Кровь ведьмы

Глава 11

На следующий день Зарина вернулась из деревни с дурной вестью, подтвердив все страхи Власы. Прошлой ночью около леса Усладу нашлимёртвой. Тело когтями разорвано, а в груди сердца нет.

— Поругалась она ночью с Яриком, да решила в свой дом воротиться. Там и пройти всего два дома, только не дошла Услада. По дороге кто-то напал на неё и уволок в поле. А уж там сердце из груди и вырвал, — мрачно поведала Зарина, присев на лавке во дворе.

— Это что же, прямо в деревне напал? А может, она сама ночью в поле пошла? — засомневалась Власа, нервно сминая в руках хлопковый платок, который до того расшивала красным узором.

Зарина отрицательно качнула головой.

— В деревне напал, а потом по земле волок, следы остались. Видать побоялся Черномар вблизи людей своё бесчинство творить…

— А чего ему людей бояться? — удивилась Власа. — Нелюдь любого человека сильней.

— Одного — да, но если вся деревня сбежалась бы, да огнём его палить начала — то могли бы и убить нечисть поганую. Огня все боятся, кто из Нави пришёл, — со знанием дела поведала Зарина. — Другое дело, что просто так Черномара не поймать, тем более в чаще лесной.

— Но можно его как-то выманить? Ловушку устроить? — с надеждой спросила Власа, даже вперёд подалась.

— Ох, навряд ли. Черномар хитёр, его трудно обмануть. Если простую нежить вроде мавок или упырей, тех ещё можно, — покачала головой Зарина и тяжело вздохнула. — Плохо, что Усладу убили. Лучше бы какую другую девицу, только не её.

— Почему это любую другую? — не поняла Власа. Хоть и жалко было Усладу, а всё ж таки характер у неё был скверный, не в пример другим. Да и любимого Власы она увела.

— Да потому, что она невестой Ярику была! Люди и без того во всех бедах клянут тебя, а тут Усладу убили! Так и скажут, что ты отомстила со злости и наслала чудище на людей! — всплеснула руками Зарина, чем окончательно выбила Власу из колеи.

— Я чудовище наслала?! Да как же это… они сдурели что ли… — даже слов Власа не нашла от растерянности и обиды. Совсем, видно, люди умом повредились, раз решили, что она может Черномара на деревню натравить.

— Ещё и староста в деревне сменился, — с горечью продолжила Зарина. — Народ вчера на вече собрался и кузнеца выбрал. Он теперь новым старостой будет…

В голосе Зарины слышалась тревога и досада. Оно и понятно — с отцом Мирона всё понятно было, тем более благодарен он был теперь за спасение сына. А вот кузнец наоборот. Наверняка ещё и захочет найти виновного в смерти Услады. Ярик же теперь без невесты остался…

— Ох, чувствую уходить тебя надо отсюда, — сказала внезапно Зарина.

Власа моргнула. Она никак не ожидала от знахаркитаких слов, подумала даже, что не всерьёз она, да только встретилась с тяжёлым взглядом наставницы и поняла — всерьёз.

— Да куда же уходить, наставница? Черномар же гонится за мною! — ошарашено выпалила Власа и застыла от внезапной догадки: — Или потому и гонишь прочь?…

От предательской мысли по щекам полились слёзы, неужели и Зарина решила отказаться от неё? Подумала, что не нужна ей воспитанница такая, что только беды приносит?! Власа закрыла лицо руками, не в силах больше смотреть на Зарину, до чего больно ей стало.

— Да не гоню, я не гоню! Что ты… — Зарина погладила Власу по спине. — Боюсь только, что в город князю донесут, что тут ведьма людей губит, тогда совсем худо будет.

Власа ничего не ответила, только тихо всхлипывала. От одной мысли, что ей придётся дом родной покидать, внутри всё от страха сжалось.

Как же бежать, как? Когда чудовище так близко, того гляди сцапает её своими когтями! Из дому и то страшно выйти, а тут… Нет, сгинет она в пути, не справится. Если бы с Яриком, да только предатель он и враг ей теперь. За невесту свою небось ещё и отомстить захочет, коли поверит, что это Власа её сгубила.

— Тише, родная, тише. Придумаем что-нибудь, — утешала её Зарина и, поразмыслив, добавила внезапно: — Есть у меня знахарка знакомая за лесом. Примет тебя, если что. Только живёт она за болотами в деревне, пусть и всего пару дней ходу, только не дойдёшь одна. Проводника бы найти. Я по ту сторону реки поспрашиваю охотников…

— А как же Черномар? — удивилась Власа. Даже плакать перестала.

— Оберег у меня есть один, если его силой древней напитать, то может на одну ночь сберечь тебя в пути. Но только на одну ночь — не успеешь миновать болота, сгинешь, — предупредила Зарина, нахмурившись.

— Я поняла, — послушно закивала Власа, а самой стало страшно до жути. И план Зарины до того странным и ненадёжным казался, что уж лучше бы вовсе никуда не ходить.

— Тогда буду искать для тебя проводника и оберег готовить. До полнолуния следующего тебе уходить надо. — озаботилась Зарина, после чего решительно поднялась и пошла в дом.

Власа осталась одна во дворе. Она до сих пор не могла осознать, что ей так скоро придётся покидать родной дом, где всё так дорого ей. Неужели она больше никогда не вернётся сюда? Не увидит наставницу, не угостит Запечкина сахарком, когда тот смешно топает и ворчит…

На скамейку рядом запрыгнул Мурчик, уткнулся носом в локоть Власы.

— Хороший мой, и ты здесь. — Власа посадила кота на колени и стала ласково гладить. — Как же я без всех вас буду одна?

Мурчик мяукнул в ответ и, задрав мордочку, взглянул на Власу своими грустными жёлтыми глазами, словно и правда понимал, о чём печалится хозяйка.

Поздним вечером Власа прибиралась на столе после трапезы, как вдруг увидела, что Зарина куда-то засобиралась на ночь глядя.

— Ты куда, наставница? — удивилась Власа. Обычно Зарина никогда не покидала дом в сумерках, тем более сейчас, когда Черномар был так близко.

— Дела у меня есть. А ты спать ложись, — спокойно ответила Зарина, накинула на плечи шерстяной платок и вышла во двор с мешком.

Власа растеряно выглянула в окно и увидела, как Зарина зашла на несколько минут в курятник. Послышалось сонное, заполошное кудахтанье. Вскоре знахарка вышла оттуда с потяжелевшим мешком и направилась в лес.

Проводив наставницу взглядом, Власа растеряно села на скамью. Тревожно на душе стало, неспокойно. Вдруг с Зариной что ночью случится? Зверь какой нападёт или Черномар? Нет, не стоило ей одной уходить, совсем не стоило… Да только что Власа могла поделать? С ней пойти? Так неизвестно польза от этого будет или вред. Это же ведь за Власой Черномар охотится, если учует дух её — не миновать беды.

И всё ради оберега этого! Только что толку от него? Как ей потом через лес и болота идти? Хоть с оберегом, хоть без него, она ведь никогда так далеко не ходила, один раз за ведьмиными слезами пошла, и то только беду навлекла…

В тревожных мыслях Власа провела до самой до ночи. Зарина так и не вернулась.

Не зная чем себя занять, она достала старые берестяные грамоты, разложила на столе и стала читать в свете лучины. Занятием это было непростым — в старых записях кое-где буковки плохо прописаны были, где-то вовсе стёрлась со временем. Зарина всё обновить записи хотела, что от прабабки ей достались, да вот руки никак не доходили.

Зачитавшись древними преданиями, Власа и не заметила, как уснула. Ей снились туманные образы далёких земель, где по морю плавали огромные корабли, а на пути их поджидали прекрасные морские девы — сирены, что манили моряков своими песнями…

Хлопнула дверь в дом, и Власа резко проснулась. Заморгала растерянно глазами.

За окном уже светало, а на пороге стояла с мрачным видом Зарина. Мешок, что она принесла, был пуст, а на одежде знахарки отчётливо виднелись брызги крови — особенно на переднике.

— Наставница… — растерянно произнесла Власа и замолчала. Она догадалась, что Зарина ходила на старое капище, где приносила жертву богам. Подобными вещами знахарка практически никогда не занималась, да и запрещено это было законом. Лишь один раз, когда хворь бушевала, Зарина на капище старое жертву приносила — козу от которой удоя совсем не было. А больше так и ни разу.

Зарина тем временем переоделась, отстегнула с пояса мешочки и сложила их в углу. После чего, так и не проронив ни слова, полезла на печь.

Власа закусила губу. Столько всего хотелось спросить у Зарины! Да что толку? Похоже, ничего о проведённом обряде жертвоприношения она рассказывать не станет. Ни сегодня, ни потом. Ну ладно, хоть живая и невредимая вернулась домой…

Успокоившись, Власа убрала старые записи со стола и тоже пошла вздремнуть перед рассветом.

На следующий день Власа занялась подготовкой к дороге. Не известно, сможет ли она когда-нибудь вернуться к Зарине, а раз так, то надо взять с собой всё, что у неё есть. На первый взгляд ей казалось, что и вещей-то у неё не так много, а как стала складывать рубахи, сарафаны, платки, да юбки, кожух, полушубок на зиму, рукавицы, сапоги, то да сё… так и мешок не поднять! А ещё надо с собой зелья, снадобья, обереги взять и еды в дорогу.

Пришлось Власе пересматривать мешок, выкладывать то, что без чего обойдётся. Жалко, конечно, да что поделать?

Зарина рано утром ушла за реку в Ольховку, искать Власе проводника через болота. Велела к неё приходу всё собрать, да тут поди управься…

— Соль, соль с собой не забудь! — подсказывал Запечник, крутясь рядом.

Власа проверила мешочки. Соль уже была в одном из них, как и чеснок. Там же для защиты полынь и короткие обструганные веточки рябины лежали. Вроде как простые средства, а всё же и они помочь могут от силы нечистой.

В дверь требовательно постучали. Власа удивлённо обернулась. Если бы вернулась Зарина, то вошла без стука… значит, кто-то чужой. Может быть, из деревенских кому-то помощь и лечение потребовалось?

Власа открыла дверь и оторопела. На пороге стояли двое крепких мужчин в кожаных доспехах. Один высокий, широкоплечий, с тёмно-коричневой бородой и мечом в ножнах. Второй светло-русый, молодой, безусый ещё, но такой же крепкий, с топориком, засунутым за пояс.

— Кто такая будешь? — сурово спросил тот, что постарше.

— Власа, — испуганно ответила она. Кто же эти воины такие? Откуда взялись здесь? Никак дружинники княжеские…

— Знахарка где? — воин бросил взгляд за спину Власы, обведя взглядом пустую комнату. — Кем будешь ей?

— Она наставница моя, ушла за реку в Ольховку, к вечеру будет…

— Эта та ведьма, — сделал вывод воин помоложе, опасно прищурившись.

— Вижу, — мрачно ответил второй и добавил уже Власе: — С нами пойдёшь.

— Что? Нет! Я никуда не пойду! — в страхе отшатнулась Власа.

— А ну не упрямься ведьма, не то хуже будет! — нахмурился воин постарше и бросил презрительно: — И не думай своими колдовскими штучками нас пугать, пуганые уже.

— Я не ведьма! — крикнула Власа, в панике пятясь от них. — Это ошибка!

— Посадник от князя разберётся, — воин помоложе шагнул в дом и схватил её за руку, грубо потащив во двор.

— А-а-а, нет! Отпусти! — закричала что есть сил Власа, даже ударила его кулаком от отчаянья, да только силы не равны были. Подхватил её воин, легко перекинул через плечо, не смотря на все крики и призывы к совести, да и понёс во двор.

— Ты смотри строптивая какая, — насмешливо бросил он, шагая к калитке.

— Ничего, скоро утихомирится. Как придёт пора за ворожбу свою поганую отвечать…

— Какую ворожбу?! Я ничего не делала! — со слезами воскликнула Власа, болтаясь на плече воина. Да только никто не обратил на её слова внимания.

Быстрым шагом воины пересекли поле, переговариваясь между собой о княжеских делах и купцах заморских. Судьба Власы их, похоже, волновала меньше всего — как будто им поручили между делом доставить ведьму в деревню на суд людской, в то время как вокруг было столько других, куда более важных забот…

В деревне все жители собрались вокруг дома старосты, в ожидании суда. Как только увидели, что воины Власу тащат, так и начали кричать.

— Ведьма поганая! Пошто ты на нас чудище наслала?!

— Девок всех в деревне извести решила! Кровью людской питается, отродье нечистое!

— Да утопить её в реке и дело с концом!

Воин стащил Власу с плеча и бросил прямо в пыль перед лавкой. Оглушённая улюлюканьем толпы, она сжалась и подняла затравленный взгляд на лавку, где сидел кузнец — новый староста деревни. Широкоплечий, огромный, с косматой бородой, разодетый в празднично расшитую рубаху, с синим поясом. Даже штаны и сапоги новые одел, чтобы все видели — не бедняк какой, а из зажиточного рода. А рядом с кузнецом и вправду сидел посадник княжеский. В дорогом кафтане, на ногах сафьяновые сапоги, на руках перстни из золота, да серебра.

Неужто так и судить собрались? За что? От страха у Власы дыхание перехватило, только сейчас она осознала, в шаге от какой опасности оказалась…

— Чудище, значится, на люд честной натравила, — медленно проговорил княжеский посадник, поглаживая бороду. А сам на Власу внимательно смотрел, с прищуром, недобро. Будто уже виновной считал.

— Я не натравливала никого… правда… я поклясться могу, — запинаясь, вымолвила Власа.

За спиной снова послышались злые крики людей.

— Лжёт ведьма! Она нас всех сгубить решила!

— Горяну мёртвой без сердца нашли, Усладу, дочь столяра, тоже мёртвой… Горе-то какое! — протяжно завыла одна из женщин.

— Пропустите меня, я скажу! Всё правду скажу про ведьму! — услышала Власа срывающийся голос Пелагеи — матери Ярика.

Княжеский посадник дал знак, чтобы её пропустили вперёд и произнёс:

— Сначала начинай, чтобы всем ясно было.

— Мой муж кузнец, а ныне староста, всеми уважаемый в деревне, — начала Пелагея, встретившись взглядом с мужем. — Семья у нас всякому известно, что порядочная, сын наш, Ярик, тоже вот кузнечному делу учиться начал… Так ведьма эта на сына нашего позарилась! Одурманила, опоила зельем приворотным! А невесту его, Усладу, покалечила ворожбой своей чёрной! — в ярости выпалила Пелагия, стоя перед посадником. Власа видела её бледное, перекошенное от злости лицо. — Все соседи свидетели того были, какие ожоги у неё остались! А потом она чудищу Усладу скормила!

— Сгубила девицу, кровь её выпила и сердце в кипятке сварила потом… — заголосил кто-то за спиной Пелагеи.

— Так, обождите вы с сердцем этим, — остановил посадник. — Доказательства есть ворожбы в деревне? Как ведьма Усладу покалечила?

— А то как же! — оживилась Пелагея и вытолкнула вперёд Ярика. — При нём всё и случилось. И соседи видели все.

За спиной Власы одобрительно отозвались ещё несколько человек.

— Говори, ну же! — нетерпеливо толкнула мать Ярика, что стоял, опустив глаза.

Власа смотрела на него, затаив дыхание. Неужели и правда обвинит её? Ведь она действительно колдовала тогда, не удержала гнев свой, что руки Услады опалил…

— Не помню ничего. Не видел, — выдал неожиданно Ярик, так и не подняв глаз. Не захотел Власу губить, выгородить пытался, только от его слов мало что уже зависело.

— Да что с ним говорить!

— Опоила его ведьма, одурманила!

Тут же другие свидетели нашлись, что вышли вперёд и с радостью подтвердили слова Пелагеи.

— Я видел. В окно видел всё! Ведьма Усладу за руки схватила, значится, и давай её живьём жечь… А Услада орёт на всю деревню…

— Ожоги-то какие остались! Будто она руки в печь засунула!

— Ведьма и хворь на нас наслала! Насилу прогнали её из деревни, а то бы уж и живых не осталось!

Люди снова начали кричать от негодования, обвиняя Власу уже в более малых бедах — в неурожае и пропаже куриц, в том, что удой от коров упал вдвое… Из толпы во Власу полетели комья земли, среди которых попались и несколько камней.

От ужаса Власа закрыла лицо и согнулась, пытаясь защититься, оглушённая их воплями. Один из комьев земли задел щеку, два камня больно ударили по спине и плечу. В этот момент Власе казалось, что всё безумие вокруг — это только страшный сон, кошмар, от которого она никак не могла очнуться.

— Люди, да что вы?! Она с Зариной людей лечила! Сыночка моего спасли! — послышался внезапно тонкий женский голос среди беснующийся толпы. — Не виновна она!

Власа узнала этот голос — эта была та самая мать мальчика, ради которого она ходила за ведьмиными слезами. Да только много ли значил один голос против двух десятков других?

— Кого эта ведьма спасла, дурная твоя голова?! Она его душу себе прибрала, а ты радуешься! — тут же нашёлся кто-то, вывернув помощь Власы и Зарины самым уродливым образом.

— Так всё! Угомонились все! — раздражённо крикнул посадник, да только не услышали его.

— Молчать всем! — грозно рявкнул староста, но его не услышали. Тогда он поднялся во весь рост, возвысившись подобно великану, грозно подбоченился, гневно зыркая на всех глазами. Народ заметил его, затих в ожидании.

Посадник откашлялся и небрежно обратился к Власе:

— Подтверждаешь, ведьма, что вредила людям ворожбой своей? Что чудище на деревню натравила?

— Нет! Я не делала этого, — как можно твёрже произнесла Власа, хоть голос её и предательски дрожал. Она собрала остатки сил, подняла голову и встретилась с равнодушным, презрительным взглядом посадника. — Я и моя наставница… Мы только лечили… То, что случилось с Усладой, я не хотела этого, правда, не хотела!

Власа чувствовала, что от её слов не будет толку. В глазах посадника она уже видела свой приговор. Если бы Зарина была здесь, тогда ещё могло что-то измениться, а так…

— Я прошу вас, поверьте! Не поила я никаким приворотным зельем Ярика, не правда это! — со слезами взмолилась Власа к новому старосте, да только кузнец лишь недобро прищурился в ответ и промолчал, поглаживая густую тёмную бороду.

Если бы был прежний староста или хоть Мирон… но нет. Никого не было на этом суде, кто вступиться мог за Власу.

— Что вы эту ведьму спрашиваете?! Врёт она всё! Врёт! Сгубит всех нас! — завопила мать Ярика, и за спиной Власы снова поднялся гомон рассерженных голосов, но посадник жестом остановил их.

— Не признаешь, значится. Ну да это неважно, — пренебрежительно махнул он рукой, — свидетелей вины и твоей ворожбы тёмной хоть отбавляй. А за то, что людей губить взялась — смерть полагается.

— Утопить, утопить в реке проклятую ведьму!

— В яму посадить и камнями закидать убивицу! И кол осиновый в грудь вогнать, чтоб не восстала! — заголосил наперебой люд.

— Тьфу! Да что вы всё заладили утопить, камнями закидать, — поморщился посадник. — Не люди мы что ли?

— А как же с нечистой силой иначе-то? — удивился кузнец, нахмурившись. Даже затылок почесал от недоумения, взлохматив длинные косматые волосы.

— Дык, ясно как. Вон, в западных землях уж давно ведьм жгут, да жгут огнём. Пламя-то всякую силу нечистую выжигает, — нравоучительно сказал ему посадник, подняв палец. — А мы что, хуже? Не хуже. И мы сожжём!

— Верно, сказано! Ох, верно, — тут же с оживлением поддержал староста и распорядился. — Костёр назавтра собрать побольше. А до утра ведьму в сарай и под замок!

Народ одобрительно заулюлюкал, зрелище с сожжением обещало быть интересным. От их криков у Власы зазвенело в голове и всё поплыло перед глазами. Несколько человек бросили в неё ещё комья грязи, прежде, чем всё тот же молодой белобрысый воин схватил Власу и без церемоний снова закинул плечо.

— А ну разошлись! — прикрикнул он и, пробираясь сквозь столпившийся народ, потащил её к пустому сараю за домом старосты.

Власа уткнулась носом в его спину, зажмурилась, лишь бы не видеть перекошенных лиц людей, которых она ещё совсем недавно с Зариной лечила, приносила им мази и снадобья… Теперь же эти люди сами походили скорее на чудовищ, обезумивших упырей, что так жаждали её крови…

Наконец воин стащил Власу с плеча и грубо бросил на солому, что устилала пол сарая, после чего вышел и затворил дверь. Лязгнул железный замок, погрузив пространство в полутьму.

Власа лежала на соломе смотрела пустым взглядом перед собой. Казалось, от боли и отчаянья ей нечем дышать. В голове всё ещё звучали обвинения и проклятия, которыми щедро осыпали её люди. Плечо и спина болели от камней, что угодили во Власу, а на губах чувствовался привкус земли, налипшей на лице. Руки и одежда были также все испачканы, но Власа уже не замечала этого.

Она до сих пор не могла осознать произошедшее. Словно всё это было не по-настоящему. Так ведь не бывает. Не может быть, чтобы люди, которых ты столько знала, в один миг обернулись дикими зверьми, готовыми растерзать тебя. Она ведь не виновата, она не хотела ничего дурного, да что толку… Невозможно что-либо доказать тем, кто не хочет или не способен услышать…