Кубик 6

116

Эф третий спускался вниз, считая ступеньки. Человек Ю шел следом, держа в руке масляную лампу.

— Ровно дюжина, — сказал третий.

— Да, — согласился человек.

Коридор уходил в темноту и там терялся. Воздух в нем был сухой и теплый, словно большая печь остывала где-то там в глубине.

— Темно, — сказал третий — так, словно ожидал увидеть окно под потолком, и человек снова был согласен.

Они прошли по коридору двадцать две пары шагов по счету до места, где второй коридор пересекал первый под прямым углом.

— Что дальше? — спросил третий.

Человек Ю, обернув руку полой одежды, снял стекло с лампы. Он подержал лампу в вытянутой руке перед правым коридором, потом перед левым. Маленький язычок пламени горел ровно, не отклоняясь. Человек поднял лампу к потолку, поставил на землю. Результат был тот же самый.

— Нет движения воздуха, — заметил третий.

Человек кивнул.

— Будем возвращаться? — предложил третий.

— Да, — сказал человек, — придется.

«Он, кажется, со всем согласен сегодня», — подумал третий и вполголоса произнес:

— Подожди.

Человек, наклонившийся было, чтобы поднять лампу, выпрямился и посмотрел на третьего.

— Хочу тебя спросить, — начал третий, — чтоб знать, с кем имею дело… а это может оказаться важно.

— Важно? — переспросил человек. — Для чего?

— Чтоб понимать, — сказал третий. — Я, так или иначе, представляю каждого из нашей шестерки, кто он, и что от него ожидать: первого, пятого, двенадцатого, даже второго, который совсем непонятен, а тебя — нет. Странно сказать, я даже иногда сомневаюсь, кем ты являешься в смысле пола — женщиной, которая переодета мужчиной, или мужчиной, который переодет женщиной.

— Я люблю одеваться по-разному, — сказал человек.

— Ладно, — сказал третий, — можешь считать, что я ни о чем не спрашивал.

— Если уж спросил, то что там, — вздохнул человек и продолжал, помедлив: — Помнишь, мы с тобой по дороге наткнулись на место, где росли дикие арбузы.

— Ну, — произнес третий с утвердительной интонацией, хотя ничего такого не помнил.

— И ты сказал, — продолжал человек, — что арбузы бывают двух сортов: красные и желтые, но пока арбуз не разрежешь, ты не узнаешь, какого он цвета.

— Я что-то такое говорил про кувшин с вином, — вспомнил третий, — что не узнаешь, оно красное или белое, пока не откроешь кувшин.

— У нас, значит, разные линии прошлого, но слова в них похожи, — сказал человек.

— Слова-то как бы понятны, — задумчиво произнес третий и взял паузу.

— Я как этот кувшин, — сказал человек, помедлив, и улыбнулся, — сравниться с кувшином, пожалуй, приятнее, чем с арбузом.

— То есть, ты хочешь сказать, что я не узнаю, пока не проверю? — Третий протянул руку к пуговице на груди человека.

— Иногда я сам для себя такой кувшин. — Человек отступил на шаги вздохнул. — Засыпаю вечером и не знаю, кем буду завтра. Я отправился к краеугольному камню, надеясь, что это поможет мне определиться. Но иногда так оказывается, что мы, когда начинаем искать, уже имеем при себе то, что ищем.

— Это непонятно.

— Правильней сказать, мы находим внутри себя то, что искали снаружи, — поправился человек. — Но, может быть, то, что я сказал вначале, тоже верно, — произнес он, подумав.

— Не темни.

— Я искал краеугольный камень, но оказалось, что я сам краеугольный камень, — сказал человек.

— Ты имеешь в виду, что в каком-то смысле ты похож на этот камень?

— Краеугольный, — сказал человек, — и я не хочу употреблять разные «словно», «как бы», «в какой-то степени». Я почувствовал это, когда сидел там, на краю ямы. Но ощущение тяжкое. Быть камнем — это совсем не то, что быть человеком.

— А разве то, что внизу я выкапывал, — разве это не камень?

— Все так, — кивнул человек, — и ничего невозможного: он во мне, я в нем. Но будучи им, я не мог ничего сделать для себя. Кем-то все было так рассчитано, что я, не желая того, стал исполнителем чужой воли. Мне, как видишь, удалось уйти, но думаю, что они здесь меня скоро достанут.

— Можно считать, мы уже убежали, — улыбнулся третий, и осторожно спросил: — Но твоя проблема, в конце концов, решилась?

— Нет, — вздохнул человек. — Здесь, в темноте, я опять не знаю, кто я. И поскольку нас двое, мне кажется, я могу быть для тебя тем, чем ты хочешь.

— Перевязать, что ли, тебя ленточкой, — пробормотал третий.

«А чего я, собственно, хочу?» — подумал он про себя.

Человек Ю отступил на несколько шагов вглубь бокового коридора. Третий последовал. Слабый свет лампы остался за углом.