Король сусликов

ГЛАВА 66

Сам не знаю, как меня угораздило свернуть не туда. По всей видимости, я слишком увлекся хот-догом. Райончик напоминал декорации к фильму о мире после апокалипсиса. Рядом с заброшенным продуктовым магазинчиком сквозь асфальт парковки пробивалась молодая поросль, окна и двери были забиты листами фанеры, напротив стоял разбитый «додж-дарт». Тощий полуголый мужчина в шлепанцах, потягивавший из бутылки в бумажном пакете какую-то бурду, поднял тонкую ручонку и помахал мне, когда я медленно проезжал мимо в поисках указателя, который помог бы выбраться обратно на автомагистраль. Газоны поросли сорняками. Ветер гонял по улицам газеты и грязные бумажные стаканчики. Среди иссохших кустов, в ветвях которых застряли трепетавшие на горячем ветру драные пластиковые пакеты, завывали кошки.

Чаз, как и прежде, храпел на заднем сиденье. Он спал беспробудным сном и лишь единожды заворочался на лежанке, встроенной в дорогущую кожаную переноску от «Луи Виттон» стоимостью тысяча двести пятьдесят долларов, которую я купил на средства сусличьего фонда. Наша поездка обошлась в копеечку. Подумайте сами: аренда автомобиля премиум-класса, особняк на побережье со всеми удобствами, билет первого класса на самолет — все это стоило тысячи долларов, даже не считая покупки нескольких экстравагантных диковинок, которые Чаз попросил меня приобрести в сувенирном магазинчике при студии «Юниверсал».

Когда я попытался развернуть машину, один из здоровяков в худи выхватил из-за пояса мешковатых штанов блестящий пистолет и кинулся ко мне. Его приятель, который был еще крупнее, рванул следом, обогнул машину, встал перед ней, хлопнул ладонями по капоту, после чего махнул рукой в знак того, чтобы я опустил окно.

Я как идиот подчинился.

Попытался спросить, как выехать на шоссе.

— Что в багажнике? — перебил меня мужчина. — Открывай.

Я улыбнулся в надежде, что он уйдет, заранее зная — этот прием не сработает.

— Открывай багажник, тебе говорят.

Второй мужчина медленно обошел машину. Внимательно посмотрел на номер. Нагнулся и увидел переноску на заднем сиденье.

— Багаж, — сказал он приятелю, который просунул руку в салон, нажал на кнопку разблокировки дверей и вытащил из машины сумку «Луи Виттон».

— Ничё так, — одобрительно произнес мужчина, разглядывая переноску. — В багажнике что? Давай, открывай.

Я думал, у дорогущего черного мерседеса где-то в удобном месте есть кнопка открывания багажника, но где именно она находится, не знал. Я стал нажимать наугад. После первой попытки кресло, в котором я сидел, резко дернулось, и я едва не стукнулся головой о потолок. Нажал второй раз, и стекла дверец потемнели. Я осмотрелся по сторонам и нажал на третью кнопку. Открылся лючок бензобака. Нажал на четвертую, и заработали стеклоочистители.

— Машину напрокат взял, — я выдавил из себя улыбку.

— Турист, значит, — кивнул тот, что поздоровее.

— Я свернул не туда и…

— Открывай багажник. Поглядим, что там у тебя…

Тело мужчины покрывали татуировки. Звезды, красные сердца и молнии оплетали разные надписи. Прочесть их не получалось — уж очень замысловатым был готический шрифт. На мускулистой шее красовались треугольники, круги, скалящиеся псы, извивающиеся змеи. Через всю обнаженную грудь тянулась еще одна непонятная надпись, которую словно сделали пьяные масоны, пророчившие погибель всему миру.

Второй мужчина осмотрел переноску — в ней по-прежнему, свернувшись калачиком, крепко спал Чаз. До меня донеслось едва слышное бормотание — его величество разговаривал во сне. Здоровяк принялся медленно расстегивать молнию на сумке.

— Фу! — сморщил он нос и принялся обмахивать лицо рукой. На пальцах поблескивали кольца с драгоценными камнями. — У тебя там кто-то сдох?

— Да так… — пожал я плечами. — Просто грязное белье и все в таком духе.

Первый мужчина, который, судя по всему, знал, как открывается багажник в дорогущем немецком автомобиле, наклонился, протянул руку и дернул за крошечный рычажок рядом с водительским креслом.

Покопавшись в моем рюкзаке, он вытащил огромный плакат с рекламой фильма «Годзилла» и пластиковые статуэтки «Оскар». Придирчиво осмотрев снежные шары с голливудскими миниатюрами внутри, он крутанул один из них, словно в боулинге, отправив катиться по улице. Шар врезался в бордюр и разлетелся на осколки. Где-то залаяли собаки.

Отыскав сувенирный набор, состоящий из солонки и перечницы с фигуркой Мэрилин Монро, амбал сунул его себе в карман.

— Кошелек гони, — буркнул он мне. — И телефон.

— Слушайте… — начал я и запнулся.

— Еб твою, телефон гони, чё, не понял? — рявкнул здоровяк и выхватил пистолет.

Я протянул ему свой старенький «самсунг»-раскладушку 2002 года. Мужчина уставился на него с таким видом, словно я ему дал антикварный фонограф 1903 года, принадлежавший лично Томасу Эдисону.

— Ты чё, прикалываешься?

— Я только таким пользуюсь. Из принципа, — ответил я и, показав на оружие в его руке, залепетал: — У вас, я вижу, «Глок G семнадцать». Знаете, мне в нем не нравится спусковой крючок, хотя он, конечно, лучше, чем в большинстве пистолетов с ударным механизмом такого типа. Рукоятка мне тоже не нравится, а предохранитель оставляет желать лучшего… Понимаете, я…

— Заткнись.

Я получил левый апперкот, а потом меня еще ударили по лицу стволом пистолета. Я окосел и сполз на асфальт, приняв какую-то странную позу из йоги, сделавшись похожим на укурившегося хиппи, силящегося постичь тайны восточных премудростей. Бейсболка свалилась с головы и упала мне на колени.

И тут проснулся Чаз.

— А ну хватит, — донесся знакомый писклявый голосок из переноски «Луи Виттон». Из сумки показалась мохнатая голова его величества. Красная звезда на черном берете ярко сверкнула в свете фар «мерседеса».

В тот самый момент, когда сонный Чаз, почесывая живот, выбрался из переноски, парень с пистолетом уже занес руку, чтобы ударить меня снова. Его величество был во всей красе — в шелковом шейном платке и начищенных армейских ботинках, словно только что окончил учебку Восемьдесят второй десантной дивизии в форте Беннинг. Выпрямившись во весь тридцатисантиметровый рост, он грозно посмотрел на моего обидчика и строго произнес:

— Эй, мистер! Да, ты, в мешковатых штанах! А ну опусти оружие!

Мужчина с «глоком» в руках повернулся к приятелю и улыбнулся:

— Глянь, да у него хомяк. Ручной хомяк. Типа, питомец.

— Это не хомяк, а карликовая песчанка, — возразил второй.

— Скорее всего, бурундук, — предположил первый. — И погляди, он на него одежду нацепил.

Оба громилы уставились на меня.

Я попытался заговорить и объяснить им, что слово «питомец» в присутствии Чаза лучше не использовать, но губы распухли и слиплись.

— А чё твой питомец в человеческой одежде?

Приятели захохотали.

Чаз подбежал к первому мужчине, укусил его за лодыжку, после чего, совсем как гимнаст-олимпиец, совершил кувырок назад, приземлился на капот «мерседеса», откуда запрыгнул на плечо грабителя с пистолетом. Громила заорал, замахал руками, силясь стряхнуть с себя Чаза. Как только он выронил пистолет, я двинул оружие ватной ногой, спихнув его в сточную канаву. К заходившимся лаем собакам присоединились и другие. В нескольких домах вспыхнул свет. Протяжно замяукали кошки.

Чаз то и дело перепрыгивал с одного амбала на другого, кусал им лица, царапался, ползал по спинам. Когда мужчина, ударивший меня пистолетом, попытался достать суслика, взмахнув кулаком, его безразмерные штаны соскользнули вниз и запутались между лодыжек. Он попытался натянуть их обратно. В следующий момент произошло то, что я уже видел не один десяток раз.

Чаз никогда не стеснялся в моем присутствии пускать в ход свои сверхъестественные способности. Я собственными глазами видел, как он уменьшил исполинского быка до размеров пуделя. В другой раз по мановению его лапы огромный контейнер с чипсами съежился и стал не больше школьного пенала. Когда Чазу требовался новый вертолет «чинук», он просто отправлялся с отрядом спецназовцев в ангар Национальной гвардии штата Колорадо, расположенный в окружном аэропорту. При этом Чаз очень дорожил своим даром и пользовался им только для дела, взвесив все за и против. Случившееся разъярило его до белого каления, и мне было ясно — его величество не остановить.

Оба мужчины выхватили ножи и принялись размахивать ими, силясь достать Чаза, который продолжал скакать перед ними, кусаться, царапаться и при этом крутить сальто, словно Эррол Флинн на пиратском корабле.

Его величество и не думал отступать. Когда один из громил приблизился к нему на достаточное расстояние, Чаз выставил вперед лапу и прикоснулся к его ботинку одним-единственным коготком. Я увидел знакомое сияние, после чего лицо мужчины окутали клубы синего пульсирующего пара. Раздался протяжный сдавленный стон, который становился все тоньше и тоньше по мере того, как амбал со спущенными штанами становился все меньше и меньше. Когда процесс закончился, грабитель нелепо взмахнул руками, — если раньше в нем было метр девяносто роста, то сейчас он оказался не выше куклы Кена. Поскольку штаны с бывшего владельца «глока» свалились, он остался в одних лишь кроссовках и синих семейных трусах. Карапуз принялся скакать на месте, изрыгая проклятия, но разобрать, что он говорил, не представлялось возможным — его речь звучала словно на быстрой перемотке.

Его приятель, придерживая штаны, бежал прочь по улице, ругаясь почем зря. Вслед за ним по темному переулку припустили два рычащих питбуля.

Чаз с невозмутимым видом подошел к амбалу, который теперь был одного с ним роста, и дал ему пощечину.

— Прячься, — бросил он громиле. — Прячься, покуда тебя не сожрала какая-нибудь кошка.

По дороге в аэропорт мы заехали в продуктовый, и я купил пакет замороженного гороха, чтобы приложить к лицу, которое уже начало опухать. За все это время мы с Чазом не проронили ни слова. Когда мы наконец приехали, я попросил Чаза залезть обратно в переноску.

— Сейчас мы будем проходить контроль безопасности, так что постарайся вести себя потише, — попросил я.

— Да сколько можно повторять одно и то же, — вздохнул он.

— Я просто не хочу попасть в переплет.

— Мы и так уже в него попали.

— Слушай, я хотел спросить про того парня, которого ты уменьшил. Он ведь через пару часов станет обычного размера? Все как обычно?

— Станет, — кивнул Чаз. — По большей части.

— В каком смысле?

Чаз улыбнулся мне из дорогущей переноски, отделанной изнутри коричневой, цвета кокоса, тканью.

— В прямом. Да, он увеличится, но кое-что у него навсегда останется маленьким.

— Ловко это ты, — хмыкнул я.

— Домой хочу, — сказал Чаз, когда я встал на переполненный эскалатор, который вел на контроль безопасности.

Я сразу заметил, что служащий уставился на мое избитое, опухшее лиловое лицо.

— Что у вас в сумке? — первым делом осведомился он. — Откройте.