Королевство Русское. Книга первая. Андрей Юрьевич

Глава 22

Событие шестьдесят четвёртое

Digitus dei est hic!

Это перст божий! (такова судьба).

Димитрий — князь Любарский и Луцкий, он же — зятёк, прибыл с приличным отрядом и даже не опоздал к эпическому сражению. Вместе с ним подошли и последние боярские дружины, а также ополченцы из дальних городов княжеств, в том числе и из Каменца. В итоге, по неточным и путанным расчётам рясофора Егория, получалась следующая картина. Одних дружинников тяжеловооружённых в войске набиралось больше двух тысяч человек, и больше намного, можно и в две с половиной тысячи оценить, а все собранное по сусекам войско тянуло с приличным хвостиком за пять тысяч. И что примечательно, практически все участники робингудовских соревнований были в наличие. Вот что значит учёт и контроль. Они в разных отрядах, но сейчас Горыня и тысяцкий Владимирский — боярин Андрей Молибогович формирует из них два отряда по триста человек, которые составят два засадных полка. Один сам Андрей Молибогович возглавит, а второй взял под свою руку помощник тысяцкого — боярский сын Левонтий Чёрный, тот самый, что с огромным родимым пятном на физиономии. Остальных стрельцов возглавит помощник Мечеслава Святополк Владимирович. Эти никуда не пойдут. Они основной ударной силой и будут, вместе с сотней арбалетчиков.

Больше всех недоволен таким планом на битву оказался воевода Мечеслав Детько. Его профессор Виноградов понимал. Недавно сотником был, а тут бамс и под рукой две тысячи отлично экипированных воинов. И эта огромная по нонешним временам сила будет в резерве и на добивании, если бой пойдёт по плану.

— Княже, дозволь с унграми силушкой померяться! Столкнёмся с ними лоб в лоб. Верю, мы одолеем! — и глаза огнём горят.

— Мечеслав… Ох-хо. У нас весной настоящая битва. И от неё вообще наше существование зависит. Поганые — это не венгры. Эти, даже если победят, то в худшем случае разорят пару приграничных деревень, осадят город, не смогут взять, замёрзнут и уйдут к себе. А золотоордынцы всю землю нашу разорят, все города в пепел превратят и тысячи, и тысячи людей в полон уведут. Нам каждого воина для той сечи беречь надо. Каждого! Если не понимаешь, то, значит, не дорос ты до места воеводы. Ясно⁈

— Ясно, княже, бу-бу-бу, — нет, не понял. Ну, с дисциплиной у сотника бывшего вроде все нормально, не должен план лихой атакой порушить.

Диспозиция выглядит так. По центру поля стоят десять пулемётов — самострелов. Они прикрыты такими же, как и у Горыни с Емелей плетёнными из лозы и обтянутых кожей щитами. У венгров тоже должны быть лучники и арбалетчики. Справа и слева от них расположились за всё теми же плетёнными щитами лучники, все триста с лишним оставшихся после формирования засадных полков, и плюсом к ним сто самострельщиков с ручными арбалетами. Четыре сотни человек в довольно длинную цепочку вытянутых — это и есть ударная сила русского войска. Чуть позади них из вынутой из канавы земли соорудили десятиметровых холм и там установили рогатку переросток пуляющие горшки с греческим огнём, естественно, и её расчёт щитами прикрыт.

Между наступающими венграми и стрелками прикрытая маскировкой старица и ров. Справа и слева реки и никуда венгры, вошедшие в этот карман, свернуть не смогут. Смогут повернуть на сто восемьдесят градусов и дать дёру? Ну, это вряд ли. В лесу в версте с небольшим от города на холме стоят рядами и колоннами тяжеловооружённые дружинники. Если венгры или, точнее, когда венгры побегут, то они им во фланг ударят. Стоят дружины на приличном таком холме, поросшим лесом, и холм этот венграм не обогнуть и не миновать. Там речушка Коропец сворачивает круто на юг.

В трёх верстах от города дорога на Буду проходит между двух следующих заросших дубами, буками и лещиной холмов. На обоих по три сотни лучников расположились. Там долина у города начинает резко расширяться. Здесь венгерские рыцари будут строиться для атаки и сюда же, недобитые фланговым ударом тяжеловооружённой конницы, ломанутся. Ну и шесть сотен лучников со ста метров должны «побег» беглецов остановить. Если десять стрел в минуту может лучник выпустить, то шесть тысяч стрел, даже с плохой целкостью стрельцов, из венгров ёжиков понаделает. Не попадёт в человека, так вопьётся стрела в лошадь. А пеший конному не товарищ. Догонят дружинники.

А да, есть ещё десять спецнезовцев, они сейчас в разведке на дальних подступах. И там они все, кроме гонца и останутся. Это последний довод королей — если и сквозь лучников кто из унгров прорвётся, то этот десяток луками и саблями должны их остановить. Ни один не должен уйти. Истребление должно быть массовым. В идеале и король должен погибнуть, чтобы в Венгерском королевстве опять междоусобица на десяток лет началась. Австро-Венгрию называли лоскутной империей. Она и сейчас хоть и без Австрии такая. Хорватия, Далмация, часть Сербии, часть Молдавии, практически вся Валахия, кусок Чехии, вся Словакия. В Мукачево плюсом ко всему этому ещё и часть Руси. И это отдельные всё княжества и герцогства. И они только-только приведены под свою руку три десятилетия убившим на это королём Шаробером. Даже и сомневаться не стоит, что при отсутствии наследника все эти герцогства и бывшие королевства начнут отделяться и враждовать с самой Венгрией и между собой. А чтобы им веселее было, можно посылать диверсантов и устраивать провокации под чужим флагом на границах.

Есть другой вариант, и он не хуже. Это когда приличная часть этого рыцарства венгерского попадёт в плен вместе с королём. С него, с Шаробера, можно потребовать хороший выкуп, подписание договора о границе по реке Тиса, а с родственников побитых дворян венгерских потребовать выкупить пленных и тела убитых. Венгрия, наверное, единственная страна Европы, где добывают золото и чеканят из него монету, и профессору эти монеты нужнее, пусть делятся.

Загадывать как там дело закончится рано…

— Княже, едут! — тот самый гонец от спецназовцев подлетел на взмыленном жеребце к сидящему на завалинке у дома Виноградову. Разнежился, подставляя лицо ласковому нежарком осеннему солнцу, — Венгерский дозор в двадцати верстах. Теперь ближе.

— Ну, и замечательно, раз теперь ближе, то «теперь» гадать о результате битвы пора.

— Что, княже? — тяжело дышащий вестник замер.

— Отдыхай.

Событие шестьдесят пятое

Dimidium facti, qui соерit, habet

Начало — половина дела.

Данька — командир расчёта «Судьбы» и по совместительству сын боярина Мечеслава Детько семнадцатилетний блондинистый здоровяк, приставив ладонь ко лбу вглядывался в строившихся для атаки на той стороне поля унгров. Видно было плохо. Далеко, а ещё восходящее солнце с востока вставало из-за леса, и та часть поля получалась как раз в тени от вековых дубов. Расстояние до передовых рядов рыцарей венгерских известно точно — три версты. Более того всё поле перед Мукачево исхожено и измерено вдоль и поперёк, и каждый из сотников, тысяцких и десятников даже знает сколько до того или другого места саженей. Даже вешки поставлены. Это князь Андрей Юрьевич придумал. Летит если стрела на три сотни шагов, то от линии, где стоят лучники, отмерили эти шаги и там как бы ряд кустов лещины вкопали в землю, которые осенней ярко-жёлтой листвой показывают стрельцам, что стрелять нужно не раньше, чем враг эту линию пересечёт. А их «Судьба» с высоты холма, а он пять сажен в высоту, может забросить горшок с греческим огнём или напалмом — это такое ромейское название смеси, что в белые горшки залита, на сто пятьдесят шагов, и там вкопано несколько елочек зелёных, чтобы и они раньше времени не вздумали драгоценные горшки, поторопившись, пульнуть.

Испытание провели пятью специальными пристрелочные горшками. По весу и размеру они такие же как боевые, только внутри масло льняное обычное.

— Как думаешь, Даниил Мечеславич, скоро начнут? — самый могутный из их тройки — сын гридня Роман, покрутил огромными кулаками, разминая руки. На нём самая тяжёлая и самая важная часть работы. Нужно очень тугие стальные плечи их «рогатки» согнуть с помощью ворота, как можно быстрее. В первом варианте «Судьбы» был рычаг, но он на одной из тренировок вырвался из вспотевших рук Романа и горшок плюхнулся прямо перед расчётом. Хорошо, что снаряд был тренировочным, с маслом, а ну как опалились бы греческим огнём, али ещё хужее — напалмом. После этого Андрей Юрьевич сделал ворот, как на колодцах, только с трещёткой стопором. Заряжать теперь получалось медленнее, но зато срыв не приведёт к пожару, да ещё и в рукавицах из толстой льняной ткани теперь все в расчёте «Судьбы». Даже если вспотеют руки, скользкими не станут.

— Само собой. Разозлил зело вечером венгерского круля Андрей Юрьевич. Сейчас построятся и начнут. Клином немецким попрут на стрельцов.

— Смотри! Пошли, вон пыль полетела! — заряжающий их «рогатки», тоже сын гридня Вячеслав, — замахал руками, показывая на правый фланг унгров.

— Точно. Приготовиться. Да, погодь, не спеши Роман, помнишь, что Андрей Юрьевич говорил, нельзя подолгу плечи согнутыми держать.

Между тем, венгерские рыцари, которые почему-то не центром начали наступать, а вдоль речки Коропец, уже набрали приличную скорость. Ага, вон следом за ними устремились, и рыцари что построились в центре. Вскоре они выехали из тени и стало видно, как сверкают на солнце золочёные шеломы и кирасы. И даже, как проблескивают зайчики на лезвиях сабель.

— Понятно почему флангом пошли, там копейщики у них, это чтобы снести наших стрельцов. А по центру у них богатые вельможи всякие, вон золото блестит и плюмажи цветные. С сабельками прут. Ну, болота на всех хватит, — Данька прикинул скорость и пройденное расстояние, — Заряжай с греческим огнём, Вячик. Стой, давайте чуть левее развернём лафет.

Парни поправили прицел и Роман со вздувшимися на руках венами стал вращать ворот, рыча от натуги.

— Заряжай.

Горшок коричневый с греческим огнём аккуратно вошёл в кожаную шаку, и Данька, приплясывая с ноги на ногу от нетерпения, стал ждать кода первые ряды унгров поравняются с зелёным рядом елочек. Вот правая колонна рыцарей на огромных мощных жеребцах, тоже закованных в броню, пересекла жёлтую линию дистанции для стрельцов и понеслась дальше к их цели. В небо взвились сотни стрел, и отвлёкшись на них, командир «Судьбы» чуть не пропустил, когда рыцари поравнялись с елочками.

— Огонь! — и он дёрнул за рычаг, освобождая зацеп, удерживающий «шапку» с горшком.

Джух, просвистели, выпрямляясь, стальные дуги и первый снаряд полетел в рыцарей.

Событие шестьдесят шестое

Edite, bibite, post mortem nulla voluptas

Ешьте, пейте — после смерти нет наслаждений.

Боярин Андрей Дрозд стоял возле своего буланого жеребца «Борзого» и похлопывал его по шее, успокаивая. Конь нервничал, бил копытом о землю и вскидывался на дыбы временами. Эта нервозность явно от хозяина ему передалась. Андрей Андреевич с утра себе места не находил. Они как бы добились своего, сошлись с волынскими боярами и договорились отравить князя Владимирского. И можно теперь сказать, что преуспели в этом. Удалось подкупить монашка или инока Егория, который неотлучно следовал за князем, чтобы тот подлил в питьё князю купленную боярином Константином Богуславычем у приплывавших недавно генуэзских купцов заморскую отраву. С монашком договаривался боярин из Владимира Тимофей Юрьич Хромой, он и свёл бояр из Галича с волынцами, кои хотят князя поменять. Теперь их дюжина вместе. Сила. Могут совместно выставить дружину больше княжеской. Вон, рядом с ним сейчас его дружинники, так без трёх пять десятков, так ещё шестерых пришлось дома оставить, должен же кто-то боронить замок в Галиче и большой в два поверха каменный дом во Львове. И у остальных бояр дружины не меньше.

Инок Егорий должен сегодня сразу после этой битвы подлить последнему Романовичу яд заморский в питьё. Как тут не будешь нервничать и волноваться, тут не коня в пору успокаивать, а самому копытом землю рыть. Боязно. И опять же смертоубийство. Хоть и затевается оно ради благого дела, не допустить разорения Руси погаными, к чему этот обеспамятевший князь толкает, а только всё одно смертоубийство.

— Гляди, Андрей Андреевич, — к нему подошел боярин Святослав Рогоз и мотнул головой в сторону леса, где уже полчаса накапливались и строили унгры, изготавливаясь к атаке.

— Чего там глядеть? — буркнул Андрей Дрозд, но обошёл дерево и в десятый раз, наверное, за сегодня всмотрелся в далёкую опушку.

Ого, венгры наконец построились и правым флангом явно пошли в атаку.

— По коням, — гаркнул он своим воям, и первым запрыгнул в седло, сразу успокоившегося буланого.

— Эх, рыжик, знатная сейчас сеча будет, — Андрей Андреевич привстал в стременах. Точно, унгры шли в атаку правым флангом, и только через пару минут тронулся на гораздо меньшей скорости центр построения.

События между тем не развивались. Словно замерло время. Умом боярин понимал, что эти три почти версты всадникам преодолеть надо. Мгновенно такое не происходит. Ну, это умом. А так, словно не по полю летели рыцари венгерские, а сквозь воду пробивались, настолько их движения были тягучими, медленными.

Боярин обернулся к стоящим справа стрельцам и самострельщикам. Жиденькая их цепочка жалость скорее вызывала, чем опасение. Ну и обозники, и жители соседних селищ, коих удалось схомутать, и которые теперь изображали войско за спинами стрельцов, даже издалека войском не смотрелись, хоть часть из них посадили на захваченных в двух сечах с жупанами коней и даже оружие — сабли выдали, которыми те сейчас и махали, изображая нетерпение побыстрей в бой влезть.

— Ох, видно-то как, что не войско за стрельцами, а сброд, — подтвердил мысли Андрея Андреевича полусотник Азарий, старший в его дружине. Его точно такой же буланый жеребец — младший брат «Борзого» перебирал ногами рядом, готовясь словно сорваться вскачь в эту же секунду.

— Что с обеспамятевшего взять⁈ Ништо, унгры нам не ровня, их в два раза меньше. Шаробер зато ровня нашему князю. Такой же дурень. Два дурня встретились.

— Ух ты!!! — чуть не выпрыгнул из седла Азарий, когда неожиданной в сотне сажен от цепочки уже вовсю метающих стрелы стрельцов прямо посреди массы унгров вспух столб чёрного дыма и потом пыхнуло пламенем.

Посмотреть было на что. Всего-то несколько объятых пламенем всадников наделали в конной неудержимой лаве копейщиков гору целую бед. Кони шарахнулись в сторону, ударили соседей и повалились на землю, задние на полном скаку впечатались в них, кувыркаясь через голову и калеча седоков. На них наезжали уже следующие всадники и не успев остановиться вовлекались в этот водоворот. В результате чуть не три десятка унгров оказались в этом побоище коней с людьми. Даже досюда, до вершины холма, долетал отголосок криков людей и пронзительное ржание животных.

— Однако! — боярин тоже оценил придумку дурня князя. Второй, а потом и третий всплеск огня создали в других местах конной лавы пусть и поменьше завалы, но всё одно смотрелось это завораживающе. И ведь на этом ничего не закончилось. Огонь продолжал гореть среди этих людских и конских водоворотов, заставляя людей и животных шарахаться в сторону и расширять эти очаги. Падали горшки с греческим огнём и в эти уже завалы усиливая там огонь и панику соответственно.

— Ох! Святый боже! — Андрей Дрозд, заворожённо смотревший, как горят кони и люди, пропустил главное. А венгерская конница, несмотря на потери от греческого огня, уже достигла замаскированной старицы и завалы из десятка, даже трёх десятков всадников, показались теперь игрой в куличики детские по сравнении с тем, что началось там.