Котнэппинг

Глава 25

Выход убийцы

— Это смешно! — лейтенант Молина стояла, уперев руки в бока и нагнув голову, точно рассерженный бык, явно готовая прекратить представление.

— Еще минута! Я обещаю: одна минута! — Темпл выхватила спицу. — Это не просто вязальная спица! Она имеет отношение к чему-то в прошлом, чему-то ужасному…

— Господи… — голос был низким от сдержанных рыданий. Ровена Новак закрыла лицо руками. Потом справилась с собой и прямо взглянула на лейтенанта Молина: — Она права. Я об этом не подумала, но это ведь так очевидно! Честер скрывал свое медицинское прошлое из-за потери лицензии. Он сделал незаконный аборт в начале пятидесятых. В те времена не было другого способа избавления от нежелательной беременности, кроме обращения к грязным подпольным абортмахерам или домашних средств вроде металлических вешалок для одежды или вязальных спиц.

Лицо Молина окаменело:

— Вы не упоминали о прошлой профессии вашего бывшего мужа и о его проблемах с законом, когда я вас опрашивала.

— Это было почти сорок лет назад. Когда я выходила замуж за Честера, его медицинская практика была давно в прошлом. Я просто забыла об этом, вот и все. Даже вязальная спица не навела меня на мысль.

— Вязальная спица была посланием одного убийцы другому, — скзала Темпл. — Смерть Честера Ройяла — это казнь преступника.

— Раз убийство не имеет отношения к издательскому бизнесу, что мы все здесь делаем? — спросил Авенюр.

Темпл подавила раздражение:

— Убийство не имеет. А убийца — имеет.

— То есть, вы по-прежнему утверждаете, что он — один из нас? — гневно осведомилась Клаудиа Истербрук.

Темпл оглядела собравшихся:

— Да, я по-прежнему утверждаю, что убийца — один из вас.

— И вы знаете, кто? — Хантер подался вперед, точно охотничий пес, учуявший добычу.

— И я знаю, кто.

Над часовней повисла тишина. Кто-то кашлянул, прочищая горло.

Темпл приковала внимание всех, включая Электру на заднем плане и Мэтта, который полностью отвернулся от органа и впился в нее глазами. Даже Луи перестал вылизываться. Его черная задняя лапа торчала вверх, как дуло пистолета.

— Ну, продолжайте же! Скажите нам! — нервно воскликнула Мэвис Дэвис.

— Я лучше покажу. Вам и полиции. Мистер Джаспэр, вы знаете кого-нибудь из присутствующих здесь людей, кроме авторов “Пенниройял Пресс” и Ровены Новак?

Старый адвокат покачал головой.

— Вы знали Честера со времен колледжа. Вы знали его лучше, чем кто-нибудь другой, не так ли?

— Скажем, дольше других, — сказал Джаспэр с адвокатской дотошностью.

— Тогда расскажите нам о деле Джиллхоли.

Старик поерзал на жестком сиденье, устраиваясь поудобнее. Его глаза увлажнились.

— Я проиграл это дело. Проигранные дела помнятся лучше всего. Конечно, защита гинеколога в случае с подпольным абортом в те времена была дохлым номером. Я вел адвокатскую практику в Альберт-Ли, и я знал Честера, так что я взялся за это. По какой-то идиотской причине, может, из-за денег, Честер сделал аборт Мэри Эллен Джиллхоли, которая была беременна своим восьмым или девятым ребенком. Я не помню точно, семьи в то время были большие. В общем, у нее началось кровотечение, которое не смогли остановить, и она умерла. Я не сумел отмазать Честера. Он потерял лицензию на медицинскую практику за то, что сделал незаконный аборт. Он никогда не обвинял меня в этом — дело было безнадежное.

— Вы полагаете, что Ройял сделал аборт за деньги, мистер Джаспэр? Несколько женщин уверяли меня, что он был женоненавистником. Стал бы он рисковать своей лицензией ради того, чтобы помочь женщине? Или, может, как раз этот случай послужил причиной того, что он начал их ненавидеть?

— Честер всегда терпеть не мог кого-нибудь. Такая натура. Я не знаю, почему он сделал аборт, он мне не говорил. Но не забывайте, что в те времена врачи для всех, особенно для самих врачей, были чуть ли не святыми, которые лучше знают, что делать. Вот что я вам скажу: у него была натуральная мания величия.

— Помните, вы мне говорили, что семья Джиллхоли утверждала на суде: Мэри Эллен никогда не собиралась делать аборт, это противоречило ее намерениям, ее религиозным убеждениям и, следовательно, было сделано против ее желания.

— Угу. Но родственники впадают в истерику, когда случается что-то такое. Факты были такие: она лежала на операционном столе, и она умерла. Тогда даже вопросов не возникло в том, что Честер Ройял нарушил закон и отвечает за это.

— Минуточку! — Лорна Фенник подалась вперед. — Я поняла, к чему Темпл ведет. Зная Честера так хорошо, как я его знала, видя и ощущая всю глубину его мизогинии[79]… кто-нибудь вообще задавался вопросом, не мог ли доктор ввести женщину в заблуждение? — Лорна откинула волосы с лица, как будто пытаясь прочистить свои мысли. — Кто-нибудь подумал о том, что он мог положить эту женщину на стол якобы для планового исследования и сделать с ней то, что, как он считал, должно было быть сделано? Мало ли что она хотела этого ребенка вне зависимости от того, сколько детей у нее уже было — Доктор Честер Ройял решил, что у нее их уже слишком много! Он собирался сделать аборт и выдать его за выкидыш. Возможно, он даже намеревался ее стерилизовать, если бы она не истекла кровью. Врачи делали такие вещи. И это было бы очень похоже на Ройяла! Этот человек был просто… маньяком во всем, что касалось женщин.

Авенюр тоже нахмурился:

— А как насчет мужа? Я имею в виду мужа погибшей.

— Он сейчас уже, наверное, и сам в могиле, — предположила сопровождавшая издателя женщина.

— Может быть, дети? — спросил Лэньярд Хантер. Его лицо отражало напряженную работу мысли. — Сколько им сейчас должно быть?

Все посмотрели на Темпл. Та взглянула на сердитую Молина и взялась за факсы.

— Согласно вырезкам из газет, приложенным к делу, которые лейтенант Молина получила сегодня утром, мужа звали Майкл Ксавьер Джиллхоли. Возраст детей был от года у Мэри Клэр до четырнадцати у старшего. Мистер Джаспэр припомнил несколько имен. Хотите сравнить с вырезками, мистер Джаспэр?

— Мэри Клэр, — подтвердил адвокат. — Ужасная трагедия, такая малышка без матери… У них были ирландские имена, старомодные ирландские имена, даже не спрашивайте меня, как они пишутся, и не просите правильно произнести. Там были Лиэм, и Шон, и Иоайн…

— И-о-ай-н? Странное какое-то имя.

— Как-то так оно пишется, что ли. Трудно забыть такое вычурное имечко. В суде его называли, конечно, их всех называли, хотя детей на суд не привели. Йоайн, значит, потом Бриджид и Кэтлин… сколько это будет?

— Шесть.

— Их было больше. Надо же, это как будто имена семи гномов — никогда не вспомнишь все до одного. Мэри Клэр, Бриджид и Кэтлин, Иоайн, Шон и Лиэм, и… Маеви! Точно, и там было еще одно смешное имя… Рори, что ли. Восемь?

— И Кевин, — закончила Темпл. — Девять детей Джиллхоли. Даже малышке Мэри Клэр сейчас сорок один год. Старшим должно быть больше пятидесяти.

Все посмотрели друг на друга, нервно прикидывая возможный возраст.

Лейтенант Молина впервые улыбнулась:

— Итак, кто из Джиллхоли скрывается в ААК? Может, малышка Мэри Клэр работает в ротонде, а Шон — в бригаде обслуживания? — ее лицо снова сделалось суровым. — Это не игра в угадайку. Если вы намерены выдвинуть обвинения, потребуется иметь доказательства.

Темпл обернулась к ней:

— Вы сказали, что ключом к преступлению служит его мотив, и я представила один из возможных. Еще вы говорили, что бессмысленно ждать почти сорок лет, чтобы совершить акт мести. Вчера вечером я попросила вас разыскать любые газетные статьи, касающиеся клана Джиллхоли, за все время, прошедшее с того суда. Одна из заметок, которые вы принесли, очень важна.

Темпл в напряженной тишине вытянула из пачки факсов одну бумажку и опустила свои очки с макушки на переносицу.

— Вот она. “Чикаго Дэйли Ньюс”, датировано пятнадцатым мая сего года. Некролог на Майкла Ксавьера Джиллхоли, семидесяти трех лет. Муж Мэри Эллен умер. Независимо ни от чего, ему не придется узнать, что один из его детей осужден за убийство. Убийца, конечно, не рассчитывал на это. План преступления вынашивался долгие годы, и все должно было пройти без сучка и задоринки. Однако смерть Майкла Джиллхоли именно накануне открытия ярмарки добавила ему решимости. Где лучше спрятаться, чем среди двадцати четырех тысяч участников ААК?

— Ну и тема! — Лэньярд Хантер сверкнул глазами. — Я напишу документальную книгу, как я и хотел, и это будет книга об этом деле! Можете удавиться от зависти, Авенюр: любой издательский дом будет счастлив выпустить историю подлинного преступления, подобную этой. Я не нуждаюсь ни в “Пенниройял Пресс”, ни в “РЧиД”.

— Вот это по-нашему, — сказал Оуэн Тарп. — И, Лэньярд, я выпущу эту историю раньше, чем ты. Тебе для того, чтобы заполучить хорошую идею, требуется, чтобы эта идея стукнула тебя по башке.

— Не отступайте, Лэньярд, это великолепная задумка! — воскликнула Клаудиа Истербрук в полном восторге. — Разве что вы и есть тайный Джиллхоли. Вы никогда не говорили, пользуетесь ли вы псевдонимом.

— Не ваше дело, — отрезал тот невежливо.

— Это хороший вопрос, правда? — Темпл чувствовала себя выжатой. Факсы помялись в ее кулаке — она сжимала их слишком сильно. — Кто этот ребенок, который ни на минуту не забывал о смерти своей матери, ни на минуту не верил, вопреки любым доказательствам, что она могла согласиться на невозможную для себя вещь? Смерть Мэри Эллен украла у этой семьи мать, и даже больше — самоуважение, поскольку общество считало обстоятельства, повлекшие ее смерть, позором.

— Вы, кажется, собрались выступать в роли адвоката убийцы? — заметила Молина.

— В голове убийцы через много лет страданий и планов преступление стало выглядеть актом справедливого возмездия, — Темпл глубоко вздохнула. — Личность убийцы была у нас прямо перед глазами, как плакат с надписью “стет”. Мы просто не знали, под каким углом смотреть.

— Мы? — лейтенант Молина подняла бровь. — Используйте единственное число, пожалуйста.

— Хорошо. Вернемся к детям Джиллхоли. Вам некоторые из их имен ни о чем не говорят? — Долгая пауза, в течение которой Темпл достала еще один плакат, на котором были написаны все имена. — Меня что-то зацепило, еще когда мистер Джаспэр рассказывал мне о них в первый раз, но я не поняла, что именно. Потом до меня дошло. Эти ирландские имена, — обратилась она к Джаспэру. — Они старомодные, как вы сказали. Но в наше время некоторые яппи[80] вернулись к традициям и называют своих детей старинными именами типа Шон. Все знают, что это имя произносится как “Шон”, хотя пишется как “Sean”, и мы не произносим “Сиэн” вместо “Шон”.

Джаспэр кивнул:

— Черт возьми, это-то даже я знаю. И тогда знал. Но, в основном, написание этих ирландских имен только морочит людям голову.

— Я знаю. Я работала в театре “Гатри”, когда к нам пришла ирландская актриса. Ее имя показалось мне самым уродливым из всех, которые я когда-либо видела напечатанными на афише: Сайобхан Маккена. Но потом я услышала, как оно произносится: Шивэан. Очень красивое имя.

Не только Джаспэр, но и остальные смотрели на Темпл с некоторым недоумением, тем не менее, она продолжала свои языковые упражнения:

— А посмотрите на знаменитую поп-звезду О’Коннор. Большинство людей коверкают ее имя, произнося “Синиэд”. Но правильно ведь — Шинэйд, и разве это не прелесть?

— Ну, если вам так кажется, — проворчал Джаспэр. — На мой взгляд, все эти заморочки со старинными именами выглядят смешно. Называть девочек Меридит, и Тайлер, и…

— Темпл? — продолжила она, и старик замолчал. — Даже имя Маеви вернулось. Раньше я так и говорила — Маеви, но теперь-то я знаю, как правильно: Мэви!

— К чему ты клонишь? — спросила Лорна. — Ты намекаешь, что одна из нас — дочка Джиллхоли, изменившая имя?

— Иногда имя изменяется само. Ты знаешь, что множество кельтских имен являются вариантами друг друга? Возьмем самое простое, английское имя Джон. Шотландец скажет “Ян”, ирландец — “Иоайн”. Произнесите его, только быстро и слитно, не так, как мистер Джаспэр — “И-о-ай-н”, словно читая каждую букву отдельно, а вот так: “Йон”. Уэлши*, кстати, пишут это имя точно так, как мы привыкли произносить: “Оуэн”.

Присутствующие сначала замерли, а затем сразу все обернулись и посмотрели в одну сторону.

Тишина продолжалась, пока Оуэн Тарп не развел руками, подтверждая слова Темпл.

— Я не думал, что меня поймают, — произнес он, — и уж, во всяком случае, не предполагал, что меня выдаст имя. Ну, по крайней мере, я рад, что Па не дожил до этого.

Пока он говорил, полицейские бросились к нему. Он не сопротивлялся и позволил надеть на себя наручники. Один из полицейских быстро оттарабанил правило Миранды[81], странно звучавшее в стенах Часовни Нерушимых Уз.

— Живенькая панихидка получилась у Честера. Ни за что не согласилась бы ее пропустить, — Клаудиа Истербрук встала и разгладила свою красную юбку. — Я полагаю, остальные могут быть свободны?

Молина кивнула. Темпл наблюдала, как присутствующие поднимаются, странно потерянные и как будто смущенные. Кроме Клаудии. Она прошествовала к выходу впереди Авенюра с его спутницей и Эрнеста Джаспэра. Больше никто не ушел. И никто не смел встретиться глазами с Тарпом, кроме Темпл.

— Хоть вы и пытались меня убить, мне… жаль, что так вышло.

Тарп горько усмехнулся:

— После Честера я не собирался больше никого убивать. Это был рефлекс: убийца должен заботиться о собственной шкуре и свободе. Как выяснилось, я не умею этого делать. — Он повернулся к Лэньярду Хантеру: — Однако я умею заботиться о своей работе. Если ты хоть одним своим корявым пальцем прикоснешься к моей истории, я тебя засужу по самое не балуйся.

— У вас теперь будет много времени для писательства, — заметила Ровена Новак задумчиво. — А я счастлива буду рассказать вам все, что знаю, для вашей книги.

— Слушай, — обратилась к Темпл Лорна Фенник с некоторым трепетом. — Как ты догадалась, что его псевдоним — это ключ к разгадке?

— Любая творческая личность хочет, чтобы его или ее труд стал известен публике под каким-нибудь уникальным именем. Джиллхоли — не лучшее имя для обложки, слишком длинное, слишком местечковое, слишком болезненное для Йона Джиллхоли. Поэтому он выбрал фамилию Майклз в качестве одного из псевдонимов. В конце концов, он был сыном Майкла, правда? Еще он использовал более привычную нашему слуху уэлшскую версию своего настоящего имени: в одном случае как имя, в другом как фамилию. Что касается фамилии Тарп — она содержит слово “harp”, то есть “арфа”. Арфа — это метафора ирландского барда, сочиняющего баллады. Годами он играл в игры со словами, и они, наконец, привели меня к его прошлому.

Темпл повернулась к Лэньярду Хантеру:

— Помните, когда мы с вами ужинали, вы сказали одну очень важную вещь: лучшая ложь — это правда, которую никто не воспринимает всерьез. Вы никогда не попадетесь на обмане и при этом введете окружающих в заблуждение. Псевдонимы Оуэна Тарпа одновременно и скрывали, и увековечивали его прошлое. Честер Ройял ничего не заподозрил. Оуэн создал множество характеров за время своей долгой писательской карьеры. Но его настоящий персонаж, который не менялся все эти годы, был подросток, мать которого безнаказанно лишили жизни. Этот персонаж и убил Честера Ройяла.

— Ну, примерно похоже, — сказал Тарп, не поворачивая головы. Он не собирался ни с кем делиться своими чувствами, долгой и горькой историей своей одержимости. Возможно, он берег их для книги. И, очень может быть, даже для фильма.

— Ну, а что насчет котнэппера? — лейтенант Молина все еще ждала, сложив руки на груди, и выглядела не слишком впечатленной.

— Как вы и предполагали, лейтенант, похищение Бэйкера и Тейлора было диверсией, устроенной Тарпом, чтобы отвлечь внимание ААК и прессы от смерти Ройяла. Но мы с Эмили Эдкок не купились на это и не стали обнародовать пропажу котов. Тогда он оставил на моем столе письмо с требованием выкупа, надеясь, что я запаникую и брошусь всем рассказывать. Вместо этого Эмили опустошила свою карточку “Американ Экспресс” и заплатила выкуп, чем еще больше нарушила его планы. Тогда он пообещал вернуть котов, чтобы заманить меня в пустой павильон и, может быть, как-нибудь заткнуть мне рот. Мне кажется, он не хотел меня убивать, а надеялся еще больше все запутать. Но, может быть, я ошибаюсь.

Тарп промолчал.

— А что там с женщиной, которая забрала выкуп? — осведомилась Молина. — Хотя это и не такое уж большое преступление, но все же она замешана и находится на свободе. Кто она и где эти деньги?

Темпл неловко пожала плечами:

— Я же не оракул, лейтенант. Всего я не знаю. Надо оставить что-то и на долю полиции. Возможно, он просто нанял ее для этой цели, как я, например, наняла О’Рурка. Желаю удачи в поисках, если, конечно, Тарп не расскажет вам, кто она.

Молина явно собиралась сказать еще что-то, но Темпл быстро обернулась к Оуэну Тарпу:

— Есть одна вещь, которую я все же хотела бы знать, мистер Тарп. Эти коты… они ведь тут совершенно ни при чем. Куда вы их дели?

Оуэн Тарп впервые выглядел смущенным:

— Я должен был избавиться от них как можно скорее. Они… в приюте.

— Сколько времени они уже там?

— С пятницы, — сокрушенно признался Тарп.

— Мама дорогая! Значит, их уже усыпили!.. — Темпл почувствовала комок в горле и нашла взглядом Луи, который разлегся на органной скамеечке возле Мэтта.

— Бедная Эмили, — сочувственно пробормотала Лорна Фенник.

— Скажите спасибо Тарпу, — коротко бросила Молина, дав знак своим парням выводить преступника.

— Ладно, — сказала Темпл. — Это было захватывающе: рискованно, но все равно здорово… И я рада, что на репутации ААК не повисло нераскрытое преступление… Но, несмотря на общую увлекательность разгадывания головоломок, я сейчас вдруг поняла, что эта конкретная головоломка кончилась тем, что человека упрячут за решетку на очень долгий срок. А он мне нравится, хоть и проткнул мою сумку… в конце концов, у него были на это причины, приходится признать. И еще — бедняжка Эмили!.. Не могу поверить, что Бэйкера и Тейлора просто усыпили в этом проклятом приюте. Жутко не по себе… Смотри, Луи пришел тереться об мои ноги! Ты хочешь меня утешить, правда, Луи?.. Я не представляю, как сказать Эмили. Я не смогу.

— А придется, — Лорна понизила голос. — Вон она идет.

Эмили как раз пыталась войти в распахнутые двери часовни: сумка на одном плече, огромный баул на другом и по кошачьей переноске в каждой руке. Разумеется, она застряла в проеме.

— Темпл! Слава Богу, я тебя застала. Я еду в аэропорт, но, смотри…

Темпл и Лорна бросились ей на помощь.

— Твои замечательные чучела в этом бауле, — пропыхтела Эмили, освобождаясь из проема. — Они нам больше не нужны. Видишь? — она приподняла сначала одну переноску, потом вторую. — Справа Бэйкер, слева Тейлор. Я подумала, что ты заслуживаешь личной встречи с ними.

— Ты их нашла! О, Боже, Эмили, но как?..

— Хозяйка маленького магазинчика детективов выкупила их из приюта, можешь себе такое представить? В эти выходные. Она страшно хотела что-нибудь такое для рекламы своего магазина. Но, когда сравнила их с постерами, поняла, что каким-то образом получила настоящих! Ну, и принесла их к нашему стенду, мы как раз его разбирали. Слушай, я украла у тебя переноску для Бэйкера. Майвелин, хозяйка этого книжного магазинчика, дала мне вторую, так что мы сейчас в лимузин и в Маккарену, а там на самолет… даже не знаю, куда, все это так быстро! Я побежала. Увидимся на следующей ААК в Вегасе!

Эмили развернулась и выбралась за дверь, пока Темпл с Лорной придерживали створки.

— Переноску можешь оставить себе! — крикнула Темпл ей в спину. Белый лимузин ждал у края тротуара: корпоративные коты путешествовали со всеми удобствами. Темпл посмотрела на Луи, который в несколько прыжков достиг лимузина и обнюхивался с Бэйкером и Тейлором сквозь дверцы переносок. — Она нам все равно не нужна. Но как же твои пять тысяч?

Чьи-то руки, высунувшись из недр машины, подхватили переноски, и Бэйкер с Тейлором канули в темной глубине авто. Эмили Эдкок нырнула следом, задержавшись лишь на мгновение, чтобы послать Темл ликующую улыбку:

— Не волнуйся, компания оплатит! Или библиотекари соберут деньги. Да мне наплевать. Я так счастлива, что они нашлись! Пока-пока!

Остатки бывших подозреваемых потихоньку выбирались из полумрака часовни на сияющую полуденную жару. Лэньярд Хантер опустил на нос солнечные очки и взял Лорну Фенник под руку:

— Это была незабываемая ярмарка! Отчасти спасибо за это вам, Темпл. Я должен буду посвятить вам книгу.

— С тобой было классно работать, — Лорна помахала на прощанье. — Ну, типа того. Я тоже уезжаю. Счастливо!

Они удалились вдвоем, возобновляя старую дружбу и, возможно, что-то большее. Мэвис Дэвис вышла из часовни последней, ее глаза, не прикрытые солнечными очками, сощурились на солнце. Она выглядела на десять лет старше.

— Я… — Мэвис замолчала, затравленно глядя вслед остальным, постепенно растворяющимся в жарких испарениях проспекта.

— Когда вы сменили имя на Мэвис? — тихо спросила Темпл.

Жалкий взгляд, наконец, остановился на ее лице.

— Как… вы об этом тоже догадались?

Темпл улыбнулась:

— Маеви Джиллхоли — совершенно невозможное имя для обложки. Это знают даже начинающие писатели. К тому же, вы хотели избавиться от прошлого. Вы так долго носили фамилию ваших приемных родителей, что ваша собственная, по документам, фамилия перестала казаться своей, так почему бы не сменить ее?

Поэтому вы и отказывались от псевдонима, когда издатели предлагали вам его: Мэвис Дэвис и есть псевдоним. Мэвис тоже ирландское имя — помните старую песенку: “Вы слыхали, как поют дрозды…”[82] Как и ваш брат, вы постарались хоть в чем-то сохранить свою национальную идентификацию. Похоже, писательство — это у вас семейное.

— Я не знала правды о смерти матери… я даже не знала, что у меня есть отец, и братья, и сестры… Представляете? — Мэвис улыбалась, но слезы стояли у нее в глазах. — Этот скандал разрушил нашу семью. Йон, вместе с другими старшими мальчиками, ушел из дома на заработки. Нас, младших, потихоньку раздали по семьям. Раньше можно было это сделать, не оформляя документов. Йон рассказал мне, что Па так и не оправился после смерти Ма. Он спился. Йон посылал ему деньги. Брат так и не простил, и не забыл ничего… А я, конечно, была слишком мала, чтобы что-то помнить.

— Когда Йон рассказал вам все это?

Она стащила с головы траурную мантилью.

— Он пришел ко мне только два дня назад. Это было похоже на триллеры, которые мы пишем, и в которые я никогда по-настоящему не верила: воссоединение потерянных родственников, грехи прошлого, месть… Он нарочно начал работать с “Пенниройял Пресс”, ожидая своего шанса. И он следил за моей судьбой все эти годы, и за остальными братьями и сестрами, хотя никогда не контактировал ни с кем из нас…

— Вот так он себя и выдал, — вставила Темпл.

Мэвис озадаченно посмотрела на нее:

— Тем, что следил за нашей судьбой?..

— Я слышала, как он сказал лейтенанту Молина, что вы из Канкаки. Но откуда он мог это знать? Я не сразу сообразила, но потом до меня дошло: этой информации нет в вашей биографии, откуда же ему известно? И я решила, что между вами и Оуэном Тарпом есть какая-то скрытая связь.

— Бедный Йон. Он, может быть, и убийца, но он не открылся мне раньше, потому что не хотел, чтобы его родственники были как-то замешаны, если его поймают. Хотя он надеялся, что не поймают. Он был в ужасном бешенстве из-за того, как… мистер Ройял обращался с его сестрой. Когда Йон рассказал мне все, и я поняла, что была обманута, унижена и всю жизнь отвергала память о моей родной матери, когда я увидела, как меня лишили семьи, отца и веры в себя… когда я поняла, что Честер Ройял сумел дважды разрушить мою жизнь… да, я тоже была… рассержена. Поэтому я сделала то, о чем Йон меня просил. Он мой брат.

— Все, что вы должны были сделать — это хранить молчание и забрать выкуп, да?

Она кивнула:

— Я пошлю эти деньги Эмили Эдкок.

Темпл улыбнулась:

— Надеюсь, не под своим именем.

— Вы имеете в виду…

— Никому ничего не надо знать. Почему, вы думаете, я промолчала? Вы не сделали ничего, кроме содействия в котнэппинге. А это не тянет на соучастие в убийстве. Вы теперь, наконец, свободны от Честера Ройяла. И уж, конечно, вы расплатились за все, в чем виноваты, хотя бы своим рабским трудом на старого ублюдка в течение всех этих лет. Просто поезжайте домой и напишите эту свою Великую Книгу.

— Я не могу сейчас бросить Йона. Смерть нашей матери повлияла на старших детей, и не мне их винить. Иногда, мисс Барр, незнание — это благо. Я рада, что не знала, кто такой Честер Ройял. Иначе я могла бы сделать то, что сделал Йон.

— Ну, это вряд ли, — Темпл нагнулась и взяла Луи на руки. — Уф-ф, какой же ты тяжелый!..

Мэвис промокнула глаза уголком своей мантильи:

— Спасибо вам. Прощайте, и спасибо.

Темпл смотрела, как Мэвис Дэвис скрылась в толпе прохожих на Стрипе, держа спину так прямо, как никогда раньше. Большинство посетителей ярмарки сейчас направлялись к своим отелям, чтобы забрать вещи и поспешить в аэропорт. Скоро они забудут и ААК, и Лас-Вегас. Угадайте, кто останется здесь?..

Темпл повернулась и пошла назад в часовню, держа на руках кота.

Электра хлопотала вокруг своих чучел, снимая с них траурный антураж.

— Это было покруче любой свадебной церемонии! — сказала она. — Я уж думала, эта лейтенант Молина никогда не появится. Не слишком-то она приятная, скажу я вам. А эти издательские! Я и не знала, что они такие уроды. Конечно, если посмотреть на книжки, которые теперь издают… Уверена, вы счастливы, что работа с ААК закончилась, наконец, и вы сможете сконцентрироваться на нормальных клиентах, типа “Федерации боев в грязи”

— Электра, я пошла к себе. Я просто валюсь с ног, да и Луи проголодался.

— Конечно-конечно, — она легким жестом лишила чучело толстой матроны черной вуали и парика.

Темпл устало потащилась по крытому переходу из часовни в комплекс, кот следовал за ней по пятам. В душном холле было пусто. Ей казалось, что она движется в теплом желе, точно засыпающий человек, уходящий все дальше от твердого берега реальности.

Когда лифт остановился на их этаже, Луи остановился, будто размышляя, куда двинуться дальше.

— Внутрь или наружу? Решай скорее, увалень!

Он, наконец, двинулся за ней под арку верхнего холла. У входа в длинный полутемный коридор, ведущий к дверям квартиры, Темпл замерла.

Мэтт Девайн, успевший переодеться в свои обычные джинсы и майку, стоял там, прислонясь к стене. В каждой руке он держал по запотевшему бокалу с ледяной “маргаритой”.

— Подумал, что вам не помешает освежиться после шоу. Это было что-то потрясающее.

Темпл устремилась к “маргарите”:

— Отличная идея! Спасибо. Кстати, что это был за медленный похоронный марш, который вы играли в начале церемонии?

Он усмехнулся:

— Любопытство вас когда-нибудь погубит. Откуда вы знаете, что это был не Моцарт?

— Это был не Моцарт!

Мэтт вздохнул, изучая содержимое своего бокала.

— Ладно уж. “A Whiter Shade of Pale”, группа “Procol Harum”.*

— Одна из моих любимых песен! Правда, что ли?

Мэтт кивнул, а затем указал на визитку, которую Темпл когда-то засунула за табличку с номером на своей двери:

— Я заметил ее, когда навешивал вам цепочку. По-моему, на ней кое-что неправильно.

Она уставилась на свою визитку, бокал леденил ей руки.

— Не вижу ничего такого…

Бокал Мэтта с легким звоном соприкоснулся с ее бокалом:

— Там должно быть написано не “Темпл Барр, P.R.”, а “Темпл Барр, P.I.”

Ей понравились и шутка, и комплимент, и, особенно, источник всего этого, но она ответила скромно:

— Да ну, нет, конечно. Никогда больше. Торжественно клянусь!

В данный момент ее интересовали вопросы куда более интимные, чем какие бы то ни было расследования.

Черныш Луи, про которого все забыли, не поверил ни единому слову. Он встал на задние лапы, дотянулся до ручки двери и нанес ей королевский удар.