Красный шторм поднимается

Глава 32 Новые имена, новые лица

— Доброе утро, Эд. — Командующий надводными силами Атлантического флота США сидел за столом, покрытым сводками, разложенными в каком-то определенном порядке. Какое утро? — с полуночи прошло всего полчаса. Моррис не покидал Норфолка с того момента, как приехал сюда на рассвете предыдущего дня. Если он вернется домой, ему снова придется заснуть и тогда…

— Доброе утро, сэр. Вы меня вызывали? — Моррис не захотел садиться.

— Хотите вернуться в море? — прямо спросил адмирал.

— В качестве кого?

— У капитана фрегата «Рубен Джеймс» прободная язва желудка. Сегодня утром его доставили в госпиталь. Фрегат прибывает в порт через час — вместе с десантным соединением, перебрасываемым с Тихоокеанского флота. Я ставлю его в состав охраны конвоя. В гавани Нью-Йорка сейчас формируется крупный конвой — восемьдесят судов, все большие и быстроходные, с грузом тяжелого военного снаряжения для союзных войск, воюющих в Германии. Отплывает через четверо суток в сопровождении мощного эскортного англо-американского соединения и боевой авианосной группы. «Рубен Джеймс» пробудет в порту всего несколько часов — примет на борт горючее и провизию. Вечером отплывает в Нью-Йорк вместе с фрегатом королевского флота «Бэттлэкс». Если вы готовы вернуться в море, предлагаю вам принять командование. — Вице-адмирал пристально смотрел на Морриса. — Он ваш — если пожелаете. Согласны?

— Мои личные вещи все еще на «Фаррисе», — нерешительно произнес Моррис. А хочет ли он действительно принять командование другим кораблем?

— Их уже везут сюда, Эд.

Многие готовы взяться за такое дело, подумал Моррис. В оперативном управлении флота, куда его назначили после прибытия в Норфолк, сколько угодно офицеров, с радостью принявших бы это предложение. Так что же, вернуться в море и снова командовать кораблем или каждый вечер возвращаться в пустой дом и мучиться кошмарами?

— Если вы так считаете, сэр, я готов.

Темные силуэты деревьев освещались вспышками артиллерийского огня на северном горизонте. Гром канонады сливался в непрерывный рев. Расстояние от Альфельда до командного пункта дивизии составляло всего пятнадцать километров, но три ожесточенных воздушных налета и два десятка артиллерийских обстрелов превратили утреннюю поездку в кошмар, продлившийся до наступления темноты и после нее — ночи.

Передовой КП 20-й танковой дивизии стал командным пунктом для всех частей, ведущих наступление на Хамельн. Генерал-лейтенант Береговой, сменивший Алексеева на посту командира 20-й танковой, исполнял теперь обязанности командира дивизии и одновременно командовал оперативно-маневренной группой. Концепция оперативно-маневренных групп считалась перед войной одним из наиболее передовых достижений советской военной мысли. Стремительный прорыв открывает путь во вражеский тыл и туда врывается оперативно-маневренная группа, стремящаяся захватить наиболее важные экономические и политические объекты. Алексеев оперся спиной о борт бронетранспортера и смотрел на север, на вспышки огня, прорывающиеся сквозь черные силуэты деревьев. И это получилось не по плану, подумал он. Можно подумать, что мы рассчитывали, будто НАТО станет считаться с нашими планами!

В небе сверкнула желтая вспышка. Ослепленный, Алексеев на секунду зажмурился, а потом стал наблюдать за тем, как огненный шар превратился в комету, которая упала на землю в нескольких километрах. Наш самолет или их? — мелькнуло в голове генерала. Еще одна молодая жизнь оборвана ракетой. Теперь мы убиваем свою молодежь управляемыми снарядами, не способными думать и рассуждать. Кто сказал, что человечество не пользуется своей техникой для достижения достойных целей?

Всю жизнь Алексеев готовился к этому. Четыре года в военном училище. Трудный период становления молодого офицера, назначение на должность командира роты. После того как в нем увидели многообещающего офицера, еще три года обучения в Академии имени Фрунзе. Затем командование батальоном. Снова на учебу в Москву, на этот раз в Академию Генерального штаба имени Ворошилова. Первый в выпуске. Командир полка, затем — дивизии. И все ради вот этого?

В лесу, в пятистах метрах от штаба, располагался полевой госпиталь, и ветер доносил на командный пост крики раненых. Совсем не так, как это показывают в фильмах о войне, которые он смотрел в детстве — да и сейчас. В них раненым воинам полагалось молча и с достоинством переносить страдания, покуривая сигареты, переданные им добрыми усталыми врачами и прелестными заботливыми сестрами. Долбанная ложь, с яростью подумал он, все это долбанная ложь. Профессия воина, к которой он готовился всю жизнь, это просто профессия наемного убийцы. Он посылал мальчишек, у которых еще не исчезли юношеские прыщи с лица, на поле боя, где шел стальной дождь, а земля орошалась кровью. Но хуже всего ожоги. Экипажи танков, выскакивающие из своих горящих машин в пылающих комбинезонах, кричали не переставая. Тех, кто умирал от ожогового шока или пули сострадательного офицера, заменяли другие. Счастливцы, сумевшие добраться до пункта первой помощи, обнаруживали, что санитары слишком заняты, чтобы раздавать сигареты, а врачи валятся с ног от изнеможения.

Его блестящий тактический успех в Альфельде пока не удалось развить, и в глубине души он сомневался, что это когда-нибудь произойдет. Алексеев понимал, что приносит в жертву бесчисленные молодые жизни ради красивых слов в книгах, написанных людьми, сумевшими забыть ужасы, которые они когда-то переносили и теперь причиняли другим.

Тебя мучает совесть, Паша? — спросил он себя. А как относительно тех четырех полковников, которых ты подвел под расстрел? Не слишком ли поздно для угрызений совести, а? Но сейчас не штабные игры и не маневры на полигоне в Шполе, а понесенные потери — это не горстка несчастных случаев на учениях с несколькими пострадавшими. Одно дело, когда командир роты подводит итоги боя, выполнив приказ вышестоящего начальника, и совсем иное для человека, отдающего приказ и вынужденного затем смотреть на результаты своих действий.

«Нет ничего ужаснее выигранной битвы, кроме битвы проигранной.» Алексеев вспомнил это замечание Веллингтона после сражения при Ватерлоо, прочитанное им в одной из двух миллионов книг, хранящихся в библиотеке Военной академии имени Фрунзе. Да, уж русский генерал не сказал бы такого, в этом можно не сомневаться. Почему вообще ему разрешили прочитать это? Если бы офицеры читали больше таких комментариев и меньше описаний славных подвигов, как бы они вели себя, получив приказ политических деятелей выступать на войну? А ведь интересная мысль, сказал себе генерал, весьма глубокая… Он помочился у дерева и пошел обратно в командный пункт.

Там он увидел генерала Берегового, склонившегося над картой. Отличный человек и хороший генерал, Алексеев знал это. Интересно, что думает о происходящем Береговой?

— Товарищ генерал, эта бельгийская бригада наконец появилась. Атакует на левом фланге. Ее неожиданная атака застала врасплох два наших полка, перемещающихся на новые позиции. Там возникла трудная ситуация.

Алексеев подошел к Береговому и посмотрел на карту. Так что же в нашем распоряжении? Войска НАТО по-прежнему воюют по своим правилам. Удар нанесен в место сочленения двух дивизий — одной измотанной до предела и другой свежей, но еще не нюхавшей пороха. Лейтенант передвинул несколько флажков. Советские части отступали.

— Резервный полк оставьте на месте, — приказал Алексеев. — А вот этот перебросьте на северо-запад. Попытаемся ударить во фланг бельгийцам, когда они приблизятся к этому перекрестку. — Военный профессионализм действительно неистребим, подумал он.

— Вот он, смотрите. — Эдвардс передал бинокль сержанту Смиту. Они все еще находились далеко от Хваммсфьердура. Сейчас они смотрели на него с вершины горы высотой две тысячи футов. Искрящаяся на солнце река внизу впадала во фьорд более чем в десяти милях отсюда. Все лежали, стараясь, чтобы их фигуры не выделялись на горной вершине, освещенной сзади солнцем, висящим над самым горизонтом. Эдвардс достал рацию.

— «Конура», это «Ищейка». Вижу цель. — Эдвардс понимал глупость своих слов. Хваммсфьердур имел в длину почти тридцать миль и примерно десять в своей самой широкой части.

Собеседник Эдвардса в Шотландии был приятно удивлен — группа прошла пятнадцать километров за десять часов.

— Как вы себя чувствуете?

— Если вы хотите, приятель, чтобы мы продолжили путь, то рация может выйти из строя.

— Понял. — Майор попытался удержаться от смеха. — Где точно вы сейчас находитесь?

— Примерно в пяти милях к востоку от высоты 578. Теперь, раз мы уже у цели, может быть, скажете, почему нас сюда послали? — поинтересовался Эдвардс.

— Если вы заметите любые, повторяю, любые передвижения русских, немедленно сообщите нам о них. Стоит вам увидеть, как русский солдат мочится у скалы, сразу передавайте об этом. Вы меня понимаете?

— Понимаем. Указать размеры в дюймах. Пока не видим русских. Слева от нас какие-то развалины, а вдали, вниз по реке, ферма. Ни в первом, ни во втором месте не заметно движения. Может быть, вы направите нас в какое-то конкретное место?

— Мы выясняем это. Пока оставайтесь там, где находитесь сейчас. Подыщите укрытие получше. Как у вас с пищей?

— Достаточно рыбы на один день, и я вижу озеро, где можно пополнить запас. Припоминаю, «Конура», что вы обещали прислать нам пиццу. Сейчас я готов ради нее на убийство. Выберите пиццу с пепперони и луком.

— Рыба полезна для здоровья, «Ищейка». А вот сила радиосигнала падает. Постарайтесь экономить батарейки. У вас есть что-нибудь еще?

— Нет. Выйдем на связь, если что-нибудь заметим. Конец. — Эдвардс выключил источник питания. — Ребята, мы дома!

— Приятно слышать, шкипер, — засмеялся Смит. — А где дом?

— Будхардалур на другом склоне горы, — заметила Вигдис. — Там живет мой дядя Хельги.

У него, наверно, мы могли бы вкусно поесть, сказал себе Эдвардс. Мясо молодого барашка, пара кружек пива, может быть, и что-то покрепче, и постель…, настоящая мягкая постель с простынями и пуховыми одеялами, которые так здесь любят. Ванна, горячая вода для бритья. Зубная паста. Лейтенант почти физически ощущал исходящий от него запах. Они старались мыться в ручьях, когда выдавалась такая возможность, вот только выдавалась она редко. Я воняю как козел, подумал Эдвардс. Или даже хуже. Но мы прошли такое расстояние не для того, чтобы совершить подобную глупость.

— Сардж, позаботьтесь об охране.

— Слушаюсь, шкипер. Роджерс, спать. Гарсиа, у нас первая вахта. Четыре часа. Располагайся вон на той вершине. Я займу место справа. — Смит встал и посмотрел на Эдвардса. — Это хорошая мысль, шкипер, дать всем отдохнуть, пока у нас есть такая возможность.

— Я тоже так считаю. Увидите что-то важное, толкните.

Смит кивнул и отошел ярдов на сто. Роджерс уже спал, положив голову на сложенную маскировочную куртку. Автомат он держал у себя на груди.

— Значит, мы оставаться здесь? — спросила Вигдис.

— Мне чертовски хотелось бы познакомиться с твоим дядей, но в этом городе могут оказаться русские. Как ты себя чувствуешь?

— Очень устала.

— Устала как мы? — с улыбкой спросил Эдвардс.

— Да, устала как вы, — призналась девушка и легла рядом с лейтенантом. Она была грязной. Ее шерстяной свитер порвался в нескольких местах, а ботинки износились так, что о починке не могло быть и речи. — Что случится с нами теперь?

— Не знаю. Правда, нас отправили сюда по какой-то причине.

— Но тебе не сказали о причине! — возразила она.

А ведь и впрямь интересное замечание, подумал Эдвардс.

— Они говорить тебе, а ты не говорить нам? — спросила Вигдис.

— Нет, ты знаешь ровно столько, сколько знаю я.

— Майкл, почему все это происходить? Почему русские придти сюда?

— Я не знаю.

— Но ведь ты офицер. Ты должен знать. — Вигдис приподнялась и оперлась на локоть. Она казалась искренне удивленной. Эдвардс улыбнулся. Нельзя винить ее в том, что она не понимает происходящего вокруг. Роль вооруженных сил в Исландии играет ее полиция. Это по-настоящему мирная страна, у нее никогда не возникало необходимости в армии. Несколько вооруженных суденышек для защиты рыболовства и полиция — вот и все, что требовалось Исландии для поддержания порядка. Разразившаяся война нарушила тысячелетние традиции. С незапамятных времен страна, не имевшая ни армии, ни военно-морского флота, не подвергалась нападениям. Сейчас это произошло лишь потому, что она встала на пути великих держав. А произошло бы такое, если бы в Кефлавике не было базы НАТО? Конечно, это ничего бы не изменило. Идиот, ты же видел, какие приятные парни эти русские! Была бы база НАТО в Исландии или нет, крохотная страна все равно стояла у них на пути. Но все-таки почему началась война, черт побери?

— Видгис, я метеоролог. Моя профессия — предсказывать погоду для военно-воздушных сил. — Такое объяснение ее запутало еще больше.

— Значит, ты не солдат? Не морской пехотинец? Майк покачал головой.

— Я — офицер ВВС США, это верно, но не такой военный, как сержант Смит. У меня другие обязанности.

— Но ты спас мне жизнь. Ты солдат.

— Да, пожалуй. Однако это была случайность.

— Что ты будешь делать, когда все это кончится? — Она посмотрела на него с нескрываемым интересом.

— Всему свое время. — Сейчас он мыслил категориями часов, а не дней или недель. Если мы выживем, что тогда? Нельзя думать об этом. Сначала надо выжить. Стоит подумать о своем будущем «после окончания войны», и у тебя не окажется этого будущего. — Я слишком устал, чтобы думать об этом. Давай спать.

Ей не хотелось примириться с таким ответом. Эдвардс видел, что она хотела знать то, о чем он сознательно отказывался думать, но Вигдис устала больше, чем признавалась, и через десять минут уснула и начала храпеть. Эдвардс раньше не замечал этого. Эта девушка — совсем не фарфоровая куколка. У нее есть сильные стороны и слабые, достоинства и недостатки. У Вигдис — лицо ангела, но ведь забеременела же! Ну и что? — подумал он. Смелости у нее еще больше, чем красоты. Она спасла мне жизнь, когда появился вертолет. Далеко не всякий мужчина проявил бы такую сообразительность и самообладание.

Эдвардс заставил себя лечь и заснуть. Сейчас не время думать об этом. Сначала надо выжить.

— Когда подтвердится информация об этом районе? — спросил майор. В глубине души он не рассчитывал, что Эдвардсу и его отряду удастся пройти такое расстояние, особенно когда на острове восемь тысяч русских солдат. Всякий раз, когда он думал об этих пятерых, идущих по голой скалистой местности, а над головами кружат советские вертолеты, у него по коже пробегали мурашки.

— К полуночи, наверно, — ответил сотрудник управления специальных операций. Когда он улыбался, вокруг черного кружка, закрывающего пустую глазницу, появлялись морщинки. — Вам придется подумать о награде для этого молодого парня. Мне случалось бывать на его месте. Вы даже не можете вообразить, насколько трудно сделать то, что сделали они. Не говоря о том, что над их головами висел этот проклятый «хайнд»! Я всегда говорил, что наибольшее бесстрашие проявляют вот такие маленькие спокойные типы — именно их нужно опасаться больше всего.

— Как бы то ни было, пора забросить туда для их поддержки нескольких профессионалов, — заявил капитан королевской морской пехоты.

— Позаботьтесь о том, чтобы они захватили побольше пищи, — напомнил майор ВВС США.

— Так в чем же проблема? — спросила Накамура.

— В наружной оболочке нескольких ракет обнаружены отклонения от нормы, — объяснил инженер.

— «Отклонения от нормы» — это означает, что они могут взорваться?

— Не исключено, — согласился инженер.

— Просто великолепно! — заявила майор Накамура. — От меня ждут, что я вытащу это чудовище прямо вверх на семнадцать миль, а там выяснится, что вместо него на орбиту выбрасывает меня! — Когда такая ракета взрывается, ничего особенного не происходит. Она просто распадается на несколько частей, которые сгорают сами по себе.

— Пожалуй, с расстояния в семнадцать миль вам действительно так кажется. А что, если эта стерва взорвется в двадцати футах от моего F-15? — Оттуда придется долго пикировать, подумала Банс.

— Извините, майор. Этому ракетному двигателю почти десять лет. Никому не пришло в голову следить за условиями его хранения, как это предусматривает наша инструкция, после того как к нему присоединили противоспутниковую боеголовку ASAT. Мы просвечивали его на рентгеновской установке и проверяли ультразвуком. Думаю, с ним все в порядке, но могу и ошибиться, — произнес представитель фирмы-изготовителя «Локхид». Он уже забраковал три из оставшихся противоспутниковых ракет из-за трещин в твердом топливе, а три остальные вызывали у него сомнения. — Вам нужна правда или хотите, чтобы я ходил вокруг да около?

— Вам предстоит лететь с ней, майор, — заметил заместитель командующего тактической авиацией. — Вы и решайте.

— А вы можете сделать так, чтобы ваша «птичка» включила двигатель лишь после того, как я окажусь на безопасном расстоянии? — спросила Накамура у представителя «Локхида».

— Сколько времени потребуется для этого? — задал вопрос инженер. Банс подумала о скорости и маневренности своего истребителя на такой высоте.

— Скажем, десять-пятнадцать секунд.

— Мне придется кое-что изменить в программном обеспечении, но не вижу никаких трудностей. Нам нужно всего лишь принять меры, чтобы ракета сохранила достаточную поступательную скорость и осталась в положении пуска. Вы уверены, что этого хватит?

— Нет. Придется проверить на тренажере. Сколько времени в нашем распоряжении?

— От двух до шести суток. Все зависит от военно-морского флота, — ответил генерал.

— Отлично.

— У меня хорошие новости, — объявил Тоуленд. — Истребитель ВВС «игл» F-15 пролетел над быстроходным конвоем к северу от Азорских островов. Два «беара», разыскивающих наши суда, попались ему, и он сбил обоих. Таким образом, за последние четыре дня мы сбили трех. Можно предположить, что рейд «бэкфайеров» не состоится.

— Где они сейчас находятся? — спросил английский полковник. Тоуленд провел пальцем по карте, сверив широту и долготу с цифрами на донесении.

— Похоже, вот здесь, но уже прошло двадцать минут.

— Это означает, что меньше чем через два часа они будут над Исландией.

— Как насчет самолетов-заправщиков? — послышался голос командира эскадрильи морской авиации.

— Мы не сможем подготовить их к вылету за такое короткое время.

— Можно долететь туда на двух истребителях, использовав еще два в качестве заправщиков, но в этом случае «томкэтам» останется всего двадцать минут для боевых действий, включая пять минут для полета на форсаже и десять резерва при полете обратно. — Командир эскадрильи разочарованно присвистнул. — Рискованно. Слишком рискованно. Придется на этот раз отказаться от вылета.

Зазвонил телефон. Командир английской авиабазы схватил трубку.

— Полковник Мэллори слушает. Да…, очень хорошо, объявляйте тревогу. — В здании минутной готовности в полумиле от штаба заревела сирена. Летчики бежали к самолетам. — Иван решил за нас эту проблему, капитан. Ваш самолет дальнего радиолокационного обнаружения сообщает о появлении мощных помех со стороны севера.

Капитан выбежал из штаба и вскочил в стоявший рядом джип.

Потребовалось десять минут, чтобы доехать до порта от штаба флота. Морские пехотинцы на контрольно-пропускном пункте проверяли документы у всех без исключения, даже у сидящих в «шевроле», на капоте которого развевался флажок с тремя адмиральскими звездами. Вокруг кипела бурная деятельность. По рельсам катились вагоны, ремонтные мастерские и испытательные станции работали круглые сутки. Даже закусочная «Макдоналдс» у входа на противоположной стороне улицы перешла на трехсменное обслуживание, продавая гамбургеры и жареную картошку всем, кто мог оторваться на несколько минут, чтобы перекусить. Для моряков, проводящих на суше день-другой, этот внешне малозначащий факт говорил о многом. В гавани автомобиль свернул направо, проехал мимо пирсов, где стояли подводные лодки, и направился к причалам для эсминцев.

— Это совершенно новый корабль; вступил в строй всего месяц назад. На нем едва завершили калибровку электронного оборудования и даже на это потратили меньше времени чем следовало, — заметил адмирал. — Капитан Уилкенс при переходе из Сан-Диего постоянно проводил учения, вот только не успел поработать с вертолетом.

Тихоокеанский флот оставил вертолеты у себя, да и я не могу пока выделить вам ни одного постоянного. В моем распоряжении только один «сихоук-F», экспериментальный вариант, проходивший испытания в Джексонвилле.

— Тот самый, с погружным гидролокатором? — спросил Моррис. — Он вполне устраивает меня. А есть пилот, умеющий им пользоваться?

— Об этом можно не беспокоиться. Капитан-лейтенант О'Мэлли. Вытащили его из учебного центра в Джексе.

— Я слышал о нем. Проводил испытания бортовых систем на" «Мусбраггере», когда был координатором тактических операций на «Джоне Роджерсе». Да, он знает свое дело.

— Мне придется высадить вас здесь. Вернусь через час после того, как посмотрю, что осталось от «Кидда».

«Рубен Джеймс». Его наклонный острый, как у клипера, нос с номером 57, нависал над пирсом словно нож гильотины. На мгновение забыв об усталости, Моррис вышел из машины, чтобы осмотреть свой новый корабль с восторгом человека, разглядывающего только что родившегося ребенка.

Ему и раньше доводилось видеть фрегаты типа FFG-7, но он никогда не бывал у них на борту. Строгие формы корпуса напоминали очертания гоночных яхт. Шесть пятидюймовых швартовых удерживали фрегат у пирса, но корабль словно стремился вперед, несмотря на то, что стоял неподвижно. Не такой уж большой корабль — полное водоизмещение всего три тысячи девятьсот тонн, — но несомненно быстроходный и способный причинить противнику немало неприятностей.

Надстройка в форме кирпичного гаража с торчащими вверх хлыстами антенн и радиолокационными мачтами выглядела собранной из деталей игрушечного конструктора и казалась не слишком привлекательной с эстетической точки зрения, но Моррис почувствовал функциональную простоту конструкции. Сорок ракет фрегата уложены в кольцевых устройствах носовой части. Кормовой ангар, похожий на коробку, мог вместить два смертоносных противолодочных вертолета. Корпус обтекаемый из соображений скорости, а надстройка прямоугольная, потому что иная форма не удовлетворяла предъявляемым к ней требованиям. Это был военный корабль, и если «Рубен Джеймс» выглядел красиво, то только по чистой случайности.

Матросы в голубых форменках и джинсах быстро двигались по трем трапам, поднимая на борт припасы, необходимые для срочного выхода в море. Моррис энергичным шагом подошел к кормовому трапу. Морской пехотинец у трапа отсалютовал ему, а вахтенный офицер торопливо отдавал распоряжения, готовясь принять на корабле нового капитана. Раздались четыре удара в рынду, и капитан третьего ранга Эд Моррис приступил к исполнению своих новых обязанностей.

— Поднимаюсь на борт «Рубена Джеймса». — Моррис отсалютовал флагу, затем отдал честь вахтенному офицеру.

— Сэр, мы не ждали вашего прибытия еще целый… — выпалил лейтенант.

— Как продвигаются работы? — бросил Моррис.

— Еще два часа, не больше, сэр.

— Отлично. — Моррис улыбнулся. — Формальностями займемся потом. Принимайтесь за исполнение своих обязанностей, мистер…

— Лайлз, сэр. Офицер управления кораблем.

А это еще что за должность? — удивился Моррис.

— О'кей, мистер Лайлз. Где старший помощник?

— Перед вами, шкипер. — У старпома рубашка была измазана маслом и щека в грязи. — Был в генераторном отсеке. Извините за неопрятный внешний вид.

— В каком состоянии корабль?

— В удовлетворительном. Полный запас топлива и боеприпасов. Буксируемая антенна полностью откалибрована…

— Как вам удалось сделать это так быстро?

— Пришлось потрудиться, но своего мы добились. Как здоровье капитана Уилкенса?

— Врачи говорят, что поправится, но…, но ему понадобится некоторое время, чтобы выздороветь. Меня зовут Эд Моррис. — Капитан и старший помощник обменялись рукопожатием.

— Фрэнк Эрнст. Впервые в составе Атлантического флота. — Капитан-лейтенант криво улыбнулся. — Прекрасное время выбрал для этого. Короче говоря, шкипер, корабль в хорошем состоянии. Все действует. Командир вертолета в боевой рубке, занимается с тактической группой. Нам дали Джерри Стилета. Хороший парень, я играл с ним в футбол в Аннаполисе, когда учился в военно-морской академии. У нас три превосходных главных старшины, один из них боцман. Команда из молодых матросов, но, по моему мнению, мы неплохо подготовились. Можем отправляться через два, максимум три часа. Где ваши личные вещи?

— Их должны доставить через полчаса. А что там у вас случилось в генераторном отсеке?

— Ничего серьезного. Течь в топливопроводе третьего дизельгенератора. Заводской брак, плохой сварной шов. Все исправлено. Вам понравится наше машинное отделение, шкипер. Во время приемочных ходовых испытаний при пятифутовых волнах развили скорость в тридцать один с половиной узел. — Эрнст удовлетворенно поднял брови. — Как, достаточно быстрый корабль?

— А стабилизаторы? — спросил Моррис.

— Работают исправно, шкипер.

— Как наши парни из противолодочной группы?

— Давайте пройдем к ним.

Моррис последовал за своим старшим помощником в верхнюю часть надстройки. Они прошли между двумя вертолетными ангарами, затем свернули налево мимо офицерской кают-компании и поднялись по трапу. Боевая рубка располагалась на одну палубу ниже мостика, в сторону кормы, рядом с каютой капитана. Моррис в сопровождении старпома вошел в рубку. Темная, как пещера, хотя более просторная и новая чем на «Фаррисе», она казалась тесной. Более двадцати человек отрабатывали задачу на тренажере.

— Нет, черт побери! — заревел громкий голос. — Вы должны реагировать быстрее. Это ведь «виктор» и он не станет ждать, пока вы соберетесь с мыслями и примете решение!

— Господа офицеры, внимание! — громко скомандовал Эрнст. — Капитан в боевой рубке!

— Вольно, — произнес Моррис. — У кого это такой громкий голос?

Из темноты появился офицер с широкой как бочка грудью. Его глаза были окружены морщинками, словно ему приходилось слишком много смотреть в сторону солнца, висящего низко над горизонтом. Значит, это и есть «Стилет» — Джерри О'Мэлли. Моррис знал его лишь по голосу, слышимому по УКВ, и еще по репутации охотника за подводными лодками, больше интересующегося своей профессией, чем продвижением по службе.

— Наверно, вы имеете в виду меня, капитан. Моя фамилия — О'Мэлли. Я буду летать на вашем «сихоуке».

— Между прочим, вы совершенно правы относительно «виктора». Один из этих мерзавцев торпедировал мой корабль и едва не разорвал его пополам.

— Мне очень жаль, но вам следует знать что «Викторами» у Ивана командуют лучшие шкиперы. «Виктор» у них самая маневренная подлодка, а для этого требуется умелый командир. Значит, вам пришлось иметь дело с одним из них. Он был снаружи?

Моррис покачал головой.

— Мы услышали его слишком поздно, в тот момент, когда сбавили скорость после очередного ускорения, так что условия для прослушивания были не самыми лучшими, но нам все-таки удалось обнаружить его. В этот момент он был на расстоянии не больше пяти миль. Послали за ним вертолет, его чуть не засекли, но он каким-то образом сумел разорвать контакт и оказался на внутренней стороне.

— Да, у «Виктора» это здорово получается. Я называю такой финт «поворот с отворотом». Он начинает двигаться в одну сторону, затем резко поворачивает в другую, создает завихрение в воде и, возможно, звуковую приманку, в самой его середине. Затем ныряет под слой температурного скачка и устремляется с другого борта. Русские шлифовали подобную тактику на протяжении нескольких лет, и нам пришлось немало потрудиться, прежде чем мы сумели найти противодействие. Для этого нужен опытный экипаж вертолета, который способен быстро реагировать на маневры «Виктора» и умеет поддерживать надежный контакт с парнями на фрегате.

— Если вы не ознакомились с моим докладом о случившемся, создается впечатление, что вы умеете читать мысли.

— Совершенно верно, капитан. Вот только мысли, которые я читаю, принадлежат русским. У «Виктора» лучше всего получается поворот с отворотом, и вам придется обратить на это особое внимание, потому что он способен стремительно ускоряться и делать резкие повороты. Я стараюсь внушить специалистам по противолодочной обороне, что, когда он делает вид, будто поворачивает налево, вам следует предположить, что на самом деле это будет правый поворот, проскользнуть одну-две тысячи ярдов, подождать пару минут, засечь мерзавца активным гидролокатором и прикончить прежде, чем он успеет отреагировать на ваши импульсы.

— А если вы ошиблись?

— Ничего не поделаешь, шкипер, значит, ошиблись. Впрочем, в большинстве случаев действия Ивана легко предсказать — если вы будете думать как подводник и следить за его тактической ситуацией вместо своей. Если он захочет скрыться, удержать его вам не удастся, но его задача заключается в том, чтобы сблизиться с целью, и в этом случае вы весьма усложните ее.

Моррис посмотрел в глаза вертолетчику. Ему не понравилось, что тот столь легко и просто сделал анализ ситуации, в результате которой капитан потерял свой первый корабль, но сейчас не время для таких мыслей. О'Мэлли — настоящий профессионал, и если произойдет встреча с еще одним «Виктором», никто не справится с ним лучше его.

— Вы готовы?

— Моя «птичка» сейчас на испытательной станции. Мы догоним вас, когда вы будете в открытом море. Мне просто захотелось поговорить с вашей противолодочной группой, пока есть время. Нам предстоит занять место в наружном противолодочном охранении?

— Наверно. Имея буксируемую гидролокационную антенну, нет смысла находиться вблизи. Кроме того, на всем переходе с этим конвоем скорее всего будем работать в паре с английским фрегатом.

— Ну что ж, это разумно. Знаете, у вас на корабле неплохая противолодочная группа. Мы сможем, пожалуй, доставить немало неприятностей противнику. Скажите, несколько лет назад вы плавали на «Роджерсе»?

— Да, когда вы летали с «Муса». Нам приходилось работать вместе дважды, только мы ни разу не встречались. Во время учений со «скейтом» я был «Экс-Рей Майк».

— Я так и подумал. — О'Мэлли подошел поближе и тихо спросил:

— Ситуация действительно такая тяжелая?

— Достаточно тяжелая. Мы утратили гидролокационную линию Гренландия — Исландия — Соединенное Королевство. Сейчас получаем весьма надежную информацию от тральщиков, оборудованных пассивными гидролокаторами, но можно не сомневаться, что Иван скоро докопается до этого и начнет топить охотников за тунцами. Не знаю, как будут развиваться события дальше — нам угрожает опасность с воздуха и подводная опасность. — Лицо Морриса говорило о происходящем более красноречиво, чем голос. Близкие друзья погибли или от них нет известий. Его первый корабль едва ли не разорван пополам, а усталость нельзя излечить одним только сном.

О'Мэлли кивнул.

— И все-таки, шкипер, у нас отличный новый фрегат, превосходный вертолет новейшей конструкции и буксируемая гидролокационная антенна. Мы сумеем справиться с порученной нам задачей.

— Ну что ж, очень скоро представится возможность проявить себя. Через пару часов отплываем в Нью-Йорк, а в среду начинаем проводку конвоя.

— Отправляемся одни? — спросил О'Мэлли.

— Нет, до Нью-Йорка идем вместе с английским фрегатом, кораблем Ее Королевского величества «Бэттлэкс». Мы еще не получили окончательного приказа, но похоже, что будем работать с ним в паре и во время пересечения Атлантики.

— Неплохо, — согласился Эрнст. — Пойдемте на корму, шкипер, я покажу, что имеется в нашем распоряжении. — Гидролокационный пост находился чуть дальше боевой рубки в сторону кормы и был отделен занавесом. Здесь горел настоящий свет в отличие от тусклого красного освещения рубки.

— Господи, от меня все скрывают! — проворчал молодой капитан-лейтенант. — Доброе утро, капитан. Я — Леннер, офицер боевых систем.

— А почему вы не у своего локатора?

— Мы временно приостановили игру, шкипер, и я решил проверить на дисплее ее предыдущее развитие.

— Я принес с собой видеокассету с записью игры, — объяснил О'Мэлли. — На ней прослеживается маневр «виктора-III», сумевшего ускользнуть от одного из наших авианосцев в восточной части Средиземного моря в прошлом году. Видите? Это и есть поворот с отворотом. Обратите внимание, как ослабевает контакт и вдруг снова становится более четким. Это звуковая приманка внутри завихрения. Вот в этот момент он нырнул под слой термоклина и резко ускорился внутрь походного ордера. И несомненно торпедировал бы авианосец, потому что его снова обнаружили только через десять минут. Вот к этому, — вертолетчик ткнул пальцем в экран, — нам и надо быть готовым. Это наглядно показывает, что вы столкнулись с капитаном подводной лодки, хорошо разбирающимся в своем деле и стремящимся проявить на практике свое умение, потопив вас.

Моррис внимательно всматривался в происходящее на экране. Он уже однажды видел такое.

— Что, если русская подводная лодка воспользуется этим маневром, чтобы нарушить контакт? — спросил Леннер.

— Раз ей хочется нарушить контакт, почему не сделать этого в сторону цели? — негромко спросил Моррис, увидев, что у него на корабле очень молодой офицер боевых систем.

— Совершенно точно, шкипер, — угрюмо кивнул О'Мэлли. — Как я говорил раньше, это у них привычная тактика, и у хорошего командира подводной лодки она приносит блестящие результаты. Настойчивые подводники всегда стараются прорваться поближе. Те из них, что успешно разрывают контакт, оказываются в положении, удобном для прицельного торпедного выстрела. Нам приходится заново искать их, но ведь им тоже. При скорости сближения в двадцать узлов мы проскакиваем мимо них, и потому им надо догонять нас, а это приводит к возрастанию шума. Если подводная лодка пытается скрыться, ее командир не пойдет, наверно, на такой риск, а если решится, то сделает неудачно, и тогда мы потопим его. Нет, шкипер, такая тактика рассчитана на командира, который стремится сблизиться с целью. Поэтому вопрос заключается в следующем: сколько у русских смелых и настойчивых подводников?

— Хватает. — Моррис на мгновение отвернулся. — Как укомплектован вертолет?

— У «птички» только один экипаж. Мой второй пилот еще зеленый, зато оператор бортовых систем — первоклассный специалист с большим опытом. Группа обслуживания — отличные техники, главным образом из Джекса. Я говорил с ними. Думаю, хорошо справятся с работой.

— У нас достаточно коек, чтобы разместить всех? — спросил Моррис.

Эрнст покачал головой.

— Вряд ли. Корабль переполнен.

— О'Мэлли, ваш второй пилот имеет опыт работы с палубы?

— Да, но не на фрегате. Я имею — черт побери, мне довелось проводить первые испытания еще в семьдесят восьмом. Придется вести тренировки по пути в Нью-Йорк, днем и ночью, чтобы мой младший лейтенант мог освоиться. Подбирали-то экипаж наспех, шкипер, даже сам вертолет еще не приписан к какой-нибудь эскадрилье.

— До сих пор вы говорили обо всем очень уверенно, — возразил Моррис.

— Я и сейчас уверен, более или менее, — пожал плечами О'Мэлли. — Мои люди умеют работать. Это сообразительные парни, они быстро всему научатся. А ведь нам придется даже придумывать свои позывные. — Он ухмыльнулся. Действительно, есть вещи, важные для авиаторов. О'Мэлли ясно дал понять, когда назвал вертолетную группу «мои люди», что не потерпит вмешательства в свои дела. Моррис пропустил замечание вертолетчика мимо ушей. Ему не хотелось спорить, особенно сейчас.

— Отлично. Старпом, пойдемте, осмотрим корабль. О'Мэлли, полагаю мы встретимся, как только корабль окажется в море.

— Вертолет готов к вылету уже сейчас, капитан. Мы прилетим, как прикажете.

Моррис кивнул и пошел вперед. Личный трап капитана, ведущий на мостик, находился всего в трех футах от двери боевой рубки и его собственной каюты. Он взбежал — или попытался взбежать, потому что ноги у него подгибались от усталости, — вверх по трапу.

— Капитан на мостике! — тут же объявил вахтенный старшина. Моррис был не из впечатлительных. Однако был потрясен, когда увидел что «штурвал» фрегата представляет собой всего лишь латунный диск размером чуть больше телефонного. Рулевой располагался в кресле, а справа виднелась прозрачная пластмассовая коробка, внутри нее находился рычаг прямого управления дросселем газотурбинных двигателей корабля. Над головой, от стены до стены рулевой рубки, протянулся металлический прут на высоте, позволяющей свободно держаться за него руками при волнении моря, что являлось красноречивым напоминанием о качке, испытываемой фрегатом во время шторма.

— Вы раньше служили на ракетных фрегатах, сэр? — спросил старпом.

— Даже не бывал на борту ни одного из них, — признался Моррис. Головы четырех моряков, находившихся на мостике, дружно повернулись в его сторону. — Я знаком с вооружением, несколько лет назад принимал участие в проектировании и знаю, более или менее, особенности управления.

— Наш фрегат маневренный и управляется, как спортивный автомобиль, — заверил его старший помощник. — Вам особенно понравится, сэр, что мы можем выключать двигатели бесшумно, словно бревно дрейфовать по поверхности моря, а потом за две минуты развить скорость в тридцать узлов.

— Когда мы сможем выйти в море?

— Через десять минут после того, как вы отдадите команду, капитан. Машинное масло в двигателях уже разогрето. Портовый буксир готов немедленно отвести нас от стенки.

— Прибыл командующий надводными силами Атлантического флота, — послышался из динамика голос вахтенного офицера. Две минуты спустя в рулевой рубке появился адмирал.

— Сейчас доставят ваши личные вещи, капитан. Итак, что вы решили?

— Старпом, проверьте, как идет погрузка, — повернулся Моррис к Эрнсту. — Может быть, продолжим разговор у меня в каюте, адмирал?

Внизу их ждал стюард с подносом, на котором стоял кофейник с чашками и сэндвичи. Моррис налил кофе адмиралу, затем себе, и поднес чашку ко рту, не обращая внимания на пищу.

— Сэр, мне никогда не приходилось командовать таким кораблем. Я не знаком с двигателями…

— У вас отличный стармех, а что касается двигателей, «Рубен Джеймс» прямо-таки мечта. К тому же здесь неплохие офицеры. Вы специалист по вооружению и тактике, Эд. Ваша работа будет проходить в боевой рубке. Вы нужны в море.

— Тогда все хорошо, сэр.

— Старпом, выводите корабль из гавани, — приказал Моррис два часа спустя. Он следил за каждым движением Эрнста, смущенный тем, что при выходе в море ему приходилось прибегать к помощи другого офицера.

Однако все оказалось удивительно просто. Ветер дул со стороны пирса, а огромная надстройка фрегата играла роль паруса. Как только были отданы швартовы, с помощью ветра и вспомогательных двигателей нос «Рубена Джеймса» отделился от причала, и газотурбинные двигатели направили фрегат по каналу. Эрнст не спешил, хотя было очевидно, что он может проделать все операции намного быстрее. Моррис обратил внимание и на это. Старпом явно не хотел представить капитана в невыгодном свете.

Начиная с этого момента, все пошло гладко. Моррису доводилось слышать рассказы о калифорнийском военно-морском флоте — давай, ребята, мы где-то здесь, — но старшины у столика с картами работали уверенно и быстро, прокладывая курс без малейших колебаний, хотя находились в незнакомом порту. Фрегат бесшумно скользил мимо причалов военно-морской базы. Моррис видел одинокие пирсы, корабли, к которым подойдут еще не скоро, и немало судов с серыми корпусами, изуродованными ужасными пробоинами и искореженной жаром обшивкой. Здесь же стоял и «Кидд», его передняя надстройка была разрушена русской ракетой, сумевшей прорваться через несколько рядов обороны. В ту же сторону смотрел и один из матросов «Рубена Джеймса», совсем мальчишка, затянувшийся сигаретой и затем выбросивший ее за борт. Моррису захотелось спросить его, что он думает, но сам капитан тоже не мог описать собственные мысли.

После этого события развивались быстро. Они повернули на восток у пустых стоянок авианосцев, прошли над Хэмптонским тоннелем и миновали бухту Литтл-Крик, переполненную десантными кораблями. И вот перед ними открылся океан, одновременно манящий и угрожающий, необъятная серая гладь под нависшими облаками.

«Бэттлэкс», фрегат Ее Королевского Величества, уже шел в трех милях впереди. Его корпус был окрашен в чуть иной серый цвет, а на мачте развевался белый вымпел. Замигал сигнальный прожектор.

— КТО ТАКОЙ БЫЛ ЭТОТ РУБЕН ДЖЕЙМС, ЧЕРТ ПОБЕРИ? — интересовался «Бэттлэкс».

— Как ответить на этот запрос, сэр? — спросил сигнальщик. Зловещие чары рассеялись, и Моррис засмеялся.

— Отвечайте, — сказал он, — «По крайней мере мы не называем наши военные корабли именем своей тещи».

— Ясно, сэр! — Сигнальщик остался доволен.

— Мы полагали что «блайндер» не может нести ракеты «воздух-земля», — сказал Тоуленд, но зрелище, открывшееся перед ним, опровергало эту информацию, предоставленную разведкой. Шесть ракет прорвались мимо истребителей, вылетевших навстречу русским бомбардировщикам, и все шесть разорвались внутри периметра авиабазы королевских ВВС. В полумиле горели два самолета, и один из наземных радиолокаторов был уничтожен.

— Ну что ж, по крайней мере теперь мы знаем, почему их налеты оказались такими редкими за последние дни. Они занимались переоборудованием бомбардировщиков, чтобы справиться с нашими новыми истребителями, — заметил полковник Мэллори, оценивая урон, нанесенный его авиабазе. — Действие и противодействие. Мы учимся, учатся и они.

На базу возвращались истребители. Тоуленд мысленно пересчитывал их. Недоставало двух «торнадо» и одного «томкэта». Как только самолеты приземлились, они вырулили к своим ангарам. У королевских ВВС не хватало постоянных ангаров, чтобы разместить все истребители, поэтому три американских «томкэта» расположились в укрытиях из мешков с песком. Группы наземного обслуживания сразу принялись за пополнение боекомплекта и заправку своих, самолетов. Экипажи спустились из кабин, сели в ожидавшие их джипы и поехали на разборку полета.

— Мерзавцы использовали наш собственный трюк против нас! — воскликнул пилот одного из «томкэтов».

— Так что же все-таки произошло?

— Русские летели двумя группами на расстоянии примерно в десять миль. В головной были МиГ-23 «флоггеры», за ними следовали «блайндеры». МиГи пустили ракеты раньше нас. Они поставили такие помехи, что у нас на экранах наведения оказалось сплошное молоко. К тому же часть русских истребителей пользовались каким-то новым приемом, с которым нам еще не приходилось сталкиваться, — обманное глушение. Их истребители находились, наверно, на пределе дальности полета, потому что не захотели вступать в воздушный бой. Думаю, их задачей было не допустить нас до своих бомбардировщиков, пока те не пустят ракеты «воздух-земля». И это им едва не удалось. Эскадрилья «торнадо» сумела зайти слева и сбила, по-моему, четыре «блайндера». Мы прикончили два МиГа — но не «блайндера», и командир послал остальных «томов» на перехват ракет. Я сбил две. Как бы то ни было, но Иван изменил свою тактику. Мы потеряли один истребитель, уж не знаю, как им это удалось.

— В следующий раз, — заметил другой пилот, — нужно сразу пускать ракеты в самолеты-постановщики помех. В бою заниматься этим некогда. На этот раз у нас не хватило времени. Если нам удастся сразу устранить постановщиков помех, будет гораздо проще взяться за истребители.

А тогда русские снова изменят тактику, подумал Тоуленд. Ну что ж, по крайней мере теперь мы заставили их откликаться на наши действия.

После восьми часов ожесточенного сражения, когда снаряды рвались у передового командного пункта, Береговому и Алексееву удалось остановить контратаку бельгийской бригады. Однако только остановить их было недостаточно. Советские части продвинулись на шесть километров, пока не натолкнулись на сплошную стену танков и ракетного огня, а бельгийская артиллерия то и дело совершала артобстрелы главного шоссе, по которому двигались подкрепления к частям, наступающим на Хамельн. Они наверняка готовят новую контратаку, подумал Алексеев. Мы должны нанести удар первыми — но где взять для этого части? Три дивизии были нужны ему, чтобы продолжать наступление на английские войска, стоящие на позициях у Хамельна.

— Всякий раз, когда мы прорываемся вперед, — негромко произнес майор Сергетов, — они останавливают наше продвижение и переходят в контратаку. Такого не должно быть.

— Поразительно глубокая мысль, — раздраженно проворчал Алексеев, затем взял себя в руки. — Мы рассчитывали, что прорыв окажется таким же эффективным, как и во время прошлой войны с немцами. Но препятствием стали легкие противотанковые ракеты. Три человека в джипе, — Алексеев даже воспользовался американским термином, — могут промчаться по дороге, занять позицию, вы пустить одну или две ракеты и уехать, прежде чем мы успеваем отреагировать, затем повторить все заново в нескольких сотнях метров. Мощь оборонительного огня еще никогда не была столь высокой, а мы не сумели понять, насколько эффективно сможет горстка солдат замедлить движение наступающей колонны арьергардными боями. Безопасность нашей армии зависит от движения, — Алексеев объяснил основной принцип, усвоенный в бронетанковом училище, — в таких условиях войска не могут позволить себе потерять мобильность. Сейчас простого прорыва недостаточно! Нам необходимо пробить огромную брешь в их обороне и продвинуться вглубь по крайней мере на двадцать километров, чтобы оторваться от этих подвижных противотанковых реактивных установок. Только после этого можно взяться за исполнение принципов нашей доктрины мобильной войны.

— Вы считаете, что мы не сможем одержать победу? — У Сергетова начали появляться свои сомнения, но он не ожидал услышать подтверждения их от собственного командира.

— Я придерживаюсь той же точки зрения, что и четыре месяца назад, и не сомневаюсь в своей правоте: эта война, запланированная как молниеносная кампания, превращается в войну на истощение. Пока техника оказывается сильнее военного искусства как у нас, так и у них. Сейчас мы просто ждем, у кого быстрее истощатся людские резервы и боевая техника.

— У нас больше и того и другого, — возразил Сергетов.

— Это верно, Иван Михайлович. В моем распоряжении масса молодых жизней, которые я могу бросить в эту бойню. — В полевой госпиталь поступали все новые жертвы. Поток грузовиков, прибывающих к нему и уезжающих за новыми пострадавшими, не прекращался ни на минуту.

— Товарищ генерал, я получил письмо от отца. Он спрашивает, как развиваются события на фронте. Что мне ответить?

Алексеев отошел от своего адъютанта, чтобы собраться с мыслями.

— Иван Михайлович, передайте товарищу министру, что сопротивление НАТО намного серьезнее, чем мы предполагали. Ключом к победе сейчас является снабжение. Нам нужна максимально полная информация о получаемом НАТО снабжении. Кроме того, необходимо предпринять самые эффективные усилия, чтобы нарушить каналы, по которым поступают техника и боеприпасы к армии НАТО. Нам почти ничего не сообщается о том, насколько действенными оказались попытки военно-морских сил помешать американским конвоям. Эти сведения нам необходимы для оценки способности противника к сопротивлению. Мне не нужны аналитические сводки из Москвы. Пусть нам предоставят исходные данные, и мы сами их проанализируем.

— Вы неудовлетворены сведениями, поступающими к нам?

— Нам сказали, что НАТО не достает политического единства и военной координации. Вы удовлетворены такими сведениями, товарищ майор? — резко спросил Алексеев. — Я не могу обратиться с таким запросом по военным каналам, правда? Выпишите себе командировочное предписание. Жду вашего возвращения через тридцать шесть часов. Не сомневаюсь, что вам не придется нас разыскивать, — мы по-прежнему будем здесь.

— Они должны появиться у вас через полчаса.

— Понял вас, «Конура», — ответил Эдвардс. — Как я уже сообщал, русских не видно. За весь день не заметили ни одного самолета. Шесть часов назад на дороге к западу от нас было отмечено какое-то движение. Проехали четыре машины, похожие на джипы. Расстояние слишком велико, чтобы увидеть, что в них, да и двигались они к югу. На горизонте все чисто. Прием.

— О'кей, сообщите о прибытии.

— Ясно. Конец. — Эдвардс выключил рацию. — Парни, к нам летят друзья.

— Кто и когда? — поспешно отреагировал Смит.

— Кто — не знаю, ничего не сказали, а вот прибудут через полчаса. Наверно, их сбросят на парашютах.

— Они прилететь, чтобы забрать нас? — спросила Вигдис.

— Нет, самолет не может совершить здесь посадку. Сардж, у вас есть предложения?

— Думаю, такие же, как и у вас.

Самолет появился раньше, чем его ожидали, и на этот раз первым его заметил Эдвардс. Четырехмоторный транспортный самолет С-130 «геркулес» зашел на малой высоте с северо-запада, всего в нескольких сотнях футов над восточным склоном горы, на которой они находились. С запада дул сильный ветер. Из заднего грузового люка выпрыгнули четыре маленькие фигурки. «Геркулес» круто развернулся и полетел обратно на север. Эдвардс смотрел, не отрываясь, на раскрывшиеся парашюты. Вместо того чтобы спуститься в долину у основания горы, парашютистов понесло прямо на склон, усыпанный валунами.

— Черт возьми, летчик не учел ветра! Быстро на помощь! Пока морские пехотинцы во главе с Эдвардсом бежали вниз по склону, парашюты опустились под ними. Надутые купола один за другим опадали в сумерках, после того как люди, висящие на стропах, касались земли. Эдвардс с пехотинцами двигались быстро, стараясь запомнить, где приземлились парашютисты, потому что купола парашютов, окрашенные в маскировочный цвет, опустившись на землю, становились невидимыми.

— Стой!

— Ну-ну, свои. Мы встречаем вас, — ответил Эдвардс.

— Назовите себя! — Голос явно принадлежал англичанину.

— Мои позывные — «Ищейка».

— Настоящее имя?

— Эдвардс, лейтенант, ВВС США.

— Подходите, приятель, только без резких движений. Майк направился вперед в одиночку. Наконец он увидел смутные очертания человека, наполовину скрытого валуном. В руках он сжимал автомат.

— Сержант Николе, королевская морская пехота. Вы выбрали для нашей высадки не самое удачное место, лейтенант.

— Я ничего не выбирал! — раздраженно ответил Эдвардс. — Нам сообщили о вашем прилете час назад.

— Глупость, очередная армейская глупость. — Сержант с трудом встал и направился к Эдвардсу заметно хромая. — Прыжки с парашютом и без того опасная штука, а тут нас сбросили прямо на скалы!

Появился еще один парашютист.

— Мы нашли лейтенанта — похоже, он мертв!

— Нуждаетесь в помощи?

— Хотелось бы проснуться дома в постели.

Уже через несколько минут Эдвардс узнал, что посланная им на помощь спасательная группа — или какое еще у нее там было задание — начала операцию трагически. Лейтенант, возглавлявший ее, приземлился на огромный валун и, потеряв равновесие, упал спиной назад на соседний. Падение оказалось настолько неудачным, что голова его почти отделилась от тела. У Николса было сильное растяжение лодыжки, остальные двое не пострадали, но пережили тяжелое потрясение. Понадобилось больше часа, чтобы собрать сброшенный груз. Тело лейтенанта завернули в парашют и завалили камнями. Жаль, подумал Эдвардс, но сейчас не время для проявления чувств. Затем все поднялись на вершину горы. По крайней мере у парашютистов оказался с собой новый блок питания для рации.

— «Конура», это «Ищейка». Ситуация отвратительная, прием.

— Почему вам потребовалось столько времени?

— Передайте пилоту «геркулеса», чтобы носил очки. Командир морских пехотинцев, которых вы послали к нам, погиб при приземлении, а их сержант растянул лодыжку.

— Вас не заметили?

— Нет. Они приземлились прямо на скалы. Просто чудом не погибли все. Мы вернулись на прежнюю высоту. Следов не осталось. Сержант Николе оказался курильщиком. Вместе с сержантом Смитом они нашли уединенное место и закурили.

— Ваш лейтенант слишком нервничает.

— Да нет, он только с виду такой. Как нога?

— Все равно придется идти — в порядке она или нет. А лейтенант понимает, что делает?

— Шкипер? На моих глазах он прикончил ножом трех русских. Это достаточно убедительно?

— Боже милосердный…