Костоправ. Книга 2

Глава 7

Мы бежали сквозь заросли, спотыкаясь о корни и поваленные стволы деревьев. В воздухе висели приглушенные стоны боли и тяжёлое дыхание. Страх и отчаяние окутывали нас подобно густому удушливому туману.

Вдалеке мелькали другие группы беглецов.

— И все мчатся по прямой… — вдруг сказал Емрис.

— Что?

— Нельзя возвращаться назад той же дорогой, — ответил он. — На месте ювийцев я бы устроил засаду у пограничного перехода. Они ведь готовились встретить нас здесь.

— Тогда мы должны предупр…

— Никого мы не будем предупреждать, — отрезал он. — Выйдешь к остальным — считай, мертвец.

— Емрис…

— Выжить — вот твоя главная задача.

Да, нас втянули в эту войну насильно, но чувство вины всё равно грызло меня изнутри. Бросив последний взгляд на остатки своего войска, я вышел из потока Мрака и, крепче сжав Рони, направил в него кроху магии. Его магическое ядро откликнулось.

«Живой», — с облегчением подумал я.

Только сейчас я ощутил, как ломило всё тело от боли. Неестественная мощь, дарованная Мраком, имела свою цену — от перенапряжения звенели мышцы, ныли суставы и связки.

Постепенно мы отдалялись от дороги, и звуки сражения таяли позади, растворяясь в зловещей тишине леса. Солдаты бежали на пределе возможностей, но усталость брала своё, и темп начал неумолимо сбавляться. Первый боец, споткнувшись о корягу, рухнул на землю, за ним последовали ещё двое. Остальные, тяжело дыша, замедлили шаг, явно борясь с желанием упасть без сил.

— Ещё немного, мужики, — прохрипел Емрис. — Поднажмите.

В этот момент Рони тихо застонал у меня на плече.

— Нам нужен привал, — сказал я. — Он долго не протянет.

— За нами могут гнаться.

— Мне нужно его исцелить, — настоял я.

Емрис бросил на Рони хмурый взгляд и махнул рукой в сторону:

— Давай в тот овраг.

Мы спустились по склону в неглубокую ложбину. Я бережно уложил Рони на землю и стащил с себя шлем. Он приоткрыл глаз и уставился на меня:

— Больно…

— Знаю, — сказал я. — Потерпи немного.

— Эйдан. — Его голос внезапно стал пугающе ровным. — Дай мне уйти.

— Не жилец он с такими ранами, господин Эйдан, — тихо заметил Радмир. — Знаю, вы искусный знахарь, но…

— Не спеши с выводами, — прервал его Емрис.

Я нырнул в поток Мрака и тихо проговорил:

— Лежи смирно, Рони.

— Твои глаза… — потрясённо промолвил он. — Что за?..

Не отвечая, я выудил ручеёк из потока и направил целительную энергию на его лицо. Обожжённая кожа на лице Рони начала стремительно регенерировать. Покрасневшая плоть приобретала здоровый оттенок, волдыри исчезали один за другим. Обугленная впадина глазницы восстановилась, и в ней проступил новый глаз, блеснувший в лучах солнца. Обгоревшие губы и нос приняли прежнюю форму, как будто страшных ран никогда и не было.

Рони осторожно коснулся пальцами щеки и потрясённо уставился на меня:

— Что ты сделал? Как?..

— Мне нужно, чтоб ты молчал, — мягко попросил я. — Постарайся не шуметь.

— Эйдан…

— Молчи, Рони, не сейчас.

Я начал стаскивать с него нагрудник. Он глухо застонал, но, к счастью, сдержался. Кольчуга полетела на траву следом. Достав кинжал, я принялся срезать одежду.

— Кое-что прилипло к ранам, — сказал я. — Надо отодрать на всякий случай. Только не кричи.

Залечив открытые участки кожи, я безжалостно рванул прилипшие лоскуты. Рони, к его чести, лишь сдавленно пыхтел сквозь зубы. Покончив с остатками ткани, я исцелил ожоги на груди, животе и ногах.

— Переворачивайся, — скомандовал я.

Рони без колебаний послушался, и вскоре я закончил с остальными ранами. Его тело снова стало невредимым.

— Вставай. Ничего не болит?

Рони медленно поднялся на ноги и вытянул вперёд руки, внимательно их разглядывая.

— Не болит…

Он смотрел на меня и ничего не говорил. В его глазах плескались десятки невысказанных вопросов.

— Матерь Ондора, господин!.. — нарушил тишину Радмир, подаваясь ближе. — Как вы?.. Вас… вас так обучили в столице?

— Это Мрак, — коротко ответил я.

Я встретил ошарашенные взгляды солдат. На их лицах застыло неверие вперемешку с восторгом. Они смотрели на меня так, словно узрели явление бога во плоти.

— Помните, что вам велено, — жёстко припечатал Емрис. — Что бы ни случилось, никаких разговоров об Эйдане. Всё должно оставаться в тайне. Ясно?

Удивление солдат сменилось решимостью:

— Да!

— Конечно, господин Емрис!

— Держим язык за зубами!

— Отлично, — произнёс Емрис и обратился ко мне: — Если закончили, пора в путь.

— Пока есть время, давай подлатаю остальных, — предложил я.

— Мы уже достаточно задержались.

— Всему отряду станет легче. Ещё долго бежать.

Он раздумывал всего пару секунд:

— Ладно… Но только тех, у кого серьёзные раны!

Один за другим я начал исцелять солдат с опасными ранениями. Между делом исцелил и себя — боль схлынула мгновенно.

— Всё, — сказал я. — Можем идти.

Рони, безмолвно следивший за мной всё это время, пробормотал:

— У меня нет одежды.

— Побежишь как есть, — произнёс Емрис и, опустив глаза, добавил: — Главное сапоги на месте.

Рони не стал спорить и подобрал с земли нагрудник. Заметив мой взгляд, сказал:

— Не бросать же.

— Уходим!

Теперь мы решились бежать к своей военной части. За время коротких остановок я успел исцелить остальных раненных. Если не считать далёкого собачьего лая, обратный путь прошёл без происшествий.

До Оикхелда мы добрались лишь к вечеру. Ориентируясь по солнцу, мы слегка отклонились от намеченного маршрута, однако быстро отыскали верное направление.

Солдаты брели из последних сил, едва волоча ноги. При виде знакомых стен в них будто вдохнули новую жизнь. Я поравнялся с Рони и произнёс:

— Ни слова о Мраке. Никому.

— Зачем скрывать от своих такую силу?

— Ты должен понимать, зачем.

Он открыл было рот, но осёкся. Нахмурился, шумно выдохнул:

— Я… я у тебя в долгу. Жизнью обязан. Если ты просишь молчать, значит, я буду молчать.

— Мы поговорим чуть позже.

Рони кивнул и больше не проронил ни слова. Дозорные заметили нас ещё на подходе, отчего на стене началось оживлённое движение. Не дойдя до ворот, я громко крикнул:

— Подразделение Эйдана Кастволка!

Один из караульных вышел к нам навстречу и неуверенно спросил:

— Господин Эйдан, это вы?

— Да.

Только сейчас я осознал, как выглядел со стороны: весь в крови и грязи, в обычной кольчуге, без верного коня. Даже цвета флага на нарукавной повязке не узнавались под бурыми пятнами.

Глаза дозорного расширились от удивления, когда он увидел Рони:

— Господин?.. Ваша одежда…

— Сгорела, — буркнул тот. — Сколько подразделений вернулось обратно?

— Пока лишь горстка бойцов из разных отрядов.

— А из пятидесятников кто-нибудь добрался? — уточнил я.

— Только господин Астрид.

— И всё?

— Да.

— Господин Торвальд у себя?

— Должен быть в своём кабинете, господин Эйдан.

Нас пропустили через ворота, и я отдал приказ солдатам:

— Возвращайтесь в казармы и приведите себя в порядок.

— Будет сделано, господин Эйдан!

— Идём к Торвальду? — спросил Емрис.

— Да.

— Я в казарму, — сказал Рони. — Не хочу разгуливать в таком виде.

— Мы сообщим о тебе, — произнёс я. — Иди.

Рони кивнул и торопливо удалился. Мы же с Емрисом отправились прямиком в центральное здание воинской части. Торвальд встретил нас ещё на улице — похоже, ему уже доложили о нашем прибытии.

— Чтоб им во тьме вечной скитаться… — пробормотал он, оглядев меня с головы до ног. — Вы ранены, господин Эйдан?

— Это кровь врагов, господин Торвальд, — произнёс я.

— Наше войско разгромлено, — мрачно констатировал Емрис. — Пришлось возвращаться окольными путями.

— Знаю, — процедил Торвальд. — Сколько людей вернулось с вами?

— Девятнадцать моих солдат и господин Рони, — ответил я.

— Где же тогда сам господин Рони? Он ранен?

— С ним всё в порядке, — сказал я. — Его одежда сгорела в ходе боя с магами, поэтому он отправился прямиком в казарму.

— Ладно… — вздохнул Торвальд. — А ваши солдаты как?

— Незначительные раны. Им нужен отдых и хорошая еда.

— Господин Торвальд, так что случилось? — спросил Емрис. — Почему мы встретили такое сопротивление?

— Ювийцы не могли дать отпор по всей границе, — ответил он. — Вместо этого они сосредоточили силы в нескольких точках, где проходили наименее защищённые части нашей армии.

— Я так и думал… — задумчиво сказал Емрис. — Сосредоточились на меньшем, чтобы нанести наибольший вред.

— Похожая ситуация ещё в трёх местах прорыва границы, — произнёс Торвальд. — Зато на остальных направлениях мы почти не встретили сопротивления.

— Сколько всего людей вернулось обратно?

— Не считая вас, шестьдесят восемь солдат. Больше половины из них — солдаты Йелнанов.

— Паршиво… — протянул Емрис.

— Это серьёзная пощёчина, но на общий ход кампании она не повлияет, — сказал Торвальд. — В целом вторжение можно считать успешным.

— «Успешным»? — криво усмехнулся Емрис.

— Таково донесение командования, — ледяным голосом сказал Торвальд, выпятив подбородок.

Похоже, эти слова не предназначались для наших ушей. Он спохватился:

— На сегодня довольно, господа. Вам нужно поесть и как следует отдохнуть.

— Вы правы, господин Торвальд.

Первым делом мы с Емрисом дошли до колодца и вдоволь напились холодной воды, отчего усталость навалилась с новой силой. Кольчугу и большую часть одежды я сбросил прямо у входа в казарму, а затем вошёл внутрь.

До меня донеслись приглушённые голоса Астрида и Рони, которые сразу же умолкли, стоило мне переступить порог общей комнаты. Астрид выглядел неважно: обе руки перебинтованы, распухшее лицо в синяках и пустой взгляд.

— Эйдан, Емрис, — вздохнул он, пытаясь улыбнуться. — Рад видеть вас живыми.

— Как ты, Астрид?

— Нормально… Раны неглубокие, заживут. Рони сказал, вы ушли с дороги?

— Как войско распалось, решили уходить через рощу.

— И правильно, — снова вздохнул он. — Мы тоже сразу свернули — только в другую сторону. Тех, кто отступал по дороге, поджидали в засаде.

Я переглянулся с Емрисом и спросил:

— Ты там был?

— Нет, — покачал головой Астрид. — Выжившие солдаты рассказали.

— О наших что-нибудь известно?

— Брата последний раз видел на поле боя, — еле слышно сказал он. — Торрим тоже где-то там потерялся…

— А Скальдир вёл всадников перед нападением рьянков, — добавил Рони.

Повисла тягостная тишина. Каждый понимал, что наших товарищей, скорее всего, уже нет в живых.

— Будем ждать их возвращения, — попытался подбодрить Емрис, но получилось не слишком убедительно.

— Надо привести себя в порядок перед сном, — сказал я, вытащив из тумбочки полотенце. — Утро вечера мудренее.