Кровавая Мачеха (СИ)

Глава 3

Мидантия, Долина Гиблой Реки.

1

Серый бездонный купол небес раскинулся над головой. Все подземные ходы подзвездного мира остались позади. Вместе с холодом, мраком и завязшей в крови сыростью.

Когда-то Витольд уже провел немало дней и ночей в подземных гробницах кровавого Мэнда, но даже там ему дозволялось ночами выходить на вылазки — в компании бессмертных Детей Ночи. Смертельно опасных, но союзников и даже друзей.

Евгений Мидантийский, в отличие от них, из плоти и крови. И, как и они, сейчас союзник. Но вот ему Витольд Тервилль доверять не спешит. Несмотря на весь пройденный вместе путь.

В Мэнде часы в подземелье перемежались боями под звездным, лунным или чернильно-аспидным небом.

Здесь же бесконечный путь в сыром и холодном мраке длился и длился без конца — часы сливались в дни, а дни — в недели. И, наверное, Витольд перенес бы всё это хуже, если бы рядом не было хрупкой Арабеллы. Не было той, кому еще труднее.

И поневоле вспоминалось, что в Мэнде ей и куда более юному Мигелю не разрешалось покидать относительно безопасный мрак гробницы. Как они двое это тогда выдержали? В чём черпали силы и терпение?

И когда впереди забрезжил дневной свет, Витольд не поверил собственному утомленному тьмой зрению. И заодно и рассудку.

Но погибший родич Алексиса Зордеса и Беллы (а может, и впрямь — и самого Витольда?) не соврал.

Вит давно не испытывал такого облегчения. Куда бы они сейчас ни выбрели — всё лучше, чем и дальше тащиться под землей неведомо куда. По крайней мере, здесь полно солнца и свежего воздуха…

Ну, насчет солнца Витольд погорячился, да и запахи здесь встретили хуже, чем под землей. Ощутимо несет гнилью — откуда-то со стороны холодного ветра. Холодного и сырого.

Но это всего лишь значит, что где-то близко большая река, озеро или даже море… Нет, все-таки не оно. Вкуса соли в доносящихся запахах не ощущается. Ну, если Витольду недели под землей не отбили последний нюх.

Большая вода где-то там — за поросшими кустарником холмами. Настоящего леса не видать, гор — тоже.

А есть ли поблизости деревни, можно разглядеть… да хоть вон с того холма повыше. Когда они туда доберутся.

Зато теперь можно наловить рыбы… желательно, не там, где что-то сгнило. А еще поохотиться… да хоть трав нарвать и кореньев накопать.

И больше никакой кромешной тьмы! До чего же здорово снова видеть ясный дневной свет! Неважно, с солнцем или нет. Рано или поздно оно всё равно вернется. Ни одни тучи не царят вечно.

И рано или поздно Витольд сумеет выяснить, куда они всей компанией выбрели. Хорошо бы всё же море оказалось не дальше пары дней пути, но если нет — придется нанять лошадей… деньги он заработает. Хоть грузчиком. Или даже украдет, если понадобится. Бывший виконт и лейтенант Тервилль уже и на это готов.

Потому что теперь им с Беллой нужен корабль. Любой, готовый доставить их в Эвитан. Туда, где теперь занял престол Виктор Вальданэ — живой и невредимый. Лучше Белле родить еще в пути на корабле и ступить на землю Эвитана навстречу объятиям брата с ребенком на руках, чем и дальше оставаться в Мидантии.

Любая палуба будет безопаснее этой земли.

Насчет последней смены власти в Эвитане император Евгений и дальше молчал бы — Витольд же не обсуждал дальнейшие планы с ним. Слишком очевидно, что по выходе из подземелья их пути разойдутся. На поверхности Евгений Мидантийский вновь станет их врагом. И как любой враг — смертельно опасен.

Арабелла призналась лишь шепотом — позавчера. Подтвердила, что император дал ей о Викторе ту же информацию, что и его враги-заговорщики. Те, кто не змеи.

Только вчера. А когда еще, если Евгений почти всё время торчит рядом? И хорошо, что торчит — тут втроем для Беллы безопаснее, чем с одним Тервиллем. Всё же у императора этой страны опыта жизни в темноте много больше, чем даже у Арабеллы. Не говоря уже о боях. А чему тут учат правящую семью еще — лучше даже не предполагать.

Впрочем, Алексиса Зордеса Витольд знал. И если прав спасший их вчера (или позавчера) призрак — мидантийского изгнанника хорошо знала еще и Витольдова покойная мать.

А переговорить в эти дни с Арабеллой наедине у Витольда шансов особо не было.

С другой стороны, Белла еще и витает в каких-то своих мирах. А им обоим уже говорили о Викторе заговорщики. И Лаура.

Вот только и сам Вит, и Белла верили этим доброхотам не намного больше, чем императору Евгению. Да и сплетни на рынках Мидантии, услышанные эвитанцами, — тоже могли оказаться далеки от действительности.

И вот их выжившая троица на поверхности. К счастью, сейчас Евгений Мидантийский тоже не слишком понимает, куда их занесло. Но как только докажет подданным, кто он, ему немедленно помогут всеми силами. И Витольд с Арабеллой снова превратятся в бесправных пленников.

Единственный шанс, что Евгений сейчас не слишком-то похож на правящего императора. Глядишь, окрестные крестьяне ему еще и не поверят. Или неграмотные рыбаки… пусть им на пути как можно скорее встретятся приморские рыбаки! С кораблями и самим морем.

А пока Евгений доберется до ближайшего гарнизона — глядишь, у Витольда с Беллой будет шанс.

Ослабевшая за эти дни Арабелла первым делом свалилась без сил. Витольд бережно закутал ее в плащ, уселся поудобнее на теплую серую землю и уложил девушку к себе на колени. Пара часов ничего уже не изменят. Здесь не сыро и не холодно — от чего он уже успел напрочь отвыкнуть. А если Белла не проснется, дальше он просто понесет ее на руках. Когда хоть чуть передохнет сам. Когда будет готов и дальше драться за них двоих… троих.

А если за это время куда-нибудь уберется прочь Евгений Мидантийский — тем лучше. Вряд ли даже он в этой дикой глуши быстро найдет солдат какого-нибудь провинциального гарнизона, чтобы вернуться с ними сюда. За головами бывших спутников по подземному пути.

— Витольд, нам лучше пока не разделяться, — будто прочел его мысли император Евгений. — Я даю слово, что не собираюсь вам вредить. Вы мне больше не враги. Я обещал Арабелле отправить ее к брату — и я это сделаю. Или вы можете отправиться в Илладэн, а оттуда — в Тенмар. Не называя никому свои имена — до самого Тенмара. Я бы на вашем месте повременил бросаться в объятия к Виктору Вальданэ.

Витольд сосчитал до пяти. Товарищу по странствиям (да еще и спасителю) в морду за слова не дают. Да и орать смысла нет. Темный его знает, чье тут внимание привлечешь? Какие двуногие-четвероногие хищники в ближайших окрестностях водятся. За теми же невысокими, поросшими чем-то густолиственным холмами…

Разделяй и властвуй — старый, как сам подзвездный мир, принцип. Много старее «древнейших цивилизации — Мидантии и Квирины».

Только не на того ты, император, напал. Не на тех. Слишком привык к соплеменникам — ядовитым через одного. А уж в твоем окружении — каждого первого.

— Виктор Вальданэ вырос не в Мидантии. И он — друг и названый брат Грегори.

— И Грегори Ильдани выше его в очереди на Эвитанский престол, — император уселся на землю неподалеку от Витольда и Арабеллы. Но не рядом. Хоть на это такта хватило. — Как и будущее дитя Арабеллы.

— Ты что… — на сей раз Витольд едва не задохнулся от неудержимо нахлынувшей ярости. Несмотря на все свои хваленые усилия и намерения. — Вы тут в своей чокнутой Мидантии от Мэнда ушли недалеко, но мы — другие. Виктор — другой.

— Виктор Вальданэ еще из Аравинта пересылался с одной из принцесс-заговорщиц правящего дома. Он строил заговор против императора Мидантии, планируя занять Пурпурный Престол. Именно это и вызвало гнев моего дяди — императора Иоанна Кантизина.

Паука. Гнев у него, видите ли. На сына того, чью родню этот узурпатор искоренил напрочь. А теперь гневаться изволит. Изволил.

— И что? Вообще-то Виктор сам — урожденный мидантийский принц. И прав у него немало. — Побольше, чем у тебя, нынешний император, точно. — Ваша семья его вправе за это ненавидеть — на то и политика, но мы-то…

— У Виктора Вальданэ не было ни единого шанса на успех. Ни армии, ни сторонников. Своими честолюбивыми письмами он подставил собственную семью. Из-за его действий твой друг Грегори едва не был выдан в Эвитан, а сам Виктор — в Мидантию. Кармэн Вальданэ отделалась малой кровью — помолвкой Арабеллы с Константином.

— Из-за чего Беллу теперь готовы убить здесь.

— Всё верно. Еще одно последствие действий Виктора.

Угу. А вы все ни при чём.

— И что? Хорошо, допустим даже, Виктор — неосторожный идиот. Был им. Но это не делает его скотиной.

— Когда он пересылался с мидантийской принцессой, ему и в голову не пришло, что этим он подставляет свою семью. И что Аравинт — недостаточно сильное государство, чтобы противостоять Мидантии или Эвитану, без разницы. Что поддержка Мидантии — единственное, что мешает Эвитану просто уничтожить Аравинт. Вместе с Виктором и всей его семьей. Или предоставить это самой Мидантии.

— А ту принцессу ты ни в чём не обвиняешь? — ехидно перебил Витольд. — Она жива, кстати?

— Жива и здорова. Принцесса, в отличие от Виктора, рисковала лишь собой. Не страной — Мидантия сильна. И не близкими — никого из семьи она таковыми уже не считала. Ее интересовала лишь месть. Если Виктор тоже считал врагами мать, дядю, сестру и лучшего друга — я готов поставить их с той принцессой на одну шкалу. Но Виктор рискнул своей семьей только ради того, чтобы потешить честолюбие. Почувствовать себя фигурой в политической игрой. Тогда как на деле еще не годился даже в ратники.

— Повторю: Виктор — идиот. Но он любит Беллу. Виктор — ее родной брат. И ничего не сделает дурного ни сестре, ни ее ребенку.

— Считай, как знаешь. Я могу лишь советовать. Но честолюбивому дураку и эгоисту в одном лице я бы доверять не стал. Особенно если этот честолюбивый дурак и эгоист внезапно обрел власть, не имея на то особых оснований. И будь у меня самого на эту власть прав побольше.

Так ты и не доверяй. Мы-то здесь при чём?

— Сам понимаешь, что это совет врага.

— Я — не враг Анри Тенмару. Спроси у него сам, когда встретишь. Я — не враг твоей стране, потому что у нас хватает общих врагов. Черные Змеи, например. Ты сам был в Мэнде. Ты видел, что они такое и чем подобное кончается. Сейчас не время грызться за власть и территории. Я лишь прошу тебя не верить прежним друзьям, и раньше готовым тебя бездумно подставить. Считай, что я пытаюсь искупить вину.

— Ты? После того, как потащил Беллу умирать в этот проклятый особняк, набитый черными жрецами, как рыбацкая бочка — кильками?

— Я рассчитывал ее спасти, но ты прав: никаких гарантий не было. Тогда я спасал свою дочь ценой жизни чужой. Витольд Тервилль, я не претендую на благородство. Но и Виктор Вальданэ — не благороден. Подумай об этом. Благороден Анри Тенмар. В этом я уверен. Я говорил с ним и именно с ним я заключал договор о мире. Анри Тенмару я доверяю. В отличие от Виктора Вальданэ. Потому и прошу тебя отправиться в Тенмар, а не прямиком к нынешнему королю Эвитана. Тем более, они у вас там слишком часто в последнее время меняются.

И не одну страну тебе это не напоминает, а, император Мидантии без году неделя?

2

Течение широкой реки бурным не назовешь. Но по ту сторону не видно берега. Только бесконечная толща воды.

А уж что в ней водится… Оно запросто и брошенный камень схарчит — не подавится.

Плохо, что здесь кругом — топи. Без умелого проводника из местных не пройдешь. Сохранился только небольшой пятачок холмов. По странному совпадению — вокруг подземного хода. Почти ровным кругом. Будто чем дальше — тем слабее… сила круга.

Больше нигде холмы в этой местности не сохранились. Даже совсем низкие. Стоптались, осели. Но, по словам престарелого местного жителя, некоторые из них он еще помнит — «когда был совсем мальцом».

А переправляться через эту широченную Реку — нужно быть конченым самоубийцей. Даже если забыть обо всё более явной вони.

Что здесь гниет, теперь более чем очевидно. Река.

— Здесь время безумно, — вещает старик, встреченный ими почти у самого выхода из пещеры. И лишь чудом не убитый Витольдом Тервиллем. — И мир безумен. Здесь властвует Кронос. Древний забытый бог.

Раз безумный — может, его и следовало забыть? А тут зачем-то вспомнили и откопали.

Поклонник древнего бога явно не боится никого. И даже не удивился появлению незваных гостей — невесть откуда. Рожденным здесь пугаться уже нечего.

И не спросил про подземный ход. Видимо, не важно. Не ему, ни встреченным на узких соседних тропах туземцам. Им, в отличие от Евгения и его спутников, не страшно, что приречные тропы полузатоплены. И ступать приходится чуть не по колено в воде. Ну… у кого есть колено.

А что удобно старику, Евгений пока поостережется спросить. Внешне он ничем не отличается от них самих, но вдруг только внешне? Да и без одежды, пусть старой и бедной, они его не видели. А босиком ветхий с виду старец здесь ступает смело.

Но зато ясно, почему в эту удаленную провинцию десятилетиями никто не рвется наместником. Достаточно взглянуть на местных жителей.

Но хоть в жертву принести никто не пытается — уже хорошо. Как и особо приблизиться. Держатся шагах в десяти — самые смелые и любопытные. Не то чтобы боятся — может, они тоже считают людей каким-то другим видом? Евгений не удивится уже и этому.

И всё же кто тогда старик? Вроде бы человек, а понять, что внутри, — не в силах Евгения. Того зла, что исходит от змеежрецов, не ощущается — уже повезло.

Арабелла Вальданэ и Витольд Тервилль упорно держатся рядом. Не отступают. Не на тех напали.

Да и лучше здесь лишний раз не бегать. Можно нарваться и на кого поопаснее… местных жителей. Они хоть мирные. Пока. Или просто пришельцы из Гелиополиса еще не всех тут встретили.

Но пока кого здесь бояться — этого древнего деда? Он сам — всё же не колдун, иначе уж точно сбежал бы в другое место. Почти хоть куда. Вряд ли проводник через топи нужен уроженцу здешних мест.

А все прочие и сами подойти не пытаются. И даже молчат.

Но, возможно, не все — потому что нет настроения разговаривать с чужаками. Или даже с местным старцем.

Кто-то говорить еще и не может. Или уже.

Интереснее другое: согбенный старик столь дряхлых лет уже точно больше съедает, чем способен добыть. Но он жив и пользуется у своих каким-никаким уважением.

Но при этом даже не попытался стребовать с незваных гостей из-под земли плату за свои услуги. Даже если золото тут никому не нужно, мог бы попросить ответными услугами. Тех же кореньев накопать, к примеру.

— Эти топи меняют тех, кто здесь рожден. Рано или поздно, — продолжает старец.

К нему издали прислушиваются и местные. Кто может. Вон двое пошевелили отростками на затылке.

Арабелла чуть усмехается. Она выглядит совсем отрешенной. Слишком уже много видела. И тоже разучилась удивляться. И уж тем более — ужасаться. Что мертвецы, что Дети Ночи, что черные жрецы, что искалеченные безумцы или еще какие чудовища. Или правитель Мэнда.

А заодно — жители Мидантии. В том числе, сам Евгений.

Настоящие монстры внешне от людей не отличаются. К этому Евгений сам привык еще с детства. А Юли — даже еще сильнее, чем он… Потому что кое-кто не слишком пытался ей помочь, когда она отчаянно в этом нуждалась. И была слишком горда, чтобы просить.

— Откуда здесь всё это? — всё же не выдержала первой Арабелла. Вполголоса. — Почему? Что с Рекой? В чём причина? В каких-нибудь гиблых, отравленных болотах? В едких испарениях? Или здесь падали ядовитые камни с небес?

— Никто не знает точно, — ровно ответил старец. — И никто сюда не забредает… похоже. Кроме нас. И теперь — вас.

— Как мы вообще могли попасть так далеко от столицы? — устало вздохнул Витольд. — Под землю-то мы провалились там. И не тысячу же миль под землей прошагали.

Евгений заранее не успел предупредить спутников держать язык за зубами, а теперь — поздно.

— И в Темных Путях змеиных жрецов еще никто не разобрался — мудрый старец тебе сейчас это подтвердит, — вполголоса съязвила Белла.

Но ее услышали. И, похоже, даже не обиделись.

И не удивились.

— Змея — тоже древнее божество, — и в самом деле строго подтвердил старик. — Просто не наше.

— Это не их пути, — возразил Евгений. — Иначе подземная дорога спасла бы своих служителей и убила нас. В любом случае сейчас мы хотя бы на поверхности. Уже повезло. И это — моя страна.

А не Мэнд с его утонувшей столицей, к примеру. И не восточный Шахистан. Не говоря уже о заморских Ганге или Хеметисе.

Всё же под водой они не шли. Если бы сверху над головой плескалось море, Евгений бы это ощутил… но древние пути управляются другими силами. И пролегают по иным законам.

Кстати, прямому упоминанию об этих древних подземных путях никто из местных опять не удивился. Из тех, кто еще и так не успел разбрестись по своим делам. Но оставшиеся и ухом не повели. Или… еще чем. Вон тот тощий и зеленоватый — наростом на передней лапе. Одной из шести.

— Ты в этом уверен? — криво усмехнулся Витольд Тервилль, с явным подозрением оглядывая местных жителей. Уже понемногу утративших к ним интерес.

Ощущение, что их уже более-менее слушает один старец. Да и тот больше сам… вещает.

— Не до конца. Но уж географию я пока помню. Гиблая Река тоже течет в границах Мидантии.

Только очень-очень далеко. На самых Юго-Западных окраинах.

В двух днях пути от моря, что гораздо существеннее. В двух днях — на карте. Тот, кто ее чертил, вряд ли учел окрестные Топи. Не говоря уже о полном отсутствии дорог. Или даже троп.

— Я даже не об этом. Я помню, что ты мне говорил… тогда. Но ты точно сможешь вернуть власть, когда вернешься? Тебя наверняка уже схоронили. С почестями. А в вашей очень уважающей законы стране…

Спасибо еще и за то, что открыл титул Евгения. Или решил, что можно, когда император Мидантии неосторожно назвал страну «своей». Будто любой патриот на такое не способен.

Только, похоже, всё это тоже не особо волнует даже старца.

И почему-то вовсе не удивляет и самого Евгения. Будто он заранее этого ждал.

— Увидим. В любом случае, вы не обязаны идти со мной настолько далеко. Найдете ближайший корабль — и вернетесь в Эвитан. К маршалу Анри Тенмару. Вдруг брат Арабеллы Виктор — там всё еще король?

У них ведь тоже есть… законы.

Но даже если и нет — Анри Тенмар за вами присмотрит. Когда вы до него наконец доберетесь.

— Если до того во что-нибудь не превратимся, — криво усмехнулась дочь бесстрашного Алексиса Зордеса. — Вдруг эта дрянь действует не только на рожденных здесь? Кроме нас, ведь никто сюда не заходил.

— Все рожденные здесь дети с рождения посвящены Кроносу, — возразил старец. — Мы принимаем его выбор со смирением и верой.

Так-то оно так. Но посвящение посвящением, а отрава — отравой.

Только смысл-то пугаться раньше времени? Из Реки-то пить явно не стоит — старец сам упоминал о родниках в Оазисах (сухих островках посреди болот). К одному такому они сейчас и движутся.

А вот как защититься от остального? От тех же ядовитых испарений, например? С Реки и с Топей.

Не дышать?

3

— До моря — всего около сорока миль, — озвучил ситуацию император Мидантии.

Но обрадоваться Витольд не успел. Местный старец тут же покачал седой головой:

— Вы не пройдете по прямой. Там Гиблая Хлябь.

А здесь, надо полагать, тропы Светлого Ирия, что ли? Теплые, широкие, а главное — сухие? Дивного пения агнцов и тихого шелеста голубиных крыльев случайно не слышно?

— Туда нет пути никому. Разве что птица пролетит, если она сильна и не нуждается в отдыхе на пути. Гиблая Хлябь тянется вдоль на много миль. От самой Великой Реки.

То есть Гиблой Реки. Ее название на карте Евгений Мидантийский уже тоже успел озвучить. Хоть и вряд ли прежде сам до конца понимал его истинный смысл.

И, кстати, ни одной птицы Витольд до сих пор не слышал. Берега этой Реки птичьими криками не наполнены.

И радоваться или нет, что пока им не встретились и комары, несмотря на такую сырость? Наверное, радоваться. Лучше даже не представлять, на что они тут похожи. И каким ядом наполнены их жала.

— И там водятся опаснейшие твари, — продолжил так и не представившийся за всё это время старик. Впрочем, их именами он не интересовался тоже. — Их боятся даже мои соплеменники с побережья.

То есть вот эти — с хвостами, щупальцами, присосками и прочими отростками? На голове и других частях тела.

— Насколько «много миль» имеется в виду? — тут же уточнил император, забредший слишком далеко от относительно безопасной столицы.

Ну, не считая заговоров и Черных змеежрецов дохлого Ормоса с острыми серпами и пустыми, рыбьими глазами. Которых здесь тоже очень даже уважают. Как служителей еще одного чокнутого древнего божества.

Хорошо хоть в гости друг к другу не ходят. Далековато, наверное.

— Недели две пути по Топям. Затем вы сможете обойти Гиблую Хлябь. Но я не гожусь в проводники по столь опасным дорогам. Я никогда так далеко не заходил. Для этого вам лучше подождать возвращения охотников.

— Как скоро они вернутся?

— Когда кончится сезон. К концу осени должны быть здесь.

Когда Арабелле уже почти подойдет срок? Или ей предлагается родить прямо посреди Топей? Или на побережье этой чудной Речки — Гнилой, как всё в Мидантии.

А до тех пор они с удобством расположатся среди полусухого оазиса и останутся пожить месяцев несколько — питаясь водорослями? Или рыбой с Гнилой Реки?

Лучше даже не предполагать самое худшее. Что именно Арабелла здесь родит, надышавшись гнилыми испарениями?

— А по ту сторону Реки Топи тоже тянутся? — попробовал другой путь Витольд. — Что там вообще?

— Не знаю, — искренне пожал худыми плечами старик. — Никто из нас там никогда не бывал. На моей памяти — точно. А разве ты знаешь, на чём можно безопасно переправиться?

Плавать Витольд умеет и, пожалуй, даже столько бы проплыл… будь это обычная река. Даже отдающая гнилью.

Или спокойное море в штиль.

Но Арабелле в ее нынешнем состоянии не одолеть и обычную широкую реку. Даже вдвоеу́же нынешней, у которой даже побережья по ту сторону не видно. Один сплошной серый горизонт. Свинцовые волны смыкаются с хмурым небом. Сливаются в холодных объятиях. Или в одно целое.

А скупое на тепло солнце здесь, похоже, и вовсе не появляется. Впрочем, Витольд на его месте тоже предпочел бы держаться подальше. Это на своем им с Беллой деваться некуда. И даже местному императору.

Переправиться… Проблема в том, что тут — ни одного деревца. Один чахлый, вьющийся по сырой земле кустарник и длинная мокрая трава. Разве что поискать в окрестностях холмов. Сколько понадобится на один плот? И где взять подходящие, достаточно крепкие веревки?

Конечно, есть шанс нахлебаться воды… но лучше уж это, чем месяцами дышать ею же, пусть и превращенной в воздух.

— Не стоит рисковать, — будто угадал его мысли старик. Хотя, может, и не «будто» — кто их тут знает? — В Реке живут Потерявшие Разум и их потомки. В волнах Реки они вырастают до гигантских размеров. И некоторым уже вдвое-втрое больше моих лет. Стоит ли говорить, что они уже не помнят нашего родства, и мы для них — всего лишь пища?

Не только для них, но гигантской ядовитой рыбе или кальмару взамен на жизнь и право прохода предложить действительно нечего.

Евгений вдруг поднял руку, призывая к тишине.

— Сюда спешат.

Теперь и Витольд с Беллой различили шум и крики. Много мужских голосов и испуганный девичий. В сонной тишине местных молчаливых обитателей это кажется особенно диким.

— Это охотники? — быстро уточнил Евгений.

Что они тут творят — в собственном лагере?

— Нет. Это чужаки.

Значит, здесь есть люди. Настоящие — не такие, как соплеменники старика. Значит, можно выбраться и иначе, чем пробираясь к морю. Какими-то неведомыми тайными тропами.

А еще всё это значит, что люди здесь — куда опаснее любых тварей. Но как раз здесь — ничего нового.

— Белла, за спину, — скомандовал Витольд.

Император встал с ним плечом к плечу без всяких напоминаний. А вот старик даже не дрогнул. И не встревожился.

— Они — чужаки, но нам не враги, — мягко возразил он. — Каждый сам по себе. Они знают и соблюдают обычаи. Главное — не мешать им.

Не мешать? Тервилль невольно сжал кулаки. Принцу Гуго Жирному тоже никто не мешал. Тоже придерживались обычаев. И даже эвитанских законов, чтоб им.

А сюда этих «свинопринцев» мчит, похоже, целая шайка. В погоне за одной девчонкой.

Тервилль переглянулся с Евгением, и тот коротко кивнул. Но еще раньше оживилась Арабелла, на миг напомнив себя прежнюю — еще времен Веселого Двора Вальданэ и Аравинта. Зачинщицу почти всех забав, проделок и веселых игр.

— Так нас сейчас ждет хорошая драка за правое дело?

«Нас» — это кого? Она тоже собралась лихо драться, или в компанию теперь на правах боевого товарища принят на равных император Евгений Мидантийский? Оба варианта — один другого чище, но второй хотя бы безопаснее для Беллы. Сейчас.