Королевство Русское. Книга первая. Андрей Юрьевич

Глава 3

Событие седьмое

Divinum opus sedare dolorem

Божественное дело — успокаивать боль.

— Андрей Юрьевич, знахарку привели и монася епископ Афанасий прислал в травах ведающего, — ну, а как иначе, как только про знахарку напомнили, так и рука заболела, и голова под повязкой.

— А-а-а, — это его за руку дёрнули.

— Болит, это хорошо. Давай, отрок помоги раздеть князя, — голос был женский и не старухи, а… молодухи? Нет, такой грудной голос женский, не девичий.

Виноградова приподняли и стащили… кафтан? В чём тут народ ходит? Слово «свитка» в голову пришло. Потом стащили через голову рубаху, потревожив повязку на голове. И голова выдала слово «сорочица» или даже «срачица».

— Кровит рана-то, плохо, а ну вон ту кринку подай, — и тут какая-то сволочь сдёрнула с головы профессора повязку. Левую часть головы прострелило болью. И там точно закровило, по виску побежал ручеёк. И кровью с гноем запахло, — Ох ти, плохо, нагнивает. Нож нужен. Тупой же, а ну наточи! — в голосе женщины появились повелительные нотки, — и накали на огне другой нож, накали хорошо, докрасна, прижечь рану надоть.

— А-а, — Виноградов опять застонал. Нож принесли, и у него прямо в голове этим ножом без всякой анестезии тётка эта стала мозги выскребать.

Продолжалось это долго, боль вкручивалась в голову и нарастала, а когда ножом в голове у него ковыряться перестали, то принялись или принялась эта ведьма срезать пласты мяса, не иначе для бекона, с руки. И до этого профессор думал, что больно было. Как же. Запах калёного железа он почувствовал и тут как приложат его, этот запах, к руке повыше локтя, так, наконец, Андрей Юрьевич осознал, что такое боль. Что-то в голове лопнуло, и он погрузился во тьму.

Сознание возвращалось рывками. Что-то бубнили под ухом. Смысла не улавливалось. Может, и не было смысла. «Спаси» повторялось. Дальше бормотание. Молитва, должно быть. За здравие? Потом голос исчезал, и чернота одолевала, но тут подносили ему к губам металлическую ёмкость, и прохладная вода в рот просачивались. Андрей Юрьевич делал глоток, сознание возвращалось и бубнёшь приближался, нарастая, а потом снова в черноту засасывало. Как в омут.

Наконец, вроде бы перестало засасывать, и Виноградов стал чувства обретать. Болела рука, болела щека левая и лоб, тоже слева. Пить ещё хотелось. И муха жужжала. Бормотания над ухом не было, но кто-то сопел. Сморило самого читальщика. Не всё ему профессора Виноградова в сон вгонять. Ещё проснувшиеся чуйства говорили о том, что повязка на голове изменила положение. Она теперь не оба глаза прикрывала, а только один. Правый был свободен.

Хотелось его открыть. И страшно было. Лежишь себе с закрытыми, и у тебя два варианта, либо ты слепой, либо зрячий. А вот откроешь и вариант останется один. Минуты две понадобилось Андрею Юрьевичу, чтобы решиться глаз открыть. Не трусость. Просто всё ещё держался мыслями, что это он в больнице в Екатеринбурге лежит, а вся эта муть с князьями всякими — бред или сон. Вот и цеплялся мозг за эту возможность.

Открыл, сначала показалось, что всё, хана, ослеп. Чернота вокруг. Ан нет, слева за спиной… за головой какое-то мерцание наметилось. Опять что ли того призрака послали? Нет. Виноградов чуть повернул голову и увидел (Слава тебе Господи) огонёк мерцающий. Тусклый такой и жёлто-красный. Запах горелого масла и ладана позволил предположить, что это лампадка горит в красном углу. Получается, что вся эта галиматья с четырнадцатым веком — это не сон и не бред. Уж точно в палату какого-нибудь ожогового центра в Екатеринбурге лампадку не принесут. Кондиционер может жужжать, а вот муха вряд ли. Попал, в общем. Ну, хоть один глаз точно видит. Два было бы лучше.

После эксперимента с глазом решил Андрей Юрьевич и второй произвесть. Попробовал пошевелить по очереди сначала пальцами ног. Получилось. Потом пальцами правой руки. Ну, тоже шевелятся. Осталась больная левая. А, трем смертям не бывать, а второй не миновать. Пошевелил. Работают, и даже боль в… шуйце, не дёргающая, как раньше, а тупая такая. И не сильная. Можно и пренебречь. Ещё бы муху кто выгнал из пал… из палатей и напиться дал и, можно произнести сакраментальную фразу всех попаданцев: «А жизнь-то налаживается».

Глаз начал адаптироваться к минимуму света. Из этого мрака, что его окружал выделилось, наверное, окно. Ниша такая и тканью почти полностью прикрыта. Свет оттуда не поступал, так что и не окном это могло быть, а изыском интерьера. С другой стороны была дверь. Вот это точно. Она была сделана из досок, и в щель пробивался лучик света, тоже тусклого и спектр красноватый, так что не солнечный день. Больше смотреть было не на что. Оставались иконы за лампадкой. Огонёк еле тлел и иконы виделись плохо, только золотом окладов отсвечивали, лица же оставались черны.

Андрей Юрьевич хотел было подать голос и пить попросить, но передумал. Решил опять собраться с мыслями и о будущем, о своей судьбе, задуматься. Историю Русского королевства он не знал. Рассказанного же бывшим хозяином тела князем Андреем Юрьевичем — Господарем этим, для прогнозов явно не хватало. А вот то, что про это Королевство Русское ничего практически не известно и его в школе на уроках истории не проходят, говорит о том, что со смертью братьев Льва и Андрея Юрьевичей его растащат по кускам соседи.

Примерный план Господарь, как этого не допустить, наметил. Жениться на… Блин! Забыл, как дочь Гедимина зовут. Авдотья? Нет, но похоже. Потом послать весточку в Венгрию, мол, давай дружить, отказываюсь я тогда от прав на престол Венгрии. Польша? Ну нужно с тёткой связаться, а раз с тёткой, то там двоюродные братья и сестры есть. Поузнавать надо. В крайнем случае, можно предложить Гедимину вместе напасть на ляхов.

И последнее — хан Азбек. Надо понимать — это Узбек. Что про него он помнит? Да, ничего, кроме того, что он остановил борьбу за власть в Золотой орде, перебив всех соперников. Ну, придётся платить дань. Вроде русские князья ездили всегда к ханам и брали у них войско для борьбы с соседями. Если и Узбека подключить к войне с Польшей, то втроём они её точно одолеют.

Событие восьмое

Cum tot sustineas et tanta negotia solus

Когда всё держится тобой и столько дел свершаешь ты один.

Успокоятся ли соседи? Не только поляки, все? Нет. Такова судьба человечества — вечные войны. Стоп. А ведь он сможет преподнести им всем хороший такой сюрприз. Огнестрельное оружие уже изобрели и монах этот, который о мире и спокойствии должен молиться — Бертольд Шварц (или Бертольд Чёрный, если переводить фамилию) ещё жив. Где-то попадался Андрею Юрьевичу рисунок про этого Бертольда, мол монах, а порох изобрёл, да ещё год интересный 13−13. Две чёртовы дюжины.

Бог с ним с монахом. Порох Виноградов точно сможет сделать. И встретить одного из врагов с артиллерией. Нужно найти серу, и она есть в его владениях. Чуть южнее Львова. Глубина до тридцати метров. Прилично, но не смертельно. Колодцы бывают на такую глубину делают. С углём проще, древесный уголь хоть как уже изобрели. Кузнецы есть. Остаётся селитра. Нужен поташ. Ничего страшного ввести налог на всех людей в его вотчине золой. С двора несколько вёдер просеянной золы в месяц.

Кстати, зола пригодится и для производства жидкого мыла. Развить гончарное дело и продавать. Главное ввести в моду мытье. Ну, мыться не будут, так одежду стирать точно будут. А отходы производства вывозить на поля. Там ещё полно всякой полезной хрени останется после выщелачивания K2CO3. Опять стоп, если есть сера, то можно изобрести замечательный консервант. Нет ведь холодильников.

K2CO3+2SO2+H2O = 2KHSO3+CO2 — Гидросульфит калия — это знаменитая пищевая добавка Е228, которая и позволяет хранить продукты долго — консервант.

Ладно, к пороху нужно вернуться. Итак — остаётся селитра калийная. Те самые знаменитые селитряные ямы или кучи, или бурты, которыми вся Европа пропахла, пока не стали селитру завозить с Чили и Индии.

Опять стоп. Интересно, он не химик, конечно, но про Чили сейчас подумал, и мысль интересная пришла в голову. По книгам если судить, то чилийская селитра — это накопившийся за тысячелетия птичий помёт, который окислился воздухом. Откуда взялся натрий. Возможно, морская соль. Но пусть будет даже аммиачная селитра. Её без проблем можно превратить в калийную.

NH4NO3 + KOH = HN3 + KNO3 + H2O

Вывод, кроме селитряниц стандартных нужно попробовать сложить кучи из птичьего помёта. То есть, кроме золы обложить всех налогом на обычный навоз и на птичий помёт.

А для начала, пока селитряные кучи вызревают нужно пойти по пути одного очень известного в мире химика, который, кстати, очень плохо кончил.

Все же в школе проходили закон сохранения материи. Якобы наш Ломоносов изобрёл. На самом деле притянуто гораздо позже за уши, высказал он такую идею в письме, которое нашли уже после революции. На самом деле додумался до этого Лавуазье и доказал это посредством опытов.

Кончил плохо, потому как революционеры во Франции его обезглавили. Жаль поздно, потому что именно он сделал возможным поход Наполеона на Москву.

А начиналось всё так… С этой лекции профессор Виноградов начинал каждый новый семестр для первокурсников. Введение в специальность. Он про литье пушек там в основном говорил, но раз пушки, то и порох, а раз порох, то понятно — селитра.

В самом начале семнадцатого века король Франции Генрих IV (Тот самый Генрих Наваррский из «Королевы марго» Александра Дюма, и который «Париж стоит мессы») провозгласил, что право производить селитру или порох столь же священно, как и право короля чеканить монету. Весь порох надлежало сдавать в королевские арсеналы, а тем, кому он вдруг понадобится вальдшнепов или оленей пострелять, должны приобретать его у властей по определённой и довольно завышенной цене.

В это же время Генрих даровал сборщикам селитры право конфисковывать богатую селитрой землю и отходы жизнедеятельности, независимо от того места, где они их обнаружили. Привилегия так и называлась — «право копать» (фр. droit de fouille). Привилегия была наследственной, а сборщики селитры быстренько объединились в цеха, образовав замкнутое сообщество.

Шло время и на престол Франции взобрался Людовик XVI, при этом система порохового производства во Франции за все эти десятилетия и даже столетия никак не изменилась. Англия и Голландия уже почти сто лет импортировали дешёвую селитру из Индии. В Пруссии и Швеции короли наладили эффективное производство искусственной селитры с помощью селитряных куч, а порох производили на больших государственных заводах. А вот во Франции продолжали полагаться на всё тех же сборщиков и традиционное средневековое ремесло. Французский порох делали на сотнях маленьких мельниц, разбросанных по всей стране. Подобный «пороховой цех», обычно размещался в одной небольшой комнате, и производил до полутоны пороха в год. Этого не хватало, во Франции добывалось едва половина из трёх миллионов фунтов селитры, необходимых государству. Остальное приходилось покупать по высоким ценам у голландцев и англичан.

Тогда-то Специальную пороховую администрацию и доверили известному химику Лавуазье.

Он отменил право копать и ввел хорошие закупочные цены. Придумал при варке селитры сразу добавлять туда поташ и новые пороховые мельницы. И попёрло, люди сами стали делать селитряные кучи. Сами стали срезать землю в коровниках и конюшнях и нести её скупщикам. У трактиров появились бочки, куда нужно было отливать переработанное организмом вино и пиво. В результате, за десятилетие производство пороха удвоилось. И главное, он стал качественнее английского, и французская пушка стала стрелять дальше английской. Ну, на лаврах почивать Лавуазье пришлось не долго. Началась французская революция. Химика обвинили в присвоении государственных средств. А жил он на широкую ногу, и посадили в Консьержери. Умнейшую голову Европы вскоре отрубила гильотина.

Но Франция великая страна. Мгновенна нашлась не менее умная голова. К делу подключился другой велик химик Бертолле. Тот самый, который придумал бертолетову соль. И работа по срезанию слоя земли под скотом набрала новые обороты. Так французскую армию, вторгшуюся в Россию, и обеспечили порохом без индийской селитры.

Словом, как сделать селитру Андрей Юрьевич знал, как «уговорить» народ заняться срезанием почвы и изготовлением селитряных буртов тоже. Известняка в Галиции хватает. Получается, что Русское королевство прямо напрашивается на то, чтобы стать мировым лидером по производству пороха.

А ещё ведь есть нефть. Можно сделать и «греческий огонь» и самый настоящий напалм. А ещё зажигательные снаряды для обороны замков и городских стен — дымный порох смешать с серой и свиным салом в горшках, запечатанных свиным салом. Поджог и сбросил на головы наступанцам.

А если соорудить требушет или баллисту мощную, то ими и атаковать чужие замки можно.

Нужно только несколько лет мира выиграть, а потом уже не догонят.

Событие девятое

A capillo usque ad ungues

От волос на голове до ногтей на пальцах ног

Мысли профессора Виноградова от пороха плавно перетекли к пушкам, а значит к его профессии — к металлургии. Медные? Чугуневые? Бронзовые? Чтобы сделать действительно мощные орудия, а не пищали, нужно огромное количество металла. Или не нужно? Нет, так-то нужно. Но первые несколько штук, чтобы просто напугать врагов, можно сделать из дерева. Здесь есть дубы, а на дне речек должны быть и морёные стволы. Фильм же смотрел он «1612» про то, как сделали пушку из дерева, оковав её железными кольцами. Да, её второй раз уже точно использовать нельзя. Но зато это просто деревяшка. А вот для противника выстрел из орудия, скажем, калибра в сто пятьдесят миллиметров, заряженного картечью, будет таким сюрпризом, что мама не горюй. А если одновременно по наступающим не одна пушка, а пять таких штук жахнет⁈ Может там, где-то, в Германских землях, Бертольд Шварц и изобрёл уже порох. Но тут, в восточных землях, огнестрельное оружие появится не скоро, а первое его применение надолго отобьёт охоту у врагов лезть на Русское королевство.

Отбиться от ляхов и Гедимина, а там, чем чёрт не шутит, и с Азбеком пиписьками помериться. Гремучую ртуть или гремучее серебро он сделает легко. Серебро есть, спирт нагонит, а азотная кислота… Ну, сера же есть. И есть способ, которым серную кислоту начнут изготавливать лет через сто, так называемым «камерным» методом, в основе его лежит реакция горения на воздухе смеси серы и калийной селитры. Процесс проводится в камерах, обитых свинцом, нерастворимого в серной кислоте. Продуктами горения получаются оксиды азота, соли калия и SO3, который и поглощается водой, находящейся в камере. Таким способом можно получить кислоту небольшой крепости, которую потом просто упаривают.

2KNO3+2S+2O2 = K2SO4+SO3+NO2+NO

SO3+H2O = H2SO4

Если есть серная кислота и селитра, то вуаля можно получить за сотни лет до Глаубера азотную кислоту и гремучее серебро. И наделать мин. Скачет, значит, отряд монголов на тебя и тут бах, бабах. Конь наступил на взрыватель. А там деревянный ящик с гвоздями. Десяток деревянный ящиков. Ну, а в отступающих из пушек пальнуть. Чего там? Где стояние? Так стояли, просто потому что пушки видели, вроде там даже не стреляли, а если и стрельнули, то разок, и что это были за пушки. Ядрышком в пять сантиметров? (Стояние на Угре — военные действия в 1480 году между войсками хана Большой Орды Ахмата и войсками великого князя московского Ивана III).

Ещё можно попробовать сделать мощные арбалеты. Сейчас не умеют ещё делать пружинные стали, а ведь нет ничего проще, нужно просто после закалки сделать отпуск. Самое сложное — определить температуру, но ведь он сам студентам на том же введение в специальность рассказывал, как её определяли без термопар. Всё не просто и нужно будет поэкспериментировать, но способа даже два, есть по цвету металла, и он помнит эту табличку, а есть эксклюзивный, там по закручиванию волосков на бороде в зависимости от расстояния до раскалённого железа или чугуна. Ну, ничего страшного. Будет кузница, найдём бородача и с помощью цветовой таблицы и эту таблицу составим.

Главное теперь — выжить и от первых наскоков соседей отбиться.