Красный шторм поднимается

Глава 35 Момент прицеливания

Первые два дня прошли спокойно. Впереди шли корабли охранения, прощупывая своими гидролокаторами мелкие прибрежные воды в поисках вражеских подводных лодок. За ними следовали транспортные суда, медленно перестраиваясь в восемь колонн по десять кораблей в каждой. Конвой, способный двигаться со скоростью двадцать узлов, спешил доставить груз. Под массированным прикрытием боевых самолетов, базирующихся на береговых авибазах США, эскадра двигалась вперед на протяжении первых сорока восьми часов, не меняя курса, и только один раз прибегнула к маневрам уклонения. Курс пролегал мимо берегов Новой Англии и Восточной Канады, острова Сейбл и Большой Ньюфаундлендской банки. Теперь легкий этап остался позади. Покинув прибрежные воды и выйдя в Северную Атлантику, конвой вступил в неизведанное…

— Насчет отправки моих корреспонденции… — обратился Каллауэй к Моррису.

— Вы можете пользоваться моим спутниковым передатчиком два раза в день, если это не мешает радиосвязи конвоя. Вы понимаете, что ваши корреспонденции будут подвергаться цензуре в Норфолке?

— Да, конечно. Можете положиться на меня, капитан, пока я нахожусь на борту вашего корабля, мне и в голову не придет передавать сведения, способные подвергнуть опасности конвой. В этом году у меня было достаточно нервотрепки в Москве.

— Что? — Моррис повернулся к нему и опустил бинокль. Каллауэй объяснил, что происходило весной.

— А Патрик Флинн, мой коллега из Ассошиэйтед пресс, находится сейчас на борту «Бэттлэкса». Наверняка пьет пиво, — закончил он с улыбкой.

— Значит, вы были там, когда все это началось. А вам известно почему?

Каллауэй покачал головой:

— Если бы знал, капитан, давно написал бы об этом. На мостике появился рассыльный с папкой. Моррис раскрыл ее, прочитал три радиограммы и расписался.

— Что-нибудь интересное? — полюбопытствовал репортер.

— Последняя метеосводка и информация относительно русского разведывательного спутника. Он пролетит над нами через три часа. Правда, ВВС попытаются сбить его еще до того, как он появится здесь. Как видите, ничего интересного. Надеюсь, вы удобно устроились? Никаких проблем?

— Никаких, капитан. Все напоминает приятный морской круиз.

— Это верно. — Моррис просунул голову внутрь рулевой рубки. — Боевая тревога, самолеты противника.

Моррис провел репортера в боевую рубку, объясняя, что предстоящее учение направлено на то, чтобы убедиться, насколько успешно способна действовать команда в темноте.

— В одной из радиограмм содержалось предупреждение о возможном налете?

— Нет, но через шесть часов мы окажемся за пределами воздушного прикрытия истребителей, вылетающих с береговых аэродромов. Это означает, что Иван начнет искать нас. — И на таком расстоянии от остальных кораблей мы будем чувствовать себя ужасно одиноко, подумал Моррис. Учения продолжались час. Группа управления в боевой рубке провела на компьютере пару имитаций. Во время второй выяснилось, что ракета сумела все-таки прорваться через оборонительный заслон.

Истребитель F-15 подрулил к ангару и замер. Старший механик группы наземного обслуживания поставил лестницу, и майор Накамура спустилась вниз, глядя на свой обожженный взрывом самолет. Спустившись, она подошла поближе, чтобы оценить повреждения.

— Не так уж плохо, майор, — заверил ее сержант. Осколок взорвавшегося ракетного двигателя пробил отверстие размером с пивную банку в левом крыле, всего в трех дюймах от топливного бака. — Я исправлю это за пару часов.

— С вами все в порядке? — спросил инженер из фирмы «Локхид».

— Ваша ракета взорвалась в пятидесяти футах от истребителя, и взрыв был прямо-таки адский. Между прочим, когда она взрывается, зрелище весьма впечатляющее. Осколки летят во все стороны. Мне еще повезло, что в меня попал только один. — Взрыв ракетного двигателя чертовски напугал Накамуру, но в ее распоряжении был целый час, чтобы прийти в себя. Теперь страх прошел и сменился яростью.

— Извините, майор. Жаль, что не могу сказать чего-то большего.

— Давайте попробуем еще раз, — сказала Банс, глядя на небо через отверстие, пробитое в крыле. — Когда следующее окно?

— Через одиннадцать часов шестнадцать минут.

— Вот тогда и полечу. — Она вошла в здание и поднялась по лестнице в комнату отдыха летного состава. Стены внутри были обиты мягким, поглощающим шум материалом. В то же время он не давал разбушевавшимся летчикам, разряжаясь, причинить себе серьезные повреждения.

Не встретив никаких препятствий, советский спутник океанской радиолокационной разведки продолжал свой полет по орбите и, минуя Северную Атлантику, «увидел» внизу целую эскадру из почти сотни судов, которые, выстроившись в правильные колонны, двигались на восток. Это, должно быть, и есть тот самый конвой, о котором сообщали разведывательные сводки, решили русские аналитики и с удовлетворением отметили, что конвой находится далеко от американских берегов, в открытом океане, именно там, где он наиболее уязвим.

Через девяносто минут два авиаполка бомбардировщиков Ту-22М, вооруженных противокорабельными ракетами, следуя за самолетами-разведчиками Ту-95, взлетели с четырех аэродромов, расположенных вокруг Кировска, дозаправились в воздухе и направились в сторону Исландии, где их не могли засечь радиолокаторы противника.

— Это и есть тот сюрприз, который вы приготовили для меня? — спросил Каллауэй, увидев значки на главном экране обстановки.

Моррис молча кивнул.

— До сих пор мы посылали большинство конвоев через Северную Атлантику в условиях полного радиолокационного молчания — их радары были отключены, чтобы усложнить русским задачу обнаружения наших кораблей. Однако на этот раз мы предприняли нечто другое. То, что вы видите на экране, получено от радиолокатора SPS-49.

— Это тот черный монстр на крыше рулевой рубки?

— Совершенно верно. А значки на экране — это «томкэты» с авианосца «Америка». Вот это самолет-заправщик КС-135, а вот эта крошка — «птичка» дальнего радиолокационного обнаружения «хокай» Е-2С. Радиолокатор «хокая» отключен. Когда покажется Иван, ему придется приблизиться к нам, чтобы увидеть наши суда.

— Но ведь Ивану уже все и так известно, — возразил Каллауэй.

— Нет, он знает только, что где-то находится конвой. Для пуска ракет этого недостаточно. Точно ему известно лишь одно — он видит действующий радиолокатор SPS-49. Чтобы рассмотреть, что находится на морской поверхности, ему придется поднять на большую высоту свой самолет дальнего радиолокационного обнаружения. Но как только мистер Медведь сделает это, мы тут же обнаружим его и пошлем на перехват свои истребители. Все произойдет так быстро, что он даже не успеет заметить, откуда прилетели ракеты.

— А если «бэкфайеры» не появятся сегодня?

— Тогда мы встретимся с ними в другой раз. «Беары», между прочим, поддерживают связь и с подводными лодками. Их тоже было бы неплохо потопить.

Их впервые охватила скука. Эдвардсу и его группе нередко приходилось испытывать страх, но им еще ни разу не было скучно. Они провели на одном и том же месте уже четверо суток и все еще не получили приказа о дальнейшем продвижении. Наблюдая за русскими, они докладывали о каждом их перемещении. Но поскольку ничего значительного не происходило, время тянулось очень медленно.

— Лейтенант, — окликнул Эдвардса Гарсиа, — я вижу самолеты, направляющиеся на юг.

Эдвардс достал бинокль. По небу плыли белые перистые облака. Сегодня не было никаких инверсионных следов, но…, вот они! Лейтенант заметил вспышку, солнечное отражение от чего-то. Он напряг зрение, пытаясь опознать увиденный объект.

— Николе, как вы считаете, что это? — Он передал бинокль сержанту королевской морской пехоты.

— Русский «бэкфайер», — тут же ответил сержант.

— Вы уверены?

— Абсолютно, лейтенант. Я часто видел их и раньше.

— Начинайте считать, сколько их. — Эдвардс принялся доставать рацию.

— Вижу только четыре. Все направляются на юг.

— Но вы не сомневаетесь, что это «бэкфайеры»? — еще раз переспросил Эдвардс.

— Ничуть не сомневаюсь, лейтенант Эдвардс! — раздраженно повторил Николе, наблюдая за тем, как офицер включает радиопередатчик.

— «Ищейка» вызывает «Конуру», прием. — На этот раз станция ответила не сразу. Потребовалось три вызова, прежде чем откликнулись на другом конце канала связи.

— «Конура», это «Ищейка». У меня есть для вас кое-какая информация. Мы видим бомбардировщики типа «бэкфайер», которые пролетают над нами, направляясь на юг.

— Откуда вы знаете, что это «бэкфайеры»? — тут же поинтересовалась «Конура».

— Сержант Николе из королевской морской пехоты утверждает, что у него на этот счет нет ни малейших сомнений. Четыре бомбардировщика. — Николе поднял вверх пять пальцев. — Нет, уже видим пять, летят на юг.

— Понял, спасибо, «Ищейка». Что-нибудь еще?

— Нет. Сколько нам еще сидеть на этой горе, прием?

— Мы сообщим вам. Терпение, «Ищейка». Мы не забыли о вас. Конец связи.

Самолеты— разведчики летели скошенным фронтом, их экипажи наблюдали за происходящим впереди как визуально, так и прослушивая частоты радиосвязи и радиолокации. Наконец, головной машине удалось обнаружить импульсы американского радиолокатора SPS-49, предназначенного для обзора воздушного пространства. Обычно эти радиолокаторы состояли на вооружении ракетных фрегатов типа «перри». Операторы на борту русского самолета измерили интенсивность радиолокационных импульсов и, рассчитав координаты источника излучения, пришли к выводу, что их самолет находится далеко за пределами досягаемости фрегата.

Командир группы, находившийся на третьем самолете-разведчике, получив эти сведения, сравнил их с разведданными о конвое. Полученные координаты находились точно в центре круга, начерченного им на карте. У него всегда возникали подозрения, когда все происходило слишком уж точно в соответствии с планом. Значит, конвой направлялся прямым курсом к Европе? Почему? До сих пор большинство конвоев старалось уклониться подальше к югу, до самых Азорских островов, для того чтобы вынудить его бомбардировщики лететь дальше, чем было желательно, и заставить Ту-22М, следующие за поисковыми самолетами-разведчиками, нести только по одной противокорабельной ракете вместо двух. Происходило что-то странное. По его приказу разведывательные самолеты вытянулись в линию, направленную с севера на юг, и начали снижаться, чтобы их не обнаружил американский радиолокатор.

— Какова дальность действия вашего радиолокатора? — спросил Каллауэй.

— Это зависит от высоты цели и ее размеров, а также от атмосферных условий, — ответил Моррис. Он сидел в капитанском кресле и не отрывал взгляда от экранов. Два «томкэта» были готовы к бою. — Например, мы можем, пожалуй, обнаружить «беар», летящий на высоте примерно в тридцать тысяч футов, на расстоянии в двести пятьдесят миль. Но чем меньше высота полета цели, тем ближе к нам эта цель может подлететь незамеченной. Радиолокатор действует только в пределах видимого горизонта.

— Но для полета на малой высоте требуется значительно больше горючего.

Моррис посмотрел на репортера.

— У этих проклятых «беаров» такой запас топлива, что они могут находиться в воздухе целую неделю, — несколько преувеличил он.

— Получено сообщение, капитан. — Начальник службы связи передал ему радиограмму: ИНФОРМИРУЕМ О ВОЗМОЖНОМ НАЛЕТЕ «БЭКФАЙЕРОВ» тчк ПРОЛЕТЕЛИ НАД ИСЛАНДИЕЙ зпт НАПРАВЛЯЯСЬ НА ЮГ В 10.17 ГРИНВИЧУ. Моррис передал радиограмму офицеру оперативной службы. Тот немедленно склонился над картой.

— Хорошие новости? — спросил Каллауэй. У него хватило здравого смысла не просить разрешения прочитать депешу.

— Не исключено, что примерно через два часа нам предстоит встреча с бомбардировщиками «бэкфайер».

— Они собираются атаковать конвой?

— Нет, сначала они, наверно, нападут на нас. В их распоряжении целых четыре дня, чтобы уничтожить конвой, а избавившись от кораблей охранения, они смогут решить эту задачу гораздо проще.

— Вы обеспокоены, капитан? Моррис мрачно улыбнулся.

— Мистер Каллауэй, я обеспокоен всегда.

Капитан инстинктивно проверил состояние различных бортовых систем. Системы вооружения и поиска функционировали нормально — как приятно командовать новеньким кораблем! На пульте предупреждения об опасности не было ничего нового: подводных лодок противника в непосредственной близости не обнаружено! — впрочем, эту информацию следовало рассматривать достаточно скептически. Можно было бы объявить сейчас боевую тревогу, но почти вся команда обедала. Лучше подождать, пока все будут сыты и готовы к действиям.

Проклятое ожидание, подумал Моррис. Он молча наблюдал за экранами. Светящиеся точки, обозначающие свои самолеты, описывали медленные круги. Их пилоты тоже выжидали.

— Взлетают новые самолеты воздушного патрулирования, — послышался голос офицера. На экране появилась еще одна пара «томкэтов». Значит, на авианосце «Америка» тоже получено предупреждение о приближающемся налете. Авианосец находился в двухстах милях и направлялся на запад, в сторону Норфолка. То же самое относилось и к авианосцу «Индепенденс», который возвращался к Азорским островам. Авианосцы находились в море с самого начала войны, крейсируя взад и вперед, чтобы избежать обнаружения советскими спутниками радиолокационной океанской разведки. Они обеспечивали противолодочное прикрытие для нескольких конвоев, несмотря на то, что при этом сами подвергались немалой опасности. До настоящего момента американские авианосцы не имели возможности действовать, как им надлежало. Они еще не превратились в наступательное оружие. Судьба авианосной группы «Нимиц» оказалась горьким уроком. Моррис снова закурил. Теперь он вспомнил, почему в свое время бросил курить. От сигарет у него жгло в горле, исчезали вкусовые ощущения и слезились глаза. С другой стороны, сигареты помогали скрасить часы ожидания.

«Беары», вытянувшиеся точно в направлении с юга на север, теперь направлялись на источник радиолокационных сигналов. Командир группы приказал им повернуть на запад и снизиться. От двух самолетов не последовало подтверждения, и ему пришлось повторить приказ.

В двухстах милях к западу, на борту самолета дальнего радиолокационного обнаружения Е-2С «хокай», оператор поднял голову. Он только что услышал, как кто-то говорит по-русски; это был код, но, несомненно, произнесенный на русском языке.

В течение нескольких минут эту информацию получили все корабли охранения, и все пришли к одному и тому же выводу: «бэкфайеры» еще не могли к ним приблизиться, значит, это «беары». Для всех они являлись особенно желанной добычей. С авианосца «Америка» начали взлетать истребители и дополнительные самолеты радиолокационного наблюдения. В конце концов, не исключено, что русские собирались напасть именно на авианосец.

— Он направляется прямо к нам, — заметил офицер оперативной службы.

— Да, пожалуй, — согласился Моррис.

— На каком он расстоянии? — спросил Каллауэй.

— Трудно сказать. На «хокае» услышали радиопереговоры. По-видимому, относительно близко, но при аномальных атмосферных условиях такие переговоры можно услышать и из другого полушария. Мистер Леннер, объявите боевую тревогу — отражение воздушного нападения.

Через пять минут фрегат был готов к боевым действиям.

— Доброе утро, мистер Медведь, — произнес пилот «томкэта», глядя на экран своего поискового дисплея. Русский самолет находился на расстоянии около сорока миль. На его огромных винтах поблескивало солнце. Американский летчик решил сблизиться, не включая радиолокатор. Он передвинул сектор газа на восемьдесят процентов мощности и включил систему управления пуском ракет. Самолеты сближались со скоростью больше тысячи миль в час, или семнадцати миль в минуту.

Затем последовала команда: «Включение!» — и оператор радиолокационного перехвата на заднем сиденье задействовал бортовой радиолокатор истребителя AWG-9.

— Вижу его, — спустя мгновение доложил оператор.

— Пуск! — Две ракеты «воздух-воздух» сорвались с подвесок и помчались вперед, ускоряясь до трех тысяч миль в час.

Оператор радиоэлектронного наблюдения на борту советского самолета пытался определить электронные характеристики поискового радиолокатора фрегата, и в этот момент зажужжал приемник, предупреждающий об опасности. Оператор повернулся, чтобы понять, в чем дело, и побледнел.

— Предупреждение о воздушном нападении! — крикнул он по системе внутренней связи.

Пилот Ту— 95 отреагировал мгновенно. Он тут же развернул самолет на левый борт и спикировал к морской поверхности. Тем временем оператор постановки защитных помех, сидевший в хвостовой части, включил свою аппаратуру, однако при повороте фюзеляж закрыл подвеску с излучателями помех от приближающихся ракет.

— Что происходит? — запросил командир группы по интеркому.

— Отмечаем захват радиолокатором перехватчика, — испуганно, но стараясь сохранять хладнокровие, ответил оператор. — Мы включили аппаратуру защитных помех.

Командир группы повернулся к связисту:

— Передать предупреждение: «Поблизости вражеские истребители».

Однако времени для защитных действий не осталось. «Фениксы» покрыли расстояние, отделяющее истребитель от Ту-95, меньше чем за двадцать секунд. Первая ракета пролетела мимо, зато вторая поразила спикировавший бомбардировщик, и взрыв оторвал ему хвост. Ту-95 рухнул в море.

На экране радиолокатора показался «томкэт», и они наблюдали за тем, как истребитель пустил две ракеты, мгновенно исчезнувшие из поля зрения. В течение тридцати секунд «томкэт» продолжал полет прежним курсом, затем развернулся и направился обратно на запад.

— Это значит, джентльмены, что самолет противника сбит, — произнес Моррис. — Одним «беаром» стало меньше.

— Почему вы так считаете? — спросил Каллауэй.

— Неужели вы думаете, что он повернул бы обратно, не убедившись, что его ракеты попали в цель? А если бы целью был любой другой самолет, кроме «беара», он неминуемо нарушил бы радиомолчание. Старшина, мы слышали какие-нибудь передачи с пеленга ноль-восемь-ноль?

Оператор электронных систем, сидевший в переднем углу рубки, произнес, не поднимая головы:

— Нет, капитан, ни единого звука.

— Черт побери, — удовлетворенно покачал головой Моррис. — Наконец-то получается.

— Значит, если он не успел ничего передать… — начал понимать Каллауэй.

— То мы одни знаем о его гибели. Может быть, нам удастся застать врасплох все бомбардировочное соединение. — Моррис подошел к экрану. Все истребители уже поднялись с авианосца «Америка», находившегося сейчас в семидесяти милях к югу от конвоя. Он посмотрел на часы, укрепленные на переборке, — до подлета «бэкфайеров» оставалось минут сорок. Капитан поднял трубку телефона:

— Мостик, говорит рубка. Передайте на «Бэттлэкс» — пусть начинает сближение.

Уже через несколько секунд английский фрегат повернул налево и направился на запад, к «Рубену Джеймсу». Вот одно нововведение уже успешно осуществилось сегодня, подумал Моррис. Почему бы так же успешно не осуществиться другому?

— Вертолету приготовиться к взлету, — распорядился он. О'Мэлли сидел в кокпите и читал журнал или, вернее, просматривал фотографии, пока его мозг старался отключиться от происходящего вокруг. Приказ, донесшийся из динамика, оторвал его от созерцания прелестей обнаженной мисс Июль. Тут же младший лейтенант Ролстон начал готовить двигатель к взлету, а О'Мэлли посмотрел на панель управления, чтобы убедиться, что с вертолетом нет никаких механических проблем. Затем он взглянул через открытую дверцу и увидел, что матросы из палубной команды отошли в сторону.

— Чем мы сейчас будем заниматься, капитан? — спросил оператор бортовых систем.

— Будем изображать собой приманку для ракет, Уилли, — успокоительно произнес О'Мэлли, и вертолет оторвался от палубы.

Ту— 95, летевший дальше всех к югу, находился ближе всех к конвою, всего в шестидесяти милях, но еще не подозревал об этом. Не знали этого и американцы, поскольку для поискового радиолокатора «Рубена Джеймса» он летел ниже линии видимого горизонта. Зато пилот Ту-95 знал, что подходит момент, когда ему нужно поднять самолет на высоту и включить свои поисковые радиолокаторы. Однако приказа от командира группы пока не поступало. И хотя ничто не указывало на угрожавшую им опасность, пилот испытывал какую-то тревогу. Он инстинктивно чувствовал что-то странное. На прошлой неделе исчез один из Ту-95, доложивший о том, что засек радиолокатор на одиночном американском фрегате. Точно, как и сейчас… Тогда командующий соединением приказал Ту-22М повернуть назад и отменил налет на конвой, опасаясь атаки американских истребителей, за что после возвращения получил строгий выговор — за якобы проявленную им трусость. Как часто случается во время боевых действий, никакой другой информации, кроме отрицательной, у них не было. Они знали, что четыре Ту-95 не вернулись. А теперь он знал, что командир группы не отдал приказа, которого все ждали, как знал и то, что никаких признаков угрожающей группе опасности тоже не было. И все же происходило что-то странное.

— Расстояние до американского фрегата? — спросил пилот по системе внутренней связи.

— Сто тридцать километров, — ответил штурман. Сохранять радиомолчание, напомнил себе пилот. Таков приказ…

— Наплевать на приказы! — произнес он вслух, протянул руку и включил радио. — «Чайка-2» вызывает «Чайку-1», прием. — Никакого ответа. Пилот дважды повторил вызов.

Вызов услышало множество приемников, и меньше чем за минуту были определены координаты «беара», находящегося сейчас в сорока милях к юго-востоку от конвоя. Один из «томкэтов» развернулся и спикировал на него.

Командир группы не отвечает… Он должен ответить, сказал себе пилот. Должен. ТУ-22М следуют за ними на расстоянии меньше двухсот километров. Куда мы их ведем?

— Включить радиолокатор! — скомандовал он.

Каждый корабль охранения мгновенно обнаружил характерное излучение радиолокатора «биг балдж». Ближайший к «беару» фрегат, вооруженный ракетами «корабль-воздух» — «гроувз» — тут же включил свой радиолокатор и выпустил ракету в приближающийся русский самолет, но к нему уже мчался истребитель «томкэт», который был совсем рядом с «беаром»; на фрегате выключили радар наведения на цель, ракета потеряла ее и автоматически самоликвидировалась.

На борт Ту-95 тут же поступили сигналы об опасности — сначала предупреждение о приближающейся ракете «корабль-воздух», затем операторы засекли радиолокатор наведения истребителя — и тут же у них на экране появились суда конвоя.

— Большое количество кораблей к северо-западу от нас, — передал оператор радиолокатора штурману, который тут же рассчитал координаты для передачи Ту-22М. В следующее мгновение Ту-95 выключил свой радиолокатор и резко ушел вниз. Тем временем радист передавал полученные данные. И тут включились все радиолокаторы.

— Вот и «бэкфайеры», — произнес офицер оперативной службы, глядя на светящиеся точки, появившиеся на экране. — Пеленг ноль-четыре-один, расстояние сто восемьдесят миль.

Старший помощник, находившийся на мостике, нервничал. Помимо того, что приближались бомбардировщики противника, ему приходилось вести корабль в пятидесяти футах от английского фрегата «Бэттлэкс». Корабли находились так близко друг к другу, что на экране радиолокатора казались одной целью. В пяти милях от них О'Мэлли и вертолет, поднявшийся с палубы «Бэттлэкса», тоже летели рядом со скоростью двадцать узлов. Ответчики каждого были включены на полную мощность. При обычных условиях вертолеты представляли собой слишком малую цель, чтобы их заметили радиолокаторы бомбардировщиков, но теперь они казались чем-то напоминающим корабль и потому достойным ракетного удара.

Воздушный бой теперь своей элегантностью напоминал драку в баре. «Томкэты», входящие в состав воздушного охранения и барражировавшие над конвоем, устремились к трем советским «Ту», причем на первый уже была нацелена ракета. Два остальных еще не успели обнаружить конвой и никогда его не обнаружат, потому что развернулись и летели на восток, пытаясь спастись. Но попытка их была обречена на неудачу. Турбовинтовые бомбардировщики не могут ускользнуть от сверхзвуковых истребителей.

Первой была сбита «Чайка-2». Пилоту удалось передать сообщение о конвое и получить подтверждение, прежде чем пара ракет «спэрроу» взорвалась рядом с ним. Самолет загорелся. Пилот приказал экипажу покинуть горящий самолет и удерживал его на прежнем курсе, давая своим людям возможность спастись. Спустя минуту и он сам сумел выбраться из кресла и выброситься через люк в днище самолета. Ту-95 взорвался через пять секунд, после того как раскрылся парашют. Пилот наблюдал за тем, как пылающие обломки падают в море, и думал, спасут ли его или он тоже утонет.

Высоко над его головой эскадрилья «томкэтов» устремилась навстречу Ту-22М. Сейчас шла отчаянная борьба за то, кто успеет первым пустить ракеты. Советские бомбардировщики включили форсаж и начали круто набирать высоту. Тем временем их радиолокаторы, направленные вниз, выбирали цели для противокорабельных ракет. Пилотам бомбардировщиков было приказано искать и топить корабли охранения, и они обнаружили цели в тридцати милях от самого конвоя — две светящиеся точки. На точку побольше нацелили шесть ракет, а на ту, что поменьше, расположенную в пяти милях, было пущено четыре.

— В настоящее время происходит нападение нескольких авиаполков бомбардировщиков «бэкфайер» в районе с координатами сорок пять градусов северной широты и сорок девять южной долготы. — Тоуленд держал в руке телекс с пометкой «молния».

— Каково мнение командующего военно-морскими силами в Восточной Атлантике?

— Он, наверно, сейчас тоже знакомится с этой информацией. Вы готовы? — спросил Тоуленд летчика-истребителя.

— Конечно готов, черт возьми!

Застучал телетайп, что находился в углу помещения. Из него поползла бумажная лента со словами: ПРИСТУПИТЬ К ОСУЩЕСТВЛЕНИЮ ОПЕРАЦИИ ДУЛИТТЛ.

— «Вампиры», «вампиры»! Вижу направленные на нас ракеты! Снова принимаемся за дело, подумал Моррис. Дисплей оперативной обстановки был здесь более совершенным, чем на «Фаррисе», — около каждой приближающейся ракеты виднелись цифры, обозначающие скорость и направление. Ракеты летели на небольшой высоте.

Моррис поднял трубку телефона.

— Мостик, это рубка. Начинаем маневр расхождения.

— Мостик понял, слушаюсь. Приступаем к расхождению, — произнес Эрнст. — Аварийная остановка! Самый полный назад!

Рулевой потянул на себя сектора газа двигателей, затем дал реверс винтам, переведя корабль с хода вперед на полный назад. «Рубен Джеймс» настолько резко замедлил ход, что членам команды пришлось хвататься за все, что было под рукой, чтобы удержаться на ногах. Тем временем «Бэттлэкс» увеличил скорость до двадцати пяти узлов. Как только корабли разошлись на безопасное расстояние, английский фрегат резко положил руль влево, тогда как «Рубен Джеймс» снова набрал полную скорость и отвернул вправо.

Любой советский оператор, пожелавший остаться у экрана радиолокатора, был бы потрясен тем, насколько ловким оказался обман. Шесть мчащихся ракет были направлены на одну цель, а теперь их стало две и они быстро расходились в стороны. Ракеты тоже разделились, устремившись по три на новые цели.

Моррис не отрывал взгляда от экрана. Расстояние между его кораблем и английским фрегатом стремительно увеличивалось.

— Ракеты следуют за нами! — послышался возглас оператора электронных систем. — На нас нацелены самонаводящиеся боеголовки!

— Право на борт! Выпустить ракеты с фольгой! Все, кто были в боевой рубке, вздрогнули, когда четыре ракеты взорвались прямо над кораблем, образовав облако алюминиевой фольги и создав новую цель для ракет радиолокационного наведения, в то время как сам фрегат стремительно повернул, сильно накренившись на левый борт. Носовая реактивная установка «корабль-воздух» тоже автоматически повернулась, нацеленная на первую приближающуюся русскую ракету. Корабль выровнялся и помчался на север, отставая от «Бэттлэкса» на три мили.

— Пуск, — произнес офицер систем вооружения. На пульте управления огнем вспыхнула лампочка, указывающая на то, что расчет огневой задачи завершен.

Первая из выкрашенных в белый цвет ракет «корабль-воздух» сорвалась с направляющих и взлетела в небо. Она едва успела покинуть пусковую установку, как новая ракета заняла ее место, выскользнув из кольцевого магазина. Пусковая установка снова развернулась и поднялась через семь секунд после пуска первой ракеты в небо умчалась еще одна, затем цикл дважды повторился.

— Вон они! — воскликнул О'Мэлли, заметив первый дымный след, и тут же нажал пальцем на кнопку ответчика, выключая его. — «Резак», вырубай свой излучатель и вали налево! — Оба вертолета на полной скорости рванулись в противоположные стороны. У четырех ракет внезапно пропала цель. Они продолжали лететь на запад в поисках новой цели, но ничего не обнаружили.

— Еще ракеты с фольгой, — приказал Моррис, следя за тем, как сближаются курсы зенитных ракет фрегата с ракетами противника. Боевая рубка снова вздрогнула, когда новое облако алюминиевой фольги появилось над фрегатом после взрыва очередных ракет и ветер понес его навстречу приближающимся русским ракетам.

— Они продолжают преследовать нас!

— Попадание! — послышался возглас. Первая русская ракета исчезла с экрана радиолокатора, перехваченная в шестнадцати милях от корабля, но две остальные продолжали полет. Первая зенитная ракета, посланная им навстречу, пролетела мимо и взорвалась далеко позади, затем промахнулась и вторая. С пусковой установки сорвались очередные ракеты. Расстояние сократилось до шести миль, пяти, четырех, трех…

— Попадание! Осталась одна ракета — уходит в сторону, преследует облако фольги! Уже за кормой!

Ракета упала в воду в двух тысячах ярдов от фрегата. Даже на таком расстоянии гул разрыва производил впечатление. За этим последовала полная тишина в боевой рубке. Операторы продолжали смотреть на свои приборы, пытаясь обнаружить новые ракеты, и потребовалось несколько секунд, прежде чем они поняли, что эта была последней. Один за другим моряки осматривались по сторонам и начинали дышать спокойнее.

— Отсутствие гуманности в современной войне, — заметил Каллауэй. — вполне компенсируется ее интенсивностью. Моррис откинулся на спинку своего кресла.

— Пожалуй. Как там дела у «Бэттлэкса»?

— Он все еще на экране радиолокатора, сэр, — ответил офицер-оперативник. Моррис поднял трубку радиотелефона.

— «Браво», это «Ромео». Как меня слышите? Прием.

— С трудом верится, но мы вроде уцелели. — Перрин смотрел на экран оперативной обстановки и изумленно качал головой.

— Есть повреждения?

— Никаких. «Резак» совершает посадку. У него тоже все в порядке. Поразительно, — повторил капитан первого ранга Перрин. — Вы больше не видите летящих на нас ракет? Мы не видим.

— Нет. «Томкэты» прогнали «бэкфайеров» так далеко, что русские вышли за предел дальности радиолокаторов. Пора занимать прежние позиции.

— Понял вас, «Ромео».

Моррис положил трубку и обвел взглядом боевую рубку.

— Молодцы, парни.

Моряки в помещении боевого поста переглянулись, и на лицах начали появляться улыбки. Однако они быстро исчезли. Офицер оперативной службы посмотрел на Морриса:

— Хочу проинформировать вас, капитан, что Иван выпустил в нас четверть своих ракет. Насколько мне стало известно, «томкэты» сбили примерно шесть, а почти все остальные прикончил «Банкер-Хилл»…, но повреждены один фрегат и три транспорта. Истребители возвращаются. — Его голос оставался бесстрастным. — По их сообщениям, они не сумели сбить ни одного «бэкфайера».

— Проклятье! — выругался Моррис. Ловушка не сработала — и он не мог понять почему.

Капитан не имел представления, что в Сторноуэе это считали крупным успехом.

Ключом к успеху этой операции, как и всех военных операций, являлась надежная связь, а времени для создания каналов связи, удовлетворяющих Тоуленда, было недостаточно. Самолеты дальнего радиолокационного обнаружения с авианосца «Америка» вели наблюдение за «бэкфайерами» до тех пор, пока русские бомбардировщики не исчезли с экранов их радиолокаторов. Информация передавалась с самолетов на авианосец и оттуда через спутник в Норфолк и далее снова через спутник в Нортвуд. К Тоуленду информация поступала по наземной линии связи из штаб-квартиры Королевского военно-морского флота. Самая важная операция НАТО в этой войне в большей степени зависела от транзисторов и телефонных проводов, чем от применения готовых к пуску ракет.

— О'кей, их курс в тот момент был ноль-два-девять, скорость шестьсот десять узлов.

— Это означает, что над северным побережьем Исландии они пролетят через два часа семнадцать минут. Сколько времени они пролетели в форсажном режиме? — спросил капитан третьего ранга Уинтерс.

— Судя по сообщениям с «Америки», примерно пять минут. — Тоуленд нахмурился. Такая разведывательная информация была явно недостаточной.

— В любом случае запас горючего у них заметно уменьшился… О'кей. Три самолета в восьмидесяти милях один от другого. — Он посмотрел на последнюю фотографию метеорологической обстановки, переданную со спутника. — Хорошая видимость. Да, мы сумеем обнаружить «бэкфайеры». Кто бы ни заметил их, продолжит лететь следом, а остальные самолеты возвращаются обратно.

— Желаю удачи, капитан.

Три «томкэта» медленно набирали высоту по курсу, ведущему на северо-запад от Сторноуэя, и, достигнув тридцати пяти тысяч футов, встретились со своими самолетами-заправщиками. В нескольких сотнях миль от них экипажи «бэкфайеров» занимались тем же. Появление большого количества американских истребителей над конвоем оказалось неожиданным и потрясло экипажи «бэкфайеров», однако время и расстояние были на стороне бомбардировщиков, и на этот раз им удалось скрыться, не понеся потерь. Члены экипажей переговаривались между собой, их эмоции находили выход после завершения еще одной опасной операции. Они обсуждали содержание донесений, которые представят после возвращения в Кировск, исходя из элементарных математических расчетов. Считалось, что одна ракета из трех должна поразить цель, даже если принять во внимание заградительный зенитный огонь. Сегодня зенитный огонь не был столь уж интенсивным, хотя ни один из бомбардировщиков не задержался после пуска ракет, чтобы убедиться в этом. Было принято решение сообщить о том, что потоплено шестнадцать кораблей противника, в том числе оба фрегата внешнего гидролокационного дозора, причинявших такие неприятности советским подводным лодкам. После этого экипажи самолетов расслабились и, наливая чай из термосов, принялись обдумывать детали следующего налета на огромный конвой.

«Томкэты» разделились, как только заметили горные вершины Исландии. Соблюдалось полное радиомолчание; пилоты обменялись жестами, прежде чем занять позиции, выделенные им для патрулирования. Они знали, что засечь их радиолокаторами невозможно. Капитан Уинтерс посмотрел на часы: до прибытия «бэкфайеров» оставалось минут тридцать.

— Какой красивый остров, — заметил пилот Ту-22М, обращаясь к соседу.

— Красивый, если смотреть сверху, но я не уверен, что здесь особенно приятно жить. Интересно, так ли хороши местные женщины, как о них рассказывают? Как-нибудь надо организовать неожиданные неисправности, чтобы совершить здесь посадку и лично убедиться.

— Женить тебя надо, Володя.

— Сколько будет пролито слез! — засмеялся второй пилот. — Разве я могу лишить своей любви женщин мира? Командир бомбардировщика включил передатчик:

— Кефлавик, это «Морской орел-26», проверка связи.

— «Морской орел», на экранах никаких контактов за исключением вашей группы. Число соответствует расчетному. Ответчики «свой-чужой» функционируют нормально.

— Понял вас. Конец связи. — Пилот выключил радио. — Итак, Володя, наши друзья по-прежнему на месте. Действительно, настоящий медвежий угол.

— Если там есть женщины и ты умеешь с ними культурно обращаться, даже в таком медвежьем углу не будешь чувствовать себя одиноко.

В системе внутренней связи послышался треск.

— Кто-нибудь заткнет пасть этому похотливому козлу? — рявкнул штурман.

— Тебе так уж не терпится стать политработником? — осведомился второй пилот. — До дома еще далеко?

— Два часа двадцать пять минут.

Бомбардировщик продолжал лететь над пустынной центральной частью острова на северо-восток со скоростью шестьсот узлов.

— Вот они! — негромко пробормотал летчик «томкэта». — В направлении на час и ниже нас. — На экране вырисовывались характерные очертания русского бомбардировщика. Можно говорить о русских что угодно, но все-таки они строят красивые самолеты, подумал Уинтерс.

Он развернул истребитель, и носовая телекамера сошла с цели, но офицер, сидевший на заднем сиденье, направил на «бэкфайер» свой бинокль и скоро заметил еще два бомбардировщика, летящих разомкнутым строем. Как и предполагалось, их курс лежал на северо-восток, и они летели с крейсерской скоростью на высоте тридцать тысяч футов. Уинтерс оглянулся по сторонам, стараясь найти облако побольше, чтобы спрятаться в нем, и тут же обнаружил его. Видимость сразу упала до нескольких ярдов. Где-то рядом может находиться русский бомбардировщик, подумал Уинтерс, он, может быть, тоже любит летать в облаках. Вот тогда придет конец всей тщательно задуманной операции.

На мгновенье он вышел из облака, заложил крутой вираж и нырнул обратно. Его мозг рассчитывал время и расстояние. Должно быть, «бэкфайеры» уже пролетели. Капитан потянул на себя штурвал, и его истребитель поднялся над облаком.

— Вижу их! — раздался голос офицера с заднего сиденья. — Над нами! Смотри на три часа, там еще несколько.

Пилот снова нырнул в облако, теперь на десять минут. Наконец послышалось:

— К югу от нас никого. Теперь уж все, наверно, пролетели. Как ты думаешь?

— Пожалуй. Принимаемся за поиски.

На мгновение его охватил страх — Уинтерс решил, что дал им улететь слишком далеко, потому что телевизионная камера истребителя, пройдясь по всему горизонту, ничего не обнаружила. Терпение, напомнил он себе и увеличил скорость до шестисот девяноста узлов. Через пять минут на экране появилась точка, затем три. Капитан решил, что летит примерно в сорока милях позади «бэкфайеров», а поскольку солнце было у него за спиной, заметить его невозможно. Офицер, что сидел сзади, проверил датчик предупреждения об опасности и окинул взглядом воздушное пространство, чтобы убедиться в отсутствии самолетов. Он делал это три раза в минуту. В конце концов, если американский истребитель может следовать за бомбардировщиками, почему бы русскому истребителю не последовать за американцами?

Пилот наблюдал за тем, как проскакивали цифры на пульте инерциальной навигационной системы, следил за расходом горючего и смотрел вперед, чтобы заметить возможные изменения в строю русских бомбардировщиков. Все это было одновременно волнующим и скучным. Он понимал значение того, чем занимался, но само осуществление слежки за «бэкфайерами» было ничуть не более интересным, чем пилотирование рейсового Боинга-747, летящего из Нью-Йорка в Лос-Анджелес. Они летели уже больше часа, и позади осталось семьсот миль от Исландии до побережья Норвергии.

— Вот сейчас наступит самое интересное, — донесся голос с заднего сиденья. — Впереди поисковый радиолокатор, осматривающий воздушное пространство. Похоже, он находится на острове Анде. Расстояние все еще больше сотни миль, но через две-три минуты нас, по-видимому, засекут.

— Действительно приятно. Если есть поисковый радар, там наверняка находятся и истребители. Ты рассчитал их координаты?

— Да.

— Начинай передачу. — Уинтерс развернул самолет и направил его обратно в сторону моря.

Патрулирующий в двух сотнях миль от них английский «нимрод» принял сообщение и ретранслировал его на спутник связи.

Адмирал Битти старался сохранять спокойствие, хотя это было трудно для человека, чьи нервы испытывали такую нагрузку с самого начала войны, переживая один кризис за другим. Операция «Дулиттл» была его детищем. На протяжении двух последних часов он ждал сообщения от «томкэта». Два истребителя вернулись на базу, не сумев обнаружить русские бомбардировщики. Один не вернулся. Что это могло означать: он продолжает следовать за «бэкфайерами», как планировалось, или просто рухнул в море?

Наконец в углу радиорубки застучал телетайп. Адмирал уже успел возненавидеть этот визгливый звук. Из щели побежала бумажная лента: НАБЛЮДАТЕЛИ СООБЩАЮТ ВИДЕЛИ ЗАЙЦЕВ ТОЧКЕ ШЕСТЬДЕСЯТ ДЕВЯТЬ ДВАДЦАТЬ СЕВЕРНОЙ зпт ПЯТНАДЦАТЬ СОРОК ПЯТЬ ВОСТОЧНОЙ 15 тчк 43 ГРИНВИЧУ ткч КУРС НОЛЬ ДВА ОДИН СКОРОСТЬ ПЯТЬСОТ ВОСЕМЬДЕСЯТ ВЫСОТА ТРИДЦАТЬ.

Битти оторвал ленту с отпечатанным текстом и передал ее своему офицеру ВВС.

— Это значит, что они совершат посадку через тридцать семь минут. Если предположить, что это последняя группа и что разрыв во времени между первыми бомбардировщиками и последними составляет пятнадцать минут, первые начнут приземляться через двадцать две минуты, — произнес тот, прочитав текст радиограммы.

— Значит, начинаем через пятнадцать минут?

— Так точно, адмирал.

— Передавайте приказ!

Спустя тридцать секунд по дюжине различных спутниковых каналов началась передача одной и той же фразы.

Три американские субмарины лежали на дне Баренцева моря у берега Кольского полуострова — так близко, что глубина была всего сто семьдесят четыре фута, — в течение столь длительного времени, что оно казалось бесконечным. Наконец поступил приказ двигаться к югу. Макафферти облегченно улыбнулся. Три английские подводные лодки, включая «Торбей», уже выполнили свою задачу. Они подкрались к русскому фрегату и четырем патрульным кораблям, находившимся у русско-норвежского побережья, и атаковали их торпедами, создав таким образом впечатление у русских, что принимается решительная попытка преодолеть их противолодочный барьер. На запад тут же были отправлены дополнительные корабли.

Таким образом, надеялся Макафферти, освободилось поле действий для «Чикаго» и двух других подводных лодок.

Пока субмарины приближались к побережью, операторы вели расчеты, снова и снова проверяя пеленги и координаты. Им следовало находиться точно в нужном месте перед запуском своих ракет.

— Сколько осталось до пуска? — спросил старший помощник.

— Нам сообщат, — ответил Макафферти. Тут послышался стук телетайпа, передающего приказ из Нортвуда, и они узнали точный момент пуска ракет. Момент пуска — 16.02 по Гринвичу.

— Поднять перископ. — Макафферти повернул объектив перископа, осматривая горизонт. На поверхности под проливным дождем бушевали четырехфутовые волны.

— Похоже, на горизонте все чисто, — заметил старпом, глядя на экран.

Капитан поднял вверх ручки перископа, который тут же скользнул вниз.

— Оператор слежения за электронными сигналами?

— Масса радиолокационных импульсов, капитан, — ответил старшина. — Я насчитал десять действующих радаров.

Макафферти взглянул на пульт управления пуском ракет «томагавк», расположенный в правой части боевой рубки. Торпедные аппараты субмарины были заряжены двумя торпедами Mk-48 и двумя ракетами «гарпун». Стрелки часов передвинулись к 16.02.

— Приступить к запуску.

Тут же переключили тумблеры и вспыхнули красные огни на пульте систем вооружения; капитан и офицер-ракетчик вставили свои ключи в гнезда на панели и повернули их; старшина у пульта систем вооружения повернул тумблер взвода налево, и процесс приведения ракет в боевое состояние был завершен. Впереди, в носовой части лодки, включились системы наведения двенадцати крылатых ракет «томагавк». В их компьютеры ввели данные об исходной точке полета. Компьютеры уже знали, где он завершится.

— Пуск! — скомандовал Макафферти.

«Аметист» не входил в состав советского военно-морского флота. Этот патрульный фрегат типа «гриша» в первую очередь занимался обеспечением безопасности и был укомплектован экипажем КГБ. Его командир провел последние двенадцать часов, то ускоряя ход, то останавливаясь, погружая гидролокатор, напоминающий те, что применялись на вертолетах, и прослушивая морские глубины скорее в американском, чем в русском стиле. При заглушенных дизельных установках фрегат не издавал никакого шума, а короткий корпус трудно было увидеть с расстояния, превышающего милю. На фрегате не сумели заметить приближения американских ракетоносцев.

Первая крылатая ракета «томагавк» появилась над поверхностью Баренцева моря в 16.01.58, на расстоянии две тысячи ярдов от русского фрегата. Впередсмотрящему понадобилась пара секунд, чтобы понять, что происходит. Когда он увидел, как цилиндрический корпус ракеты поднялся на столбе пламени от твердотопливного ускорителя и, описав дугу, устремился на юго-запад, он похолодел от ужаса.

— Капитан! Запуск ракеты по правому борту!

Капитан выбежал на крыло мостика и к своему изумлению увидел, как из воды взлетела вторая ракета. В следующее мгновение он ворвался в рулевую рубку.

— Боевая тревога! Радист, немедленно связаться со штабом флота и сообщить, что происходит запуск вражеских ракет в квадрате 451/679! Полный вперед! Право руля!

Дизели фрегата взревели.

— Что это такое, черт побери? — недоуменно спросил старший акустик. Подводная лодка каждые четыре секунды содрогалась от пуска очередной ракеты, но… — Рубка, докладывает гидропост, слышим контакт по пеленгу ноль-девять-восемь, Дизельные двигатели — надводный корабль, судя по шуму дизелей это «гриша», и он совсем близко, сэр!

— Поднять перископ! — Макафферти повернул перископ и включил максимальное увеличение. В поле зрения виднелся русский фрегат, совершающий крутой поворот. — Приготовиться! Надводная цель на пеленге ноль-девять-семь, расстояние, — капитан покрутил ручку дальномера, — тысяча шестьсот…, нет, черт побери, он поворачивает от нас. Будем считать пеленг ноль-девять-ноль, скорость двадцать узлов. — Слишком близко для поражения ракетой, придется атаковать торпедами. — Опустить перископ!

Офицер управления боевыми действиями ввел данные в компьютер, которому потребовалось одиннадцать секунд на обработку информации.

— Готовы к пуску, аппараты один и три!

— Затопить трубы, открыть наружные люки — приготовиться! — скомандовал старший помощник.

— Огонь!

— Пуск первая! Пуск третья! — Старпом сумел овладеть собой. Откуда мог появиться этот «гриша»? — Перезарядить торпедами Мк-48!

— Последняя ракета ушла! — выкрикнул офицер-ракетчик. — Закрываем люки ракетных труб!

— Лево на борт!

С «Аметиста» так и не увидели ракет, взлетающих в небо за его кормой. Команда была занята тем, что разбегалась по постам, где должна была находиться во время боевой тревоги, их капитан перевел рукоятки машинного телеграфа на «самый полный вперед», а офицер, командующий корабельным вооружением, в одних шортах мчался к реактивной установке, стреляющей глубинными бомбами. Для того чтобы знать, что происходит, им не требовалось гидролокационное оборудование: советские матросы превосходно понимали, чем занимается подводная лодка противника, — она пускала ракеты, направленные на их родину!

— Открыть огонь по мере готовности! — завопил капитан. Большой палец лейтенанта нажал на кнопку пуска. Двенадцать глубинных бомб с ракетными ускорителями взвились в небо, описали дугу и начали опускаться в то место, из которого вырывались ракеты.

— «Аметист», — прохрипело радио. — Повторите свое сообщение — что за ракеты? Какого типа?

Подводный ракетоносец ВМС США «Провидено» успел выпустить свою последнюю крылатую ракету в тот момент, когда с палубы фрегата взлетели глубинные бомбы, направленные на него. Капитан приказал дать «полный вперед» и сделал крутой поворот, и в это мгновение глубинные бомбы достигли высшей точки своего полета и начали опускаться к морской поверхности. Они упали широким кругом, предназначенным для того, чтобы покрыть максимально большую поверхность. Две бомбы взорвались в сотне ярдов от подводной лодки, достаточно близко, чтобы потрясти подводников, но не причинили субмарине никакого вреда. Последняя глубинная бомба упала прямо на парус ракетоносца. Через секунду прогремел взрыв сорокашестифунтовой боеголовки.

Капитан «Аметиста» не обращал внимания на радио, пытаясь определить, поразил ли его первый залп цель или нет. Последняя глубинная бомба взорвалась быстрее других. Он собрался было уже отдать приказ о повторном залпе, когда акустик доложил о приближении двух предметов со стороны кормы. Капитан тут же скомандовал сделать поворот. Фрегат мчался вперед полным ходом, а из динамика продолжали доноситься истерические крики.

— Обе торпеды замкнулись на цель!

— Поднять перископ! — Макафферти дал ему подняться до предела, прежде чем опустил ручки управления. При максимальном увеличении «гриша» почти полностью заполнял поле зрения, и тут обе торпеды попали в левый борт и тысячетонный патрульный фрегат взорвался прямо у него на глазах. Капитан повернул перископ, осматривая горизонт, и убедился, что больше кораблей противника не видно.

— О'кей, все в порядке.

— Вряд ли, капитан. Он успел дать залп глубинными бомбами по «Провиденсу».

— Акустик, что вы слышите на пеленге ноль-девять-ноль? — спросил Макафферти.

— Масса шума от торпед, сэр, но, мне кажется, что на пеленге ноль-девять-восемь продувают цистерны.

— Идем в ту сторону. — Макафферти не опускал перископ, пока старший помощник вел подводную лодку к «Провиденсу». Русский фрегат был полностью уничтожен взрывом двух торпед, которые несли вместе почти полторы тысячи фунтов взрывчатого вещества. Капитан увидел, как в воду упали два спасательных плота, они автоматически надулись, но людей не было.

— «Бостон» вызывает нас по «гертруде», сэр. Их интересует, что за чертовщина происходит.

— Сообщите о происшедшем. — Макафферти чуть отрегулировал перископ. — О'кей, «Провидено» всплывает — Боже милосердный!

Парус субмарины был неузнаваем: треть его полностью исчезла, а вся остальная часть рубки была искорежена. Один перебитый руль глубины свисал, как крыло у искалеченной птицы, а перископы и мачты на вершине паруса были изогнуты, словно модернистская скульптура.

— Попытайтесь вызвать «Провидено» по «гертруде».

Шестьдесят крылатых ракет «томагавк» находились сейчас в воздухе. Вырвавшись из воды, ракеты-ускорители на твердом топливе подняли их на высоту тысяча футов; там выдвинулись крылья и открылись воздухозаборники реактивных двигателей. Как только начали функционировать реактивные двигатели, «томагавки» стали снижаться до тридцати футов над землей. Бортовые радиолокационные системы принялись сканировать местность впереди, чтобы удерживать ракеты над землей, и одновременно сравнивали рельеф местности с характеристиками карт, находящихся в их компьютерной памяти. Шесть разных советских радиолокаторов засекли крылатые ракеты во время взлета, затем потеряли их, когда крылатые ракеты снизились к самой поверхности земли.

Русские операторы, задачей которых было следить за возможным ядерным нападением на родину, испытывали ничуть не меньшее напряжение, чем их западные коллеги, а недели непрерывных боевых действий, ведущихся с применением обычного вооружения, вместе с постоянным состоянием наивысшей боевой готовности привели к тому, что нервы у них были натянуты до предела. Как только удалось обнаружить «томагавки», взлетающие из морской воды, тут же в Москву передали предупреждение о ракетно-ядерном нападении. Визуальное наблюдение и предупреждение с «Аметиста» о запуске ракет прибыло в штаб Северного флота в Североморске почти одновременно с этим, и мгновенно было послано оповещение с шифром «гром», что автоматически означало немедленный доступ в министерство обороны страны. Тут же был отдан приказ всем командирам батарей противоракетной обороны, размещенным вокруг Москвы, о запуске ракет, и хотя прошло несколько минут, прежде чем офицеры радиолокационных станций сумели убедить Москву в том, что ракеты исчезли с экранов их локаторов, а значит, не следовали по баллистическим траекториям, средства ПРО оставались в состоянии полной боевой готовности, и во всей северной части России в воздух поднялись истребители-перехватчики.

Крылатые ракеты не проявляли ни малейшего внимания к вызванной ими панике. В том месте, над которым они сейчас находились, побережье Кольского полуострова, представляющее собой скалистые обрывы и утесы, переходило в тундру, плоскую болотистую местность северных широт. Такая местность была идеальной для крылатых ракет, совершающих полет всего в нескольких футах над поверхностью заросших травой болот со скоростью пятьсот узлов. Каждая ракета пролетела над Бабозером, первой корректировочной точкой полета, и тут их направления разошлись.

Советские истребители, взлетающие с аэродромов, не имели представления о том, что происходит. Информация с радиолокационных станций задавала им курс и скорость целей, но если это были крылатые ракеты, они могли долететь до Черного моря. Ракеты могли даже быть направлены на Москву и следовать по извилистому маршруту, совсем не походившему на прямой курс к столице СССР. Получив приказ от своих авиадиспетчеров, перехватчики заняли позиции к югу от Белого моря и включили бортовые радиолокаторы, чтобы попытаться увидеть низколетящие ракеты.

Однако крылатые ракеты не были нацелены на Москву. Огибая изредка попадавшиеся холмы, ракеты летели по пеленгу два-один-три, пока не достигли хилого соснового леса. Одна за другой они круто поворачивали направо и меняли курс, переходя на два-девять-ноль. Одна ракета сбилась с курса и врезалась в землю, другая потеряла управление, не сделала поворота и продолжала лететь на юг. Остальные мчались к своим целям.

Замыкающий Ту-22М сделал круг, облетая аэродром Умбозеро-Южное в ожидании своей очереди для посадки. Пилот проверил запас горючего — хватит еще на тридцать минут, можно не торопиться. По соображениям безопасности три авиаполка базировались на четырех аэродромах, расположенных к югу от Кировска. На вершинах высоких гор, окружающих город, размещались мощные радиолокационные станции и батареи подвижных реактивных установок с ракетами «земля-воздух», предназначенные для отражения возможной атаки авиации НАТО. Пилот обратил внимание, что почти все плавильные печи на заводе продолжали работать и дым поднимался из высоких труб.

— «Морской орел-26», вам разрешена посадка, — послышался наконец голос авиадиспетчера.

— Кого ты собираешься осчастливить сегодня, Володя?

— Тормозные щитки двадцать градусов, воздушная скорость двести, шасси вышло и закрепилось. Скорее всего, Ирину Петровну. Такую тоненькую, высокую, с телефонной станции.

— Что это? — внезапно спросил пилот. Прямо на посадочной дорожке перед самолетом неожиданно появился маленький белый предмет.

Первый из двенадцати «томагавков», нацеленных на аэродром в Умбозеро-Южное, пролетел над взлетно-посадочной полосой, его тупой обтекатель отделился от корпуса ракеты, и несколько сотен маленьких бомбочек посыпались на аэродром. Семнадцать Ту-22М уже приземлились. Десять бомбардировщиков стояли на открытом воздухе, и их топливные баки наполнялись горючим из машин-заправщиков, а семь уже были заправлены, к ним подвесили ракеты, и они стояли в бетонных укрытиях, готовые к вылету. Каждая бомбочка по разрывной силе равнялась минометному снаряду. «Томагавк» сбросил всю свою бомбовую нагрузку, резко взлетел вверх и затем спикировал на землю, прибавив силу взрыва своих топливных баков к разрушительному действию бомб. Первым взорвался бомбардировщик, уже заправленный и готовый к вылету. Две бомбочки упали ему на крыло, и огромный огненный шар взметнулся в небо.

Пилот «Морского орла-26» передвинул вперед сектор газа, и бомбардировщик резко набрал высоту. Экипаж с ужасом смотрел на происходящее внизу. Еще десять Ту-22М взорвались у него на глазах, а огненные вспышки и дым, поднимающийся от других самолетов, свидетельствовали о том, что повреждены и остальные бомбардировщики. Через две минуты все было кончено. Пожарные машины носились далеко внизу, как игрушечные, направляя на пылающие самолеты и заправщики струи воды. Пилот повернул самолет на север, чтобы совершить посадку на запасном аэродроме, и увидел, что с летного поля поднимаются облака дыма.

— У нас топлива на пятнадцать минут, — предупредил Володя. — Постарайся найти место, где приземлиться. — Пилот направился к аэродрому Кировск-Южный и понял, что там произошло то же самое. Ракетная атака была произведена таким образом, что все четыре аэродрома одновременно вышли из строя.

— Африканда, я — «Морской орел-26». У нас кончается горючее, и мы должны немедленно совершить посадку. Вы можете принять нас?

— Да, «Двадцать шестой». Посадочная полоса свободна. Направление ветра два-шесть-пять, скорость двадцать шесть узлов.

— Отлично, заходим на посадку. Конец связи. — Пилот повернулся к Володе. — Что там произошло, черт побери? — недоуменно спросил он.

— Радиосвязь отсутствует, система пожаротушения вышла из строя, рули глубины не действуют. Течь ликвидирована. Машины в порядке, можем продолжать движение, — сообщил шкипер субмарины «Провидено» по «гертруде».

— Хорошо. Оставайтесь на связи. — «Бостон» тоже подошел поближе. — Тодд, это Дэнни. Как твое мнение?

— Он не сможет уйти отсюда в одиночку. Предлагаю отослать остальные подлодки обратно. Мы с тобой будем сопровождать его.

— Согласен, Уходи с остальными лодками, Мы постараемся скрыться отсюда как можно быстрее.

— Желаю удачи, Дэнни. — «Бостон» поднял над водой хлыст своей антенны и послал короткое донесение. Через минуту в гидролокационном посту «Чикаго» услышали шум остальных субмарин, быстро удаляющихся на север.

— «Провидено», переходите на курс ноль-один-пять и идите с максимальной скоростью. Мы будем прикрывать вас. «Бостон» присоединится к нам позднее, и мы вдвоем доведем вас до паковых льдов.

— Вы не должны подвергать себя такому риску, мы сможем…

— Немедленно исполняйте приказ! — крикнул Макафферти в микрофон. — Погружайте свою раздолбанную лодку! — Он был ровно на три месяца старше по воинскому званию, чем его коллега на «Провиденсе». Наконец поврежденная субмарина погрузилась и направилась на северо-восток со скоростью пятнадцать узлов. С искореженным парусом она гремела при движении, как грузовик с металлоломом, но тут уж ничего не поделаешь. Если подводная лодка хотела спастись, ей было необходимо как можно дальше уйти от места запуска ракет.

Михаил Сергетов посмотрел на группу людей, все еще бледных от страха перед тем, что могло произойти.

— Товарищ министр обороны, — произнес генеральный секретарь, — вы можете сообщить нам, что произошло?

— По-видимому, подводные лодки противника произвели запуск крылатых ракет, нацеленных на наши северные авиабазы. Судя по всему, они собирались уничтожить наши бомбардировщики. Насколько успешной оказалась их операция, мне еще неизвестно.

— Откуда был произведен запуск ракет? — спросил Петр Бромковский.

— Из района восточнее Мурманска, меньше чем в тридцати километрах от нашего побережья. Патрульный фрегат заметил пуск ракет и сообщил об этом, но затем связь с ним нарушилась. Высланы поисковые самолеты.

— Но каким образом, черт побери, там оказалась подводная лодка противника? — потребовал ответа Бромковский. — Произведи она запуск своих ракет на Москву, сколько времени было бы в нашем распоряжении?

— От шести до семи минут.

— Поразительно! Мы не в состоянии принять ответные меры за это время. Почему вы допустили, чтобы они так приблизились к нам?

— Мы не дадим им уйти, товарищ Бромковский, это я вам гарантирую, — раздраженно ответил министр обороны. Генеральный секретарь подался вперед.

— Позаботьтесь о том, чтобы ничего подобного не повторилось!

— Пока мы все находимся здесь, товарищ генеральный секретарь, — произнес Сергетов, — давайте попросим товарища министра обороны проинформировать нас о ситуации на германском фронте, — Силы НАТО напряжены до предела. По сведениям КГБ, они испытывают острый недостаток в горючем и боеприпасах, а с учетом того, что предприняли наши дипломаты в течение нескольких последних дней, можно с уверенностью предположить, что агрессивный блок НАТО находится на грани политического распада. От нас требуется только одно — продолжать натиск, и тогда они не выдержат!

— Но и у нас подходят к концу запасы топлива, — возразил Бромковский. — Условия дипломатического урегулирования, предложенные нам немцами, представляются приемлемыми.

— Нет, — решительно покачал головой министр иностранных дел, — мы ничего не выиграем, если их примем.

— Мы выиграем мир, товарищ министр, — спокойно заметил Бромковский. — А если боевые действия будут продолжаться — вспомните, товарищи, о чем мы думали несколько часов назад, когда получили оповещение о ракетно-ядерном нападении.

Сергетов впервые понял, что старый коммунист защищает точку зрения, с которой все согласны. После недель и месяцев обещаний планов и заверений о том, что события можно удержать под контролем, эта единственная ложная тревога заставила членов Политбюро заглянуть в ужасную пропасть катастрофы. В течение десяти минут они пришли к выводу, что контроль над ситуацией утерян, и громкие слова министра обороны не могли заставить их забыть об испытанном страхе.

После недолгого раздумья генеральный секретарь взял слово.

— Через несколько часов наши представители встречаются с немецкой делегацией. Министр иностранных дел завтра проинформирует нас о содержании нового предложения Германии.

На этом заседание закончилось. Сергетов положил в кожаный портфель свои записки, вышел из зала и спустился вниз к своему правительственному лимузину. Помощник раскрыл перед ним дверцу, и в это мгновение сзади послышался голос.

— Михаил Эдуардович, вы не будете возражать, если я поеду с вами? Моя машина вышла из строя. — Это был голос Бориса Косова, председателя Комитета государственной безопасности, КГБ.