Красный шторм поднимается

Глава 25 Переходы

Выбравшись с луга, они снова оказались на местности, именуемой на карте пустошью. На протяжении первого километра она была ровной, затем началось восхождение на крутую гору Глимсбреккур высотой в семьсот футов. Как быстро отвыкают ноги от настоящих усилий, подумал Эдвардс. Дождь не переставал, а поскольку им приходилось двигаться в густых сумерках, идти приходилось медленно. Нередко камень при попытке наступить на него выскальзывал из-под ног. Приходилось выбирать каждый шаг, любая неосторожность могла оказаться роковой. Их лодыжки болели от того, что приходилось ставить ступни на неровную почву под самыми невероятными углами, и туго зашнурованные ботинки, казалось, ничуть не помогали.

Проведя шесть дней в этой местности, Эдвардс и его морские пехотинцы начали понимать, что значит настоящая усталость. При каждом шаге колени сгибались на дюйм больше, и потому следующий шаг становился более трудным. Ремни рюкзаков жестоко резали плечи. Руки устали от тяжелого оружия, к тому же приходилось постоянно поправлять что-нибудь. Даже шеи подгибались. Чтобы оглянуться по сторонам, требовались немалые усилия, а ведь следовало неизменно оставаться настороже, ожидая засаду каждую минуту.

Зарево пылающего дома исчезало позади, за горным гребнем, — первая приятная вещь, случившаяся с ними за последнее время. Пока не появилось ни вертолетов, ни машин, приехавших туда, чтобы выяснить причину пожара. Это хорошо, но как долго может продлиться? Сколько пройдет времени, прежде чем хватятся исчезнувших солдат? думал каждый.

Каждый, кроме Вигдис. Эдвардс шел в нескольких шагах впереди нее, прислушиваясь к рыданиям девушки, ее тяжелому дыханию. Ему хотелось сказать ей что-нибудь, утешить, но он не знал как. Насколько правильно он поступил? Было ли это убийством? Или суровой необходимостью? Или актом правосудия? Да и вообще имело ли это значение? Как много вопросов… Он выбросил их из головы. Лишь одно имело сейчас значение — нужно выжить, это самое главное.

— Привал, — скомандовал он, — Десять минут. Сержант Смит проверил, где остальные, и опустился на землю рядом со своим офицером.

— Хорошо идем, лейтенант. Думаю, нам удалось пройти за последние два часа четыре или пять миль. Пожалуй, можно немного сбавить темп.

По лицу Эдвардса пробежала угрюмая улыбка.

— А почему бы совсем не остановиться и не разбить здесь лагерь?

— Хорошая мысль, шкипер, — усмехнулся в темноте Смит. Лейтенант взглянул на карту и посмотрел по сторонам, чтобы убедиться, насколько хорошо совпадает увиденное на карте с тем, что находится вокруг.

— Что, если мы обойдем вот это болото слева? На карте здесь обозначен водопад, Скулафосс. Похоже, там должно быть глубокое ущелье. Глядишь, нам повезет и мы найдем пещеру или какое-нибудь другое укрытие. Как бы то ни было, ущелье кажется глубоким. Вертолеты не смогут туда забраться, а мы укроемся в тени. Пять часов пути?

— Пожалуй, — согласился Смит. — Нам придется пересекать дороги?

— На карте обозначены только пешеходные тропы.

— Это хорошо. — Сержант повернулся к девушке, которая молча наблюдала за ними, прислонившись спиной к валуну.

— Как вы себя чувствуете, мэм? — спросил он мягким голосом.

— Я устала. — В ее тоне звучит нечто большее, чем просто усталость, подумал Эдвардс. Никаких эмоций, полное равнодушие. Он не мог понять, хорошо это или плохо. Как лучше всего поступать с жертвой столь серьезного преступления? На глазах девушки убили родителей, изнасиловали ее саму. Какие мысли могут быть сейчас у нее в голове? Нужно отвлечь ее, решил он.

— Вы хорошо знаете эту местность? — спросил лейтенант, — Мой отец ловить здесь рыбу. Я часто приходить с ним. — Ее голова отклонилась назад и скрылась в тени, голос дрогнул, и она всхлипнула.

Эдвардсу хотелось обнять девушку, прижать к груди, сказать ей, что теперь все будет хорошо, но он боялся, что это только все испортит. К тому же кто поверит, что теперь все действительно будет хорошо?

— Как у нас с продуктами, сардж?

— Консервов, думаю, хватит дня на четыре. Я тщательно обыскал дом, сэр, — прошептал Смит. — Взял пару удочек и несколько блесен. Если не будем особенно спешить, сможем прокормить себя. Здесь повсюду ручьи полны рыбы, может быть, есть такой ручей и в том месте, куда мы направляемся. Лосось и форель. Самому мне не приходилось ловить рыбу — слишком дорогое удовольствие, — но я слышал, рыбалка здесь отменная. Вы говорили, что ваш отец рыбак?

— Да, занимался ловлей омаров. Вы сказали, что не могли позволить себе…

— Лейтенант, за день рыбалки здесь с вас берут две сотни баксов, — объяснил Смит. — Дорогое удовольствие, верно? На жалованье сержанта много не половишь. Но если с вас берут такие деньги, в ручьях должна быть уйма рыбы, правда?

— Пожалуй, — согласился Эдвардс. — Пора двигаться. Когда подойдем к этой горе, расположимся поудобнее и дадим возможность отдохнуть всем.

— Вот это мне нравится, шкипер. Но мы можем запоздать с приходом к…

— Наплевать. Опоздаем так опоздаем. Теперь обстоятельства изменились. Иван наверняка возьмется за поиски. С этого момента будем двигаться медленно. Если нашим приятелям, с которыми мы поддерживаем радиосвязь, это не понравится — ну что ж, очень жаль. Пусть придем туда позже, чем намечалось, но зато придем.

— Правильно, шкипер. Гарсиа! Пойдешь первым. Роджерс, будешь замыкающим. Еще пять часов, морская пехота, и отдых.

Брызги от волн, рассекаемых форштевнем, жалили лицо, но Моррису это нравилось. Конвой загруженных балластом судов направлялся навстречу шторму с ветрами, превышающими сорок узлов. Поверхность моря превратилась в уродливую вспененную зеленоватую массу. Белые гребешки, сорванные ветром, превращались в капельки морской воды, которые летели горизонтально. Фрегат то карабкался на крутые склоны бесконечных двадцатифутовых волн, то обрушивался вниз. Это продолжалось уже шесть часов. Жестокая качка сотрясала корабль. Всякий раз, когда нос фрегата обрушивался вниз, врезаясь в подошву катящейся навстречу волны, создавалось впечатление, что кто-то изо всех сил жал на тормоза мчащегося автомобиля. Матросы, держась за стойки, широко расставляли ноги, чтобы сохранять равновесие. Те из них, кто, подобно Моррису, находились на палубе, надели спасательные жилеты и альпаковые куртки с капюшонами. При обычных обстоятельствах молодые матросы страдали бы от морской болезни — даже опытные моряки старались избегать подобных штормов, — но сейчас почти все из них спали. «Фаррис» вернулся к нормальному плаванию в режиме номер три, и это позволило команде отдохнуть.

Вести боевые действия при такой погоде практически невозможно. Почти все подводные лодки оснащены только гидролокатором и обнаруживают цели с помощью прослушивания морских глубин. Грохот бушующих волн маскировал корабельные шумы, к которым прислушивались акустики. Самые отчаянные командиры могли рискнуть, всплыв на перископную глубину и включив поисковый радиолокатор, но при этом они рисковали потерять управление, так что шкиперы атомных подводных лодок этого старались избегать. Во время шторма субмарина должна была буквально натолкнуться на корабль, чтобы обнаружить его, а вероятность этого приближалась к нулю. Не приходилось опасаться и атак с воздуха. Взбаламученная морская поверхность несомненно собьет с толку головку самонаведения русской ракеты.

С другой стороны, и гидролокатор фрегата, расположенный в носовой части, тоже был бесполезен, потому что постоянно описывал двадцатифутовую дугу, временами и вовсе поднимаясь над поверхностью. Буксируемая антенна, оборудованная пассивными гидролокационными датчиками, при нормальных условиях находилась на глубине в несколько сотен футов и потому теоретически могла функционировать успешно, однако на практике подводная лодка должна была мчаться вперед на полной скорости, чтобы ее шум выделялся на фоне беснующихся волн, и даже в этом случае оказалось бы очень трудно атаковать ее. Вертолет «Фарриса» стоял, надежно принайтовленный к палубе. Вообще-то он мог взлететь, а вот совершить посадку при такой погоде было совершенно невозможно. Для атаки подводной лодки требовалось, чтобы она оказалась в пределах дальности действия ракетно-торпедной установки ASROC, которая составляла пять миль, но даже и при этом вероятность поражения оставалась минимальной. Моррис мог вызвать на помощь противолодочный самолет «Орион» Р-3 — в настоящее время два «Ориона» сопровождали конвой, — однако он отнюдь не завидовал экипажам этих машин, которые пробивались сквозь сплошную облачность на высоте менее тысячи футов.

Таким образом, для обеих сторон шторм означал временный отдых от войны, возможность немного отдохнуть до возобновления боевых действий. Русским было гораздо проще. Их самолеты с большим радиусом действия стоят сейчас на аэродромах и проходят техобслуживание, в котором так нуждаются, а русские подводные лодки затаились на глубине футов четыреста и прослушивают пассивными гидролокаторами морские глубины в тишине и спокойствии.

— Кофе, шкипер? — Боцман Кларк вышел из рулевой рубки, держа в руке чашку, прикрытую сверху блюдцем, чтобы предохранить содержимое от брызг соленой воды.

— Спасибо. — Моррис взял чашку и выпил половину одним глотком. — Как там команда?

— Все слишком устали от качки, чтобы травить, сэр. — Кларк засмеялся. — Спят, как младенцы. Как вы думаете, скоро мы выйдем из этого дерьма?

— Еще двенадцать часов, а там погода ожидается более спокойной. Позади шторма следует зона высокого давления. — Только что поступил метеопрогноз из Норфолка. Шторм уходил дальше на север. В ближайшие две недели погоду обещали главным образом ясную. Просто великолепно.

Боцман наклонился за борт, чтобы рассмотреть, как выдерживает удары волн оборудование на юте. «Фаррис» глубоко зарывался форштевнем в каждую третью или четвертую волну, иногда волны прокатывались по носовой палубе. Тогда массы воды разбивались о размещенные там механизмы и задачей боцмана было поддерживать их в порядке. Подобно большинству фрегатов типа 1052, плавающих в бурной, с частыми штормами Северной Атлантике, «Фаррис» во время последнего капитального ремонта был оборудован барьером, защищающим от летящих тучами брызг, и в районе носа наварили настил, что уменьшило, но не устранило полностью опасность, известную людям с тех времен, как они начали плавать в море: океан сделает все возможное, чтобы прикончить тех, кто не проявляет к нему должного уважения. Опытный взгляд Кларка успел заметить сотни мельчайших подробностей, прежде чем он повернулся обратно.

— Похоже, наш корабль отлично справляется со штормом.

— Черт побери, мне бы хотелось, чтобы такая погода продержалась до самого конца плаванья, — произнес Моррис, допивая кофе. — Впрочем, после того как прибудем в порт, нам придется сопровождать кучу купцов.

Кларк кивнул, соглашаясь с капитаном. В таких условиях все равно нелегко нести охранную службу.

— Пока все идет гладко, капитан. Не отвалилось ничего крупного.

— А хвост?

— Тоже в порядке. Я поставил там одного матроса присматривать за ним. Думаю, все будет в порядке, если только нам не придется увеличить скорость. — Оба знали, что скорость останется прежней. Фрегат делал десять узлов и не мог двигаться быстрее при таком волнении, как бы это не было необходимо. — Пойду на корму, сэр.

— О'кей. Пусть там все смотрят повнимательнее. — Моррис поднял голову, чтобы убедиться, что его впередсмотрящие несут вахту как положено. Как бы маловероятна ни была атака, опасность ее существовала. Отовсюду.

Сторноуэй, Шотландия — Значит, Анде. Выходит, они направлялись совсем не в Буде, — сказал Тоуленд, разглядывая спутниковые фотографии Норвегии.

— Как вы думаете, сколько войск они высадили на остров?

— По крайней мере бригаду, полковник. Может быть, дивизию неполного состава. Много гусеничных машин, ракетных установок «земля-воздух». Там уже размещаются истребители. Скоро начнут прибывать бомбардировщики — возможно, уже прибывают. Эти снимки сделаны три часа назад. — Русское соединение, высадившее на остров Анде десант, направилось обратно в Кольский залив. Теперь переброска будет осуществляться по воздуху. Тоуленд пытался разобраться, какова судьба норвежского полка, базировавшегося на острове.

— Теперь мы находимся в пределах радиуса действия их легких бомбардировщиков «блайндер». Эти сволочи могут прилетать сюда и после бомбардировки скрываться на сверхзвуке. Перехватить их чертовски трудно. — Советы постоянно нападали на радиолокационные станции королевских ВВС, расположенные вдоль побережья Шотландии. Эти нападения производились то ракетами класса «воздух-земля», то с подводных лодок крылатыми ракетами. Один налет был осуществлен даже истребителями-бомбардировщиками при массированной постановке радиолокационных помех, но он обошелся русским слишком дорого. Перехватчики королевских ВВС «торнадо» сбили половину атаковавших самолетов, главным образом когда русские возвращались обратно. Зато двухмоторные «блайндеры» могли наносить мощные бомбовые удары, подлетая к цели на малой высоте и с большой скоростью. Наверно, именно поэтому Ивану и понадобился аэродром на Анде, подумал Тоуленд. Идеальное расположение. Легко снабжать с авиабаз Кольского полуострова, да и находится слишком далеко для истребителей-бомбардировщиков союзников, базирующихся в Шотландии, чтобы нанести по нему бомбовый удар без большого количества самолетов-заправщиков.

— Мы можем добраться до них, — произнес американец, — но для этого потребуется загрузить половину наших «птичек» подвесными баками.

— Ничего не выйдет. Командование никогда не согласится отдать их из стратегического резерва. — Полковник уныло покачал головой.

— Тогда мы будет вынуждены организовать массированное патрулирование над Фаррерскими островами, а это лишит нас возможности принимать меры против советских сил в Исландии. — Тоуленд окинул взглядом сидящих за столом. — Как приятно, когда твой план осуществляется на практике. Давайте подумаем, каким образом перехватить инициативу у этих ублюдков. Сейчас мы играем по их правилам, реагируем на их действия, не предпринимаем собственных. Вот так и проигрывают войну, парни. У Ивана «бэкфайеры» стоят на аэродромах из-за фронта низкого давления, двигающегося через центральную Атлантику. Завтра они снова вылетят, хорошо отдохнув, и опять начнут атаковать наши конвои. Если мы не можем нанести удар по Анде и не в состоянии предпринять что-то против их сил в Исландии, то чем тогда занимаемся здесь, черт побери? Сидим и думаем, как лучше защитить Шотландию?

— Если мы допустим, чтобы Иван завоевал превосходство в воздухе над Британскими островами…

— Стоит нам допустить, чтобы Иван безнаказанно наносил удары по нашим конвоям, и эту гребанную войну можно считать проигранной! — заявил Тоуленд.

— Верно. Ты совершенно прав, Боб. Проблема, однако, заключается в том, как сбить «бэкфайеры»? Они летят, по-видимому, прямо над Исландией. Отлично, нам известен район, через который они пролетают, но его охраняют русские МиГи, приятель. Тогда нам придется посылать истребители для боев с истребителями.

— Давайте придумаем что-нибудь другое. Что, если перехватить используемые русскими воздушные танкеры, необходимые им для дозаправки?

Сидящие за столом офицеры оперативных отделов истребительных подразделений молча слушали рассуждения офицеров-разведчиков.

— Но как нам обнаружить, где находятся их заправщики? — спросил один из них.

— Неужели вы считаете, что можно дозаправить в воздухе тридцать или больше бомбардировщиков без радиопереговоров? — спросил Тоуленд. — Я слушал переговоры во время операций по заправке через спутник и знаю, что это происходит не в полном радиомолчании. Давайте сделаем так: пошлем туда самолет-разведчик и поручим летчику выяснить, где происходит дозаправка. А потом устроим засаду из нескольких «томкэтов» на обратном пути русских.

— Нанести удар по заправщикам уже после того, как «бэкфайеры» заправятся, возвращаясь обратно… — задумчиво произнес один из летчиков-истребителей.

— Это не помешает им напасть на наш конвой сегодня, но зато уж точно сорвет планы этих подонков на завтрашний день. Стоит нам добиться успеха, хотя бы один раз, и Иван будет вынужден изменить свои оперативные планы, может быть, вышлет с бомбардировщиками истребители прикрытия. По крайней мере мы перехватим инициативу и заставим их реагировать на наши действия.

— К тому же это может снять напряженность на нашем направлении, — согласился полковник королевских ВВС. — Верно, стоит подумать об этом.

Карта не показывала, насколько пересеченной и труднопроходимой будет эта местность. Река Скула прорезала целую серию теснин в этих горах на протяжении многих столетий. Река была полноводной и водопад образовывал тучи брызг, превращающихся в свете утреннего солнца в многоцветную радугу. Это вызвало гнев у Эдвардса. Ему всегда нравились радуги, но эта означала, что скалы, по которым придется спускаться, будут мокрыми и скользкими. По его расчетам, до гранитных валунов внизу расстояние не меньше двухсот футов. Сверху оно казалось намного больше.

— Вам приходилось заниматься скалолазанием, лейтенант? — спросил Смит.

— Нет, никогда. А вам?

— Приходилось, но мы большей частью практиковались в подъемах на крутые склоны. Этот спуск должен быть куда легче. Не беспокойтесь относительно того, что можете поскользнуться, — наши ботинки держат очень хорошо. Просто старайтесь ступать на что-то надежное, понимаете? И не спешите, не будем рисковать. Пусть впереди идет Гарсиа. Мне здесь начинает нравиться, шкипер. Видите вон ту заводь чуть ниже водопада? Там уж точно водится рыба, и никто не сможет заметить нас в этой дыре!

— О'кей, помогите девушке.

— Понял. Гарсиа, спускаешься первым. Роджерс, прикрываешь тыл. — Смит перекинул автомат за спину и подошел к Вигдис. — Вы сможете спуститься здесь, мэм? — спросил Смит и протянул ей руку.

— Мне приходилось тут бывать. — Девушка едва не улыбнулась и затем вспомнила, кто сопровождал ее сюда и сколько раз. Она не приняла руку сержанта.

— Отлично, мисс Вигдис. Может быть, мы сумеем чему-нибудь у вас научиться. Только будьте поосторожней.

Спуск оказался бы несложным, если бы не тяжелые вещмешки. Каждый нес груз в пятьдесят фунтов. Дополнительный вес и усталость мешали сохранять равновесие, поэтому сторонний наблюдатель мог принять морских пехотинцев за старых женщин, пытающихся перейти обледеневшую улицу. Крутизна склона составляла примерно пятьдесят градусов, а в некоторых местах он был почти вертикальным, причем на склоне виднелись тропинки, протоптанные скорее всего дикими оленями, которые водились здесь в изобилии. Впервые усталость пошла солдатам на пользу. Будь у них побольше сил, они могли попытаться двигаться побыстрее, но теперь, когда силы у каждого были на исходе, каждый боялся собственной усталости больше крутых скал. На спуск потребовалось больше часа, зато все благополучно достигли основания склона без единой травмы, если не считать царапин на руках и синяков в других местах.

Гарсиа пересек реку, на восточном берегу стена ущелья была круче, и они устроили привал на скалистом уступе в десяти футах выше поверхности потока. Эдвардс посмотрел на часы. Переход продолжался без остановок более двух суток. Пятьдесят шесть часов. Каждый выбрал место в глубокой тени.

Сначала решили поесть. Эдвардс съел содержимое банки, даже не подумав посмотреть на этикетку. Судя по отрыжке, это оказалось какими-то рыбными консервами. Смит дал сначала поспать рядовым и уступил свой спальный мешок девушке. К счастью, она заснула почти так же мгновенно, как и морские пехотинцы. Сержант быстро обошел участок под пристальным взглядом Эдвардса, изумленного тем, что у Смита еще остались силы.

— Мы выбрали хорошее место для отдыха, шкипер, — заявил наконец сержант, опускаясь рядом со своим офицером. — Будете курить?

— Я не курю. Мне казалось, что у вас кончились сигареты.

— Кончились. У отца девушки нашелся запас, вот я и прихватил несколько пачек. — Смит закурил сигарету без фильтра зажигалкой «Зиппо», украшенной эмблемой корпуса морской пехоты — земной шар и якорь. Он глубоко затянулся. — Господи, как хорошо-то!

— Думаю, нам следует провести здесь день, чтобы как следует отдохнуть.

— Отличная мысль. — Смит откинулся назад и оперся спиной о валун. — А вы проявили себя во время перехода на удивление хорошо, лейтенант.

— В академии ВВС я был одним из лучших бегунов на дальние дистанции — десять тысяч метров, пробежал несколько марафонов. Смит посмотрел на него мрачным взглядом.

— Значит, я пытался соперничать в выносливости с марафонцем?

— И вполне успешно, сержант. Этот марафонец теперь не может шевельнуться. — Эдвардс принялся растирать плечи. Наверно, боль от лямок вещмешка никогда не оставит, подумал он. Мышцы ног болели так, словно кто-то колотил по ногам бейсбольной битой. Опершись спиной о валун, он попытался заставить каждый мускул своего тела расслабиться. Каменистый грунт не казался таким уж удобным для этой цели, но у Эдвардса не осталось сил для поисков более удобного места. И тут он вспомнил о чем-то.

— А нам не нужно выставить часового? — спросил он.

— Я думал об этом, — отозвался Смит. Он тоже улегся на грунт, накрыв лицо шлемом. — Думаю, сегодня на это можно не обращать внимания. Заметить нас здесь можно только с вертолета, зависшего над головой. Ближайшая дорога в десяти милях отсюда. Наплевать на охрану. Как-нибудь обойдемся. Как вы считаете, шкипер?

Эдвардс не услышал вопроса. Он спал.

— Иван Михайлович, у вас собраны вещи? — спросил Алексеев.

— Так точно, товарищ генерал.

— Исчез главнокомандующий Западной группой войск. Он направлялся из Третьей ударной армии в свой фронтовой штаб и исчез. Предполагается, что он погиб в результате воздушного налета. Нам приказано заменить его.

— Так просто взять и заменить?

— Совсем не так просто, — рявкнул Алексеев. — Им потребовалось тридцать шесть часов, чтобы прийти к выводу, что он, по-видимому, погиб. Этот маньяк успел снять командующего Третьей ударной армией, затем исчез, а его заместитель не знал, что предпринять. Запланированное наступление так и не началось, и, пока наши войска ожидали приказа, долбанные немцы успели перейти в контрнаступление! — Алексеев покачал головой и продолжил, на этот раз более спокойно:

— Может, это и к лучшему. Теперь боевыми действиями будут руководить профессиональные военные, а не политически выдержанный генерал, который только и умел бегать за юбками.

Сергетов снова заметил пуританскую черту своего начальника — одну из немногих его черт, вполне совпадающих с линией партии.

— В чем наша задача? — спросил капитан.

— Пока генерал осваивается на командном пункте, мы с вами побываем в передовых дивизиях, чтобы лично ознакомиться с ситуацией. Извините меня, Иван Михайлович, боюсь, ваша должность оказалась совсем не такой безопасной, как я обещал вашему отцу.

— Помимо арабского, я владею и английским, — улыбнулся молодой офицер. Впрочем, Алексеев знал это еще до того, как подписал приказ о переводе Сергетова к себе в штаб. Капитан Сергетов неплохо проявил себя в должности командира роты, прежде чем ушел из армии, рассчитывая на многообещающую партийную карьеру. — Когда вылетаем?

— Через два часа.

— Днем? — удивился офицер.

— Мы пришли к выводу, что лететь днем безопаснее. НАТО утверждает, что ночью господствует в воздухе. Наши специалисты придерживаются иного мнения, но мы все-таки полетим днем. Выводы делайте сами, капитан Сергетов.

Авиабаза Довер, штат Делавэр Транспортный самолет С-5А замер в ожидании возле своего ангара. В огромном внутреннем помещении группа из сорока человек — половину составляли морские офицеры, половину техники в комбинезонах с эмблемами компании «Дженерал дайнэмикс» — работала с ракетами «томагавк». Пока одни снимали массивные противокорабельные боеголовки и заменяли их чем-то другим, остальные занимались более сложной задачей. Они устанавливали вместо обычных систем наведения на корабли системы ориентации по рельефу местности, которые, как было известно техникам, применялись исключительно для ракет с ядерными боеголовками, рассчитанными на поражение наземных целей. Коробки со сложнейшими системами были совершенно новыми, их только что доставили с завода. Системы предстояло проверить и откалибровать. Исключительно тонкая работа, требующая тщательности и внимания. Несмотря на то, что системы имели гарантию завода-изготовителя, обычные правила мирного времени сейчас не действовали — был введен чрезвычайный порядок, строгость которого испытывали все, но никто не знал его причины. Задание было совершенно секретным.

Одни сложнейшие электронные приборы вводили запрограммированную информацию в системы наведения, тогда как другие проверяли точность исполнения команд, выдаваемых бортовыми компьютерами. Специалистов было достаточно только для того, чтобы проверять три ракеты одновременно, и для каждой проверки требовалось чуть больше часа. Время от времени кто-то из них поднимал голову и видел огромный транспортный самолет «гэлакси», все еще терпеливо ждущий у ангара вместе с экипажем, разгуливающим рядом, если только летчики не заглядывали к метеорологам справиться о погоде. Как только заканчивалась проверка каждой ракеты, рядом с кодовой буквой "F" на боеголовке жировым карандашом делалась отметка, и ракета, похожая очертаниями на торпеду, осторожно грузилась в свой пусковой контейнер. Почти треть блоков наведения забраковывалась и заменялась другими. Несколько блоков оказались полностью негодными, в остальных же обнаруживались лишь мелкие неполадки, хотя и достаточно серьезные, чтобы заменять, а не настраивать блоки. Их просто откладывали в сторону. Это удивляло техников и инженеров из «Дженерал дайнэмикс». Что это за цель, для поражения которой требовалась такая сверхнадежная точность? Всего на работу ушло двадцать семь часов, на шесть больше, чем предполагалось. Примерно половина специалистов поднялись на борт самолета, взлетевшего через двадцать минут и взявшего курс на Европу. Они расположились в креслах, лицом в хвосту, слишком усталые для того, чтобы думать об угрожающих им опасностях в месте назначения, где бы оно ни находилось.

Эдвардс выпрямился и оглянулся по сторонам, еще не успев понять, что случилось. Сержант Смит и его морские пехотинцы отреагировали еще быстрее — они успели вскочить на ноги, держа в руках автоматы, и устремились в укрытие. Их взгляды пробегали по скалистой кромке маленького ущелья, в котором они укрылись. Вигдис продолжала кричать. Эдвардс встал, оставив свой автомат, и подошел к ней.

Морские пехотинцы решили, что девушка заметила угрожающую всем им опасность, тогда как Эдвардс инстинктивно понял, что все обстоит иначе. Девушка смотрела невидящим взглядом на голые скалы в нескольких ярдах от себя, судорожно стискивая руками край спального мешка. Эдвардс подошел к ней, когда она уже замолкла. На этот раз он не стал раздумывать и, обняв ее за плечи, прижал к себе.

— Все в порядке, Вигдис. Тебе ничто не угрожает.

— Моя семья, — простонала она, тяжело дыша. — Они убивать моя семья. Потом…

— Да, но ведь ты жива.

— Солдаты, они… — Девушка, видно, расстегнула одежду, чтобы было удобнее спать. Теперь она отстранилась от Эдвардса, стараясь закутаться. Не касаясь одежды девушки, лейтенант закутал ее в спальный мешок.

— Они больше не причинят тебе боли, Вигдис. Вспомни все, что произошло. Они больше не сделают тебе больно.

Девушка посмотрела ему в лицо. Он не мог понять ее выражения. Боль и горе были очевидны, но там скрывалось и что-то другое, а Эдвардс недостаточно хорошо знал девушку, чтобы понять, о чем она думает.

— Тот, кто убить моя семья. Ты убивать — убивать его.

— Да, они все мертвы, — кивнул Эдвардс. — Больше не смогут причинить тебе боль.

— Да. — Девушка опустила взгляд.

— С вами все в порядке? — спросил Смит.

— Да, — ответил Эдвардс. — У Вигдис… — ей приснился страшный сон.

— Они приходить назад, — прошептала девушка. — Они возвращаться обратно.

— Мэм, поверьте, они больше не вернутся. — Смит сжал ее руку через спальный мешок. — Мы защитим вас. Никто не заставит вас страдать, пока мы с вами. Понимаете?

Девушка неловко кивнула.

— Вот и хорошо, мисс Вигдис. Почему бы теперь вам не поспать? Если что-нибудь случится, позовите нас.

Смит встал и отошел в сторону. Эдвардс тоже начал вставать, но девушка достала руку из спального мешка и коснулась его руки.

— Пожалуйста, не уходи. Я…, боюсь, боюсь быть одна.

— Хорошо, я останусь с тобой. А ты спи.

Пять минут спустя ее глаза закрылись и дыхание стало ровным. Эдвардс старался не смотреть на девушку. Вдруг она внезапно проснется и заметит, что он следит за ней, — что ей придет в голову? И она может догадаться, признался Эдвардс. Две недели назад, если бы он встретил ее в офицерском клубе Кефлавика… Он ведь молодой неженатый мужчина, а она, судя по всему, молодая незамужняя женщина. После второго коктейля его мысли сосредоточились бы на том, как увести ее к себе домой. Негромкая музыка. Какой прелестной выглядела бы она там, с притворной скромностью снимая с себя нарядное платье в мягком свете, проникающем через задвинутые шторы. Вместо этого он увидел ее обнаженной, с телом, покрытым синяками и царапинами. Как все это странно. Даже не думая, Эдвардс знал, что убьет без малейших колебаний любого мужчину, осмелившегося прикоснуться к ней. Мысль о том, чтобы овладеть ею, даже не приходила ему в голову — разве, если бы он встретил ее на улице. Что, если бы я решил не подходить к ее дому? — подумал он. Сейчас она была бы мертва вместе со своими родителями. Наверно, через несколько дней кто-нибудь обнаружил бы их трупы…, подобно тому как нашли труп Сэнди. Именно по этой причине, понял Эдвардс, он и убил русского лейтенанта, следил за его агонией и наслаждался медленным сошествием насильника в ад. Как жаль, что в прошлом никто не решился поступить…

Смит махнул Эдвард су рукой. Он неслышно встал и подошел к нему.

— Я оставил Гарсиа часовым. Думаю, нам все-таки следует вести себя, как положено морской пехоте. Крикни она об опасности не во сне, сейчас все мы были бы трупами, лейтенант.

— Мы все еще слишком усталые, чтобы отправляться в путь.

— Согласен, сэр. С девушкой все в порядке?

— Она прошла через страшные испытания. Когда она проснется…, черт побери, не знаю, что и делать. Боюсь, ей не удастся сохранить хладнокровие.

— Может быть. — Смит закурил сигарету. — Она такая молодая. Надо как-то помочь ей прийти в себя.

— Что, если занять ее чем-то?

— К нам это тоже относится. Когда занят, времени на размышления не остается.

Эдвардс посмотрел на часы. Вообще-то он сумел проспать шесть часов, пока крик девушки не разбудил его. Несмотря на то, что ноги его по-прежнему болели, Эдвардс чувствовал себя лучше, чем ему казалось. Все это, конечно, иллюзия. Нужно бы поспать по крайней мере еще четыре часа, хорошо поесть, и тогда он будет готов к новому переходу.

— Мы не выйдем отсюда до одиннадцати. Нужно, чтобы все получше отдохнули и поели, прежде чем отправиться в путь.

— Разумное предложение. Вы не собираетесь связываться по радио?

— Это следовало бы сделать уже давным-давно. Просто мне не хочется забираться на эти проклятые скалы.

— Послушайте, лейтенант, может быть, я безмозглый морской пехотинец, но почему бы вам просто не пройти вниз по течению ручья с полмили? Оттуда вы сможете сориентироваться на спутник вон в той стороне, верно?

Эдвардс повернулся и посмотрел на север. Стоит пройти полмили в ту сторону, и угол направления на спутник снизится в такой же степени, как и после подъема на скалы… Почему я не подумал об этом? Да потому, что, подобно всем выпускникам академии ВВС, он мыслил категориями вверх и вниз, а не вперед и назад. Лейтенант сердито покачал головой, заметил хитрую усмешку сержанта и, взяв вещмешок с рацией, пошел по скалистой долине.

— Вы здорово запоздали с радиосеансом, «Ищейка», — сразу отозвалась «Конура». — Сообщите о ситуации.

— «Конура», случилось непредвиденное. Мы столкнулись с русским патрулем. — Эдвардс минуты за две рассказал о случившемся.

— «Ищейка», вы просто тронулись, черт побери! Вам было приказано избегать, повторяю, избегать всех контактов с противником. Откуда вы знаете, что кто-то уже не догадался о вашем присутствии? Прием!

— Все русские мертвы. Мы скатили их грузовик с обрыва и подожгли его. Думаю, нам удалось придать всему видимость несчастного случая, как в кино. Короче говоря, это уже сделано, «Конура». Сейчас об этом говорить нечего. Мы в десяти километрах от места происшествия. Я дал людям отдохнуть до конца дня. Сегодня вечером выходим и продолжаем движение на север. Нам может потребоваться больше времени, чем вы думали. Местность сильно пересеченная, горы и ущелья, но мы прилагаем все силы. Больше докладывать не о чем. С того места, где мы находимся, ничего не видно.

— Хорошо. Конец связи. — Эдвардс улыбнулся про себя, укладывая рацию в вещмешок. Когда он вернулся к месту привала, то обратил внимание, что Вигдис шевелится во сне. Лейтенант улегся рядом, на расстоянии нескольких футов.

— Чертов ковбой, тоже мне Джон Уэйн, спасающий поселенцев от индейцев!

— Но ведь нас там не было, — произнес мужчина с черной повязкой, закрывавшей отсутствующий глаз. — Большая ошибка судить о действиях человека с расстояния в тысячу миль. А он был там, видел, что происходит. Ну ладно, что нового мы узнали на основании случившегося о русских солдатах?

— Советские войска никогда не славились образцовым поведением по отношению к гражданскому населению, — напомнил один из присутствующих.

— В их воздушно-десантных войсках строгая дисциплина, — заметил другой. Раньше он служил в чине майора в элитных частях САС и теперь, уволенный по инвалидности, являлся старшим офицером в штабе специальных операций. — Такое поведение совсем не характерно для отборных частей. Подобные сведения могут позднее оказаться полезными. А пока, как я сказал ранее, этот парень проявляет себя с лучшей стороны. — Он произнес эту фразу без тени самодовольства.