, и травница Лукерья ничем помочь не смогла. Нужно, мол, напоить и рвоту вызвать. Ничего не получилось. Доза была видимо очень большой. И прав оказался Виноградов, предположив, что отравили красавкой.

— Гляньте, князь-батюшка, губы посинели и язык, то явный признак, что красавкой отравили, а ещё запах чуете, сладковатый и прелью отдаёт.

Андрей Юрьевич склонился над бездыханным уже монашком и принюхался. Точно, есть такой приятный сладковатый запах. И прелью чуть пахнет.

— Ссуки! — и ещё пару не сильно печатных выражений пробубнил Виноградов себе под нос.

Монашек Димитрий ему нравился. Он был незлобивый и любознательный. Зачем тогда подставил его? Глупый вопрос. А как от яда другим способом уберечься? Это не магический мир. Это в книжках про такие есть всякие волшебные амулеты и противоядия. Нет. Это обычное средневековье, и тут всё по чесноку. Отравили — умрёшь. А раз зачем-то его сунул Господь в тело этого князя, то помереть от яда и не выполнить предназначения — это глупость. Все средства хороши? Ну, почти. Он хотел ведь сам себе еду готовить. Некогда, металлургия и химия важней. Ладно, хотел завести стряпуху, повара, такую или такого, который не предаст. А где искать? Да и опять некогда. А Димка? Если честно, то в отравление профессор не верил. Страховался, но не верил. А получилось вон чего.

— То воровство, Андрей Юрьевич! — тоже глянув на язык монашка пробасил появившийся весь пропахший своим и конским потом сотник Мечеслав.

— И что делать будем? — Виноградов себе задал вопрос. Про то, что вор в эти времена — это не тот, кто деньги украл, а тот, кто власть хотел украсть, профессор читал. А вот про то, кто занимается в четырнадцатом веке дознанием и поиском преступников, да и вообще охраной правопорядка в городе, не знал ничего.

— Тысяцкого нужно кликнуть, — в палату незаметно и епископ Владимирский Афанасий проник.

— Тыс… Так чего не позвали раньше, зови! — рыкнул Андрей Юрьевич на сотника.

А кто такой тысяцкий⁈ Эх, мало он успел у настоящего князя узнать. Тысяцкий — это тот, кто тысячей командует? Тогда зачем его звать. И опять же если вся дружина была триста человек и ополчения пятьсот, то какой нахрен тысяцкий?

— Владыко Афанасий, — оттянул в сторонку от собравшейся дворни епископа Виноградов, — Ваше Высокопреосвященство, тысяцкий — это то, чего я не помню.

— Ох, ты, боже ж мой!!! Ох, бяда! Ох, горе! Давай, княже, уйдём отсюда. Не здесь же! Вон, ушей сколько.

Они вышли на двор. Весна уже настоящая была, солнце брызгало лучами во все стороны, травка зелёненькая пробивалась вдоль стен и между натоптанных дорожек. По одной такой дорожке они дошли до конюшни, и Андрей Юрьевич шугнул конюха, бросившегося навстречу:

— В телегу запряги коня. Нужно Димку в… Ну, владыко скажет потом, куда его отвезти.

Когда, наконец, они остались одни, епископ, крестясь беспрерывно, стал рассказывать Виноградову, кто такой тысяцкий. Рассказ вышел путанный. Как и подозревал профессор, Афанасий был сербом и не так давно жил поживал в Волынском княжестве, а потому и сам ещё много не знает. В целом, получалась такая картина.

Главное, что делал тысяцкий — это возглавлял городское ополчение во Владимире. В городе были всякие ремесленники и прочие свободные горожане, и их, на случай осады Владимира, объединяли в добровольные вооруженные отряды. Тысяцкий наблюдал за ведением общей подготовки ополчения, следил за порядком в войске, был ответственен за сооружение оборонных укреплений. Это Андрею Юрьевичу было понятно. А вот дальше. В ведомстве тысяцкого находился ещё и военный суд. Тысяцкий суд применялся к ополченцам за военные преступления, разбой, мародерство и дезертирство. Под контролем тысяцкого находился городской арсенал. Ну, можно было и с этим согласиться. А дальше шёл явный перебор. Тысяцкий имел и гражданские обязанности. Он осуществлял полицейский надзор за правопорядком. В его ведомстве находились всякие слухачи и доносчики, которые ему передавали все сведения о жизни города. Кроме этого, подчиненные тысяцкого имели право проводить облавы и устраивать обыски, они же призывали к суду, извещали о преступлениях, оповещали народ о принятых властью решениях.

Андрей Юрьевич решил, что нужно подумать о разделении как бы должности начальника военкомата и начальника полиции. Но не прямо же сейчас. Нужно посмотреть, как справится тысяцкий со своими дополнительными обязанностями.

— А кто у нас во Владимире тысяцкий?

— Да, вон он идёт. Это боярин Андрей Молибогович.

Охо-хо. Тот самый боярин — воин, что два слова в одно предложение связать не может. «Оратор» — как его для себя отметил профессор Виноградов.

Событие двадцать девятое

Ab hoedis scindere oves

Отделять овец от козлищ.

Владыко собирался отчалить по-английски, но Андрей Юрьевич его остановил.

— Ваше Высокопреосвященство, я постараюсь питание своё наладить, но пока я его налаживаю, не могли бы вы три раза в день кашу с мясом мне присылать и хлеб с молоком. И присылать с доверенным лицом. Нужен монах, которого по дороге не подкупят и яд в еду не вольют. И чтобы те, которые готовят не знали, для кого они готовят.

— Думаешь повторят, аспиды⁈ — зыркнул на приближающегося боярина епископ.

— Сто проценто… Обязательно.

— Хорошо. Пришлю.

— Подождите, владыко. Как я узнаю, что посланец от вас?

— Ох, страсти господни! — стал креститься Афанасий.

— Пусть он мне пароль скажет… слово тайное назовёт. Произнесёт: «Славянский шкаф» потом ложку сам съест, ну а после мне передаст.

— Ох, сподобил господь до такого дожить, что же это на земле русской делается⁈ Хорошо, княже, всё так и будет. Завтра утром…

— Я с самого утра ничего не ел и не пил.

— Ох, прости господи! Постараюсь побыстрее отправить, — епископ на ходу перекрестил подходящего боярина Андрея Молибоговича и, подобрав подол рясы, довольно проворно засеменил к воротам.

— Здравия тебе, Андрей Юрьевич, — поклонился эдак, как равному почти, здоровяк. Рукой махнул, да головой трясонул.

— И тебе не хворать, боярин. Слышал, что произошло?

— Сказывают, отравили монашка, что тебя от ран пестовал, — оратор произнёс это медленно будто слова пообтекаемее выбирая.

— Можно и так сказать. Только съел тот монах — травник, присланный епископом Афанасием — отец Димитрий, обед, что для меня принесли.

— Зачем же⁈ — нахмурился тысяцкий.

— Не понимаешь? Я так придумал, чтобы меня не отравили. Хотели отравить, да вот про мою придумку не знали, — говоря всё это, Виноградов смотрел прямо в глаза боярину. Были они примерно одного роста и получалось, что глаза Андрея Молибоговича, в тридцати всего сантиметрах находились.

Взгляда в упор боярин не выдержал, отвёл. И чё? Может стыдно ему за дворню княжескую, а может обидно, что не знал про такой фокус, отчебученный князем, и не получилось такая классная придумка, отравить князя, да призвать на его место братца его двоюродного — малохольного, полячка этого. Того призвать, из коего легко верёвки вить будут бояре волынские.

— Найти нужно вора. Ты же у нас Андрей Молибогович тысяцкий, в граде за порядок отвечаешь. Так действуй. Поваров расспроси, узнай, кто и когда принёс еду мне в покои? Кто, вообще, в покои заходил. Понимаю, что дом мой большой и народу много, но ты поспрошай. Только не калечь сразу. На дыбе любой признается в том, чего и не делал. Ты так спрашивай, чтобы проверить можно было, чтобы видаки были.

Виноградов говорил и понимал, что бесполезная затея. На самом деле по замку шляются десятки людей, а кухня вообще в отдельном доме, и там же столовая для челяди. Там тоже десятками толкутся. Нет. Ничего не найдёт тысяцкий. Только народ против князя настроит.

— Отбой. Э… Не надо искать, Андрей Молибогович, передумал я. Бог за зло сам покарает. Он-то точно видел, кто на помазанника божьего воровство повёл. Я сам молиться буду и епископа Афанасия попрошу, чтобы Господь знак нам дал. И завтра весь двор поведу в Исаакиевский собор на богослужение и там попрошу, чтобы Господь чудо явил и на воре шапка вспыхнула.

— Думаешь, Андрей Юрьевич…

— Не думаю, а точно знаю, если я попрошу у Господа и просьбу мою епископ Афанасий поддержит, то откликнется Вседержитель на нашу просьбу.

— Чудо? — тугодум тысяцкий или нет, но он — боярин.

Мысль эта пришла Виноградову неожиданно. Вместо того, чтобы настроить всю дворню против себя истязанием их друзей и родичей на дыбе, нужно поступить проще. Нужно заставить гада, отравившего Димку, выдать себя. Новость о молитве с помощью этого вот обормота распространится быстро. Века сейчас тёмные, и человек, у которого сейчас совесть нечиста, не пойдёт в храм. Он найдёт способ не явиться. Заболеет. Самый плохой вариант сбежит в чужие Палестины. Но люди ведь все семейные, скорее всего, понадеется на русский авось и просто заболеет. Вот и посмотрим, кто завтра не явится на богослужение.

Чтобы источник информации был не один… А то ведь и вообще ноль, вдруг кто-то из слуг именно приказ тысяцкого и исполнял, подливая атропин в кашу князю. Тогда он никому не скажет и просто перережет по-тихому горло исполнителю. Так вот, чтобы источник был не один, решил поделиться своей мыслью и планом действия Андрей Юрьевич ещё с парой человек. Рассказал Ерохе — главкузнецу, рассказал Глебу Зеремеевичу и даже Мечеславу. Всё, как бы между прочим, при этом голову к небу вскинув и истово молясь.

— Не должен Господь попустить, как думаешь, Мечеслав⁈

— Спаси нас Господь! — троекратно перекрестился сотник и ушёл. Почему бы не для того, чтобы инфой поделиться?

Событие тридцатое

Actum ut supra

Поступай как выше (раньше) указано; Действуй, как указано выше.

Всё удалось. Закинул удочку профессор Виноградов, клюнуло, подсёк… А крючок пустой. Нда, нашли отравителя и помощника, должно быть, ну, причастного как-то. А толку никакого. Сам себя перемудрил Андрей Юрьевич. Не думал, что вороги поступят так радикально.

Крестным ходом дошли они от княжеского замка в центре Владимира до Успенского собора, иначе именуемого ещё Мстиславов храм, по имени князя Мстислава — правнука Владимира Мономаха, который его больше сотни лет назад построил. Этот древнейший храм Волыни и усыпальница галицко-волынских князей за сто с лишним лет немного обветшал, кое-где дождями штукатурку обрушило, но в целом смотрелся для этого времени большим и величественным. До вершины сверкающего бронзой креста на луковке метров пятнадцать, если не выше. Рядом почти такой же высоты колокольня в виде квадратной башни и большой каменный двухэтажный дом под черепичной крышей, где проживает в том числе и епископ Афанасий.

Он сам и отслужил по убиенному отцу Димитрию. После, когда все вышли, боярин и тысяцкий Андрей Молибогович и рыкнул на народ, мол, оглянитесь кого не хватает. Кто не пришёл? Народ бросил слёзы утирать и сопли кулаком размазывать и стал оглядывать. Приказ был строгий, явка всех обитателей замка обязательна.

— Ефима нетути…

— Тута я, протри зенки!

— Да не тебя, истопника Ефима-хромоножки нетути.

— Точно братцы, а ведь нет Ефима!

— Так хворый он. Ногу и вторую подвернул, не могёт ходить совсем…

— Кто видок?

— Да я вот с ним виделся, он же у нас в клети спит.

— И я видел.

— Всё, али ещё кого не хватат⁈ — Виноградов в опрос не вмешивался. Он и половины ещё дворни не знал. Даже не так, он и пятой части не знал. Кузнецов, трёх плотников, тётку Дуняшу, что убирала в тех двух палатах, что он пока освоил, гридней десяток, кои несли охрану у его «больничной палаты» и двух тёток, которые ему по очереди еду приносили. Вот и всё практически, а тут сотня с лихвой народу.

— А ведь нет Светозары, — точно, это как раз и есть та тётка с вечно хмурым лицом, что приносит им с Димкой каши. Приносила.

— Андрей Молибогович, гони-ка… — боярин уже взвился на коня и вслед за ним половина из десятка гридней рванула.

Не додумал до конца свой хитрый план Андрей Юрьевич. Когда князя смирная кобылка «Чалая» довезла до замка, то его уже со зверской рожей ждал у подъёмной решётки боярин.

— Отравили, княже! — а ведь он точно здесь ни при чём. Вон, негодованием и разочарованием так и пыхает от здоровяка.

— В смысле?

— Оба мертвы! И истопник отравлен и Светозара эта. Так и побиты ещё. Ну, как если бы их насильно той отравой поили. Оба с синими губами, как и монашек. Та же отрава!

— А кроме них, кто-нибудь ещё есть в замке? — блин, дебил старый, обругал себя профессор, а чего у ворот не оставил стражу. Она бы всех вошедших или вышедших увидела. Нет, решил всех в собор затащить.

— Нет, Андрей Юрьевич, никто не попадался, — топнул ногой боярин, — Ведь что же это, и впрямь воровство и много народу в том замешано⁈ Не поверил я в умысел сей сначала, княже, теперь же зрю, крамола настоящая.

— Кто-то оказался умнее нас с тобой тысяцкий. Ну, теперь затаятся, есть время подготовиться.

Суета ещё пару дней в замке суетилась, люди собирались группками, чесали языками, разбегались при виде князя. А он уже плюнул на покушение. Теперь, получая пищу напрямую от владыки Афанасия, можно на какое-то время успокоиться и заняться делами, а их было полно.

Пока воров искали, кирпичи из каолина на солнце подсохли, и пора было их отправлять на обжиг. Андрей Юрьевич отлично понимал, что технологию нарушает. Каолиновую глину нужно было сначала обжечь до полутора тысяч градусов, потом размолоть, и вот только тогда кирпичи лепить, но ему чугун плавить, а там температуры меньше, чем у стали, должны его белые кирпичики и без предварительного обжига выдержать. Время сейчас — ключевой фактор. В любой момент стоит либо от Польши ждать нападения, либо от татар, а то и от поляков совместно с венграми.

Виноградов и то понимал, что настоящий шамотный кирпич у него не получится, туда ещё и глинозём добавляют в приличных количествах, а где здесь взять оксид алюминия? Ну, и ладно.

Он собрал кузнецов вокруг себя и в очередной раз им лекцию прочёл.

— Чтобы получить хороший кирпич для домницы нам придётся довести жар в печи, где будут обжигаться кирпичи, до огромных температур. Может и не сможем. Там бы желательно подогретый воздух нагнетать, но куда деваться, давайте попробуем. Весь процесс разобьём на четыре этапа.

— Этапа? — Ероха, опять новое слово услышал.

— Части. На первой нам нужно довести температуру до двухсот градусов. Мы чтобы температуру эту замерять в печи, положим рядом с кирпичами кусок железяки и будем на его цвет ориентироваться. При этой температуре у нас с вами окончательно испаряется вся вода из кирпичиков.

Следующий этап — это шестьсот градусов. В кирпичах будет распадаться каолинит… а… Ну, не важно. Кирпичики при этом небольшую усадку дадут. Шестьсот градусов — это когда железо наше, рядом с кирпичами в печь положенное, из тёмно-коричневого станет коричнево-красным. На этом этапе выдержим кирпичи пару часов.

Затем доведём температуру до девятисот градусов. Усадка при этом продолжится. Железяка наша станет светло-красной, но ещё не оранжевой. Опять пару часов выдержим. Ну, а дальше, как получится. В идеале довести температуру до тысячи четыреста градусов, сомневаюсь, что удастся нам. Металл должен стать белым. И вот тут нам надо держать температуру часов пять. Если будет чуть меньше температура, думаю, не страшно. Это для производства булата настоящего нужен такой кирпич, а нам нужно чугун или свиное железо расплавить, а там гораздо меньше температуры.