Кровь ведьмы

Глава 5

Солнечные блики отражались от поверхности воды и слепили глаза. Власа устало убрала со лба выпавшую прядь. Стирка вещей в речке была для неё одной из самых нелюбимых работ. Даже с помощью больших камней, которые использовали местные для стирки, и добавления мыльных трав. Слишком долго и муторно. Ещё и тащить потом всё это в тяжёлой плетёной корзине до дома…

Зато, благодаря проточной воде, из вещей уходила не только грязь, но и накопившаяся тёмная энергия, если как таковая была.

Власа закончилась стирать рубаху, которую до того наматывала на прямую палку и тёрла о камень. Теперь осталось хорошенько отжать и прокатать её через рубель — деревянную доску из березы с вырубленными поперечными желобками.

Власа села передохнуть, растирая руки. От холодной воды уже сводило пальцы. Если бы она могла, то с радостью предпочла бы собирать в лесу грибы-ягоды, искать лечебные травы, радуясь каждой удачной находке. Или варить какие-нибудь лечебные снадобья, отвары, которые получались у Ники даже лучше, чем обычная стряпня.

Чуть дальше у реки две молодые женщины из деревни тоже стирали бельё, обсуждая последние новости. Одну, что помоложе, с длинными тёмными косами, звали Крижана, а вторую со светло русыми — Дарина.

Волей-неволей Власа прислушалась к их разговору.

— Сколько времени родню не могу повидать! Даже на рождение племянницы не отпустил, изверг! — сетовала Крижана, наматывая бельё на палку. — Ведь и хворь-то не рядом, а он нас здесь держит аки зверей на привязи!

— Э-э, не зарекайся, — покачала головой Дарина, отжимая рубаху. — Поговаривают, не так уж и далеко. В Ольховке несколько дней назад двое заболели.

— В Ольховке?! Так это же рядом, через село! — обомлела Крижана, всплеснув руками. — Ты что-то путаешь, не слыхала я о таком…

Власа и сама застыла от услышанного. Неужели хворь уже в Ольховке? Ой, плохо дело, надо Зарину предупредить.

— Ну, ты не слыхала, а я знаю, о чём говорю. У меня сноха на том берегу живёт. Вчера приходила к реке с бельём, меня увидела, ну и рассказала, что у них там делается в соседнем селе.

— Да ты что?! Ой, беда-то какая… — заохала Крижана, и Власа была с ней полностью согласна. Беда и правда уже на пороге. — А староста-то знает?

— Знает, — махнула Дарина, сжимая одной рукой рубель, а второй раскатывая бельё по ребристой поверхности. — Уж ему-то не знать?

— Так что же он за сыном своим не следит! — от возмущения Крижана даже бросила раскатывать бельё и поднялась. — Мирон же, как кот мартовский, к девке в соседнюю деревню бегает по ночам на тот берег! А если хворь притащит?!

— Да ты что… — теперь пришла очередь второй удивляться. — А я и не знала. Ну это уже никуда не годится. У нас четверо детей, ежели хворь нагрянет… Да я мужу расскажу, пусть мужиков соберёт и к старосте!

— Я своему тоже скажу. И ежели окажется, что Мирон сейчас не в деревне, а шастает снова невесть где, то нечего ему и возвращаться! Вот куда ушёл, там и живёт пусть, пока хворь не минует! Закон один на всех.

С этими словами возмущённые женщины поспешили в деревню, таща в руках тяжёлые корзины с бельём.

Власа тоже хотела быстрее рассказать Зарине пугающие вести, но сперва надо было дождаться пока бельё подсохнет. Это деревенским тут всего ничего пройти, а ей до дома далеко, и без того трудно корзину тащить будет. Да и что от её вестей изменится?

Проверив, хорошо ли она прокатала на рубеле бельё, Власа начала раскладывать его на солнышке. Хорошо, что день сегодня выдался ясный, бельё быстро подсушится, и нести легче.

Интересно, удастся ли деревенским приструнить сына старосты? А то и правда одним закон указ, другим не указ… Хотя Мирон всегда вёл себя, как хотел, не считаясь с правилами. Привык пользоваться тем, что его отец имеет власть, и наглел с каждым годом. Да что там! Он с отцом и то не всегда считался. Тем более староста всегда всё спускал ему с рук, как-никак, Мирон рос без матери. Только вот это не повод человеческий облик терять. Власа тоже без родителей выросла, повезло, что знахарка, как свою, воспитала…

Закончив полоскать, Власа разложила бельё на солнце и легла на траву. Тепло как. Только лёгкий ветерок ласково касается кожи, почти не ощутимо. Искупаться бы…

Оглядевшись, Власа убедилась, что вокруг никого и быстро разделась. Сложила одежду между камнями и пошла босиком по траве, потом по мелким камешкам, прямо к холодной, кристально-чистой воде…

На мгновение остановившись, Власа перевела дыхание и оттолкнулась от берега. Течение было не слишком сильным, и Власа решила поплыть на середину речки. Вода освежала, ласково касалась кожи, яркие блики солнца слепили глаза, а на душе так радостно, беспечно.

Наплававшись вдоволь, Власа вернулась на берег. Начала было выходить из воды и увидела — нет её вещей. Пропали. Только белье только что постиранное осталось…

— Эй, чьи это шутки?! — грозно крикнула Власа, чувствуя, как внутри поднимается волна паники. — Не смешно!

В ответ тишина. Наверное, мальчишки-шалопаи украли и сейчас сидят где-нибудь, скрывшись за зарослями камыша, и давятся от хохота.

— А ну вернули мне быстро одежду! А то сейчас выйду и надаю тумаков! — Власа старалась, чтобы голос звучал как можно строже.

— Какие мы грозные… — послышался насмешливый ответ. Чуть в отдалении у деревьев показался Мирон с её вещами в руках. Губы юноши растянулись в довольной усмешке.

От удивления Власа на мгновение опешила. Только этого не хватало! Лучше бы это были дворовые мальчишки…

— Думала, ты уже вырос из глупых шуток. Верни вещи, — как можно спокойнее потребовала она.

— Забирай. — Мирон с насмешливым видом протянул вперёд руку с вещами. От реки до него было не меньше семи шагов.

Власа стиснула зубы от возмущения. Издевается?! Хочет, что бы она перед ним голышом побегала?

— Не валяй дурака! Положи на берег, где лежали.

— А то что? В упыря превратишь? — продолжал насмехаться Мирон.

— Я бы с радостью. Но ты и без меня неплохо с этим справляешься, — не удержалась от ехидства Власа. Она уже достаточно долго находилось в воде и начала замерзать. Даже зубы постукивали от холода.

— Вижу, не складывается у нас разговор… — разочарованно вздохнул Мирон. — Пойду я, пожалуй.

Увидев, что он собирается уходить, Власа запаниковала. А ну и взаправду оставит её здесь в чём мать родила?! Что тогда делать? У него ведь не только вещи, но и её сумка с оберегами. Делать их заново придётся не один месяц, не говоря уже о магических камнях, которых можно и вовсе не найти, хорошо хоть птичка-оберег на шее остался…

— Погоди, погоди же! — в отчаянье воскликнула она. — Ну, верни ты мне вещи, прошу тебя! В самом деле, что ты меня взъелся?! Я ведь ничего плохого тебе не сделала.

— Ты — нет, — неожиданно ответил Мирон, повернувшись. В его глазах на мгновение промелькнула затаённая злость, но тут же исчезла, сменившись привычным равнодушием. — Ладно, так уж и быть…

Он подошёл к берегу и положил вещи Ники на прежнее место, однако сам не ушёл. Отступив на шаг в сторону от реки, Мирон выжидающе уселся на траву.

Встретившись с ним взглядом, Власа поняла, что просить уйти бесполезно. Придётся выходить.

От одной этой мысли щёки вспыхнули от стыда. Боги, за что ей это унижение… Стыдоба-то какая. И ведь не денешься никуда, уже зуб на зуб от холода не попадает.

— Может, хоть отвернёшься? — без особой надежды обратилась Власа, буравя его ненавистным взглядом.

— С какой стати? Этот вид меня вполне устраивает. — Мирон растянул губы в довольной усмешке и добавил с лживой заботой: — Не замёрзла?

«Вот же гад! Ведьмой зовёт, а сам не боится даже… Другие хоть пакости опасаются делать. Знают, что с ведьмами шутки плохи, а этому всё нипочём, — в отчаянье думала Власа, дрожа от холода, — верно люди говорят, совсем обнаглел Мирон, никакой закон ему не писан…

Стиснув зубы, она сорвала у берега лист кувшинки, собрала волосы спереди и решительно пошла на берег. Пусть смотрит. Если думает, что она будет трястись перед ним и краснеть от стыда, то не дождётся.

Мирон присвистнул, когда Власа с мрачным видом вышла из воды. Длинные тёмные волосы скрывали её грудь от чужого взгляда, а лист кувшинки прикрыл уязвимое место внизу живота.

Решительно подойдя к Мирону, который в открытую её рассматривал, нисколько не смущаясь, Власа схватила свои вещи и быстрым шагом пошла в лес. В какой-то момент её нервы сдали, и она перешла на бег, стараясь быстрее скрыться от наглого взгляда.

Уже в лесу Власа наконец выдохнула и начала одеваться. Натянула льняную рубаху, потом украшенный золотистой вышивкой сарафан. Повязала расшитый красными узорами пояс…

— Куда же ты убежала так быстро?

Власа вздрогнула и подняла голову, столкнувшись с Мироном, который незаметно подкрался к ней сбоку.

— Не твоего ума дело! — резко бросила Власа, и попыталась обойти Мирона, но парень неожиданно преградил ей путь.

Да что он вытворял, в самом деле?

— Неужели настолько не мил тебе? — изобразил на лице удивление Мирон. Он подошёл так близко, что Власа оказалась почти прижатой к дереву.

— А то не знаешь! Пусти лучше и прекрати свои глупые игры, — Власа сердито поджала губы, без страха встретившись с ним взглядом. Хотя на самом деле поведение сына старосты начинало её пугать, тем более в лесу они были совершенно одни. Власа пыталась понять, что задумал Мирон, но его синие, холодные глаза напоминали скорее омут с мутной водой, где сам леший ногу сломит. — Сначала ведьмой называешь, да сплетни распускаешь. А потом удивляешься, что не мил?

— Так я правду говорю. Ты же и есть настоящая ведьма, ещё с детства. А на правду кто обижается? — хитро улыбнулся Мирон, наклонившись к Власе, но та отпрянула от него, как от прокажённого, прижавшись к дереву.

— Зря ты так, — досадно поморщился Мирон и с презрением добавил: — Всё за Яриком бегаешь… Только напрасно.

— А тебе что с этого?

— Мне? Ничего, — пожал плечами Мирон. — Только говорят, он жениться надумал.

— Что? — застыла Власа, ошеломлённая его словами. Сердце в груди пропустило удар. Нет, нет, такого не может быть… — Врёшь! Ты нарочно это сказал.

— Отчего же? Вся деревня уже знает. Или что, Зарина тебе не сказала? — с удивлением протянул Мирон. — Ну, дела-а.

— Прекрати нести этот бред! Ты лжёшь! — выкрикнула Власа, чувствуя, как по щекам покатились слёзы.

— Знаешь, может я вправду ошибся, и ты не ведьма, — разочарованно хмыкнул Мирон. — Ведьмы-то глупыми не бывают, они людей насквозь видят. А ты больше похоже на бестолковую дурочку…

Его слова окончательно вывели Власу из себя.

— На себя посмотри, напыщенный индюк! Ведёшь себя хуже упыря болотного! Что ты вообще ко мне прицепился?! — Власа со злостью толкнула Мирона в грудь и бросилась бежать.

От слёз всё расплывалось перед глазами. Боль и обида туманили разум. Власа не готова была потерять Ярика сейчас, не готова отказаться от последней надежды на счастье, что и без того было совсем не долгим.

Наверное, из-за этого она не увидела вовремя бурое пятно впереди, а когда разглядела, медведь был уже в десяти шагах от неё. Громадный, могучий…

Он поднял морду и уставился на Власу своими звериными глазами, и взгляд его не сулил ей ничего хорошего.

В памяти всплыла история про охотника, которого подрал медведь, и Зарина потом ему восемь швов накладывала. А вдруг это тот же медведь, отведавший человеческой крови?

Медведь тем временем медленно двинулся к ней, глухо порыкивая. Застыв от страха, Власа зашептала заговор, сжав на груди оберег-птицу. Голос дрожал, слова путались…

Внезапно из-за спины Власы выскочил Мирон, с огромной палкой. Заслонив Власу, он высоко поднял руки и громко зарычал на медведя, будто и сам был зверем. Откуда в нём только эта храбрость взялась, вот так запросто против медведя выйти?

В это время Власа как раз закончила шептать. А там то ли заговор её подействовал, то ли взаправду Мирон напугал зверя, но медведь попятился, прорычал, проурчал что-то и в лес ушёл.

Мирон опустил палку и вытер со лба выступивший пот. Бледный, взъерошенный, руки подрагивают — даже издали видно.

— А ты храбрый, — с удивлением заметила Власа.

— Да уж от зверя никогда не бегал, — горделиво бросил Мирон, снова приняв свой обычный вид.

— Не думала, что из-за меня против зверя выйдешь. Спасибо.

— И всё? А поцеловать? — хитро усмехнулся Мирон.

Власа приблизились и положила ладонь ему на грудь.

— Прощаю тебя за прошлое. Да хранят тебя боги, — она улыбнулась и пошла дальше.

— Эй, так не честно! — услышала голос Мирона.

— Честно-честно. Простить тебя было итак непросто, — насмешливо бросила, чуть обернувшись, и поспешила в лес.

Уже по дороге вспомнила, что так и не забрала выстиранное у реки бельё. Хлопнув себя по лбу, Власа побежала к воде. Только бы не украл никто… Хоть и не должны её вещи трогать, а всё же.

К счастью, бельё ожидало там же, где Власа его оставила. Спешно сложив его в плетёную корзинку, она поспешила домой.

По дороге только снова мысли вернулись о Ярике, свадьбе, да Зарине, что так и не сказала ей об этом. Почему же она даже словом не обмолвилась о свадьбе? Ведь наверняка знала, на прошлой неделе дважды в деревню ходила. То лечебные мази относила для деда, что уже второй месяц мучился от болей в спине, то травяной отвар для младенца, что недавно родился…

До того обидно стало, что аж слёзы на глаза навернулись. Утёрла их Власа рукавом и открыла калитку, за которой вела дорожка к дому.

В небольшом огородике Зарина заботливо пропалывала случайные сорняки, что пробивались из-под земли. Травы росли в основном лекарственные, но были среди них и обычные вроде укропа, да петрушки.

Власа поставила корзину с бельём и подошла к наставнице, решая с чего начать разговор, который обещал быть непростым.

— Вернулась… — заметила её Зарина и нахмурилась. — А что мрачная такая, случилось чего?

— Почему ты не рассказала мне?

— О чём? — удивилась было Зарина, но встретившись с Никой взглядом, всё поняла. — Ты всё о своём… Ну а чего рассказывать-то? Всё равно ничего не изменишь.

— Но ты могла сказать! Я люблю его, ты же знаешь!

— Тем более! Говорить тебе, чтобы глупостей наделала? — укоризненно бросила Зарина. — Побежишь ещё в деревню, скандал устроишь…

Власа закусила губу. Похоже, наставница думала только о своём спокойствии, а до остального ей и дела не было.

— Не устрою я скандал. Просто Ярик… он единственный в деревне для кого я хоть что-то значу. Если он женится, то я буду больше никому не нужна! Никто меня не полюбит! — в отчаянье выпалила Власа и быстрым шагом пошла в дом. Добравшись до своей кровати, она упала лицом на подушку и зарыдала, больше не сдерживая себя.

За спиной Власы послышался скрип половиц и шаркающие шаги Зарины.

— Ну, полно тебе, Власа. Я ведь говорила, что так и будет, — укоризненно проговорила наставница. — И не зарекайся, что никто не полюбит. Всякое бывает, — она чуть помолчала, а потом решительно добавила: — А хоть бы никто и не полюбит, нам с тобой тут что, плохо живётся? Делом вот своим занимаемся, людям помогаем.

Власа зарыдала ещё пуще, уткнувшись в подушку. Вот спасибо… Всю жизнь прожить на отшибе в старых девах, не познав ни любви, ни счастья.

— Не хочу я так! Я любви хочу и жизни обычной! Как у всех!

— А это уж как получится. У тех, кто с даром родился, судьба не простая. Одиночки они по жизни, чужие среди людей, — наставница тяжело вздохнула. — Дар он же ведь не только награда…

Зарина говорила что-то ещё, но Власа уже не слышала, ещё глубже уткнувшись в подушку. Она не хотела сейчас ни с кем говорить и никого слушать. Всё, о чём она мечтала — это найти Ярика и взглянуть в его глаза. Услышать от него правду. Может быть, разлюбил её, а может его силой заставляют на нелюбимой жениться…

Если бы он её любил взаправду, и они могли вместе сбежать, начать всё заново, если бы только решились… А дальше уж будет что будет.