Котнэппинг

Глава 3

Ничего, кроме кучи сплетен

Темпл проскользнула по коридору мимо Чарлтона Хестона[18] и машинально кивнула ему.

Знакомые лица кинозвезд рождают ощущение, что они наши друзья-приятели — увы, одностороннее. Она остановилась, глядя, как хестоновы метр восемьдесят восемь скрываются за углом, потом пожала плечами и пошла к дверям комнаты № 208. Удивительно, — размышляла она, — как убийство меняет взгляд на вещи. Хестон направлялся по коридору в зал для интервью, где знаменитости кучковались, точно восторженные жаворонки из Страны Грёз[19], в большом количестве, обусловленном близостью Лас-Вегаса к Голливуду. Раньше, во время подготовки ААК к длинному уикэнду после Дня памяти, когда еще небо было голубым, а трава мягкой, — ах, только вчера, в четверг, — Темпл была достаточно наивна, чтобы исподтишка таращиться на какого-нибудь звездного персонажа, увиденного во плоти. Зато сейчас она могла споткнуться о Чарлтона Хестона, Пола Ньюмана или Шона Пенна и не заметить — во всяком случае, если они не были покойниками.

У неприметной двери комнаты № 208 она помедлила, обдумывая предстоящее испытание. Ничего не может быть хуже триумвирата пиарщиков, обсуждающего конфликтную ситуацию. Проклятое убийство подставило под удар имиджи сразу нескольких компаний: Конференц-центра, ААК, и, особенно, крупного издательского дома, спонсировавшего “Пенниройял Пресс”. Темпл опустила очки на нос, вытянула шею, чтобы казаться повыше ростом, и открыла дверь.

“Поправочка, — подумала она, оглядывая двоих присутствующих в комнате персонажей, где, кроме них, никого не было. — Ничего не может быть хуже троицы пиарщиков-женщин, этой, без сомнения, самой опасной породы”.

Связи с общественностью были одним из редких поприщ, на которых женщина могла добраться до самого верха; большинство из них не согласились бы на меньшее, особенно Клаудиа Истербрук — дама, облеченная властью и руководившая рекламным “циркус максимус”[20] ААК со славных времен Мессалины. За то, что по ней этого было не заметно, следовало благодарить тонкое искусство пластической хирургии.

— У нас не слишком много времени, — объявила Клаудиа. Ее залакированные волосы были цвета тапиоки[21] и подстрижены острыми прядками, острыми были и ее ногти — такой же длины, как у китайского мандарина. Один из них постукивал по столу с выразительностью Фредди Крюгера.

— У меня там одна рок-звезда с таким ртом, который вантузом не заткнешь, через двадцать пять минут дает интервью прессе. Я должна быть на месте, чтобы контролировать поток.

— Я вас не задержу, — Темпл процокала к столу для заседаний и бросила свой брифкейс на бежевую формайку. — Нам надо объединить наши действия, чтобы не выпустить противоречивые пресс-релизы по поводу смерти Его Величества[22]. Это поможет протянуть время.

Пепельноволосая женщина с длинным выразительным лицом, сидящая напротив Клаудии, кивнула.

— Лорна Фенник, пиар-директор издательского дома “Рейнольдс, Чаптер и Деус”. Вы правы, если мы будем отбивать чечетку вразнобой, получится грохот.

Из своего лакированного брифкейса она достала пачку бумаг и подтолкнула их на середину гладкого стола.

— Биография Честера Ройяла, история компании “Пенниройял Пресс”, релизы на трех ее самых успешных авторов и сообщение от нашего издательского дома с выражением сожалений и т. д. по поводу смерти мистера Ройяла.

— Отлично, — Темпл улыбнулась, усаживаясь. Похоже, это будет легче, чем она думала. Лорна Фенник, несмотря на свой снобский вид, проявила высокую продуктивность, присущую лучшим экземплярам ее породы. — Вот копии местного и регионального пресс-листов конференц-центра. Это чтобы вы ознакомились с теми, кого придется отражать.

— Разумеется, — Клаудиа Истербрук осторожно поскребла шею своим жутким ногтем. — Случилось дерьмо типа убийства, — и вот мы уже должны отражать напор прессы. Тогда как наша обычная работа — пропаганда приличных вещей вроде литературы — вряд ли позволит нам заполнить журналистами хотя бы четверть комнаты для интервью.

— Вы знаете, почему, — вступила Лорна. — Книжные обозреватели имеют нулевое влияние, потому что у книжной секции абсолютно нет рекламной поддержки. ААК имела бы больше прессы, если бы газетчики имели больше денег от рекламы издателей и книжных магазинов. Деньги решают.

— Ага, именно поэтому наша конвенция привлекает такое количество унылых типов, которые пишут про ААК исключительно для того, чтобы пристроить собственные запятнанные кофе манускрипты, большинство из которых годится только на то, чтобы использовать их в качестве подстилки для приучения щенят к туалету.

— Вот именно, Клаудиа, — Лорна Фенник отпила из одноразового стаканчика. — ААК привлекает пишущую братию, и неважно, что ими движет. И любой репортер проглотит лакомый кусок вроде убийства, тем более, совершенного в таком неподходящем месте, как ААК.

— Ну, не знаю насчет неподходящего места, — возразила Клаудиа. — Никого не удивить тем, что бывает, когда в ААК кто-нибудь с кем-нибудь схлестнется. Не далее как два дня назад Честер Ройял назвал вас в лицо конем с яйцами.

Лорна вспыхнула.

— Честер Ройял всем хамил, — объяснила она Темпл. — В этом был секрет его руководства. Некоторые думают, что хамство — единственный путь продемонстрировать власть.

— Я так понимаю, жертва была мелкой, но злобной? — сказала Темпл; затем ей в голову пришла ужасная мысль: — Но это может продлить расследование до следующей недели… в следующем десятилетии!

Клаудиа фыркнула:

— Слушайте, мисс Сахарная Куколка, Ройял и на вас наезжал! Вы что, не помните? В комнате для прессы, когда вы упомянули, что газеты Вегаса уделяют культуре не слишком много внимания.

Брови Темпл поползли вверх на выражении “Сахарная Куколка”, да так там и остались.

— Я помню, какой-то тип разразился пафосной речью о том, что книжный бизнес — это триллеры и ужасы, и вообще все, что приносит доход, а вовсе не литература. Кажется, он назвал меня пупсиком.

Лорна тяжело вздохнула.

— Это Честер. В смысле — был Честер. Он изображал из себя грубого профессионала.

— С ударением на “грубый”, — добавила Клаудиа, просматривая бумаги Лорны. — Честно говоря, “Рейнольдс, Чаптер и Деус” везунчики, что избавились от старого козла. Я слыхала, что он настолько выжил из ума, что завел издательство в тупик. Выражения сожаления от Мистера Большая Шишка — для проформы, не более.

— Вряд ли, — тон Лорны сделался колючим, как заостренная кнопка. — “Пенниройял Пресс” практически изобрел медицинский триллер как хорошо продающийся субжанр. Издательство было весьма прибыльным.

— И без Ройяла? — поинтересовалась Темпл, поднимая глаза от беглого просмотра биографии покойного.

Прежде чем Лорна смогла ответить, вмешалась Клаудиа:

— Именно без него. Я слышала, он обнаглел до невозможности, гребя под себя. Никто не имел никакого контроля — ни редакционного, ни финансового, — над “Пенниройял Пресс”. А “ПП” урывает тугую копеечку, я слыхала, — ну, или урывал еще недавно.

— Урывает, — произнесла Лорна сквозь стиснутые зубы. Зубы были очень красивые и, вероятно, дорогие. — Мы вряд ли поможем мисс Барр, пересказывая сплетни.

— Говорите за себя, — отбрила Истербрук. — Слушайте, я ушла. Мистер Поганый Рот уже готовится забрызгать слюнями подиум, пока мы тут разводим фигли-мигли. Вы можете оставаться и кормить мисс Барр сказками, Лорна. Все равно это единственное, что пресса сочтет достойным печати.

— Уф, — сказала Темпл, когда дверь за ней захлопнулась.

— Это тяжелая работа, — согласилась Лорна.

— Что ж, это моя работа… пока, — ответила Темпл. — У вас тоже наступают трудные времена. Местной полиции потребуется ускоренный курс издательского бизнеса, чтобы расследовать это дело. Они будут интересоваться, что, где, когда, как и почему бы нет. Это последняя вещь, которой ваши сотрудники захотят заниматься.

Лорна достала портсигар из змеиной кожи цвета красного вина и зажигалку и вопросительно взглянула на Темпл. Когда та кивнула, она прикурила и затянулась, втягивая щеки.

— Клаудиа права, — призналась она, выпуская драконье облако дыма. — Честер был королевской занозой в заднице. Но это между нами. — Ее глаза сузились. — Вы никогда не работали на издательства? В вас чувствуется знание кое-каких корпоративных тонкостей.

— Репертуарный театр. Та же самая фигня: продажа искусства и зрелищ, вынюхивание скандалов и любой мусор, приносящий прибыль.

— Где?

— В Миннеаполисе.

— В “Гатри”!..[23] — в темных глазах Лорны зажглось уважение. — Как же вас занесло в Лас-Вегас, господи ты боже мой?

Темпл вздохнула:

— Это долгая и очень личная история. Я ее сохраню для сценария фильма.

— Ну, все равно, вы знаете, какими противными претенциозными эгоистами могут быть эти творческие натуры.

Темпл кивнула:

— Хотя лучшие их них обычно душки.

— Обычно.

— Между прочим, Честер Ройял не был творческой личностью — судя по его биографии, он был главный редактор, а это в наше время больше “главный”, чем “редактор”. Его должность ведь относилась, скорее, к бизнесу, чем к искусству?

— Из-за экономических причин, дитя мое, убито больше людей, чем из-за искусства.

— И все-таки, ремарка “стет” в записке выглядит, как последнее слово писателя, чья драгоценная проза была изуродована. Может, какой-нибудь автор “Пенниройял Пресс” затаил злобу за прошлое унижение?

— Биографии авторов бестселлеров перед вами. Остальным не так много светит, но и терять особенно нечего.

Темпл сосредоточилась на стандартных пресс-релизах — по две странички, сколотых между собой и включающих маленькие растровые фото авторов и обложек их последних книг, врезанные в текст.

Мэвис Дэвис, Лэньярд Хантер, Оуэн Тарп.

— Никогда не слыхала, — призналась Темпл.

Лорна закатила глаза и затянулась со страстью самоубийцы:

— Как и большинство населения США. Люди, в основном, покупают три-четрые книги в год, включая кулинарные, гороскопы и дорожные атласы. Только крохотный процент популяции читает регулярно. Делим это по вкусам: серьезную литературу против беллетристики вроде детективов, любовных романов и фантастики, добавляем научную и справочную — и устойчивая читательская аудитория в сотню тысяч человек как раз сможет прокормить среднего романиста.

— Даже выступления второсортных актеров в Лас-Вегасе во время Великого поста собирают больше народу.

Лорна пожала плечами:

— Реалии издательской жизни. Трудно представить себе большинство авторов в качестве чокнутых убийц — ставки слишком жалкие.

— Ага, но вы не учитываете душу художника! — сказала Темпл мрачно. — Я знавала актеров, которые могли убить за выход. Правда, эти, — она помахала пачечкой пресс-релизов, — выглядят совершенно нормальными.

Лорна усмехнулась:

— Покажите мне нормального писателя, и я покажу вам ходячее противоречие. Как и актерский, издательский бизнес построен на отбраковке. Успешный автор должен либо обладать невероятным везением и непробиваемой шкурой — либо иметь длинный список врагов и хорошую память, чтобы соответствовать окружению.

— Эта Мэвис Дэвис выглядит, как милая тетенька откуда-нибудь из Пеории, штат Иллинойс — такая Джулия Чайлд[24] сорока с чем-то лет, приходящая в гости с куриным супом.

— Отдайте суп на анализ, прежде чем пробовать. Мэвис Дэвис создала серию “Дьяволы Добра”, — Лорна Фенник оживилась в ответ на бессмысленный взор Темпл. — Поучительные книжечки о медсестрах-маньячках. Ее последняя — “Смерть в Схватках” — была про серийную убийцу новорожденных. Еще было про акушерку — похитительницу младенцев. Мы называем Мэвис Дэвис королевой преступников в белых халатах.

— Хороший титул. А это…

— Да, это ее настоящее имя. Вы думаете, кто-нибудь из издателей мог состряпать “Мэвис Дэвис”? Ей предлагали взять псевдоним, но она не хочет даже слышать об этом.

— Как насчет Лэньярда Хантера?

— Имени или автора?

— Автора. Что там про него?

Лорна прикурила еще одну “Виргинию слим” — уже четвертую — и полистала свою копию релиза.

— Интригующий случай. Один из этих врачей-самозванцев.

— Вы имеете в виду типов, которые надевают белый халат, вешают стетоскоп на шею и бродят по больнице, выдавая себя за доктора?

Лорна кивнула:

— В релизе это не упомянуто. Мы скромно называем его любителем медицины. Хантер уломал огромное число вполне приличных госпиталей принять его на работу по еще более впечатляющему количеству разных специальностей, пока обман не раскрылся. Честер Ройял подписал с ним контракт на автобиографию, однако получился роман про больницу — и этот тип разбирается в предмете, я вас уверяю. Чтение его книг убедило меня в том, что в случае любой болезни лучше обращаться к сантехнику, чем к врачу.

Темпл вгляделась в фото красавца лет сорока, с ранней сединой на висках и обаятельной улыбкой внешторговца.

— Он такой представительный, и выглядит так располагающе…

— Именно поэтому бегите от него со всех ног, когда он представляется доктором. Он слишком хорош, чтобы быть настоящим.

— Чтобы проделывать все это, нужно быть умным и уверенным в себе человеком. Нужно считать себя выше всех окружающих, умело держать дистанцию… а такой легко может убить.

Лорна торжественно кивнула:

— Лэньярд Хантер обаяшка. Я брала у него интервью для пресс-релиза, и, если бы не знала обо всем этом, то доверила бы ему вырезать у меня желчный пузырь прямо там. Однако, он умеет превосходно эксплуатировать свое знание больниц, и “Пенниройял Пресс” позволило ему возглавить список бестселлеров. Зачем резать курицу, которая несет золотые яйца?

— А этот последний — Оуэн Тарп?

— Полный придурок. Сочиняет романы в дюжине разных жанров под дюжиной псевдонимов. Книги Оуэна Тарпа — дрянь, кстати. Его продукция никогда не попадает в верхние позиции, но он пишет быстро, он надежен, и он несомненный извращенец, что придает его творениям оттенок непередаваемого ужаса.

— Например, “Корпус Делициус”…[25]

– Служитель морга — каннибал.

– “Анонимные скальпели”?

— Пластические хирурги-садисты, уродующие своих пациентов и доводящие их до самоубийства.

— Мне просто интересно: люди, которые пишут такие книги, нормальны?

Тарп, сказать по правде, выглядел совершенно нормально — средний возраст, средний класс, Средний Запад.

Лорна разулыбалась, как комик, выдающий главную остроту дня:

— А писатели вообще нормальны? Конечно, нет! Они записывают странные фантазии, приходящие в голову, и им за это платят, если повезет.

— Есть же хорошие, добрые вещи, про которые можно писать.

— Например?

— Э-э-э… Любовь. Семья. Сток-маркет.

— Хорошие и добрые вещи не продаются. Продаются секс и насилие. И всего этого полно в сток-маркете, в семьях и между якобы любящими друг друга парочками.

— Если вы так на это смотрите, странно, что убили только одного издателя.

— А вы уверены, что это убийство? Полиция такого не говорила.

— Тело выглядело так, будто было засунуто туда кем-то специально. Полиция не упоминала, как его нашли?

— Мертвым, — глаза Лорны сузились. — А что, есть что-то еще?

— Пока нет, но возможно. — Темпл сложила пресс-релизы в аккуратную стопочку на столе. — Вы не могли бы попросить своих работников ответить на мои вопросы? Я знаю прессу и полицию в этом городе. Чем больше мне станет известно, тем проще мне будет вывести их из-под удара и давления.

— Вы действительно считаете, что вокруг этого дела будет много шума?

— Можете прозакладывать свои трусики от “Lily of France”. Лас-Вегас гораздо лучше понимает в преступлениях, чем в книгах — да вы и сами дали мне печальную статистику.

— Я всегда предпочту скооперироваться, чем болтаться поодиночке. Мы все в этом по уши, — заявила Лорна Фенник, заговорщицки выгнув бровь.

Этот комментарий заставил Темпл подумать, почему все-таки главный редактор издательства назвал пиар-директора своего босса конем с яйцами.

— Ты все еще здесь? — Темпл была неприятно удивлена, застав Кроуфорда Бьюкенена сидящим за ее столом и тычущим карандашом в кота сквозь прутья переноски. Время перевалило за пять вечера, и в офисе, кроме них, никого не было.

— Мы все в этом по уши, — продекламировал он в ответ. — Цеховая солидарность. Кстати, Даббс интересовался, нет ли известий о пропавших кисках.

— О, Господи… Бэйкер и Тейлор!.. Слушай, мне было некогда, я занималась предотвращением утечки информации об этом трупе…

— Ты имеешь в виду это? — Бьюкенен вытащил из-под локтя вечерний выпуск “Ревью”. Крупный заголовок “Редактор найден мертвым в Конференц-центре” бросился в глаза Темпл.

— По крайней мере, заметка под сгибом, а не на самом верху, — она наклонилась, просматривая текст.

— На первой полосе, между прочим. Деталей не много — слишком быстро дошло до прессы. А эта лейтенант Молина не отличается многословием. Даббс дважды за вечер принимал ибупрофен.

— Лучше бы он принимал аспирин, — огрызнулась Темпл. — В его возрасте это полезнее для сердца.

Бьюкенен покрутился из стороны в сторону на вертящемся кресле Темпл.

— Для его сердца лучше всего отсутствие подобных историй, ТиБи… Эй!.. Ч-черт! Этот паразит вырвал у меня карандаш!

— В следующий раз не наезжай на того, кто больше тебя ростом, СиБи[26].

Эта реплика вымела Бьюкенена из ее кресла, но злился тот недолго. Вкрадчиво улыбнувшись, он постучал пальцем по переноске:

— Все, что я могу сказать — тебе лучше поскорее найти этих котов и разобраться с убийством, иначе “Лас-Вегас Конвеншен энд Визиторс Авторити”, не говоря уже об ААК, будут тобой недовольны. Бе-бе-бе!

Темпл проследила, как шапка седых кудрей выплывает из офиса, еле виднеясь над перегородками.

— Акула! — бросила она вслед сквозь зубы. — Киска, ты в порядке? Этот злой дядька тебя не укусил? Думаю, нет. Ладно, поехали. Это место меня достало.