Кровавая Мачеха (СИ)

Глава 6

Мидантия, Гелиополис. — Словеон, Старград.

1

На коленях у гостя с Проклятых Галер пристроилась дымчатая дворцовая кошка. Греется, мурчит. Очевидно, тайком прибрела из кухни. У Вики котят нет и не было — их не любила София. А Юлиана не привыкла к домашним животным. В одном дворце с Романом заводить любимцев было слишком опасно. Для них. Причем возраст Романа был неважен.

Говорят, звери чувствуют зло, но это ложь. У покойного дяди Иоанна был любимый попугай в клетке. А отчим Борис обожал охотничьих собак. И они ему платили взаимностью.

Звери чувствуют только тех, кто их боится. Или кто опасен именно животным.

А дети столь же доверчивы, что и взрослые, только более неопытны. Их проницательность преувеличена лишь потому, что взрослые часто их недооценивают. И спокойно творят, что хотят, в их присутствии, считая детей слишком маленькими, чтобы понять и запомнить.

Юлиана — не зверь и не дитя. И готовилась к встрече с выжившим в Мэнде эвитанским принцем-изгнанником Грегори Ильдани, а не…

Ей следовало хоть что-то заранее почувствовать. Хотя бы подумать, а как именно кому-то удалось не только выжить в Мэнде, но еще и уплыть на Проклятой Галере вместе с кучей народу.

Но, видимо, у кого-то с ясновидением и предчувствиями — совсем швах. У кого-то, кто не Грегори Ильдани.

Юлиана и впрямь готовилась к встрече, но этого не ждала. Что память вдруг внезапно вернется. И не давняя, и из позавчерашнего сна.

Узнал ли он? Понял ли, что спас императрицу-Регента и маленькую правительницу Мидантии? Знает ли, что иногда сны — это не только и не столько сны.

Наверное, Арабелла Зордес-Вальданэ любила его. Женщины влюбляются в таких мужчин. Если понимают в этом толк. Хоть немного.

Арабелла — дочь Кармэн Ларнуа нир Зордес-Вальданэ. Вот уж кто разбирался в любовниках — по слухам.

Но если вспомнить, какие слухи ходили и ходят о ней самой…

Юлиана любит совсем не Грегори Ильдани. Любит давно, с четырех лет. Но хорошо представляет, как обвела бы тонким пальцем точеный контур сухих от ветра губ, коснулась загрубевшей щеки…

И теперь не в силах выкинуть это из дурной башки. Вот привязалось-то не к месту.

Хуже — только вообразить в постели Анри Тенмара.

Будь ты проклят, Евгений, где ты? Куда… провалился?

Почему не ты пришел на помощь Юлиане и твоей же дочери в мире ночных кошмаров, куда проник их черный враг? Почему вместо тебя туда ворвался посторонний? Вдобавок, тот, кто уж точно не был обязан помогать императорской семье Мидантии. Не после того, что они сделали с его любимой женщиной, ждавшей его ребенка.

А сегодня ночью почти вдовая императрица-Регент в полусне привычно откинулась назад… и встретила пустоту. Проклятая привычка засыпать в уже родном кольце теплых, сильных рук завелась слишком быстро. И уходить обратно не хочет. За целые месяцы не исчезла и не забылась.

А горькое одиночество легко призывает привычные кошмары. И уж они-то несутся быстрее ночного ветра с сухих южных степей. И воют с ним в унисон — степными же волками.

Маленькую Вики всё же придется уложить отдельно. Хоть зло и ушло — в этом Юлиана не сомневается. Но у них всё же будут разные спальни. Потому что кошмары девочки прекратились, а вот Юлианины…

— По крайней мере, ваша жена была жива, когда пропала, — ответила на вопрос своего ночного спасителя императрица-Регент Мидантии. — Вместе с моим мужем. Их обоих ищут. Я тоже не теряю надежды вновь обнять его. Не теряйте и вы.

Вправе ли она рассказать про дитя Арабеллы? Те же сомнения, что и с Анри Тенмаром. Пользу это принесет или вред?

И почему руководствоваться столь разумными соображениями всё труднее в присутствии конкретно этого человека?

— С ними был также офицер с Севера Эвитана — виконт и лейтенант Витольд Тервилль.

Новая тень в черных глазах. Они действительно были друзьями. Юлиане сегодня не везет за разом раз.

На этой встрече должен быть сейчас Евгений. Он бы нашел разумные слова. Гораздо больше, чем беременная женщина, обязанная незнакомому — и настолько знакомому! — гостю спасением своим и приемной дочери.

Проклятье, Юлиане нужен рядом этот юный благородный рыцарь. И не в любовники. И уж точно — не во враги.

Нужна его верность. Нужен тот, кому можно верить — в чужой стране, позарез сейчас необходимой в союзники.

Потому что Виктора «Великого» Вальданэ с эвитанского трона нужно убирать куда угодно. Хоть в постель тащи и горло там режь, но не на нынешнем сроке беременности.

И такое не поймут даже от императрицы. Даже от Кровавой Мачехи и Пурпурной Куртизанки. Одно дело — страшные… и завораживающие легенды о безымянных счастливчиках, что платят жизнью за ночь с ней, и совсем другое — доселе живой и здоровый король Эвитана.

Только войны с настолько сильной страной сейчас и недостает. Едва-едва заключили новый мир. Сейчас нужен тихий, спокойный переворот. Но Эвитан — не Мидантия. И даже не Квирина. Не умеют там устраивать тихие, спокойные перевороты. Уж рванет — так рванет. Проверено. Уже рвало. Хуже только в Квирине — в последний раз.

И Юлиана от такого подарка судьбы, как принц Грегори Ильдани, не откажется. Он нужен ей в соратниках. Нужен на престоле Эвитана. Просто позарез необходим.

Помнишь ли ты что-нибудь из собственных снов, герцог Грегори? Пока еще — только герцог. Предводитель Проклятой Галеры, изгнанник и сын предательски убитого отца.

— Вы мне верите?

В черных глазах Грегори Ильдани — только усталость, горькая печаль и уже привычная боль. И уж точно никакой подсказки. Ничего он не знает об ядовитых интригах, подковерных дрязгах и грязной политике. Меньше, чем ничего.

Его этому не учили. Не учили добывать (клыками выгрызать!) престол, не учили лавировать между царедворцами, улещать, угрожать, лгать, подставлять. Править.

Проклятие, Юлиана в тринадцать знала о политике больше, чем герцог Грегори — сейчас. Ей придется с нуля, в кратчайшие сроки, обучать всему этому бывшего эвитанского лейтенанта с принципами Анри Тенмара, но без его военного опыта и приобретенного за годы изгнания цинизма.

Иначе Грегори Ильдани не только не удержит трон, но и не добудет его. Мало спасти сотни людей. Мало вытащить их из горящего, залитого кровью Мэнда. Это — уровень хорошего командира… допустим, полка. Но никак не короля огромной страны.

И еще ведь нужно, чтобы он захотел учиться!

Хуже, что на знание политики, войны и всего прочего претендует нынешний король Эвитана Виктор Вальданэ. Бывший друг Грегори Ильдани. Из всего, что необходимо, выучивший только самое ненужное.

И не только претендует — еще и пытается воплощать. В меру собственного цинизма и дурости.

Значит, остается благородный вояка Анри Тенмар. Интриган более чем средненький, если вообще хоть какой-то. Но другого нет. Он должен понять. Уже — должен.

Догадался же маршал Тенмар, в конце концов, примчаться на переговоры на ее письмо. И усомниться в своем новом короле.

Ему не на кого менять правителя, а сам он в узурпаторы не полезет никогда — не из того теста. Но теперь у Анри Тенмара будет и иной путь. Иной будущий король.

А пока этот парень Грегори нужен Юлиане живым, здоровым, не свихнувшимся от горя и не разоблаченным. И не проникшимся ненавистью к правящей семье Мидантии.

И хоть что-то начавший понимать в политике. Евгений бы справился с обучением лучше… но его рядом нет.

А тем временем нужно осторожно — очень осторожно! — связаться с Анри Тенмаром.

А заодно и с князем Всеславом Словеонским. Этот как раз вполне матерый интриган. И себе на уме. Отвернешься — палец оттяпает вместе с рукой. И уже ко второй потянется.

Но не совсем же при том зарвавшийся идиот. Не уровня Виктора Вальданэ. Должен соображать, куда вляпается, если с двух сторон окружат зараженные змеепоклонством страны. И чего тогда будет стоить статус Словеона и его право «свободного» выхода.

Пожалуй, северный князь действительно получит пурпуророжденную принцессу Зою в жены сыну. Причем, как можно быстрее. Нужно решить это… к примеру, завтра.

Потому что претендующего на независимость князя Всеслава нужно поддержать. А от юной и опасной кузины Зои — избавиться. По возможности, милосердно и бескровно. Спихнуть ее замуж подальше.

И где бы взять хоть завалящего претендента на Бьёрнланд? Самозванца с местной внешностью попробуй откопай — из Мидантии и без посольства. С Севера им на Север драпать и проще. Или хоть в тот же Эвитан.

А второго такого подарка, как принц Грегори Ильдани, скупая и капризная судьба не преподнесет. Нечего и ждать.

Тут за первый-то не знаешь, кого благодарить? Патриарх скажет, что Творца — милосердного и справедливого. Но неужели Проклятые Галеры с их немертвым и неживым экипажем — тоже в епархии официальной церкви?

«Юли, ты всегда была мечтательницей…» — будто смеется северянин из ее детства.

Была, была, кто спорит? И сейчас еще не всё южные ветра засушили и вымели. Иначе бы сейчас спала спокойнее. И правила легко. А не выла молча от тоски в подушку. Не кралась на цыпочках к ночному окну, не вглядывалась в непроглядную тьму за хрупкой рамой. Не прислушивалась к голосам ночных птиц в саду. Не просыпалась от каждого шороха. Не вздрагивала при понимании, что всё это лишь чудится.

Евгений, Эжен, ее непутевая любовь, где ты сейчас? Куда бесследно провалился? Жив ли еще?

Говорят, сердце любящей женщины — вещун, но, наверное, это такая же иллюзия, как и с детьми и животными. Или просто с любовью Юлианы что-то не так.

Темная тень в глазах Грегори Ильдани будто исчезла, растворилась. Будто он что-то прочел во взгляде собеседницы.

Или тоже, как его маршал, посочувствовал беременной бабе на троне, защищающей еще и старшего ребенка. Потому что мужчина и офицер.

— Я верю вам, Ваше Величество.

2

Королевский дворец Мэнда был весь расписан красочными, мрачными фресками. В Лютене хватало еще и старинных гобеленов.

А вот в суровом Словеоне — только гобелены. Длинные, многосюжетные, многодетальные. Целые истории — длиной иногда в жизнь главного героя. Требующие месяцев кропотливой работы. Долгого, упорного труда и редкостного мастерства.

Фресок нет. За столько месяцев Руносу не попалось ни одной.

Возможно, в том числе потому, что для них здесь слишком холодно и сыро. Краски требуют солнца и тепла. И не только печного. Иначе фрески быстро отсыревают и трескаются. На века и даже десятилетия их здесь не распишешь и не сохранишь.

А солнце в Словеоне — редкий гость. Даже летом. Правда, его тут на взгляд Руноса и прочих пленников-южан и вовсе толком не бывает.

Но, может, он преувеличивает. Лето на лето не приходится — нигде. Может, со следующим повезет больше? Ну, если не повезет с побегом.

Но вот предыдущим солнца они особо не видели.

А особенно в Старграде, что возведен еще и на севере Словеона. На севере севера. На застывших берегах студеного моря, за которым — только огромные, многомильные льды.

Зато здесь вместо фресок цветет, ветвится по стенам, по наличникам окон изящная деревянная резьба. Работа неведомого мастера-кудесника. И вовсе не древнего.

И если вглядеться — те же фрески, только деревянные. Вся оружейная расписана. Сценами битв.

Не те ли самыми, что и на гобелене в комнате Руноса? Работе еще прошлого века? Похоже.

В любом народе — талантов много. А уж при дворе — тоже любом…

Там ведь любому ремесленнику прокормиться легче. И оценят его мастерство — много дороже.

И посреди зала весь в черно-сером Всеслав — будто часть работы искусного мастера. Застыл еще одним древним воином. Готов в любой миг нанести удар врагу.

Только что фехтовал? Сам с собой? Рунос ни с кем не встретился в дверях. И даже в коридоре. Куда всех услали? И главное — зачем? Недостаточно просто закрыть дверь?

Кого опасается словеонский князь в собственном тереме?

Услышал Руноса новоявленный независимый правитель Севера явно заранее. Но лишь потому, что званый гость и не таился.

— Тебе лучше вернуться в Мэнд, — бросил Всеслав через плечо. Не поворачиваясь. И не откладывая оружия. Зачем терять время?

Кстати, клинок — боевой. Не затуплен и не в колпачке. Князь собрался убить тень, с которой сейчас воюет?

В Мэнд, значит? Странно, что не сразу умереть.

— Ты готов отпустить меня, князь? — не поверил Рунос.

— Да, я готов отпустить принца Алессандро Мэндского. Возможно, даже вместе с принцессой Жанной.

Но без Диего?

— И чему я обязан столь огромной щедрости?

— Тому, что древним Мэндом правят легендарные Дети Ночи, — резко повернулся Всеслав. В глазах — серый стылый лед. И недавняя потеря самого близкого человека. — А в Эвитане власть у зарвавшегося безумца Виктора Вальданэ. И у его легкомысленной жены — старшей сестры Диего Илладэна. И у тех, кто стоит за их спинами. В северном Бьёрнланде — не лучше. Держит щит против аспидной тьмы одна лишь Мидантия. Если снесут ее — снесут и Словеон. Против такого врага никто не выстоит без союзников. Я — политик, но не сумасшедший. Сейчас даже хорошо, что Октавиана Мальзери я убить не успел. Больше шансов договориться с юным Диего. И кто бы ни взял власть в Эвитане — пусть это будут не черные жрецы. Так что подумай. Но недолго.

Элгэ Илладэн — жива. Жива — и связана браком с Виктором Вальданэ. С тем, у кого хватило безумия отдать душу змеепоклонникам. И пытаться превратить Лютену во второй Мэнд.

Отец тоже начинал с малого.

Возвращение в комнату с гобеленом показалось подарком судьбы. Еще щедрее возвращения в Мэнд. Потому как прежде чем принимать дары Всеслава, стоит ой как хорошо всё взвесить.

И незваный гость уже Руноса приветливо высунул нос из стенного шкафа. Тоже узорчатого. Где прятался. Но вряд ли проскочил тайком от стражи. Это Всеслав мог ее услать, но не пленник.

А вообще-то воинов в тереме немало.

Так уже было. Почти. Когда к Руносу в Лютене непрошенным явился Октавиан. Много месяцев и два короля назад.

Ох, сколько зелий после того разговора пришлось извести на Карла. И тем обозлить его еще сильнее.

Любой садист взбесится, если оставить ему лишь возможность пытать и убивать. И отнять самое сладкое. Для садиста.

Виан, жив ли ты еще? Где ты?

Диего — младше и нетерпеливее брата. Илладэнец. Не деревянная статуя — живой огонь. Пылкое, горячее пламя. И костер, а не камин.

И даже плен его не изменил. Ни последний, ни два предыдущих.

— Я сегодня много читал.

— Верю, — кивнул Рунос. — Снег опять растаял. Даже здесь. В снежки еще не поиграешь.

Диего невесело усмехнулся:

— Ты знаешь, что я ищу. Что я ищу уже давно. Это странно, но даже я здесь в большей безопасности, чем мои сестры — там. Особенно Элгэ.

Да. Александру всё же окружают монахи-михаилиты, а не жрецы-змеепоклонники.

Когда-то Элгэ не сумела добраться до Аравинта. Но сумей она это — и всё равно в итоге встретилась бы вновь с Виктором Вальданэ. И это в лучшем случае. В худшем — погибла бы в змеином Мэнде. Как Кармэн Ларнуа.

— Но раз в относительной тишине, безопасности и покое отсиживаюсь именно я — мне и спасать остальных, не так ли? Вдруг только у меня есть время на чтение и доступ к нужным книгам?

— Я сам точно не знаю, кто законный наследник Золотого Трона Сезарингов, — честно ответил на вопрос юного собеседника Рунос. — В старых книгах Всеслава Словеонского об этом не так уж много. Больше туманных легенд, чем реальных фактов. Разве что меня не ко всем тайным источникам допустили. С Карлом Слабоумным всё было более-менее ясно… казалось, что ясно. Потому князь Всеслав тогда и не колебался. Но вот кто следующий… Гуго Жирный — потому что законных сыновей короля Фредерика больше не осталось? Но даже если и он — дальше всё опять теряется в густом, непроглядном тумане. Принцесса Жанна Сезаринг — если женщины наследуют? Принцесса Кармэн Ларнуа — если наследуют женщины, лишенные прав наследования? Эрик Бастард — если вспомнить, что с его матерью Дианой король Фредерик развелся лишь из-за ее бесплодия? А раз она не бесплодна… Или все-таки Грегори Ильдани? Потому что Кармэн и Жанна — женщины, а Эрик Ормхеймский — бастард?

Не говоря уж о том, что Элгэ роковое проклятие древних может настигнуть и по любой другой причине. Даже если Виктор Вальданэ вдруг чудом окажется истинным королем по линии наследования от Кармэн Ларнуа. Тем, кого согласно древним легендам Сезарингов, заменить нельзя.

Но даже это уже не поможет. Потому что никакие наследственные права не спасут того, кто связался с черными змеями. Ни его самого, ни тех, кому не повезет быть рядом с ним.

3

Если прежде Руносу было здесь холодно, то теперь ясно: до нынешней минуты в Словеоне стояло теплое лето. В том числе, в его столице. И в тереме князя Всеслава.

С той минуты, как Диего взяли под стражу.

Жанна даже не смогла сама явиться сюда. Прислала служанку.

Невесть чем принцесса за это время ее подкупила, но северянка приказ исполнила. И лучше даже не представлять, чем рискуя.

Князь Всеслав — не безумец и не садист, но на расчетливую жестокость вполне способен. И по ее части переплюнет самого Карла Придурка, если понадобится.

Вот только и Рунос, и Жанна выросли во дворцах. И понимают, что никаких слуг (купленных или нет) всё равно не пропустили бы без воли правителя. Ну, или подмазавшейся к нему фаворитки, но таковых у Всеслава нет.

А еще такие слуги очень часто потом не выживают. Даже если им одиннадцать.

Рунос лично довел девочку до Жанниных покоев. А затем отвел глаза трем стражам, чтобы дойти до князя. Голова уже начинает болеть, но при спасении Виана было хуже.

— Я вас ждал, Рунос, — усмехнулся Всеслав из тьмы.

Где Рунос заметил его сразу. Не отвлекаясь на неплохую подделку из одеял и подушки.

— Не сомневаюсь.

— Вряд ли вы вторично пошли бы на устройство побега. Вы не настолько предсказуемы, Алессандро.

— Диего — не Октавиан. Ему не уйти от вашей стражи, Всеслав.

А Руносу не убрать десяток стражников, не вступая в бой. Диего охраняют много лучше. Но Всеславу чужой предел сил знать незачем.

— А Октавиан, значит, ушел?

— Мы оба знаем, что да. Зачем вам Диего? Мне казалось, вы планируете оставить его в живых.

— Так и есть, Рунос. Живым, но менее свободным. Мне не нравится то, что он ищет.

— Он ищет это, чтобы спасти сестру, Всеслав. Не для того, чтобы играть королями.

— Если политика еще терпит престольные игры, то право Сезарингов — нет. Я не могу позволить Диего Илладэнскому ускользнуть и с кем-то поделиться тем, что он уже знает.

— Мы все трое толком ничего не знаем, Всеслав. Мы блуждаем в потемках позабытых легенд.

— Вам нужна гибель мира? Мне — нет. А она наступит, если в туманных потемках кто-то ступит не туда. В этом тумане — кругом где не бездонная пропасть, там зловонная трясина. Не будь это так, я уже искал бы пути избавления от Виктора Вальданэ.

— Разве у вас с ним не перемирие?

— Я политик, но не безумец, — холодно изрек Всеслав. — Одного бездушного правителя Эвитана я уже видел. Вот только, согласно праву Сезарингов, что теперь делать с нынешним?

— Свергнуть, — решился Рунос. — Я искал аналогии и нашел. Согласно праву Сезарингов, женщины идут после законных сыновей и внуков, а бастарды — после женщин. В этом случае происхождение Кармэн Ларнуа сейчас не имеет значения. Дети Эрика не имеют значения. Пока. После смерти Карла Слабоумного законный король Эвитана — Грегори Ильдани. И я могу обещать, что он жив. При его жизни все прочие — лишь временно занимают престол.

— Отлично. Только Ларнуа — тоже Сезаринг. По прямой линии. По мнению некоего присутствующего здесь Руноса, жреца Белой Матери. Или Матери-Земли. И Виктор Вальданэ — прямой потомок Аравинтской династии. И законный король Аравинта, неважно, есть у него душа или нет, и что мы об этом думаем.

— К сожалению, да. Он — прямой потомок. Но не король ни одной страны. Не при живом деде Георге Ларнуа. А в том, что он всё еще по эту сторону Грани, я тоже уверен.