Кубышкина. История карточной принцессы

Глава 9

Как тайный преступник, спряталась за зеленеющими кустами красной розы, чтобы навести в своем образе порядок. От старых вещей необходимо было непременно избавиться. Благо, что Влада оказалась продуманнее меня и прихватила целую кучу запасных нарядов под стать этому месту. Я присела на корточки, положила спортивную сумку на землю подле себя, затем вынула из пакета желтый сверток. Развернула. Это было платье. Неплохо. Тогда рука полезла дальше в пакет, чтобы достать оттуда желтые лаковые балетки. Вновь удача. Я так не любила высокие каблуки, на которых абсолютно не умела держаться с достоинством и то дело норовила рухнуть вниз, что обувь на плоской платформе, предложенная подругой, пришлась как раз в пору. Разложив на пробивающейся из-под твердой почвы траве праздничный наряд, стала стягивать с себя мешковатую майку а-ля анти секс.

Кое-как разделавшись с этим занятием, начала процедуру снаряжения. Платье заскользила по тонкой фигуре вниз, я двумя руками оправила подол. Длина едва ли доходила до пупка. Это обстоятельство заставило покрыться капельками пота. Еще не хватало ходить с голым задом. Или же так просто показалось, учитывая неудобное сидячее положение. Дабы решить проблему номер один, я привстала. Зеленые иголки кустарника впились в непослушные волосы, от резкой боли взвизгнула. Попыталась убрать навязчивые шипы, но распущенные кудри запутались в сучьях, заставляя согнуть пополам. Чертова Владислава! В очередной раз подруга была отправлена мысленно на инквизицию.

— Кто здесь? — сквозь кусты различила очертания того паренька, который любезно встречал нас по прибытию. Я выдохнула с облегчением. Наконец-то бедам пришел логический конец.

— Это я! — закричала воодушевленно, не в силах поднять прикованной головы. Выглядела я, надо признаться, не лучшим образом.

— Выходите оттуда! — с опаской проговорил лакей, я же протянула одну руку к нему на встречу, как бы минуя зеленые заросли.

— Помоги мне. Я застряла!

Уж не знаю, каково было молодому юноше лицезреть картину, которая запечатлелась в его подсознании в качестве самого страшного видения за всю жизнь, учитывая растрепанные в хаотичном порядке волосы, укрывавшие плотным каскадом лицо, но с криками «Помогите, привидение!» он скрылся прочь, оставляя меня барахтаться в кустах. Ко всему прочему, я отчаянно пыталась снять широкие шорты, чтобы не опозориться окончательно. Вряд ли они бы удачно гармонировали с вечерним нарядом.

Благодаря стараниям Артура, так звали рыцаря, я оказалась на свободе и даже ничего так выглядела. Платье было чуть длиннее изначального представления и даже прикрывало зад. Декольте было слегка вызывающим, больше подходящим для Владиного третьего размера. Мои же скромные габариты терялись в желтом хлопке, отчего руки постоянно пытались прикрыть открытую зону, то и дело, подтягивая ткань на оголившуюся грудь. Балетки были тесноватыми, но оставаться в кроссовках желания не было. А из-за неосторожных манипуляций с непослушным кустарником, прилизанные волосы стали казаться даже пышнее.

Уже внутри дома поняла, что вся толпа на самом деле находилась не в пенатах шикарного архитектурного художества, а на внутреннем дворе, где располагалась зона отдыха, бассейн с разложенными шезлонгами (но, по моему мнению, плавать в начале мая было не совсем хорошей затеей), а также стояли пластиковые столики и стулья. Я прошла по узкому коридору, как объяснил лакей, и очутилась в эпицентре веселья и хмельного дурмана, которые были непременными условиями такого рода вечеринок. Именно среди этих условностей и шумела молодежь. Звучала мелодичная музыка, и хотя колонки находились в здании, подле стеклянных дверей, звуки басов все же проникали в уши гостей, заставляя их безмолвно подчиниться ритмичному темпу и пуститься в пляс.

Впрочем, возле бассейна была организована танцевальная зона, обозначенная яркой лиловой ленточкой, которая опоясывала условный квадрат для желающих потрясти гениталиями. Я заметила, что некоторые девушки были в купальниках, у кое-кого отсутствовал лиф. Тогда присмотрелась внимательнее, и тайно ужаснулась, заприметив среди нудистов Владиславу. Та крутила пышным задом перед молодым мужчиной в плавках.

Я поморщилась от столь откровенных сцен. На фоне происходящего выглядывающий местами бюстик смотрелся довольно-таки скромно. Решив, что с подводной лодки дороги обратно не было, подошла к свободному столику, чтобы занять место.

— Здесь занято, — прозвучало со стороны.

Я неохотно встала. Окинула взглядом окружение. Справа был еще один незанятый, как мне подумалось, столик. Перешла к нему. Только хотела усадить пятую точку на пластиковый стул, как вновь раздалось:

— Занято!

Да что же такое! Разочарованию не было предела! Два раза попасть впросак. Покорившись обстоятельствам, заняла стоячее положение. Почесала мочку уха. Позвала Владу. Та не откликалась. Что же, отправилась в дом. Может, там ждала более радушная обстановка. Я прошла сквозь стеклянные распахнутые двери (так называемый, черный ход) внутрь, минув стерео оборудование. В помещении было более прохладно, нежели снаружи, и это было предсказуемо. Каменные стены хранили прохладу ушедшей зимы. Я еще раз оглянулась, чтобы отыскать взглядом Владу. Та улыбалась и смеялась, одним словом, была счастлива. Несмотря на ощутимый дискомфорт, я тоже порадовалась за полураздетую подругу, которая так скоро сумела влиться в модную тусовку. Она же была невиновата, что ей попалась асоциальная напарница.

В гостиной интерьер был сродни того, что частенько видела в американских кинофильмах. Кремовые тона, переходящие в светлый коричневый оттенок, простирались на пятьдесят квадратных метров, напоминая негласно о царившем эклектическом стиле. Впрочем, этим самым стилем и ограничивались мои познания в искусстве. Огромный камин из натурального камня, над которым висели угрожающие лосиные рога, был остовом этого помещения. По крайней мере, хозяин приложил все усилия, чтобы сконцентрировать жильцов особняка именно подле домашнего очага. Тут располагалась зона отдыха. Стояли два дивана с кожаной, пышной обивкой и три кресла. У основания мебели лежала массивная шкура убитого зверя — белого медведя. Я не лишила себя возможность потрогать сие великолепие. Шерсть была жесткой, но достаточно приятной на ощупь. Нет, медведь был настоящим. Я подняла голову кверху, желая дотянуться до рогов, но рост не позволял достать до небес. Затею решено было отменить, или же на крайний случай отложить.

Возле камина находился деревянный комод с резным рисунком, на котором гордо в ряд возвышались различные фоторамки. Чтобы рассмотреть их, пришлось приблизиться к дубовому великану. Интересно, почему любопытство не причислили к семи смертным грехам? Столько неприятностей в себе таило это качество, что оно абсолютно точно могло стать в один ряд с гордыней, завистью и чревоугодием. Я навострила глазки. На всех снимках, за исключением одного, был изображен взрослый мужчина в деловой пиджаке, который угрюмо смотрел в объектив фотокамеры. Ни на одной фотографии нельзя было различить его улыбки. Словно тот и не желал вовсе позировать. Поморщив рот и облизнув пересохшие губы, перешла к тому снимку, который был отличен от других. Протянула руку к рамке, с которой светилось красивое лицо молодого юноши со смешным колпаком на голове. Он держал в руках синий прямоугольный документ. Наверняка, диплом. Надо же, какой молодец! Мне так и не хватило сил окончить высшее учебное заведение. Или же не хватило ума, как говорила мама.

Я оценила правильные черты лица, которые сразу пришлись по вкусу, и неохотно вернула снимок на место. Не хватало еще того, чтобы молодой парнишка, который застукал странную персону в кустах, полуодетую, полураздетую с уймой шипов в волосах, еще имел честь видеть довольную физиономию, поплывшую от одного взгляда на красивое мужское лицо.

Неожиданно часы пробили шесть часов вечера, и от гулких звенящих звуков я встрепенулась, тотчас обратив внимание на предмет, который так не предусмотрительно испугал заискивающую персону. Под старинными, явно дорогими часами, висевшими на стене чуть поодаль от камина, стояло два плетенных кресла, типа качалок, которые с двух сторон подпирали круглый деревянный столик, покрытый прозрачным лаком, с толстой резной ножкой в виде ствола дерева. На нем грудой лежали всевозможные печатные издания с яркими обложками и кричащими заголовками. После дороги лучшего места для отдыха было не сыскать! Или же, как было в моем случае, после того, как везде прокричали «Занято!».

Я прошла к этой части комнаты. Расселась как дева на кресле. Затем пересела во второе, что-то было не то. В конце концов, вернулась на первое, еще немного поерзав на предыдущем. Перекинув ногу за ногу, стала производить осмотр.

На самой вершине сооружений из модных журналов, нашла издание с дивным названием «Магазин», не то. Плохое число. Покопалась под этим «Магазином». Нашла следующий «Новости шоу-биза», опять просчет. Я потянулась за очередной порцией газетной прессы, как груда бумаг поспешила съехать вниз, расползаясь по паркету в разных направлениях. Машинально выругалась. Затем подскочила с места и начала сумбурно собирать макулатуру в стопочку. И тут неожиданно в руки попалось запечатанное письмо. Я огляделась по сторонам, словно собиралась прочитать чужое послание. Никого в помещении не было. На улице шло веселье полным ходом, в доме же стояла полнейшая тишина. Я, стоя на коленках, перевернула конверт лицевой стороной и прочла. «Мартынову Петру Леонидовичу, 220002, ул. Парниковых, шестьдесят шесть».

Боже, здесь же были шестерки! Страх пробежался по коже. Хоть письмо и предназначалось немного другому адресату, цифры кричали о том, что в моих руках оно оказалось совсем не случайно. Я автоматически запихнула белый конверт в платье. Сначала, конечно, попробовала спрятать его в глубоком вырезе, однако, с этого вакантного места были видны белые уголки. Тогда подняла и без того короткий подол и без сомнений утрамбовала чужой секрет у себя в нижнем белье.

— Девушка, вам нехорошо? — мужской голос осадил меня сзади.

— Нет, — проблеяла сквозь силу, не зная, куда девать руки. Они то и дело тянулись к заветному конверту, обналичивая кражу.

— Просто все веселятся, а вы тут… — Артур стоял у порога с подносом полным бокалов игристого полупрозрачного вина. Подбежав к лакею и ухватив один бокальчик, залпом выпила содержимое и гораздо смелее произнесла.

— Петр Леонидович позволил осмотреть дом, — рука поставила пустую тару на поднос.

— Да, тут красота! — воодушевился малый, окидывая взором просторную гостиную. — Он ведь сам все мастерил! Выбирал цвета, подбирал формы. Такой молодец! — я криво улыбнулась странной симпатии прислужника к господину.

— Он, наверняка, какой-нибудь известный дизайнер? — схитрила я.

— Да нет же! — искренне ответил парнишка. — Это его талант, предназначение, понимаете?

— Да уж, — сама подумала, каким интересно образом этот Мартынов сумел отгрохать такие габаритные хоромы? — Если честно, то вы меня очень заинтриговали, — расстояние между нами уменьшилось. Горящий конверт прожигал в коже дыры. — Чем же зарабатывает ваш хозяин? Может, ему нужна молодая жена?

Зря, конечно, произнесла последнюю фразу. Видимо, Артур и сам был бы не прочь занять вакантное местечко. Решив спасать положение, быстренько добавила.

— Я пошутила, вы не подумайте ничего плохого! — нелепо захихикала, дотрагиваясь до живота. — Я тоже увлекаюсь оформлением интерьеров, — наглая ложь. — Поэтому и спросила у вас, как у человека приближенного, можно ли разбогатеть на этом поприще?

Парень натянуто улыбнулся, но все же предпочел ответить на вопрос гостьи.

— Однозначно сказать не могу. Петр получил все свои богатства в наследство.

— От кого? — протянула я, хотя знала ответ. Мрачное лицо смотрело с ненавистью из рамки.

— От покойного отца.

Диалог еще продолжался какое-то время, пока в гостиную не ворвалась обнимающаяся парочка, раздетая догола. Артур учтиво поклонился и растворился в электрическом стиле. Я тоже последовала примеру парня, не желая становиться свидетелем любовных утех.

А уже через несколько часов, когда автостопом добиралась до родных стен, решила приоткрыть завесу тайны. Конверт тут же материализовался в руках. Я вскрыла его, не боясь за конфиденциальность информации. Водителем была приятная особа пенсионного возраста, которая всю дорогу напевала тихие лирические напевы своей любимице Шерри, которая покорно спала на коленях дамы, лишь изредка посматривая в боковое стекло.

Текст гласил следующее.