Кровавая Мачеха (СИ)

Глава 7

Эвитан, Лютена.

1

Серж Кридель всё еще жалел, что не вернулся домой вместе с остальными. Все-таки после отъезда Анри, Ирии и родителей в Лютене стало слишком уж одиноко, даже с лучшим другом Роджером. А Серж еще даже не успел нарадоваться, что они все теперь дома, на родине. И больше не потеряют друг друга никогда. Даже ужасное недоразумение с арестом Анри и глупым обвинением Ирии в разврате уже утряслось. Теперь всё будет наконец хорошо. У них всех. Должно быть хорошо.

Но уже вновь возобновились занятия в Академии, а Элен с радостью приняла предложение короля устроить им свадьбу. Просто таки просияла светлой улыбкой.

Серж сам был против, но возразить не сумел. Наверное, у отца бы получилось… но тот всё еще в Криделе вместе с матушкой. Или уже в Тенмаре — Анри с Ирией их обоих туда настойчиво звали.

А у Сержа не хватило смелости возразить любимой женщине — даже когда речь идет о подарке от бывшего соперника. Серж и сейчас еще до конца не верил, что она приняла его предложение. Просыпался утром и сомневался, не приснилось ли ему такое счастье.

Остается лишь надеяться, что родители вернутся хотя бы к самому торжеству. И Анри с Ирией — тоже. Когда они все рядом, становится проще. Есть с кем посоветоваться, кто тебя поймет до конца. Отец всегда умудряется мягко и ненавязчиво разъяснить ситуацию так, что потом сам удивляешься — а чего раньше-то не понимал? Всё же предельно ясно.

Да, Элен — бывшая жена Анри, но брат сам сказал, что не питает к ней зла. И она никогда не была ему настоящей женой — Элен сама в этом честно призналась. Даже ее будущее дитя к Анри отношения не имеет. И тот легко ее отпустил.

Гораздо хуже то, что связывало бедную, наивную Элен с Виктором Вальданэ… их нынешним королем. Сколько ни убеждай самого себя, что сердцу не прикажешь, понять Виктора до конца Серж так и не смог. Несмотря на то, что Элгэ Илладэн действительно считалась погибшей и даже захороненной в фамильной гробнице Мальзери. Несмотря на то, что Виктор Вальданэ полюбил Элгэ гораздо раньше, чем Элен.

Но можно сколько угодно повторять себе это, только менее обидно за милую, хрупкую, беззащитную Элен всё равно не становится.

И как можно отказаться от собственного ребенка и его матери? Как родной отец Сержа поступил когда-то с его собственной родной матерью и с ним самим. Но Карлотта Гарвиак и в юности наверняка была редкостной стервой, а вот Элен… Такая юная, такая чудесная, небесно-красивая, трогательная, как агнец Творца, Элен…

Зато теперь Серж сделает всё, чтобы она наконец забыла горькое прошлое. Чтобы стала счастливой — как он сам от одной мысли, что Элен теперь всегда будет рядом. Много-много лет — до конца их дней. Они будут вместе, как его родители. Они вырастят ребенка, у сына или дочери будет имя Криделей, а потом у них будут и еще дети…

Жаль, нельзя уехать в родовое поместье уже сейчас — навсегда подальше от неласковой, неприветливой Лютены. Но в Академию на врача Серж поступил на удивление легко, как и Роджер. И теперь их жизнь наконец вернулась туда, где и должна была протекать изначально… не натвори они оба столько непоправимых глупостей. Ни один из них не годился для военной карьеры никогда. И лучше понять это сейчас, чем еще позже.

Хорошо бы, Эйда теперь подружилась с Элен, раз уж они с Джерри оба теперь женаты, и Элен станет родственницей Эйды. С Ирией у Элениты дружбы не вышло, но Ири — достаточно резка и непримирима, это у нее в чём-то в Карлотту. А вот Эйда — она совсем другая.

И сегодня Серж воспользовался выходным днем, чтобы поискать себе пару новых книг. А для Элен — подарков. Девушки любят красивые безделушки… Эленита очень любит. Это Серж уже заметил. Ей очень понравилось всё, что с любовью привезла из Криделя мама.

И у любимой очень мало украшений. Анри почти ничего не успел ей подарить. А в девичестве Эленита никогда не была богатой. Как и сам Серж, так что они и здесь подходят друг другу.

До книжной лавки руки пока не дошли, а вот изящный серебряный медальон Кридель в ее уютной соседке уже присмотрел. Жаль, сестры Ирии нет в городе — она разбирается в таком гораздо лучше. Везде приметит всё самое лучшее… да еще и недорогое. Можно было попробовать пригласить другую сестру, но с Эйдой они пока не привыкли быть семьей. Может, то, что она еще и жена Роджера, со временем поможет, но пока Серж упорно краснел в ее присутствии и терял дар речи. Хоть она, в отличие от Ирии, никогда не набрасывается с упреками, а больше молчит.

Увы, но пригласить мать… родную… Карлотту Серж готов еще меньше. Даже если бы она согласилась, но ведь еще и откажет. После свадьбы Ирии Карлотта больше не интересовалась Сержем.

Еще можно было попросить прогуляться по торговым рядам самого Роджера. В конце концов, разбираться в женских безделушках хуже Сержа просто невозможно. Да и когда не уверен сам, две головы — даже одинаковые — всяко лучше, чем одна.

Но хромота Джерри слишком привлекает внимание окружающих. Ему-то, в отличие от Сержа, повезло с квиринской раной меньше. И потому Кридель предпочел друга лишний раз не дергать.

И сейчас отчаянно об этом пожалел. Да мало ли что понравилось ему самому! Он же не дама. И уж точно — не такая нежная и чувствительная, как его невеста Элен. Да, конечно, Серж тоже неравнодушен к стихам, сонетам и цветам… но у девушек всё равно всё иначе. Они ведь… будто из другого мира. Где все и всё будто сотканы из солнечного света и звездной пыли. Где небесной музыкой звучат неземные голоса голубей и Агнцев Творца, и все счастливы с рождения и до смерти.

Внезапный гулкий шум на улице вызвал столь же внезапный озноб и тревогу. Будто из мира радужных грез вернул Сержа к тем жутким квиринским снам, что так долго не оставляли. Слишком много там было черного зла, горя и крови. Одно время сны ушли… но потом вдруг вернулись — когда Анри без вины оказался в мрачном Ауэнте. Когда ему грозила смерть — от приговора того, кто обязан ему всем. Когда Серж понял, что новый король Виктор Первый — вовсе не второй Грегори Ильдани.

А еще хуже, что это понимает и Анри. Понял даже раньше Сержа. А значит, всё это — правда. Они все посадили на Золотой Трон Эвитана далеко не лучшего правителя в подзвездном мире. Не самого справедливого и милосердного. Даже весьма далекого от всех этих похвальных качеств.

Все они опять жестоко ошиблись. Может, приличных королей попросту не бывает? Нельзя быть правителем страны и порядочным человеком одновременно?

Тогда лучше пореже бывать при дворе — что там вообще теперь делать? А после окончании Академии Серж с женой навсегда уедут в Кридель. Лечить людей можно и там. Больных полно везде.

А Серж всё равно не создан для интриг и Лютенского яда. Тот ничем не лучше Сантэйского, просто раньше Серж этого не понимал.

Почему-то вдруг вспомнилось, как Роджеру в Квирине грозила гибель от руки тогда еще его злейшего врага Анри. Как черный камень определил жребий жизни и смерти. А он сам, Серж Кридель, брел по Сантэйским улицам в поисках никогда прежде не виденной таверны гладиаторов — «Лис и ворона». И как случайно выбрел на рынок рабов, а там…

Пытаясь отогнать крайне мерзкие воспоминания, Серж с медальоном в поясном кошеле выбрел из лавки на ослепительное летнее солнце Лютены… и остолбенел.

Он сейчас спит. И всё это просто снится.

Потому что тихая, уютная лавочка с безделушками была в Лютене! Они все, квиринские пленники, вернулись домой. Они — на родине.

Но тогда почему Серж вдруг оказался в Квирине — посреди толпы распаленной черни, жаждущей зрелищ? Под жареные орешки, пиво и прочую снедь. И тоже было жарко…

Но злобная чернь — вот она. Широкая площадь — тоже есть, хоть и другая. И омерзительное зрелище. И громкие крики с подхохотом. И даже рослый, здоровенный палач — прилагается.

И высокий помост… да, помост. И на нем — деревянный, свежеоструганный столб. А в Квирине столб был в стороне, под навесом. Рабов там били, только если они бунтовали.

И даже ребенок — вот он. Только ему еще не пять. Он в пеленках. И еще не зовет маму, потому что звать не способен еще никого. Не знает слов. Просто плачет, потому что испуган. Криками, угрозами, ослепительным солнцем… звуками ударов.

И отчаянно кричит его мать. Как и бывает — под жестокими ударами бича, рвущими кожу. Как тогда — в далекой Квирине, на Центральном Сантэйском рынке рабов!

Но за что бедолагу бьют — она же не бьется в руках врагов, не рвется к ребенку, только рыдает. И никто не выкрикивает цену. Здесь ведь нет других рабов? У столба — только она.

Цену не кричат. Только: «Поддай жару!» и «Всыпь ей горячих». А еще — «отойди в сторону, плохо видно!»

Ну, потому что массивная туша палача загораживает то, что все хотят увидеть. Молодую, красивую жертву раздели, но толком не показывают — как посмели?

Кушак пояса ударил Сержа по бедру, шпага в ножнах — по другому. Так бывает, когда быстро спешишь. В Квирине-то корнет Кридель был безоружен. Просто пленник, хоть и с «ограниченной свободой передвижения по городу». А здесь — дворянин и студент Академии! И никого не казнят, если он не вернется вовремя.

И плевать, в какой тюрьме Серж после этого окажется. Уже не в одной перебывать успел. А под арестом — так даже не в одной стране.

— Оставьте ее именем маршала Тенмара! — он заорал во всю глотку еще издали. Еще на бегу.

Только бы не подогнулась раненая Эриком нога.

Не подогнулась. Только — увы, услышали его лишь несколько ближайших. Серж Кридель же не в военной форме. И ничуть не похож на доверенное лицо маршала — хоть какого.

Зато его пропустили. Все эти потные гуляки — с их выпивкой, едой и бабами для тисканья. Такими же редко мытыми.

Расступились аж до самого помоста — плотно окруженного понизу стражей. Королевской — в цветах нового Весеннего Короля.

— Именем маршала… — начал Серж.

— Именем короля, — оборвал его капитан вооруженной до зубов стражи. Рослый, крепкий, незнакомый мужик вдвое старше Сержа. И сам тоже вооруженный до зубов. — Сударь, не вмешивайтесь. Мы исполняем веление закона, не мешайте нам. Всё в рамках нового королевского указа. Дело не стоит вмешательства благородных людей. Это всего лишь мать незаконнорожденного ребенка.

Как была бы Элен, если б не Анри…

Как когда-то родная мать самого Сержа.

— Вы с ума сошли? — в замешательстве пробормотал бывший корнет Кридель.

Когда схватили Анри, он тоже растерялся, но тогда рядом была Ирия. А сейчас больше никого. Как в Квирине…

— Закон суров, но это закон. Сударь, вам лучше уйти.

— Ребенок… — пробормотал Серж, пытаясь понять, что же ему делать. — Зачем здесь ребенок?

— Как свидетельство преступления. Не тревожьтесь, сударь, девочка за грехи матери не ответчица. Она отправится в ритэйнский монастырь, монахини там о ней позаботятся.

Монахини. Ритэйнский монастырь…

— Это не тот, где уродуют лица?.. — пробормотал Серж.

Куда угодил бы Серж, если бы не Ив и Жанетта Кридели? А куда его упрятала бы воля нынешнего короля?

Где был этот капитан, когда бывшие эвитанские пленники шли по ночной Сантэе — по колени в крови? Спасать державший их в плену злобный город от его же еще более злобных восставших рабов, дорвавшихся наконец до оружия? Видел ли ты это, капитанишка?

— Сударь, вам лучше уйти.

— Я бы рад… — пробормотал Кридель. — Только понимаете… некуда. Я ушел оттуда. И пришел — сюда. И больше мне некуда. Именем маршала Тенмара, освободить ее!

Жаль, у него нет пистолетов. Очень жаль. Кто же знал, что, студенту — будущему врачу, идя в своей стране в летний день за безделушками и книгами, нужно брать с собой пистолеты?

Но учил его драться сам маршал Анри Тенмар. Старший брат Сержа, что сейчас остановил бы этот «закон» и его клятое исполнение, будь сам маршал здесь, а не у себя в Тенмаре.

Но когда рядом нет больше никого, остаешься еще ты сам. Это Серж понял еще в Сантэе. Или даже раньше — на Квиринско-Эвитанском пограничье, спасая Роджера.

2

— Руки прочь от моей жены, змеевы холуи! — заорал Эверрат, вырываясь из чужой хватки.

Впрочем, расквашенные носы и даже пара сломанных челюстей на его счету сегодня числились.

Как и разряженный в лицо палачу пистолет.

Только сейчас Конрад подумал, что стрелять следует в того, кто отдает приказ, а не в исполнителя. Но как же теперь доберешься до Виктора Вальданэ — если всё это и впрямь его рук дело⁈

Взлететь с мятой соломы, куда его от души швырнули, Кор вовремя не успел. Дверь уже захлопнулась, замок щелкнул.

— Конрад, успокойся, — Эстела обняла его. Она уже в камере драться не пыталась и потому больше не пострадала.

Растрепанные волосы, синяк на скуле, боевой взгляд. Конрад готов убить того, кто посмел ударить его жену, и еще убьет. Эту наглую рожу он запомнил на всю жизнь.

Как и еще пяток рож — по другому поводу. Если они не примут его вызов сразу по освобождению из камеры — будут просто пристрелены как бешеные собаки! Проклятые холуи!

Эверрат от души пнул в не желающие открываться тяжелые двери и… успокоился. Толку-то? Надо выждать, но как же это невыразимо трудно!

Он так и не научился терпению. Даже в квиринском плену.

— К синякам мне не привыкать, — почти весело усмехнулась Эста. — Крис, как ты?

— Порядок, — Кристиан, слишком прямо сидя у стены на соломе, пытается дышать ровно и глубоко. — Сержу помогите, ребята.

Кридель героически бледен, но у него тут у единственного — настоящая рана.

— Опять в ту же самую ногу? — попытался криво усмехнуться вечный защитник дам.

И отрубился.

— Лекаря! — заорал по новой Конрад.

Увы, бесполезно.

— Пока обойдемся банджаронским наговором и моей рубашкой, — Эстела уже оборвала нижний край. — Воды тут немного в кувшине есть, сейчас промоем. А там принесут и еще. Не уморят же нас жаждой.

Всё может быть. Раз уж здесь швырнули в камеру раненым, без лекарств и почти без воды, боевого офицера. А Кридель, пусть и не самый умелый, но именно офицер. И вояка, хоть и подался теперь в студиозусы — грызть гранит скучных наук.

Он — воин, в отличие от этих наглых, сытых морд, трусливо отсидевшихся все эти годы в провинции. Пока другие брали для них столицу! Для этого вот с позволения сказать — короля!

Повернувшийся в дверях скрипучий ключ вызвал надежду… и тут же погасил. В камеру грубо швырнули окровавленное женское тело и явно собрались уходить.

И на сей раз тюремщики и не пытались попасть на солому.

От прежних королей, что ли, оставлены? Вместе с соломой — судя по ее виду им свежести.

Когда удастся добраться до Анри — повышвыривать из персонала Ауэнта весь этот сброд. Кто угодно будет лучше.

— Нужна вода, бинты и мазь! — воинственно крикнула Эстела.

Конрад напрягся, чтобы в случае чего успеть ее заслонить. А заодно начистить еще пару-тройку…

Но реагировать на крик Эсты никто не собирался. Не больше, чем на чье-нибудь мычание и мяуканье.

— Ничего не перепутали? — заорал им вслед разъяренный Эверрат. — Вы тупее даже квиритов. Тут даже не гладиаторская казарма!

Чтобы кидать к ним кого бы то ни было. Предположительно, на мужскую потеху.

Увы, здесь теперь не просто Квирина, а ее худший вариант. Потому что с ними нет умного командира Анри, а в тюрьме за пределами камеры — приличного мужика центуриона.

3

За эти часы Эверрат успел придумать с десяток планов побега. Увы, самый разумный пока — «громко заорать, а когда прибегут — врезать по башке из засады и драпануть». Толпу стражи в Ауэнте не учитываем вообще. Запертые ворота внизу — тоже. Как и то, что их не откроют, даже если взять в заложники коменданта. А лично король по тюрьме именно в этот день не гуляет, можно даже не надеяться.

Он вообще не ходит туда, куда не хочет.

И даже на такой план Эверрат рискнул бы, будь с ним Жан Вальден или здоровяк Рауль Керли. Ну, если бы медведь-капитан вообще на столь рискованную авантюру согласился…

Но сейчас в напарниках лишь Эста, раненый в ногу и неходячий Кридель, задыхающийся Крис и до полусмерти избитая девчонка без сознания. Вдобавок, недавно родившая, судя по диагнозу Эсты. Похоже, эти моральные уроды в гвардейской форме по доносу подлых, завистливых соседей выволокли девушку практически с родовой постели.

Кроме того, не факт, что тут вообще кто-то прибежал бы — хоть как ори. Конрад уже пробовал, чтобы вызвать лекаря. Не явились, даже чтобы заткнуть крикуна методом жесткого мордобоя.

Под конец назло всему они все дружно (исключая еле живую роженицу) громко запели-заорали развеселые, местами сальные песни и частушки Веселого Двора Вальданэ. Их общего прошлого — всех, кроме Криделя и избитой девчонки. Места, где были так счастливы Кор, Эста, Крис… и даже Виктор Вальданэ, чтоб ему!

Конрад решил петь, пока не охрипнет. Назло этому козлу Виктору, что взгромоздившись на трон и напялив на башку корону, забыл собственных мать и отца и вообще перестал быть человеком. Потому что озверевшая, неблагодарная свинья им быть уже не может.

На вновь зазвеневший в дверях ключ Конрад подобрался и сжал кулаки. Раз уж Эвитан превратился в Квирину, а Виктор Вальданэ — в Андроника, только на троне, лучше быть готовым ко всему.

От нижней рубашки Эстелы ничего толком не осталось. У Сержа оказалась одна, хоть и пулевая рана, но у избитой женщины — множество. И воды ей вряд ли хватило.

Повезло хоть, что Крис держится и не задыхается. Все-таки банджаронские травки старухи Азы ему действительно помогли. Не зря та его столько месяцев ими поила.

Как скоро Анри узнает, что они здесь, и сможет ли их компания продержаться без пищи и воды всё это время? Эверрат уже допускает и это. Или придется вернуться к плану «орем — и по башке».

Дверь открылась и тут же закрылась вновь, впустив посетителя. Никогда прежде Конрад не думал, что так обрадуется Роджеру Ревинтеру, виконту Николсу.

— Джерри, тебя к нам или навестить? — подал слабый голос с соломенной подстилки Кридель.

— Надеюсь, что навестить, — тот внимательно оглядел обоих раненых — рядком. Соломы слишком мало — особо не расстелишь. — Во всяком случае, пять минут назад было именно так.

— Как узнал, где мы? — бросил Эверрат.

— Люди моего отца видели ваш арест. Издали, — Роджер Ревинтер, хромая, приблизился к Криделю.

— Не сомневаюсь, — не сдержал колкости Конрад, хоть Ревинтер теперь и свой.

Уж точно больше, чем сбрендивший от мании величия Виктор Вальданэ и его прихлебатели.

— Если бы их тоже закатали в тюрьму — кто принес бы мне новости? К тому же это простолюдины — их могли и, не церемонясь, просто прикончить. У меня с собой вода, разбавленное вино в этой фляге, хлеб с мясом, бинты и мазь. Больше бы просто не дали пронести. Постараюсь потребовать, чтобы вам дали хотя бы одеяла. — Он начал уже разматывать на Криделе повязку Эстелы. — Прости, присохло. Терпи.

— Всё в порядке, — Серж отмахнул дернувшемся было Эверрату. — Мы же с Джерри вместе в Академии учимся теперь… Р-р-р!..

— Не загноилось, но вином лучше промыть, — поставил диагноз лекарь-недоучка.

— Может, и ей тогда поможешь? — Эверрат кивнул в сторону избитой женщины.

— Помогу. Надеюсь, мази хватит, — не побрезговал бывший враг. — И если меня выпустят, доложу королеве, — совсем понизил он голос. — Если не выпустят, доложит мой отец. Если арестуют и отца, то гонец к маршалу Анри Тенмару уже в пути.

— Хорошо иметь предусмотрительных союзников, — криво усмехнулся Эверрат.

— Да, мой отец такой. Единственный — почти единственный — кого он никогда не мог предугадать заранее, это Анри Тенмар. Надеюсь, и Виктор Вальданэ не сможет. Откуда столько грязи?

Да, всё смыть не удалось. Чем? Остатками воды на дне кувшина? На второй-то им так и не расщедрились.

— Чтобы не выжила, конечно, — прошипел Эверрат. — Обмазать раны грязью — и точно заражение крови.

— Этого Виктор Вальданэ в новый Кодекс не вносил, — с сомнением покачал головой Роджер Ревинтер, будто лично при обсуждении этого змеиного Кодекса присутствовал.

А может, и да. А не он, так его ядовитый папаша.

— Не так, — качнула головой Эста. — Грязь и камни всегда швыряет толпа. У меня есть… опыт, — скривилась она. — Девушку просто оставили у позорного столба. А всё, что в нее потом летело… это уже люди сами. Крис! — сообразила вдруг она, что брат знает о ней не всё.

— Ничего, — он рванул ворот и так драной после драки рубахи. И ее тоже наверняка придется потом пустить на бинты — у Криса она сейчас чище, чем у Эверрата. — Я и так знаю, что не все люди — хорошие. И не всем даже нужно при этом «исполнять приказ». Иногда, чтобы поступать хуже зверей, людям довольно всего лишь знать, что за это ничего не будет.

Тень скользнула по лицу Ревинтера, но его Эверрату не жалко. Жаль, что по лицу Виктора Вальданэ никаких теней уже не скачет и даже не ползет. Человек, подписавший такой Кодекс, должен быть уверен в собственной праведности и непогрешимости. Без тени сомнения.