Кровавая Мачеха (СИ)

Эпилог

Здесь пахнет старой бумагой и чернилами. Мирной тишиной и знаниями. Старинными легендами об утонувших материках и многочасовыми размышлениями о длине шерсти серебристых единорогов. Как и положено чердаку столичной Академии — царства бесценных и хрупких знаний, чудом пережившего все злодеяния и чудачества целой плеяды сбрендивших королей, принцев и черных змеиных жрецов.

Впрочем, ни у одного из трех последних правителей до Академии даже не дошли руки. Гуго успел ее прикрыть, но не разграбить.

А Эрик Ормхеймский Бастард даже не вспомнил. До встречи с черными жрецами он терпеть не мог чтение, а после предпочитал получать все знания только от них.

А еще здесь пахнет сильнейшим риском. Как во всей столице. А то и во всём Эвитане.

Так уже было. В Лютене — на пороге кровавого восстания рабов и явления Девы-Смерти. На площади у змеиного Храма. И еще прежде — во всех окрестностях Сантэи.

Только в не совсем родной Эвитан на сей раз Элгэ явилась сама. Не одна, а с Анри Тенмаром, победоносной армией и кучей друзей. Спасать юного брата и старшую сестру. Ну и как — спасла?

А до кучи явилась еще и с новым законным мужем-королем — понять бы еще причину такой дурости, но с этим она уже запоздала. Теперь уже остались последствия. И расхлебывает их не только и не столько виновница.

Где Диего, а, героиня-спасительница? Алекса-то хотя бы в Тенмаре. Под защитой его герцога и михаилитов. Твоих родных опять за тебя спасают другие, Элгэ. Ничего нового, правда?

— Ты — безумец? — Что-то слишком часто звучит теперь этот вопрос. Из ее уст.

— Что безумного в поступлении в Академию? — улыбка на холодно очерченных губах кажется чужой. Будто Октавиан Мальзери напрочь разучился улыбаться — за вечность, прошедшую с их последней встречи. За время, что они успели взаимно схоронить друг друга.

Разучился, но отчаянно пытается вспомнить, как это делается. Освоить это заново, как трудный урок. Как многое в его жизни.

Впрочем, пару раз за их разговор у него почти получилось. Когда речь шла о Диего и Алексе.

— Под чужим именем?

— А что, такое можно только девчонкам? — В глубоких черных глазах — тень прежнего озорства. Будто на миг они оба вернулись в прошлое. К пленной танцовщице с илладийским гребнем и кастаньетами и влюбленному в нее мальчишке.

И целой толпе хитрых, ядовитых интриганов вокруг. Вот уж их-то только добавилось. Остались почти все прежние, и откуда-то еще повылезали новые. Целыми кублами.

А Октавиан стал еще смелее. И… увереннее.

И взрослее. Но как бы ни выморозили его жизнь и ледяной Словеон, влюблен юный Мальзери сейчас ничуть не меньше прежнего. Лицо и губы могут лгать, но взгляд такое выдает всегда.

Вот только лучше бы Виану быть сейчас подальше. Бежать, мчаться, спасать свою жизнь. Обратно в Тенмар хотя бы. Пока Лютена не захлопнулась за ним ловушкой. Как когда-то за Элгэ. Когда-то… и сейчас. Снова.

Но в Тенмаре Октавиана точно не достанет никто. Ни Всеслав Словеонский, ни родной папаша, ни… нынешний муж Элгэ.

Потому что отпущенное им время — истекло. Сухим хеметийским песком сквозь пальцы. Еще тогда. Их любовь была расстреляна людьми Мальзери, толком не успев родиться.

Прежняя танцовщица теперь рядится в глухое и черное. И больше не танцует. Уж точно не под ритмы родного Илладэна. Вот танец Девы-Смерти Элгэ бы, пожалуй, подучила. Но удастся ли вернуться назад — с сумеречных троп Ичедари?

Бесправную королеву придавила свинцовая тяжесть пустой короны. И леденит Золотой Трон. На нем еще холоднее, чем рядом с ним. Чем выше ты поднимаешься, тем студенее вокруг пронзительный вой безжалостного ветра. И тяжелее дышать. Как на голой вершине одинокой горы.

Брат в Словеонском плену, сестра — в Тенмаре, друзья — там же. А рядом — нелюбимый муж, сходящая с ума очередная столица и разбитые надежды и мечты. И вновь утерянная свобода.

А до кучи — страшный враг, вновь поднявший шипящую змеиную голову. Пусть пока и в серой тени темных углов.

Если Виктор повторит судьбу Аврелиана Квиринского и трех последних эвитанских королей, чем сама Элгэ заслужила не разделить его участь? Что она сделала, чтобы остановить очередного неумного тирана-самодура? Пыталась его уговорить и вразумить? Серьезно? Этого оказалось достаточно?

Кто спасет Лютену — без Анри Тенмара, его армии, Ордена михаилитов? В столице Эвитана нет даже рабов, готовых восстать. Тем давно нечего было терять, а надменные сантэйские аристократы внезапно потеряли слишком много, чтобы такое простить. Даже императору. Особенно — очередному временному императору. У них еще были гордость и смелость. Они еще не привыкли терпеть и раболепствовать.

А в Лютене люди слишком испуганы. После Карла Безумного, Гуго Жирного, Эрика Кровавого Виктора Весеннего Короля они готовы терпеть. Терпеть очень долго.

В этом котле вода подогревается постепенно. И все лягушки успеют свариться, прежде чем станет поздно.

Прежде чем черные змеи нанесут очередной удар.

А эвитанцы… стерпят и их. Решат, что и при змеиных жрецах жить можно — почему бы и нет?

— Как ты мог настолько рисковать?

Ради чего? И ради кого? Уж точно не скользкого отца, что вывернется всегда и отовсюду. Уже выворачивался. И при Викторе Валериан Мальзери — снова в фаворе.

А вот от Октавиана пользы в Тенмаре было бы больше.

— А что мне еще оставалось? После всего, что я понял? В Словеоне от меня толку не было. Князь Всеслав даже не прогнил насквозь — в отличие от многих других. Но я — его враг и заложник и на другую роль рассчитывать не мог. Умереть по воле мстительного вдовца — нет уж, спасибо. Оставить тебя одну — в этой ядовитой клоаке, битком набитой черными жрецами? Да еще и замужем за ненормальным, продавшим собственную душу? А здесь мы хотя бы можем видеться. А у меня есть доступ к старинным документам. Королева часто навещает Академию. Покровительствует наукам. Что в этом странного? Ты ведь и прежде сюда стремилась. Твой муж прекрасно это знает.

— А сколько народу в Лютене знает тебя — в лицо? Если тебя вдруг разоблачат…

— И что тогда случится? — В черных глазах — ни тени страха. Только ровная уверенность. — Вернут назад отцу и объявят снова живым? Очень страшно. Я ведь — не преступник, и открыто ищет меня один князь Всеслав. Враг Эвитана. Не ему же меня выдаст твой муж. А подставлять я никого не собираюсь. Да и кто меня тут узнает? В Академию в основном рвануло мелкое провинциальное дворянство. Где и когда они могли меня видеть? Ну а уж сыновья купцов…

— Сыновей купцов отчислят в следующем месяце, — вздохнула Элгэ. — Виктор уже готовит Указ «О наследственных ремеслах». Обоснование: обучение в Академии отвлечет простолюдинов от их прямого ремесла и снизит доход казны. Академия — привилегия только законнорожденных дворян. Но ты рискуешь всё равно.

— Ну и еще меня прикрывают Серж и Роджер. Один — сын министра, второй — брат маршала Тенмара. А заодно еще и его жены.

— Угу. — И что с ним, таким, делать? — Весь по самые уши в полезных знакомствах. — Особенно, если вспомнить, что Анри Тенмар — в опале, с запретом появляться в Лютене. — Добавь еще к своим связям — «любовник королевы».

— Как раз за такое меня запросто казнят, так что это — не прикрытие. Это то, ради чего я рискую. Моя конечная цель.

Во дворе радостные голоса юных студиозусов. Им весело. Они не видят и не знают слишком многого. Даже сейчас. Многие вообще прибыли из провинции, а туда приказы очередного монарха порой не успевали даже дойти.

— И абсолютно зря. Как и в прошлый раз, но тогда мне не хватило честности об этом тебе сказать. Прости меня за это.

— Не за что прощать, — грустно усмехнулся он. Прежний Октавиан так не умел. — Я знаю, на что иду. И тогда, и сейчас. Уже не первый год — знаю. Я не смог спасти Юстиниана, вовремя не понял, что ему грозит, и опоздал. Но тебя я здесь одну не оставлю точно. Любишь ты меня или нет, но я обещал тебя вытащить еще и Диего. А он — тоже мой брат, помнишь? Еще и мой. Либо мы остановим эту мерзость изнутри, либо уйдем в Закат вместе. У тебя ведь тоже найдутся полезные знакомства? — в его кривой усмешке впервые скользнула тень прежнего веселья. — Целая Дева-Смерть.