Королевство Русское. Книга первая. Андрей Юрьевич

Глава 8

Событие двадцать второе

Diagnosis ex observatione

Диагностика посредством наблюдения.

Попёрло. Это известно, что под лежачий камень вода не течёт и что, как аукнется, так и откликнется, но тут так совпало, что зримое подтверждение этих поговорок повалило кучей прямо. Сначала приехали те пять телег, что отправляли за свинячьим железом. В каждой телеге небольшая горка. Ну, по таким дорогам низкорослые худые лошадки больше четырёх сотен кило точно не увезут. Так и прикинул Виноградов. Получилось у него две тонны, очень хренового, смешанного со шлаком и всяким прочим мусором типа оплавленной земли и песка, чугуна. Там ещё в нём и фосфора небось с серой полно. Ну, да ничего. Он точно знает, что делать дальше. А дальше нужен древесный уголь и известняк. Ну, не на Луне же оказался. Тут с древесным углём нет проблем, кузницы в огромном количестве по городу. Пока по Владимиру он ехал до собора Успения Пресвятой Богородицы, или Мстиславова храма, то тут, то там перезвон кузнецов слышался.

Глеб Зеремеевич с каждым днём всё меньше и меньше стал глаза округлять на причуды выздоравливающего князя.

— Нужен древесный уголь. Десять пудов. Купи или в счёт налогов возьми. Только посмотри, чтобы качественный был, чтобы ни золы не было, ни недожёга. И ещё, боярин, мне известняк нужен, ну белый камень, что обжигают на известь, которой вот этот храм побелен.

— Так её с Галича привозят.

— Значит, отправь туда людей. Необходимо пять подвод, — вообще, нужно меньше для плавки, конечно, но, чтобы уж два раза не вставать.

Телеги с чугуном разгрузили и уехали они за новой партией, ни заместителя ключника Наума Изотыча, ни пацанчика коваля Семюнко — Семена с ними не было, они, как возчики передали, забег по княжеству волынскому продолжили, изымая чугун у каждого попавшегося им кузнеца.

Это случилось перед обедом, профессор как раз перебирал камешки, разглядывая чугун, а больше всего это напоминало серую щебёнку с землёй перемешанную, как к нему прибежал монашек Димка с сообщением, что прибыл епископ Афанасий со срочными важными вещами.

Пришлось возвращаться в палату больничную и немощного из себя изображать, ну, чтобы делами всякими левыми его будущий митрополит не загрузил. Зря трепыхался профессор Виноградов, епископу видимо отец Димитрий стучал о здоровье князя, и пастырь на лежащего князя грозно зыркнул.

— Поднимайся, князь, не время на полатях лежать. Вернулся мой гонец, что с дарами к Гедимину ездил. По случаю тот рядом находился, в Белостоке, зело понравилось ему подношение наше, особенно меч харалужный, а ещё больше понравилось, что сватаешь ты дочь его Альдону. Сюда он едет. Через два — три дня будет во Владимире. Хочет ряд с тобой обо всем заключить.

— Ряд? — Андрей Юрьевич с лавки поднялся и руку в перевязь сунул. Рана заживала, но коростой ещё вся покрыта и при движении саднит.

— Ты же желал, княже, ряд с ним заключить о совместном походе на Киев и на поганых, або на ляхов. Я посланцу своему Еремею то рассказал, а он с Гедимином о сём беседу имел, вот, после этого и засобирался литовец к нам.

— Так у нас и войска нет ещё…

— Не о том думаешь, Андрей Юрьевич, — грозно зыркнул на него епископ.

— Да? О чём же мне думать перед тем, как на войну сбираться? — профессор думал как раз о том, как бы оттянуть войны всякие, чтобы успеть хоть немного пороху наделать, да хоть несколько деревянных пушек соорудить.

— О дарах Гедимину. Ежели ты князь тайну дамасского железа ведаешь, то в пару к тому мечу ещё и саблю сделай, — чуть не по слогам, как дитяте неразумной разжёвывая, проговорил Афанасий.

Саблю. Виноградов задумался. Да, сабля из синего дамаска тонкая, на которой можно показать, что сталь пружинит — это для нынешних времён эксклюзив, возможно и в самом Дамаске не умеют делать настоящую пружинную сталь. Но!!! Он ведь знает одну технологию, довольно простую, которая превосходит по эффекту даже синий дамаск.

— Хорошо, владыко Афанасий, я сделаю подарок Гедимину. Только мне от тебя помощь нужна. Нельзя это делать здесь, слишком много глаз вокруг. Мне нужен закрытый двор. Есть ли поблизости монастыри, где расположены конюшни, в которых долгие годы содержали лошадей?

— Как же не быть, княже. В нескольких верстах от Владимира на реке Луга есть Зимненский Святогорский Успенский монастырь. Отсюда видать, вон он, — Афанасий подошёл к раскрытому окну, — Он размещен на Святых Холмах над речкой Луга, возле села Зимно. Проверить нельзя, но говорят, что сам князь Владимир ещё основал. Там конюшня есть. Ветхая. Точно века стоит. Подойдёт ли?

— Значит, нам туда дорога. А нет ли, Ваше Высокопреосвященство, там кузни и несколько криц свейского железа.

— Княже, ты же бывал там. Непонятны мне твои вопросы, — подозрительно зыркнул на него епископ.

— Прости, владыко, что сразу не сказал, а только как из беспамятства вынырнул, так замечаю, что некоторые вещи напрочь забыл. Тут помню, тут не помню. Видимо стрела, что-то в голове повредила.

Эту отмазку профессор уже и Глебу Зеремеевичу говорил и косо смотрящему на него Мечеславу, и тот и другой вроде проглотили.

— Бывает такое, у нас с лесов в прошлое лето мастер упал, что стену правил, так тоже всё забыл, по сю пору не вспомнил ничего, заново жить учился, а вот навыки свои не забыл, как был лучшим каменотёсом, так и остался. Но то каменотёс, княже, а ты как же? тебе Господь Государство доверил, христиан, справишься ли обеспамятов? — нахмурился Афанасий и подошёл поближе к Андрею Юрьевичу, в упор того разглядывая. Чего уж хотел разглядеть? Беса в глазах?

— Один-то возможно и не справлюсь, а с вашей, владыко, и божьей помощью и не с такой бедой совладаю. Тем более, что всплывают закрытые воспоминания.

— Молиться буду о твоем здоровье ежевечерне, сын мой, не попустит Господь землю сиротой оставить.

Событие двадцать третье

Delectabile tempus!

Весёлое время!

Идею прямо сейчас из земли в конюшне получить селитру Виноградов по зрелому размышлению отодвинул. Слишком много вокруг глаз и ушей. Нельзя такую страшную тайну, как порох, сейчас раскрывать всем кому попало. Так что, поташ у него уже неделю почти лежал в деревянных бадьях и ждал свою очередь. А остатки производства вывезли на поля, которые принадлежали боярину Глебу. Хитрован. А по селитре? Надо было найти укромное место. И тут Афанасий предложил замечательную идею. Женский, обнесённый мощной стеной, монастырь, расположенный на реке, но не в самом Владимире — идеальное место. Так там ещё и вековая конюшня есть и кузница. Всё, что нужно в одном месте собралось.

Кузнецы как раз закончили с ремонтом броней и кольчуг, что привезли на возах из-под Каменца и пришли к Андрею Юрьевичу с просьбишкой выдать им ещё свейского железа, чтобы повторить харалужный меч.

— Не, Ероха, не будем бы повторять… м… Не так, конечно, чуть погодя, начнём мы харалужные мечи делать и даже с двусторонней заточкой. Нужно будет только придумать, как вторую сторону от жара угольев защитить, но придумаем, не бойтесь. Но вот сейчас мы с вами попробуем ещё одну диковину сделать — чёрный булат.

— Разве возможно такое? — выдохнул только через минуту коваль.

— Нет. У нас пока нет огнеупоров… М… У нас нет материалов, которые выдержат длительное время такие температуры, потому, мы сделаем как бы чёрный булат. Он будет хуже настоящего. Только в мире всего несколько человек, что владеют мечами из настоящего чёрного булата, и потому, сравнить некому. Ну и ненамного хуже будет наше изделие.

— Что нам нужно делать, княже? — вытянулся кузнец.

— Для начала вам нужно дурочку повалять.

— Что, княже?

— Я в Зимненском Святогорском Успенском монастыре буду готовиться пока, а вам выдадут свейского железа несколько криц, нужно их как следует проковать, а потом вытянуть из них проволоку. Умеете? Кольчугу делали?

— Знамо дело. Не простая работа, а токмо осилим, — за всех своих кивнул Ероха.

— Теперь следующий шаг. Нет. Объясню. В проволоке кристал… Ну, частички, из которых состоит железо, помните вам рассказывал, располагаются именно при вытяжке по-другому. Но нам кольчуга и проволока не нужны. Нам просто нужно получить правиль… частички в нужном порядке разложить. Когда сделаете проволоки, по весу как на две сабли, то разрубите проволоку на куски в локоть длиной, сверните жгутом и в горн. А потом нужно эту верёвку стальную проковать до однородного состояния. Ну, а дальше, всё, как и в прошлый раз, делали, только насечек делать не надо. И не пятьдесят повторов, а тридцати хватит. После тридцатого изготавливаете заготовку на саблю. Её так же закаливаете в подогретом масле и после охлаждаете точно так же с печью. И делаете саблю. Как сделаете, то приезжайте в монастырь, я как раз подготовлю необходимые материалы для превращения этой сабли в чёрный булат.

В монастырь женский Андрея Юрьевича вместе со всё тем же подаренным медным котлом и деревянными бадейками с влажным поташем привёз сам епископ Владимирский. С ним же приехали пять здоровеньких таких монахов, которые дальше весть процесс и проводили.

— Нужен ли я тебе ещё княже, а то дел накопилось множество, а спихнуть не на кого? — когда разгрузились, отвёл в сторону Виноградова епископ.

— Нет, справимся.

Ага. Ну, как себе это профессор представлял, сейчас разведут под котлом огонь, зальют воду, половину примерно, и начнут совковой лопатой срезать пропитанную за много десятилетий конской мочой почву в конюшне и в кипящую воду кидать. Потом через мешковину отфильтровать, назад в котёл и следующую порцию пропитанной селитрой земли… Виноградов даже сходил и по земле поползал, вонь страшная от коней, но… Бинго, даже наружу горошинки селитры вылезли.

Сразу начались проблемы. Совковой лопаты нет.

— А просто лопата есть?

— Есть, — принесли. Больше всего это деревянное весло от каное напоминало.

— А железные?

— Железные? — брови у всех пятерых монахов спрятались в волосах, лоб исчез.

— Нам ли бояться трудностей. Ковыряйте ножом и таскайте в кадках.

Приноровились и часа через три примерно десять литров мутной грязной воды получили. Начали понемногу сыпать поташ и перемешивать.

В общем и целом, процесс получения десяти примерно кило калиевой селитры занял два дня. Кузнецов ещё не было и процесс решили углубить, грязную селитру вновь растворили в кипящей воде, отфильтровали через несколько тряпок и опять испарили. Ну, не белоснежная. Один чёрт серая получилась.

В это время и кузнецы появились. Принесли саблю. Андрей Юрьевич попытался её согнуть. Чуть поддалась, но толстовата. Можно сделать тоньше и тогда точно пружинить будет, но сейчас сабли в моде толстые, почти мечи. Подаришь Гедимину такую тоненькую саблю, а он её за игрушку посчитает и обидится. Нет, раз так выглядит оружие сейчас, то пусть такой и будет.

— Осталось главное, ковали, нужно сделать её чёрной. Чем сейчас и займёмся.

Событие двадцать четвёртое

Demonstratio ad oculos

Очевидное доказательство.

Всё же он не настоящий князь. Нету в нём природной властности. А ещё с этим булатом чуть изменил порядок прогресорства. Нужно было сначала самогонный аппарат сделать. Спирт хоть градусов в семьдесят получить. А тут спешка эта. Одним из этапов получения чёрного булата является обезжиривание. А у него нет ни соды, ни спирта. Пошёл профессор к настоятельнице монастыря игуменье Лукерье.

— Матушка Лукерья, дайте нам кувшин вина.

— Нету. Не к лицу невестам христовым вино пить, — но глаза карга старая отвела.

— Я заплачу, — теперь глаза забегали, но раз уж сказала «А», то и «Б» пришлось озвучить.

— Нету, оставь меня князь в покое, тяжко мне, — и задрав подол улетучилась.

А время идёт.

Пришлось сажать одного из монахов на коня и отправлять к епископу, нужно де самое крепкое вино. А ещё раз игуменья хворая, то и масла несколько ведер, лучшего, а то найди потом.

Афанасий приехал сам и рычал на матушку Лукерью минут десять. Но приехал с вином. Андрей Юрьевич попробовал. Не больше десяти — двенадцати градусов. Ну, да пойдёт.

Пока это всё длилось, кузнецы без дела не сидели. Они, как и приказал им князь, прибыли с небольшими мехами, и теперь под котлом, в который засыпали всю селитру, разводили огонь. Там чтобы расплавить селитру, и чтобы процесс прошёл нормально, насколько помнил профессор Виноградов по опытам в Златоусте, нужна температура в триста пятьдесят градусов Цельсия. Развели огонь под котлом, когда разгорелся, сыпанули туда угольев и стали воздух нагнетать.

Когда селитра расплавилась, облили саблю вином, протёрли чистейшей льняной тряпкой и сразу сунули в кипящую селитру.

— Так, Ероха, я пока с его Высокопреосвященством поговорю о наших с ним делах, а вы огонь поддерживайте. Сабля должна находиться в расплаве немногим более часа. Можно время от времени её вынимать и цвет проверять. И смотрите стенок сосуда сабля не должна касаться, кирпич, тот, что я вам дал, на дно кинули?

— Знамо дело.

— Ну, все считайте до четырёх тысяч. Как досчитаете, то вынимайте и меня зовите.

Время было, и Андрей Юрьевич отошёл к стоящему у коновязи епископу Афанасию.

— Всё это ты княже тоже в ромейских книгах в детстве в Галиче прочёл? — как-то эдак скривившись подозрительно полушёпотом спросил владыко Афанасий.

— В них. И ведь забыл всё начисто. А теперь вспомнил, что другое забыл, а детство вот вспомнил.

Щуриться епископ перестал, опять прямо буркалами своими в глаза Виноградова вперился, но не долго в гляделки играли. Отвёл глаза Афанасий и креститься принялся.

— Должно быть то промысел божий. Сдаётся мне, те знания ромейские из книги, что ты вспомнил, важнее в сотни раз, тех, что позабылись. Не иначе как Вседержитель решил земле Русской такой подарок сделать. А много ли ещё было в той книге? Я слышал ты галичанам белую глину заказал и камень чёрный и воск горный и масло земляное, для всего этого тоже применение есть? Было там про это?

— Было. Прямо вся книга перед глазами. И много чего там. Удивительные знания.

— Точно промысел божий. Вечером до полуночи молиться буду, благодарить господа. Тебе-то князь некогда, в делах всё и поправиться мы тебе не даём. Ничего, Господь заметит рвение. Ещё отблагодарит.

— Надеюсь, — почти шёпотом произнёс Андрей Юрьевич и пошёл готовить вторую операцию.

Тоже не подготовился к ней как следует. Хорошо, что решил часть поташа попробовать в дело пустить, вот сейчас и пригодился продукт, что получили два дня назад. Правда, весь истратится, но теперь опыт есть, повторят. А получили они обычное калиевое жидкое мыло. В этом вопросе Виноградов специалистом не был вообще, потому просто вливали льняное масло по чуть-чуть в сырой поташ и перемешивали долго, потом снова вливали. В результате через мешковину потом отжали и дали отстояться. Получилась вполне себе мылкая серая жидкость чуть гуще киселя.

В закромах у боярина Глеба нашёлся почти такой же медный котел, чуть меньше, но сабля влезет. Сейчас под ним тоже развели огонь, тут мехов не надо, обычна мыльная вода должна закипеть, концентрацию профессор не помнил, потому в котёл бухнули всё жидкое мыло и долили водой. Дров и древесного угля не жалели, и вскоре мыльная вода забулькала.

— Четыре тысячи, княже! Четыре тысячи! — заорал как ужаленный Ероха.

— Чего ты кричишь, бери аккуратно саблю и потихоньку, медленно окунай её в мыльную воду. И глаза береги, сабля же раскалена.

И ведь сглазил. Посмотреть этому товарищу захотелось, энтузиасту, прости Господи. Капли мыльной воды брызнули на лицо Ерохе, и он заорал, но тут отдать должное нужно. Не человек — кремень, орал, а саблю не выпустил, пока полностью её не погрузил медленно в булькающий котел.

— Считайте до шестисот. И приготовьте первый бак. Селитру из него вон в бадьи выливайте, водой ополосните и масло льняное заливайте.

Вообще, конечно, лучше иметь три ёмкости, но чего не нашлось под рукой, так это третьего большого котла.

Ну, в принципе, особо спешить некуда. Селитру разлили по бадьям, котел ополоснули на несколько раз водой и залили три ведра льняного масла.

— Мехами работайте, черти, — прикрикнул князь на глазеющих со стороны, как Ероха лопухами себе рожу вытирает, кузнецов.

Те бросились к мехам. Котёл-то горячий был, так что минут через десять масло уже кипело. Туда чёрную саблю и сунули.

— Считайте до двухсот и вынимайте.

— Двести! — втроём заорали кузнецы. Ероха бы тоже заорал, но его увела Матушка Лукерья в покои к себе, мазь на ошпаренную физиономию нанести.

— Всё, вон на ту ветку повесьте и пусть висит. И не трогать до полного остывания. Потом льняной тряпочкой протрите.

Епископ подошел к раскачивающейся под небольшим ветерком чёрной сабле.

— Да, князь, такой подарок стоит дочери князя Гедемина. Я не воин, а слуга Господа, а и мне захотелось такую иметь.

— Ну, сделаем…

— И не думай! Искус это. Не вздумай.

Чёрная вороненая сабля и правда взгляд притягивала. Чёрный булат выглядит не так, там видны кристаллики что ли. Но тут тоже красота. И главное, что повторить в это время ни один человек в мире не сможет.

— Лепота. Лепота-то какая.

Добрый день, уважаемые читатели. Кому нравится книга нажимайте на сердечко, вам не тяжело, а автору приятно. Награды тоже приветствуются. Оставляйте комментарии.

С уважением. Андрей Шопперт.