ЖУРЖЕНКО НЕ СПИТСЯ

Задремавший было дьячок Богдан проснулся и затянул «Многая лета», на него зашикали. Решительно отстранив жениха. Иванна, глядя в упор на капитана, еще более красивая в своем гневе, взволнованно продолжала:


— Разве я неправду говорю? Ну, если вы честный человек, признайтесь: сказала чистую правду! Как была несправедливость, так и осталась, и никакие ваши лозунги не в силах прикрыть ее!..


Выскочив из-за стола, захлебываясь от рыданий, Иванна хлопнула дверью и выбежала во двор, под звездное небо.


Роман Герета последовал за невестой, чтобы успокоить ее. В тягостной тишине, наступившей после исчезновения молодых, поднялся и Журженко.


— Спасибо за гостеприимство,— сказал он тихо.— Но, поверьте, не мы виноваты, что так получилось. Пойдемте. старший лейтенант. Завтра надо вставать спозаранку!


...Однако до самого утра Журженко не мог заснуть в маленькой комнате на узкой и жесткой кровати. Он повторял про себя каждое свое слово, сказанное там, на заручинах, вдумывался в его смысл и приходил к выводу, что говорил только правду и не было в его словах ничего, что могло бы вызвать такую бурную реакцию. Красная Армия завоевала свободу миллионам западных украинцев. соединила их с народом Советской Украины, она принесла сюда настоящее счастье. Принесла не «лозунги», как выкрикнула Иванна, а очевидную для всех сущую правду, заметную даже врагам, как ее ни поворачивай, с какой стороны к ней ни подходи.


Журженко с юных лет жил на советско-польской границе. восточнее Збруча. Он не раз встречался с перебежчиками из Западной Украины, слышал их рассказы о кровавом умиротворении местного населения жандармами, о так называемых пацификациях: целые села сжигались тогда за найденный портрет Шевченко или за экземпляр советской газеты. В строительном институте, где учился Иван Тихонович, старичок, преподаватель геометрии, много рассказывал о том, как он бежал из Львова в Союз: несколько лет не мог он найти там работу по специальности. Он рассказывал о борьбе за украинский университет, о том, что многие, желающие попасть в него, вынуждены были учиться тайно, опасаясь преследования полиции.


Почему же так взбеленилась за столом эта красивая попадянка? Кто настропалил ее против того, о чем говорил Журженко?


До мобилизации в инженерные войска он работал во Львовском водоканалтресте. Тогда произошел случай, который заставил его и многих других задуматься над тем, что все не так-то просто в городе, где еще недавно один митинг, полный народного ликования, сменял другой.


Воскресным вечером на открытом воздухе в предместье Клепаров для жен и детей начальствующего состава Красной Армии демонстрировали фильм «Шуми, городок». Во время сеанса приподнялся люк подземной канализации, и чья-то рука выбросила из темноты под синий лучик стрекотавшего киноаппарата тяжелую противотанковую гранату немецкого образца. Ее осколками шесть женщин и детей были убиты, девять ранено. Человек, выбросивший гранату, скрылся в подземелье разветвленного коллектора канализации.


Через несколько дней органы охраны государственной безопасности напали на след подпольной организации и арестовали пять сотрудников Водоканалтреста. Это были молодые ребята-украинцы. Они ходили в вышиванках — расшитых украинских сорочках, участвовали в драмкружке, танцевали гопака и гуцульский «аркан», а самое главное — почти на каждом собрании распинались в своей любви к освободившей их Советской власти. И как-то не верилось тому, что услышал на закрытом собрании партийной организации Журженко: все пятеро были «боевкой» организации украинских националистов, и их вожаки, связанные с немецкой военной разведкой, для отвода глаз, чтобы легче было вести свою подрывную работу, посоветовали им прикидываться сочувствующими Советской власти.


«Но ведь те действовали скрытно,— размышлял Журженко,— всячески маскируя свои взгляды, а эта девушка открыто выразила свою враждебность к новым порядкам. Чем вызвана ее вспышка и слезы?»


Что-то тут не чисто! Он решил вечером поговорить с Иванной и выяснить, что кроется за ее негодованием.

Загрузка...