Королевство Русское. Книга первая. Андрей Юрьевич

Глава 21

Событие шестьдесят первое

De lingua stulta incommoda multa

Из-за глупых слов бывают большие неприятности.

Погода стояла замечательная, лишь прохладный ветер, скатывающийся с Карпат в низину, нёс прохладу, заставляя людей на ночь искать убежище.

— А если Шаробер приведёт большое войско⁈ — боярин Андрей Дрозд оглядел, сидящих на лавках в большом дому, сбежавшего за стены Мукачева местного богатого купца, пятерых галицких бояр, которых сам сюда и пригласил.

— Шаробер? Не о том думаешь, Андрей Андреевич. Отойдём к себе. Нужно о поганых думать. Можно было откупиться и жить, как раньше. А теперь что? Теперь с этой данью мышами хан Азбек примчится со всем своим войском, и все города и селища пожжёт наши. Всех смердов поубивает и в полон к себе уведёт. Опять, как деды наши, будем по лесам скрываться и у ляхов. Объясни мне, зачем было будить лихо? — невысокий чернявый лет сорока боярин в накинутой на плечи свитке из тёмно-красного атласа обвёл всех присутствующих чуть затуманенным взглядом маленьких карих глаз. Мёда было выпито уже прилично и языки у бояр развязались.

— Ты, Константин Богуславыч, верно говоришь. Азбек, разъярённый, сам прибудет со многим войском обидчика покарать. Дурной князь у нас ныне. Может, пригласить зятя его Димитрия — литовца на стол? Тот хоть и молод, а разумен. Не в бой рвётся, а Луцк отстраивает. Крепость там каменную возводит с тремя большими башнями. Немцев призвал в зодчие. Торговлю развивает.

— Не, Андрей Андреевич, пока жив князь Андрей, ничего у нас не выйдет. Он своей потачкой городам и купцам их на свою сторону перетянул. Каждый город придётся штурмом брать. И церковь за него будет. Ничего не выйдет, пока он жив. И опять же, как это весной хана Азбека от похода на нас остановит. А вот если ему голову прислать Андрееву, да дань собрать настоящую, то может и минует нас лихо.

— Так волынцы, слышал я, пытались его несколько месяцев назад отравить, да вместо него инока отравили. Епископ Владимирский их анафеме предал. Не нашли, кто на это пошёл. Может, нам нужно с ними стыкнуться, и ещё раз яду в еду, али питьё князю подмешать? — из угла скрипучим голосом предложил пожилой уже мужчина с седой почти бородой и совершенно белыми усами.

— Как же найти тех волынцев? — Константин Богуславыч приподнялся с лавки и, сделав пару шагов, приоткрыл дверь, проверяя не подслушивает ли кто.

— Тут просто всё. У меня зять — боярин из Владимира Тимофей Юрьич Хромой. Приезжал недавно ко мне по делам. Разделилось, говорит, боярство во Владимире, одни за князя, другие другого хотят. Там ведь и брат его есть двоюродный у ляхов. Сын Анастасии Львовны. И Мария Юрьевна, княжна Галицко-Львовская — сестра нашего Льва и Андрея этого, замужем за мазовецким князем Тройденом. Есть из кого выбрать.

— Так что родич говорит-то? — остановил боярина Андрей Дрозд.

— Родич? Родич за ляха. Он намекнул, что знает, кто яду князю подлил. Нужно с ними встретиться, ну, с волынцами, да вместе дело затеять.

— Что скажите, бояре? — на правах хозяина дома чуть возвысил голос Андрей Андреевич.

— Боязно. Нужно, чтобы точно помер князь, а то ведь получится, как при Даниле Романовиче — пращуре его. Он когда второй раз вернулся-то на княжение, всех бояр, что против него воду мутили, смерти предал. Правнук тоже, судя по делам, человек решительный, — отодвинул от себя пустой кубок молчавший до сих пор боярин Святослав Рогоз.

— Ну, волков бояться, други, в лес не ходить. Так что, говорить мне с зятем? Али спустим всё волынцу.

— Давайте, так, бояре, волынцы же должны сюда со дня на день подойти. Подождём. Поговори апосля с ними, Демид Силыч, но без наших хотелок. Просто пока проведай, чем живут люди во Владимире, чего народ говорит, дружина о чём шепчется, епископ Владимирский? А о нас не говори ничего пока. Рано. Так и посмотреть ещё надо, как этот князь город брать собирается и с унграми воевать. Три сотни вёрст отсель до Буды и назад столько же, седмица, полторы и войско король Шаробер приведёт. Я своих дружинников в бой сразу кидать не стану. Поглядим ужо, как будет Андрей биться со своими самострельщиками.

— А что в той подводе было, что чуть не перевернули на броде у Самбора? Уж больно он грозно рычал на воев, и как козлик молодой скакал вокруг в воде зябкой по пояс.

— Бают, врут поди, что огонь греческий. Посмотрим, я своих воев тоже в первые ряды не поставлю. Дорого больно стало новых набирать после того, как почти все полегли у Каменца. И если менять князя-то, то воины живыми понадобятся. Если уже три претендента, то что будет, если и впрямь яд подействует.

— Ладно, бояре расходимся, Демид Силыч, про волынцев не забывай. И ещё, за нами по патам зять Андрея Юрьевича Димитрий едет с дружиной, как прибудет, я к нему с разговором подойду, мол, чем дышишь, как жить думаешь? Литвин, говорят, хоть и разумен, а мёд наш любит, развяжется язык.

Событие шестьдесят второе

Deos manes placari victimis humanis

Тени умерших требуют умилостивления богов человеческими жертвами.

На этот раз план должен сработать. Если не сработает, то… не сработает. И будет хреново. А так будет хорошо.

Мысль была такая… Ну, хотя нужно, не залезая вперёд, осуществить и первые мысли. Первым делом, памятуя про то, что римляне, древние и давно вымершие, при осаде городов всегда первым делом лагерь оборудовали. Забор там возводили, нужники копали. Когда про эти нужники профессор Виноградов читал, то его постоянно вопрос посещал. А чем это древние римляне копали? Ну, нужные такие нужники. Железо плохое и очень дорогое, потому, даже теоретически не может быть лопат. А ещё, если земля твёрдая попадётся, то нужны кирки. Желательно ещё и совсем уж экзотику иметь — совковые лопаты и тачки, чтобы грунт вывезти. Где всё это брал центурион Гай Май Бабай?

Так из того металла, что был у древних римлян, даже если выковать лопату, что само по себе не тривиальная задача, так она гнуться при такой толщине будет. Углерода нет, и закаливай не закаливай ту лопату, стали годной из того железа не получишь.

Деревянными копали? А кто-нибудь пробовал? Окованной железом деревянной? Тоже пробовали? Дача у профессора Виноградова была, и он иногда прыгал на лопате, чтобы её в землю загнать. И это современные тонкие лопаты, а какой толщины должна быть деревянная. И это много раз перекопанная земля, а если целину копать?

Ладно, пусть римляне копают, чем получится. В поход Андрей Юрьевич дал команду в обоз бросить десяток мотыг и столько же лопат. Стоимость лопаты соизмерима со стоимостью меча, то есть, в обозе сотня гривен в лопаты превращённая! Потому, лагерь он оборудовать смог. Не нужники копали, а канавы. И без того бросили местные все окрестные селища и посады, так что всем хватило строений разместиться. И продуктов прилично оставили. Канавы копали две. Одну перед воротами, примерно в двух сотнях метров от них. Копали на следующую ночь. Ведь, если у князя Владимирского лучники могут посылать стрелы на две сотни метров и даже дальше, то не надо недооценивать противников. И они пульнут. А так в темноте, без всяких перекуров, вырыли милиционеры, постоянно меняясь, ров тридцать метров в длину, метр в глубину и полтора метра в ширину. И всю вынутую землю перед этим окопом уложили аккуратно.

Одним концом канава утыкалась в глинистый берег реки Латорица, а вторым в завал из нескольких десятков срубленных елей. Ели срубили в лесу и на вожжах волоком притащили к этому завалу. Пехота теперь выйти из города могла, но она тут же попадёт под стрелы стрельцов и болты арбалетчиков. Две сотни человек посменно по двадцать пять человек в этом окопе дежурила. И ещё немного пряталось лучников среди елей.

Но это пехота могла выйти и погибнуть сразу, а вот конница, чтобы лихим кавалерийским наскоком порубить сушащего портянку врага, просто не могла. В реку не сунешься, берег дальше обрывистый, с другой стороны завал, а прямо всего две сотни метров и препятствие, неодолимое для лошадей.

Есть в Мукачево ещё одни ворота, но там просто стащили все брошенные телеги и устроили из них несколько рядов преград, через которые не пройти и не проехать. А за ним, за завалом, бдят дружинники и ополченцы с милиционерами.

Андрей Юрьевич брать город штурмом не собирался и осаду вести тоже, все эти приготовления нужны были для другого, это если в защитниках чего сыграет в заднице или голове дурной, и они попытаются вылазку произвести. Ну, дебилов во все времена хватает.

Второй ров был гораздо важней, длинней и интересней, с точки зрения предстоящей войнушки.

Профессор Виноградов объехал по расширяющейся спирали место между городом и лесом на юго-западе. В том направлении текла река, вдоль неё шла широкая дорога, и именно в том направлении была столица Венгерского королевства Буда. Оттуда должен прибыть с войском покарать врагов, покусившихся на его земли, король Шаробер, он же Карл I Роберт Анжуйский.

Выходила следующая картина. Если рожей бородатой к Буде повернуться, то справа получалась река Латорица, а примерно в трёх километрах слева текла река Коропец, почти параллельно. Но имелась ещё и старица Коропца, и она шла почти поперёк этого поля. Не хватало метров сто, разве чуть больше. Именно в этом месте, от старицы до русла Латорицы, и пришла в голову Андрея Юрьевича мудрая мысль — прокопать второй ров. Да, занятие это на простое и не быстрое, даже лопаты и мотыги чуть не золотые имея. А только оно того стоило. И натолкнула на эту мысль профессора прочитанная в детстве книга. Из огромного произведения в два тома запомнилось название и описание битвы скифов с греками. Скифы — это же наши. Кто-то ведь из поэтов сказал, что мы — скифы. Поэтам нужно верить. И они — скифы «наши» в этой битве, несмотря на численное преимущество и лучшее вооружение, проиграли. Там эти гады греческие «ненаши» взяли построили вооружённых рабов в шеренгу перед рвом, и скифы всем кагалом снесли препятствие и ухнули в ров. Книга называлась «У Понта Эвксинского».

Старица Коропца была даже лучше того греческого рва. Она была болотом. Ширина метров пять и глубиной метра полтора, но из этих полутора метров метр был илом. Если прокопать недостающие сто, ну даже сто двадцать метров, а потом сплести из лещины и вербы обильно растущих вдоль обеих рек сеть своеобразную и сверху закидать травой и кое-где дёрном прикрыть, то несущиеся в атаку венгры, которые вскоре сюда явятся, в эту ловушку, как и наши скифы попадут. После чего их можно будет добивать из арбалетов и луков. Ну и чего уж, почему в остановившуюся массу всадников не покидать из очень большой рогатки горшки с греческим огнём и напалмом. Уничтожение войска должно быть настолько показательным, чтобы ни один больше круль Венгрии не вздумал нападать на Русское королевство. Икать должны при слове «русский», ну и границу нужно передвинуть. Такой должен быть разгром, чтобы с радостью согласился Шаробер провести по реке Тиса до самого Чопа.

Раз это наследство бабкино, то нужно его вернуть. «При мне всё будет, как при бабке».

Карл I Роберт Анжуйский.

Событие шестьдесят третье

Digitus dei est hic!

Это перст божий! (такова судьба).

— Горыня, — Андрей Юрьевич в пятый раз за день вышедший с инспекцией рытья Кара-Кумского канала остановился у сидящего у костра наставника десятка спецназовцев — разведчиков, — Горыня, как сегодня успехи?

Совсем оставлять без внимания Мукачево нельзя было, жупанов нужно в тонусе держать. Со стен и из бойниц башен в сторону лагеря иногда из луков отморозки эти постреливали. Ничего путного из этого не выходило. Ближе двух сотен шагов подходить к стенам Андрей Юрьевич запретил. Исключение сделал только для Горыни — одного из чемпионов по робингудовскому испытанию, и второго чемпиона, того, что победил в испытании на точность. В первый же день он их собрал и предложил.

— Вои, вы ведь можете под прикрытием больших щитов подойти шагов на двести к стенам и пострелять в тех, кто высунется⁈ Старайтесь бить в тех, кто в шеломе.

— Сделаем, княже.

И сделали. Связали из веток шиты, обтянули их кожей и всякими овчинами. Приделали рукояти, организовали бойницы или дырки в этих щитах и двинулись к воротам. Два человека несут щит, им же и прикрываясь, а Горыня идёт между ними.

Жупаны и местный гарнизон их заметили и устроили показательные выступления, как они далеко и точно стреляют. Вот только стрела, почти на излёте, пробить защиту не могла. Подошли на двести шагов, и в ответ на очередной залп, стрелец выпустил десяток стрел. И посыпались со стен защитники. В это же время точно с таким же прикрытием к другим воротам подошёл Емеля — это второй чемпион. Там всё повторилось.

И ведь жупаны вместо того, чтобы попрятаться, решили продолжить перестрелку. Горыня ещё десяток стрел выпустил. И вот только после этого защитники Мукачево со стен испарились. Емеля же три десятка стрел успел послать, пока жупаны не одумались.

Понятно, что выпустив пять десятков стрел с расстояния в двести шагов пятьдесят трупов снайпера четырнадцатого века не организовали, но Горыня утверждал, что семь человек он точно ранил или убил.

Следующий экспромт проделали ночью. Подошли в темноте и стали бить по факельщикам, дежурившим на стенах. Вскоре образовалась на стенах кромешная тьма, и будь у Андрея Юрьевича желание, можно было ночной штурм организовать. Но город был не нужен пока.

Горыня же и Емеля легли спать, не отходя назад в лагерь. Прямо под щитами бросили попону и проспали до утра вместе со щитоносцами. А утром, как рассвело, и жупаны с местными ополченцами вылезли на стену, вновь начали стрелять. И только добившись полного отсутствия видимых целей, отошли.

И так четыре дня уже. С каждым днём улов всё меньше, защитники Мукачево, потеряв по уверениям снайперов пять десятков человек, вообще теперь боялись нос высунуть.

— Горыня, как сегодня успехи? Есть чем похвастать?

Воин вскочил, сидел он спиной к князю и не видел, как тот подошёл.

— Прости, княже, всего двоих достал. Убиты или ранены не ведаю. Бояться людоловы стали нас шибко. Не в кого стрелять.

— Ничего, в этом и была задумка. Продолжайте с Емелей жути на них нагонять.

Вылазок осаждённые пока не предпринимали. И их понять можно, они точно знают, что к королю уже четыре дня назад ускакал гонец, а значит, завтра, край — послезавтра весть достигнет ушей монарха, и ещё через седмицу и помощь подойдёт. Уж их король покажет этим схизматикам и ортодоксам.

Ну, насчёт Карла I Роберта Анжуйского на воде вилами написано, хотя профессор Виноградов ждал его больше горожан. Ведь у него через три недели свадьба, а он тут пикник на природе устроил. Шаробер пока не прибыл, зато на четвёртый день осады войско Андрея Юрьевича удвоилось утром и утроилось почти вечером.

Первым привёл обе дружины и часть ополченцев воевода Мечеслав Детько.

— Воевода! — обнялся с великаном князь, когда тот спрыгнул с коня перед домом купца, что для себя занял в посаде Андрей Юрьевич.

— Победа, княже. Побили мы унгров, более двух сотен убитых и шесть десятков в плен взяли. Погнали их уже на известковые рудники в Ровно.

— То есть, и у вас часть сбежала? — развёл руками профессор, мол и мы не лучше.

— Ушли. Они там местность в горах знают, им каждый куст знаком. До ночи их преследовали. Они полон бросили, мы людей под охраной по домам распустили. Только у многих и дома нет. Жупаны как звери, стариков и детей малых в селищах поубивали, а дома сожгли.

— Хоть трофеи есть? — решил морально поддержать воеводу Виноградов.

— Немного. Сотня коней… И три десятка кольчуг. Ну и сабель с три сотни. В тряпьё многие одеты, кони в основном мелкие. Сабли из плохого железа, с нашими теперь и не сравнить. Перековывать придётся или продавать.

— И у нас дела под Самбором вышли не лучше. Только цифра раза в два больше. Ничего. Всё лучшее ждёт нас впереди. Скоро сюда приедет венгерский король и привезёт несколько сотен полных рыцарских доспехов и с сотню хороших коней. Оденем дружину всем соседям на зависть.