Котнэппинг

Глава 24

Название игры — убийство

Розовые неоновые часы на кухне показывали невероятное: всего десять вечера! Темпл казалось, что уже давным-давно перевалило за полночь.

Она бросила набитые бумажные пакеты на кухонную стойку, наплевав на то, что все мелочи рассыпались вокруг, точно содержимое помойного ведра, схватила телефонную трубку и набрала номер пентхауса Электры:

— Да, я дома. Меня просто опрашивали. Это долгая история. Ох, Электра, я боюсь, что Луи погиб… Конечно, приходите, я буду рада.

Она переоделась в свою любимую ночную рубашку с леопардовым рисунком, и сразу раздался звонок в дверь. Ей нравилось жить в квартире с настоящим старинным дверным звонком: мелодичный хорал, исполняемый шеренгой бронзовых труб. Сейчас он звучал, точно похоронный марш.

Сочный тропический рисунок самой гавайской из всех гавайских накидок Электры расцвел на пороге, но хамелеонские волосы хозяйки на этот раз были черны, как смоль, точно она тоже скорбела.

Темпл уставилась на ее голову, и она поспешила пояснить:

— Волосы для завтрашней панихиды Лорны Фенник… то есть, Честера Ройяла, конечно. Не волнуйтесь, это временно.

— Я совсем забыла про эти поминки.

— Это вам, — Электра протянула бокал виски, который она держала в руке.

— Спасибо, но у меня нет настроения пить, даже после допроса в полиции. Хороший же из меня будет детектив, если я напьюсь и забудусь, когда все вокруг разваливается на кусочки.

— На какие кусочки, дорогая?

— На мелкие. На меня напали в Конференц-центре, Молина допрашивала меня в участке, а Черныша Луи, похоже, усыпили.

— Какой ужас!

— Несколько раз за сегодняшний вечер я думала, что никогда больше не увижу этих стен!.. Бедняжка Луи, наверное, чувствовал то же самое перед тем, как они… его…

Электра смотрела на нее странным взглядом. То есть, она вообще на нее не смотрела, что было удивительно, учитывая эмоциональные признания, которые Темпл только что обрушила на хозяйку.

— Дорогая, что это там, на вашем кофейном столике?

Темпл обернулась через плечо на полутемную гостиную. Уличное освещение бросало мистический отсвет на ее потолок, тени цвета аквамарина и меркуроформа дрожали на гофрированной поверхности алебастра. Мебель выглядела темной и приземистой, тени от нее падали на обычно гладкую и блестящую поверхность стеклянного столика.

— Книжки, которые мне дала одна знакомая из ААК. Хотите почитать? У меня нет настроения читать медицинские триллеры.

— Да не книжки. Что-то за ними.

Темпл вгляделась:

— Наверное, я бросила туда сумку… Не помню. У меня был ужасный день…

Электра решительно прошла мимо нее в гостиную, задев Темпл развевающимся краем накидки. Все ее наряды всегда развевались при ходьбе, задевая окружающих. Она протянула руку к выключателю и зажгла свет — все зажмурились, включая черного кота, возлежавшего на кофейном столике, точно сфинкс: задняя часть туловища скрыта за мешком “Тайм-Лайф Букс”, передние лапы покоятся на разваленной стопке триллеров.

— Луи!.. — возопила Темпл.

Он зевнул и лизнул переднюю лапу.

— Луи! — Темпл рванулась вперед и шлепнулась между столиком и диваном, что напомнило ей кульминационный момент преследования этого самого кота в Конференц-центре.

На этот раз кот был более благосклонен и не сопротивлялся поимке. По крайней мере, он позволил Темпл гладить себя и вообще проявлять восторги, которые обычно адресуются новорожденным младенцам.

— Как же ты сюда проник? — ворковала Темпл. — Как же ты оттуда сбежал? Если ты вообще был в этом приюте…

Луи при этом сохранял свой самый умный вид и загадочное молчание.

— Интересно, сколько времени он уже тут валяется, пока я с ума схожу от волнения?

— Достаточно долго, чтобы успеть подрать несколько книжек, — Электра поставила виски на столик и передернулась: — Ну и обложки!.. Трепеть не могу скальпели и хирургические маски.

— Это хорошо продается. Некоторые читатели балдеют от таких вещей. Смотрите, вот это написала медсестра, — Темпл вытащила книгу Мэвис Дэвис.

Электра внимательно рассмотрела толстенький том:

— Где? В Трансильвании[78]? Ужас. Ну, ладно, раз ваш котик благополучно вернулся домой, я, пожалуй, тоже отправлюсь. Вы теперь в безопасности: Мэтт починил защелку на французской двери. Луи больше не выскочит, а кто-нибудь другой вряд ли сможет сюда забраться.

— А где Мэтт? — Темпл на секунду отвлеклась от обожания кота. Час был поздний, и выглядела она не ахти, но никогда не помешает поблагодарить милого соседа за любезность.

— На работе… О, вы только посмотрите, он пытается выпить мой скотч!

Луи развалился на столе поверх стопки книг, и его морда, вне всякого сомнения, тянулась к пахучей жидкости в низком бокале.

— Может быть, ему льда захотелось? — предположила Электра.

— Да, очень жарко, — немедленно извинила Темпл неприличное поведение кота, который уже успел окунуть усы в виски. — К тому же, у него был тяжелый день. Мне так кажется.

Луи покинул кофейный столик и направился на кухню, где вспрыгнул на стойку и начал обнюхивать рассыпанное содержимое пакетов.

— Смотрите, он роется в мусоре, — предупредила Электра, которая явно сняла на ночь свои контактные линзы. — Вам лучше лечь и отдохнуть. Панихида завтра в десять. Позвонить вам утром, чтобы вы не проспали?

Темпл кивнула и проводила хозяйку до входной двери, затем вернулась к столику, чтобы оценить ущерб, нанесенный книгам. Луи явно грыз обложки, — вздохнула она, изучая следы зубов на скользком глянце. — Видимо, не только читатели балдеют от литературы такого сорта. Самые большие повреждения кот нанес книге Оуэна Тарпа “Гнойная больница“, на обложке которой был изображен извивающийся, как змея, стетоскоп. Возможно, именно беглый взгляд сегодня днем на эту обложку подсознательно привел Темпл к заключению, что слово “стет” в записке могло означать “стетоскоп”.

Содержание “Гнойной больницы” было крайне неаппетитным: дьявольский доктор, отбирающий органы для продажи у ничего не подозревающих пациентов. Луи явно весьма критически отнесся к этому произведению, потому что посредством зубов и когтей превратил заголовок в неоновую вывеску, на которой отсутствовало большинство лампочек. От названия романа остались только три буквы: “Й___О___Н”.

Кот громко спрыгнул со стойки.

— Ты балбес, — укорила она его с притворным отвращением. — Мало того, что шляешься неизвестно где, так еще, объявившись, портишь все, до чего дотянешься. Может, все-таки переночуешь сегодня дома для разнообразия?

Луи молча пошел за Темпл к входной двери, где она обнаружила новенькую цепочку и провела две минуты, пытаясь ее запереть. Потом махнула на нее рукой и отправилась в спальню.

Она спала, как котенок, то ли дело просыпаясь, чтобы удостовериться, что ей мягко, тепло и безопасно. Сквозь сон она чувствовала Черныша Луи сначала в ногах, потом под боком, потом он куда-то ушел, потом опять вернулся. Один раз она проснулась от кошмара: ей показалось, что посреди комнаты кто-то стоит. Убийца, который не оставил надежды до нее добраться, или призрак Макса Кинселы? Светлеющее окно развеяло иллюзию, и она снова заснула беспокойным сном. В другой раз она открыла глаза, не понимая, ночь еще, или уже наступило утро. Картинки мелькали перед нею, звуки, имена и надписи, обложки и персонажи, люди и названия — все смешалось, устроив у нее в голове беспорядочную ярмарку ААК. И над всем этим, сквозь все это то и дело проступали змеящийся стетоскоп и вязальная спица номер пять. Какая-то мысль не давала ей покоя, ускользая, когда она пыталась ее поймать. Бабочки мыслей. И божьи коровки. “Божья коровка, божья коровка”… “Пенниройял Пресс” выжимает виноград… Канкаки в Иллинойсе… вязальная спица в колеснице… Твиддлди и Твиддлдам… двое из ларца, одинаковых с лица… Темпл поймала одну мысль, за ней несколько других закружились рядом, затем еще… и, наконец, она все поняла.

Темпл включила лампу на прикроватной тумбочке. Луи посмотрел на нее осуждающе от изножия кровати, зрачки его изумрудно-зеленых глаз сузились и вытянулись по вертикали. Темпл, моргая от внезапного яркого света, листала телефонный справочник, потом набрала номер и назвала ответившему на звонок мужчине свое имя.

Ей пришлось довольно долго ждать, но С.Р.Молина все-таки взяла трубку. Ее голос звучал так, точно она находилась на Альфе Центавра:

— Вы знаете, который час? Я тоже иногда сплю!

— Нет, не знаю, но это неважно. Вы сказали, чтобы я немедленно позвонила, как только что-нибудь вспомню. Так вот, я теперь знаю, что именно я знаю.

— Вы знаете, что именно вы знаете? Что за…

— Мне подсказал Луи. Он вернулся, с ним все в порядке. Поверить не могу!.. Приходите на панихиду по Честеру Ройялу в Часовню Нерушимых Уз, и я вам все покажу. Завтра, в десять утра.

— Вы имеете в виду сегодня, черт бы вас побрал!

— Хорошо, сегодня, черт бы меня побрал. Только приходите.

И Темпл рассказала лейтенанту полиции, что нужно взять с собой, помимо двух полисменов.

Электра превзошла самое себя.

Решетчатая арка посреди часовни утопала в облаках черного крепа. Чучела, заполняющие задние скамьи, были принаряжены в соответствии с моментом: на всех красовались со вкусом подобранные аксессуары черного цвета — траурные повязки на джентльменах, шляпы и вуали на леди.

Букеты георгинов, хризантем и других пышных цветов, подношение от Сэма и его похоронного дома, выглядели свежими со вчерашних похорон и распространяли удушливый скорбный аромат.

Темпл надела льняной черный костюм и графитовые кожаные шпильки от Беверли Фельдман с почти незаметными вкраплениями черного лака. Ожерелье из оникса обнимало ее шею, скрывая начинающие проявляться синяки. Она чувствовала себя точно звезда хэви-металл, только страшно усталая.

По другую сторону от дверей часовни стояла Лорна Фенник в коричневом платье, подчеркивающем землистый цвет лица. Пиар-директор сильно осунулась с тех пор, как Темпл увидела ее впервые. Когда она нервно оглядывала ряды чучел, точно ожидая от них каких-нибудь неожиданных действий, на ее лице двигались одни глаза. Сама она слегка оживилась только по прибытии директора “Рейнольдс, Чаптер и Деус”, Рэймонда Авенюра, в сопровождении неизвестной дамы. Лорна проводила их к первому ряду с болезненным почтением. Те даже не заметили ряды молчаливых “скорбящих”, как будто привыкли к безгласной аудитории.

Темпл наблюдала, чувствуя удивительную отстраненность. Появилась Мэвис Дэвис, ее жалкий перманент был прикрыт короткой кружевной черной мантильей, под беспокойными глазами — фиолетовые круги. Взгляд женщины заметался по часовне, скользнул по немым чучелам в последнем ряду, но так и не нашел ничего, на чем стоило задержаться, даже в этой безобидной, хотя и несколько диковатой, компании.

Ровена Новак явилась в сопровождении Эрнеста Джаспэра. Это удивило Темпл. Однако, в конце концов, Ровена была женой Честера Ройяла и, наверное, не раз встречалась с давним другом мужа, пережившим всех его жен. Может быть, секрет долговечности этой дружбы скрывался в позорных деталях дела Джилхоли. Странные дружбы часто цементируются чувством вины.

Без десяти десять из крытого коридора между часовней и жилым комплексом “Серкл Ритц” возник Мэтт Девайн. Он где-то добыл черный костюм и занял свое место за органом с надлежащим скорбным видом. В черном он выглядел бесподобно.

Темпл все еще переваривала непредвиденное участие в предстоящем Мэтта, когда прибыл Лэньярд Хантер. Его бархатный голос приветствовал поспешившую встретить писателя Лорну:

— Свадебная часовня! Какая ирония! Все равно, что справлять поминки по Честеру в баре, откуда его не раз выкидывали.

Его серебряная шевелюра задела черный креп, свисающий с арки, когда он под руку с Лорной прошествовал к первому ряду.

Прибытие следующего лица явилось неожиданностью для Темпл. Клаудиа Истербрук в вульгарном красном костюме, со своей вечной маской бодрости на лице, вошла, нервно облизывая губы. Она кивнула всем собравшимся так, точно присутствие здесь входило в ее обязанности. Интересно, с чего бы это? — подумала Темпл.

Оуэн Тарп пришел последним. Он быстро отмахнулся от заботливой Лорны, кивнул Темпл — единственный, кто это сделал — затем прошел до середины зала и уселся рядом с одним из лучших произведений Электры, толстой матроной, широкополую шляпу которой сегодня украшали черные атласные розы и густая вуаль цвета полуночи со свадебным султаном.

Темпл взглянула на свои часы. Маленькая стрелка стояла на десяти, большая подбиралась к двенадцати. Где же лейтенант Молина? Она поймала взгляд Электры от центра сцены… то есть, часовни. Конечно, это не театр, и Темпл больше не пиар-менеджер “Гатри”, но это не значит, что она не может немножко подрежиссировать этот спектакль. Глядя на Электру, Темпл постучала пальцем по циферблату часов.

“Задержите начало, — говорил этот жест. — Вы знаете”.

Электра знала — конечно, не то, что должно было произойти, — однако, нечто явно большее, чем скорбь и тяжелый аромат цветов, ощущалось в воздухе, и она это чувствовала. В широких рукавах ее академической черной мантии имелись подходящие к случаю пресс-релизы, и она была готова долго, громко и торжественно оглашать все перипетии жизни и смерти Честера Ройяла, а также философские основы мироздания и тайную природу вещей, как физических, так и духовных.

Совершенно неожиданно в часовню пожаловал еще один гость — Черныш Луи, чья свежевылизанная шерсть роскошно лоснилась в своем лучшем, самом похоронном виде, а усы были стерильно чисты после утренней трапезы, включавшей в себя креветки.

Но где же Молина?..

Длинная стрелка достигла двенадцати, и больше нельзя было откладывать момент истины и окончательные выводы.

Электра торжественно кивнула Мэтту, тот извлек из певучей глотки “Лоуэри” серию меланхолических звуков. Луи покинул окрестности органа и занял пост у щиколотки Темпл. Она не узнавала мелодию, — возможно, это была одна из песен Майкла Джексона, исполняемая в самом медленном темпе, — однако тяжелые аккорды звучали эффектно.

Темпл проглотила улыбку. В задних рядах зрительного зала… то есть, часовни, разумеется, немые фигуры в черном напоминали сцену похорон мафиозо.

Часовня никогда не принимала такого количества живых посетителей. Свадьбы в Лас-Вегасе знамениты отсутствием обременительных помех — периода ожидания, тестов на совместимость, дорогих гостей и свидетелей, которые не способны хранить вечное молчание. Потолочные вентиляторы крутились лениво и медленно. В помещении становилось жарко от людского дыхания и зноя снаружи, хотя, возможно, Темпл просто нервничала из-за того, что она собиралась сделать. Или оттого, что Молина все не шла… эта женщина вообще знает значение слова “важно”?

— Мы все собрались сегодня, — начала Электра, — в этом эксцентричном городе роскоши и расточительства, чтобы почтить память человека, жизнь которого не столько оборвалась, сколько эволюционировла на тонком плане.

Это сверхоптимистичное заявление заставило присутствующих переглянуться. Никто из них не мог представить Честера Ройяла эволюционирующим на любом плане. Особенно, если эта эволюция включала в себя спасение, вознесение и возврат любых проявлений его личности назад, на грешную землю.

— Он не умер, — возгласила Электра. — Он… был удален.

Темпл посмотрела на Мэтта. Тот отвернулся от органа и взирал на Электру с вежливым удивлением. Ну, собственно, она попала в точку: кто-то, несомненно, “удалил” Честера Ройяла.

— Мы не должны скорбеть, — продолжала ораторша с чувством, — Сейчас, когда дух покойного Честера Ройяла незримо присутствует здесь, в наших сердцах, мы можем ощущать его. Когда мы думаем о нем, он остается с нами. Он был человеком, которого будут помнить вечно.

…С ненавистью, — добавила Темпл про себя, представив, какие мысли посещают собравшихся в данный момент.

— Бесконечно любящее существо…

…Пять жен, — уточнила Темпл мысленно.

— Великолепно сочетавшее бизнес и творчество…

…И превратившее и то, и другое в заурядный и вульгарный источник денег.

— Всегда находившее время для друзей…

…Чтобы переломать их личности, как спички.

— Человек, который многих привел к успеху, превышающему самые смелые их мечты…

…Их самые смелые мечты включали в себя его убийство.

— Который ничего не просил для себя лично…

…Кроме того, что принадлежало другим.

— И кого мы будем оплакивать вечно…

…Даже празднуя свою долгожданную свободу.

— И кого мы никогда не забудем…

…До тех пор, пока не уберемся, наконец, из этого проклятого городишки и не вернемся домой, к нормальной жизни.

Электра сделала паузу, чтобы оценить, достаточно ли ее речь потрясла аудиторию, и вопросительно взглянула на Темпл.

Темпл показала глазами на часы, на дверь и покачала головой.

Тогда Электра продолжила:

— А сейчас, леди и джентльмены, я расскажу вам о целительных свойствах кристаллов на тех, кто скорбит и пребывает в печали.

Кто-то из скорбящих сдавленно застонал. Это прозвучало тайным сигналом: задняя дверь часовни внезапно распахнулась, и свет с улицы хлынул внутрь, точно звук иерихонских труб, возвестивших о прибытии лейтенанта Молина в сопровождении трех полисменов.

Темпл бросилась к ней:

— Принесли?

Молина держала в руках пачку факсов. Темпл потянулась к ним, но лейтенант не спешила расставаться с бумагами.

— Почему бы вам не сказать мне сначала, что тут происходит? — осведомилась она со змеиной вежливостью.

— Потому что не хочу вас подставлять в случае, если я ошибаюсь. Вы же не хотите выглядеть дурой?

Скользкие бумажки замерли между их рук: каждая держалась за свой край и не желала выпускать. Потом Молина, наконец, разжала пальцы, и Темпл торопливо перелистала факсы. Ага!.. Вот оно, сообщение, которого она ждала!

Собравшиеся смотрели на них во все глаза, и Темпл отвела представителя власти в сторонку.

— Все, кто замешан в этом деле, в сборе, — произнесла она громким театральным шепотом и кивнула на Луи, который вскочил на скамью и уселся рядом с чучелом джентльмена в цилиндре, — даже мой пропавший… помощник, который первым обнаружил тело.

— Все, кроме котнэппера, — уточнила Молина.

— Котнэппер тоже здесь.

— Отлично. Я бы не пережила, если бы мне не удалось арестовать такого жуткого преступника, — кисло заметила Молина. — Может, начнем? Я устала и хочу вернуться в участок — у меня полно бумажной работы.

Темпл кивнула Электре, которая закруглила свое выступление цветистой тирадой о спасении души, любви к ближнему, ченнелинге и пользе неочищенного риса.

Шаги Темпл прозвучали громом небесным по белым плиткам пола, когда она пересекла часовню и заняла место Электры. Присутствующие зашептались. Один из этих добрых людей прошлым вечером пытался сначала проткнуть ее спицей, а потом придушить. Молина и один из полицейских подошли поближе. Двое других перегородили оба выхода из часовни.

Электра отошла в тень так быстро и незаметно, как ей позволяли ее комплекция и внешний вид. Темпл обвела собравшихся глазами.

— Я должна сказать несколько последних слов о Честере Ройяле, — сказала она. — Я уверена, что никто из вас не хочет уехать из Лас-Вегаса, зная, что его убийство остается нераскрытым.

Как и ожидалось, возражений на это ни у кого не нашлось.

— На груди мертвеца была приколота записка — слово из четырех букв. Только убийца, полиция и я, нашедшая тело, знали об этом.

Темпл вынула из конторки Электры “наглядное пособие № 1” — плакат, который она приготовила утром, и развернула его.

— Вы все, кроме, может быть, мистера Джаспэра, знаете значение этого редакторского значка “стет”, — мистер Джаспэр важно кивнул. — “Восстановить”, — она сделала паузу. — Однако кто-то хотел не “восстановить” Честера Ройяла, а, напротив, зачеркнуть его. Редакторы знают, что в этом случае ставится значок “делит” — “удалить”. И еще одно обстоятельство, которое вам, возможно, следует знать: орудием убийства послужила стальная вязальная спица номер пять.

Темпл вынула из конторки и показала присутствующим “наглядное пособие № 2”. Оно было встречено дружным вздохом.

— Это орудие было использовано кем-то, кто точно знал, как и куда нанести удар — кем-то, обладающим медицинскими познаниями. Практически каждый из вас этими познаниями обладал — как в результате сотрудничества в “Пенниройял Пресс”, так и благодаря личному опыту.

— Минуточку, — остановил ее Рэймонд Авенюр. — Если вы намерены здесь уличить и арестовать убийцу, то я, с вашего разрешения, удаляюсь. Я ничего не смыслю в медицине и почти не был знаком с Честером Ройялом лично. Здесь я всего лишь представляю свой издательский дом и совершенно не собирался участвовать в любительском спектакле под руководством доморощенного детектива.

— Я-то, конечно, доморощенный детектив, — согласилась Темпл кротко. — Однако, тут присутствуют весьма реальные представитель полиции, готовые, если понадобиться, взять дело в свои руки. И у меня есть отличные улики, которые я собираюсь представить.

— Самодельный плакат и вязальная спица, которую вы купили в магазинчике “Тысяча мелочей”? — каркнула Клаудия Истербрук. — Да ладно!

– Я позаимствовала ее у нашей хозяйки, — уточнила Темпл. — Однако, совершенно неважно, был ли убит Честер Ройял посредством именно этой спицы. Это орудие — всего лишь символ.

— Символ? — повторила Молина с видимым неудовольствием.

Темпл кивнула:

— Я предположила, что вязальная спица указывает на то, что убийство совершила женщина. Это было довольно сексистское предположение. Неважно, что спицу в здание Конференц-центра легко мог пронести кто угодно, минуя охрану. Наплевать, что удар спицей, направленный точно под ребра вверх, к жизненно важным органам, неизбежно должен был оказаться смертельным. И отмахнемся от факта, что кровотечение будет внутренним, практически незаметным снаружи, а эксцентричный выбор оружия запутает полицию.

Молина намеревалась возразить, но Темпл продолжала, повысив голос:

— Некоторые из вас, возможно, не знают, что Честер Ройял был практикующим врачом задолго до того, как стал сначала публицистом, потом редактором, а потом владельцем небольшого издательства.

Удивление отразилось на нескольких лицах: Лорны Фенник, Клаудии Истербрук, Мэвис Дэвис — то есть, на лицах всех женщин, замешанных в деле, кроме Ровены Новак, сидевшей с каменным лицом. Она-то знала, конечно, всегда знала.

— Откуда вам было это известно, мистер Хантер? А вам ведь было это известно, не правда ли?

— Лэньярд, — поправил он непринужденно, сопровождая эти слова обаятельной улыбкой. — Я догадался об этом, исходя из своего богатого медицинского опыта. Честер время от времени проявлял осведомленность в медицине, намного большую, чем знания обычного энтузиаста. Я могу учуять доктора на расстоянии; мне даже случалось играть на вечеринках в такую игру: правильно угадывать не только профессию, но даже узкую специализацию.

— Ну, и как Честер Ройял отреагировал на эту вашу способность?

— Не слишком радостно, — Хантер нежно взглянул на Лорну Фенник, которая переместилась поближе и села рядом с ним. — Лорна тогда работала его ассистентом и нечаянно наткнулась на диплом, засунутый в ящик стола. Честер был в бешенстве.

— Так он уволил тебя за то, что ты слишком много знала! — воскликнула пораженная Темпл.

Лорна неохотно кивнула:

— Я все равно уже собиралась увольняться. С меня было достаточно его манипуляций. Он потом ненавидел меня за то, что я не только перешла в головной офис, но и сумела занять там высокую должность.

Темпл озарила еще одна догадка:

— И это ты подсказала Хантеру ахиллесову пяту его издателя?

— Я не подсказывала ему, Темпл. Я пожаловалась на несправедливость Честера ко мне. Мы тогда… встречались, но Честер об этом не знал. Лэньярд как раз вел переговоры об издании своей автобиографии. Честер сказал, что намерен ее купить, но скоро начал уговаривать Лэньярда написать вместо этого роман на медицинскую тему.

Хантер кивнул:

— Когда Лорна рассказала мне, как Честер взбесился, обнаружив ее находку, я сразу понял, что ему есть что скрывать.

— Так вот как вы стали ведущим автором — вы его шантажировали.

— Ничего подобного. Он знал, что я знаю, и старался меня не задевать, вот и все. Я, собственно, ничего и не знал, кроме того, что он боится чего-то в своем прошлом. Но этого было достаточно, чтобы дать мне маленький козырь. Я и использовал этот козырь, как сделал бы любой в писательском мире, нацеленном на пожирание ближнего.

Оуэн Тарп в заднем ряду презрительно фыркнул:

— А ты никогда не пробовал просто хорошо писать, чтобы достичь успеха?

— Зачем? — Хантер даже не повернул головы. — Это имело для Честера не слишком большое значение, иначе он бы не стал печатать твои так называемые произведения.

Темпл с интересом наблюдала, как соавторство Хантер-Тарп, не успев родиться, разваливается на глазах и тает, точно клочок вонючего дыма.

— Невозможно поверить, какие вещи творились в “Пенниройял Пресс”, — сказала Мэвис Дэвис. — Каждый за себя, да вдобавок мужской шовинизм и эксплуатация женщин! Слава Богу, что ни одна из моих книг больше не выйдет под эгидой этого ужасного издательства.

— И ничья другая тоже не выйдет, — внезапно заявил Авенюр. — Я откажусь от своих слов, если это просочится в прессу, но "РЧиД" закрывает “Пенниройял”. Советую мистеру Хантеру и мистеру Тарпу найти новых издателей.

— А как насчет моих роялти? — воскликнул Хантер.

Ему никто не ответил.

— Так. Мое терпение заканчивается, — Молина переступила с ноги на ногу, явно готовясь покинуть собрание.

Темпл умоляюще подняла руку:

— Еще несколько слов! — Она снова повернулась к аудитории. — Честер Ройял, конечно, был своего рода уникум в издевательствах над всеми сотрудниками “Пенниройял Пресс”, однако, его убийство не имеет никакого отношения ни к ущемлению писательского самолюбия, ни к унижению персонала, ни к эскплуатации авторов, ни к издательской деятельности в целом. Точка. И это, разумеется, объясняет, почему оно произошло именно на ААК, где все, включая полицию, пришли к заключению, что причина именно в издательских делах.

— А как насчет пометки “стет”, которую, как вы сами сказали, нашли на теле? — спросил Оуэн Тарп.

— Эта пометка играет двойную роль. С одной стороны, она настойчиво подчеркивает связь с издательством. Однако, убийца был достаточно изощрен, чтобы, вдобавок, поиграть словами. Слово “стет” еще и сокращение от самой заметной детали в облике врача — стетоскопа.

Лорна Фенник нахмурилась:

— Темпл, у тебя слишком буйная фантазия. Что с того, что это слово обозначает стетоскоп? Каждый знал, что Честер Ройял издавал медицинские триллеры, так что твоя идея приводит нас обратно к издательской деятельности.

— Не обязательно. Это послание убийцы — послание, лелеямое долгие, долгие годы. Вязальная спица была более чем явной попыткой навести подозрения на женскую часть окружения Ройяла — на Мэвис Дэвис, Ровену Новак и даже на тебя, Лорна, поскольку убийца знал о ненависти к женщинам, которую испытывал покойный. Спица — такой же символ, как “стет”. И она имеет огромное значение в преступлении, за которое Ройял расплатился своей жизнью.