Кровь дракона

Глава 23 Не надо сорить в лесу!

Пытаясь игнорировать икоту, я немного подвигался, проверяя как работает тело. В целом сносно, все слушается.

— Господин Дайнс, не спешите, а то можете неожиданно упасть. Дайте зелью сделать свою работу,— Рю говорил, сидя на корточках и раскладывая перед собой собранные вещи.

Не слушая алхимика, я подошел к нему и положил ему руку на плечо. Алхимик встал и повернулся ко мне лицом

— Спасибо, Рю. Я твой должник.

— Не стоит. Я плачу за кто что Вы спасли меня при встрече.

— Нет, стоит. Тебе сказали, что я преступник, но ты все равно отправился меня спасать. А то что ты проделал.. Это что-то...

— Не важно, что про Вас говорили. В первый день Вы вытащили меня, не позволив пойти на корм рыбам, а потом, спустя несколько часов, бросились спасать совершенно незнакомых людей от ядовитых тварей. Сабуро и Фрея тоже живы исключительно благодаря Вам. Вы хороший человек, Дайнс, Намного лучше меня.

На последней фразе голос Кафки стал глуше. Я не придумал с ходу, что ему ответить и посмотрел на разложенную добычу. Кошельки, оружие, связки травы, чехол с какими-то бумагами и какая-то металлическая бляха с выбитыми знаками.

— У них был парный амулет, — Кафка повертел бляху в руках и взялся за топор, но подумав, шагнул в сторону и бросил артефакт в не погасший костер, — Через пару таких можно поддерживать связь, а еще один амулет позволяет найти второй, парный. Теперь не найдут.

Значит у отряда было средство связи и о моей поимке могли сообщить Гвидо. И он представляет, в каком направлении я находился в последнее время. Не лучшие новости.

— Рю, то что ты сделал... — я хотел еще раз высказать благодарность, но алхимик прервал меня

— Да господин, я убил их грязно и бесчестно. И на войне я занимался тем же. Здесь на западе на службе у дайме алхимики-отравители более востребованы, чем те, кто готовит лекарства или заботиться о плодородии земель, — голос у Кафки был непривычно хриплым. то ли от дыма, которого он надышался сам, тол и от темы разговора.

— Об этом не принято говорить, но на моей земле от ядов зачастую гибло больше солдат, чем от стрел и копий. Мой учитель был связан клятвой шурды и по воле своего господина многие годы был должен убивать, используя алхимию. Я попал к нему в подручные, а потом и в ученики. Нас объединяла любовь к знаниям и ненависть к делу, которым нам приходилось заниматься.

Жаба-ага — так называют на западе алхимиков-отравителей те, кто знает, какое оружие держат в своем арсенале правящие дома провинции. Мой учитель не мог отказаться от клятвы верности господину, а я от присяги ученика, которая требовала помогать ему во всем. Смерть наставника стала для меня величайшим горем и одновременно освободила меня. Дайме рассчитывал, что я присягну ему и займу место учителя. Я получил бы деньги, защиту и доступ к тайной библиотеке клана. Но я сбежал, не захотел стать шурдой-убийцей. Учитель одобрил бы мое решение. Так вместо умелого отравителя появился начинающий лекарь...

Я слушал молча. Кафке нужно было выговориться а мне понять услышанное.

— Я перебрался на землю другого дайме, туда, где мое лицо никто не знал и взял себе новое имя. Я выбрал его просто потому, что оно часто встречается. Пытался собирать знания и учиться дальше. Хотел лечить. Скоро понял, как мешает учиться безденежье. Пытался заработать, удобряя поля, а деньги тратил на учебу. Совмещать было трудно. Потом я устал и начал находить отдушину в вине. Потом прошлое таки догнало меня. Один из выживших бывших солдат узнал меня, приехав к родственникам в деревню где я жил. Его отряд мы с учителем отравили дымом, а потом под видом лекарей пришли и прикончили всех, делая вид что лечим. Того солдата старший отправил с поручением и смерть его миновала. Когда он узнал меня в деревне, то подговорил родственников, и они схватили меня пьяного и, связав, бросили в реку. Дальше вы знаете.

Кафка подошел к костру пошевелил угли.

— Я ведь тогда принял свою судьбу. Решил, что раз не смог искупить свои дела, то должен умереть. Я готовился к тому, что Гои-но отправит меня в далеко не лучший мир за то что я успел натворить... А потом Вы меня вытащили на берег. Я решил, что это знак от высших духов. Если я остался жив, значит смогу еще раз попытаться начать с начала. Сделать то, к чему стремился. Стать ученым и лекарем, приносить пользу людям. Но похоже от себя не убежишь... Я тот, кто я есть — жаба-ага.

После последнего слова мужчина пнул ногой костер, разбрасывая угли. Потом сделал несколько шагов и повернулся ко мне.

— Господин Дайнс, вы благородный человек и вряд ли захотите и дальше знать такого изгоя, как я. Но... Сабуро и Фрея. Они сейчас нуждаются в защите. Если вы позволите, то я останусь с ними, пока парень не залечит рану и мы не отвезем девочку к надежным людям.

— Во первых, не называй меня больше господином. После того, что ты сделал, я для тебя просто Дайнс. Твой друг и должник! Ты только что говорил, что тебе не важно что обо мне говорят, потому что ты судишь по моим поступкам. Так вот и я делаю то же. Сабуро и Фрея также обязаны своей жизнью тебе, как и мне. А то, что, спасая меня, ты отравил этих уродов, — я ткнул рукой в сторону лежащих трупов, — а не заколол в честном поединке, так они сами этого заслужили. Уроды. Я сам скинул бы их в бассейн с кислотой за то, что они сделали. Причем с разбавленной, чтобы плавились помедленней.

Перед глазами опять всплыла оседающая на землю Аико с двумя стрелами в груди.

— Твари! Ненавижу! — вдруг понял, что пинаю ногами по очереди обоих мертвых лучников, как-будто могу сделать им больно.

Я остановился, почувствовав, как по моей щеке сбежала слеза. Мстить было некому. Хотя остался Гвидо Крадо, долг которого резко вырос передо мной за последние дни. Теперь я найду его не только потому, что обещал Ризадо, а потому что он прислал этих уродов за мной в деревню. Но всему свое время.

— Рю, поверь мне. Ты начал жизнь заново. Могу заверить, я знаю что это такое. Имя Дайнс я тоже выбрал для себя совсем недавно. Ты мой первый друг в моей новой жизни и ты можешь положиться на мою благодарность и верность. А теперь расскажи, что с Сабуро и Фреей. Где они и с кем. И как ты сам сюда попал? Я не ошибся, когда почувствовал духа излучины рядом с тобой?

— Фрея и Сабуро в деревне. Кизото обещала позаботится о них, пока я не вернусь, — начал рассказывать Кафка, глядя на меня с каким-то неуверенным удивлением, — Но нужно поспешить. Фрею ищет ее семья, а твои враги теперь могут искать нас всех. А сюда меня действительно привел дух излучины. Я пошел за вами, но в тумане потерял след. Два дня метался по тропинкам вдоль реки. А потом, когда подошел к воде умыться, передо мной всплыл дух. Я чуть не умер на месте, когда перед глазами всплыла рыбья голова с огромной зубастой пастью. А потом я понял, что он не собирается меня есть. а хочет что-то сказать. Я вдруг увидел, как Вас бросают связанным на землю и понял в какой это стороне. А потом он повернулся и подставил спину. Эту поездку я не забуду до конца этой и следующих жизней.. Дайнс, Вы.. Ты.. Друг!

Рю шагнул и обнял меня. Я сделал то же самое.

Этот трогательный момент неожиданно был прерван злобным урчанием в паре шагов от нас.

Мы обернулись и увидели нелицеприятную картину. Труп убитого здоровяка явно не хотел лежать на месте. Его плоть шла пузырями и менялась прямо на глазах. Обнажились под сползающей с черепа кожей зубы, руки словно удлинились, на спине наметился горб. Неожиданно урчащее нечто бросилось к нам. Тварь хромала на обе искривленные ноги, но двигалась удивительно быстро.

Мы отпрыгнули с его дороги. Я еле убежал контакта с гниющей рукой, а вот Кафке повезло меньше. Мертвый воин обнял своего убийцу крепче, чем соскучившаяся невеста любимого жениха. Алхимик отпихивался как мог, не позволяя приблизиться к себе клацающим челюстям.

Боже! Ну и мерзость! Я подхватил один из лежащих на земле трофейных мечей, и примерившись, рубанул по шее. Гниющая голова упала, но продолжала клацать челюстью в сантиметре от моего левого ботинка. Я пинком отправил ее в костер. Запахло жаренным мясом. Обезглавленный мертвый воин продолжал обнимать Кафку и дергаться. Кривые пальцы царапали по куртке,разрывая прочную ткань. Кафка уперся трупу в живот и с моей помощью, наконец смог отбросить его в сторону. Нежить снова двинулась в нашу сторону, но тут Кафка взялся за топор, а я за меч. Через пару минут мы расчленили это существо на части, которые по отдельности уже были не способны за нами гонятся.

— Тебе нужно развеять хаос, который ты влил в душу это воина, или он никогда не успокоится, — услышал я голос ящерицы.

— Давай сожжем это, — предложил Кафка, который не слышал слов духа, — никогда не видел подобного. Может я что-то напутал, когда готовил смесь для дыма. Интересно, остальные трупы не начнут так же... Давай ка всех их сожжем...

— Огонь не поможет, — продолжала говорить ящерица, — если просто сожжете плоть, то отравленная душа превратиться в призрака-баньши. Нужно вычистить отраву, которую ты в него влил, глупый юноша.

— Подожди, Кафка. Трупы мы сожжем, но вначале мне нужно будет кое-что сделать. Понимаешь ли, не только ты оказался отравителем. Ты отравил тела, а, похоже, влил яд в душу. Побудь рядом. Сейчас мне предстоит неприятная работка. И может опять потребоваться твое вонючее зелье.

Я сел под деревом с расчетом, что если свалюсь, то обопрусь спиной о ствол и не стукнусь башкой. Теперь медитация, погружение, возврат. Уже почти привычный путь. И вот оно темное пятно, издающее ни с чем не сравнимый скрежет. Оно уже начало размываться, меняя форму и захватывая не только куски трупа, но и порождая тоненькие ручейки. то ли пытаясь растекаться по миру, то ли высасывая из него энергию.

— Отравленная хаосом душа не может пройти путями духов в другой мир, ее выталкивает обратно, решила просветить меня ящерица. — Хаос стремится к росту. В теле умершего энергии немного и она конечна. Чтобы жить и расти твари нужно подпитываться, убивая других существ. Если ее запереть в клетке, она обессилит и хаос сам развеется. Но это может занять очень много времени и к твари нельзя будет никого подпускать. Она способна питаться кем угодно, хоть мухами. Если бросить ее в лесу, то она откормиться до настоящего монстра. Поэтому ты должен исправить то что натворил здесь и сейчас. Я помогу.

Понимая опасность, я действовал не спеша. Сконцентрировался на силе в моей крови и начал выжигать сперва ручейки, препятствуя расползанию пятна, потом двинулся дальше. Продвигаясь по чуть-чуть, переносить откат было легче, но не сказать, что это давалось просто. Через меня словно кислота текли злоба и ненависть, которую три дня назад я породил сам, смешиваясь с порожденными хаосом коктейлем боли, отвращения и т.д.

Когда я пережил далеко не самые простые полчаса мой жизни, то понял, что пятно я стер. Какие-то отголоски остались, но это уже лес сам залечит. Простите меня местные духи. После этой мысли я сделал Кафке знак, что все поучилось и позволил себе ненадолго отключиться.