Кубышкина. История карточной принцессы

Глава 31

Итак, что удалось выяснить. После ночного кутежа Несмирная благополучно отправилась домой. Если верить водителю, то он высадил подругу прямо у подъезда дома и больше известий о ней не поступало. Что же понудило ту вернуться в большой город, и за что она была убита? Что-то странное скрывалось под убийством брюнетки. Возможно, она стала свидетелем какого-то преступления? Или же узнала нечто очень важное? Вот ее и порешили. Но почему она вернулась? За мной? Или за кем-то другим?

Я стала по памяти набирать городской номер квартиры Несмирных. Представляться собой было не благоразумно, так как в смерти подруги обвиняли меня, поэтому попыталась изменить голос, прикрыв трубку рукой. Мимо прошла молодая дама с уймой пакетов с модными лейблами. Один из них поцарапал коленку, я отшатнулась и проронила:

— Коза!

— Что вы говорите? — раздалось в трубке?

— Э… это не вам. Это квартира Несмирных?

— Да, а с кем имею честь?

— Это следователь мм… Горемыкина. Веду расследование по делу гибели вашей дочери.

— Мы уже все рассказали, что знаем, — со мной говорила мать Владиславы. — Но если вы настаиваете, то я повторюсь. Естественно, для блага расследования. Итак. Несколько дней назад один симпатичный молодой юноша привез Владочку домой, — голос Екатерины Евгеньевны стал дрожать. — Времени было за полночь, я даже подумала, что это воры пытались влезть в дом. Но оказалось, дочь вернулась с празднования дня рождения какого-то друга, — невольно поперхнулась слюной от неведения матери об истинном положении дел дочери. — Знаете, она такая окрыленная приехала, радостная, словно судьбу там повстречала! — да уж, судьбу. А у судьбы этой маленький ребенок и жена в придачу. — Сказала, что с этих пор все должно было измениться.

— Так и сказала? — забыв про конспирацию, спросила я.

— Да, — наивно подтвердила женщина, из-за навеса горя не замечая различия в голосе оппонента. — Я сразу поняла, что девочка моя настроена серьёзно, хотя она всегда была очень влюбчивой. А с самого утра я подловила ту на пороге дома. Сходу спросила, куда она собралась. Влада бросила в ответ, что будет у подруги. Я и успокоилась.

— Что за подруга? — на этот раз голос дрогнул у меня.

— Вы знаете, эта та самая Романа Кубышкина, о которой говорят в новостях. Вроде бы она была поймана милиционерами на месте прес… простите. Но, честно вам признаюсь, они столько лет дружили, так много времени проводили вместе, что трудно поверить в виновность Ромы. Извините, мне тяжело прийти в себя, — женщина всхлипнула, высморкалась и продолжила. — Я уже говорила следователям, что Рома очень хорошая девочка, из порядочной семьи. Уж не знаю, что они натворили в столице, это предстоит выяснить вам, мое дело малое. Сердце матери велит упиваться горем и просить Всевышнего об упокоении души. Но одно вам скажу. Ищите мужчину, который привёз Владочку домой. Любовь возродила душу дочери, она ее и погубила!

— Благодарю за ценный совет! Тогда, возможно, Владислава сообщала некие имена, фамилии, хоть что-то, за что можно было бы уцепиться следствию?

— Да и времени-то не было общаться! Ночью было не до того, а утром с рассветом она убежала к Ромке. Видимо, делиться радостями.

— Так что? Ничего не приходит на ум? Ни одного упоминания о том незнакомце, который пленил ее сердце? Может, она проронила какую-то непонятную для вас фразу? Такую, которую вы не приняли близко к сердцу, но что-то внутри заставило вас акцентировать на сказанном внимание?

— Вот вы сейчас сказали, и я вспомнила, — внутренняя дрожь стала сочиться наружу. — Но это было после того, как дочь вернулась от Кубышкиных.

— Так она не застала свою подругу дома?

— Нет, Рома, как выяснилось, из столицы не возвращалась. Что-то действительно поменялось внутри дочери, после того как та побывала в гостях. Состояние ее изменилось.

— В каком смысле?

— Она стала сама не своя. Взгляд стал рассеянным, вид отрешенным. Словно о чем-то постоянно думала. И когда она случайно вслух проронила собственные мысли, я стояла подле и могла отчётливо расслышать фамилию мужчины, с которым у Влады были отношения в столицы. В этом нет сомнений.

— Я внимательно слушаю вас, — речь, несомненно, шла о Виталии. История фактов не умалчивала.

— Цезаревич, — по буквам произнесла убитая горем мать, я же вжалась в мобильный аппарат, не веря ушам.

— Цезаревич? — также по буквам повторила я, думая, что ослышалась.

— Именно. Вот, кто подвозил мою девочку в родные края и из-за кого теперь сердце обливается кровью, — я не могла взять в толк, каким образом Юлий был связан в Несмирной. Причем тут был он? Разболелась голова. — Кстати, запишите эти сведения. Это должно быть очень важно. Утром я не смогла вспомнить это из-за состояния, вы понимаете. Но поговорив с вами, стало как-то легче. Правда, — стало стыдно. — Тот молодой брюнет, следователь, оставил номер телефона, но, честно говоря, я где-то его уже потеряла. Если не выбросила. Передайте ему, будьте добры. Он так был взволнован по поводу уб… смерти моей кровиночки, что я пообещала ставить его в известность при любых новых обстоятельствах, которые могут повлиять на ход расследования.

— Брюнет говорите? — знакомый образ всплыл в памяти.

— Да, майор столичной милиции. С такой приятной внешностью… Его фамилию я прекрасно запомнила — Федоров. Кстати, вы случайно с ним не знакомы?

— Нет, что вы! Мы из разных отделов! — как же мерзко выходило врать даже насчет этого обстоятельства.

— А вот следом приезжал другой следователь, небрежно предоставил удостоверение и целых два часа мучил одними и теми же вопросами. Словно с первого раза плохо доходило!

— А что уважаемый майор у вас расспрашивал? Про подозреваемую что-нибудь говорил? Может, ее уже поймали?

— Про Рому? Да, спрашивал, не появлялась ли она тут. Или в городе. Но я Роману не видела. А если бы и видела, то не призналась бы. Как я уже говорила, девочка она хорошая, всегда мне нравилась. Не могла она жестоко убить. Но, Слава Всевышнему, ее не схватили пока. Находиться в камере с настоящими преступниками ужасное наказание. А она такая тепличная.

— Спасибо большое… — благодарность за преданность приятно порадовала душу.

«А если бы и видела, то не призналась бы». А Романов не промах, был тут как тут. Пронюхал и приехал с допросом к матери жертвы, представившись майором милиции. Может, решил прикончить меня, коли мы больше не были союзниками? Эта мысль не пришлась по вкусу. Нет, если бы он решил пойти на убийство, то сделал бы это гораздо раньше. Тут было что-то другое. Может, он узнал новые факты? Ага, и спешил поделиться со мной! Даже останавливаться на этом пункте не стала. Что же тогда? Чего метался по стране, разыскивая беглую преступницу? Или я ошибалась? Может, в его планы не входили поисковые мероприятия? Может, смерть Несмирной как-то была взаимосвязана с делом о трех крестах?

Столько вопросов осадили естество, что стало трудно дышать. Я нажала на красную кнопку, прервав разговор. Необходимо было покурить и разобраться в показаниях Екатерины Евгеньевны.

В сторонке как раз стояла лавочка. И вообще в последнее время лавочки стали моим постоянным пристанищем. Я попросила огоньку о подростков, катающихся на скейтах, и уселась посредине скамьи. Никотин расслабил мышцы. Позволила себе прикрыть глаза, чтобы погрузиться в раздумья.

Влада вернулась. Пошла ко мне домой. Меня не застала. И сразу же умчалась обратно в столицу, по срочным делам. При этом проговорила фамилию, о владельце которой я думала ежеминутно. Цезаревич. Но что была за связь между Владой и психологом. Откуда она вообще его знала. Или же лично представлена не была? Я запуталась окончательно. Что же побудило подругу ввязаться в очередные аферы? Может, любовь?

От сигареты остался бычок, который полетел на траву, так как урны поблизости не было. Я оглядела местность. Находясь в самом эпицентре столичной жизни, создавалось впечатление, что меня — то на самом деле и не было. Я была лишней, чужой. Этот город не принимал меня, выдворял вон. Но я не шла на поводу, оттого, может, и случались все беды? Я противилась очевидному, лезла на рожон, как говорилось в просторечии. Романов, Цезаревич, Мартынов, Фирсов, Петров, Чикотиллин — слишком много мужчин различного происхождения и характера ворвались в мою жизнь. И все непременно от меня чего-то хотели! Устала! Достало! Терпения не хватало на распутывание клубка интриг злоумышленников!

Я посмотрела на экран телефона. Высветилось время «18.06». Перевернутый знак бесконечности. Может, и не стоило впадать в уныние? На противоположной стороне улицы разноцветными фонариками горела вывеска «Звезда», как раз то, что нужно было. Поднялась со скамьи, перешла дорогу в неположенном месте, раз уж меня пытались засудить за убийство, то такая маленькая провинность, вроде несоблюдения правил дорожного движения, была каплей в целом океане проблем. Я подошла вплотную к зданию в девять этажей, прочитала приклеенную на входной двери табличку, которая гласила:

«Работа гостиницы — круглосуточно. Двери на ночь закрываются ровно в 21.00.Опоздавших просьба обратиться на ресепшн. Тел. 260-97-54 или же постучать в окно слева от лестницы.

Три звезды. Обслуживание по личной договоренности и за отдельную плату. Все вопросы по тел. 260-87-72.

Столовая не работает по техническим причинам. Приносим извинения за временные неудобства. По вопросам обращаться по тел. 260-34-16.»

Неужели я собиралась войти внутрь этого отеля? Но ноги не слушали разумных доводов, а несли тело по направлению к, так называемому, ресепшену. Пройдя коридор, больше напоминающий тамбур в многоэтажке, очутилась подле лестницы, ведущей наверх. За лестницей скрывался стол, а за ним соответственно и дама, которая имела непосредственное отношение к ресепшену. Так как на мое появление мадам не реагировала, пришлось громко кашлянуть, затем чихнуть, а потом с силой стукнуть по столу ладонью.

— Ой! Что вы делаете, наилюбезнейшая?!

— Простите, можно у вас снять номер на ночь?

Женщина осмотрела меня с ног до головы, прошлась по уложенным волосам, дорогому наряду от Версаче. Впечатление произвела не плохое. Если, конечно, она что-нибудь понимала в моде.

— Документики.

— Видите ли, нет у меня документиков. Муж тиран пытался избить, вот и пришлось удирать из дома. Уносить ноги, пока целы. Помогите, пожалуйста, не дайте пропасть, — история выходила скверная, и консьержка сочувственно покачала головой.

— Вот ирод! Такая красавица! Что ж ему мало? Козлу-то этакому? — тучная дама со скрежетом выдвинула ящик из напольной тумбочки, вынула потрепанную тетрадь и спросила:

— Как вас хоть звать, наилюбезнейшая? По паспорту.

— Э… Валерия… Горемыкина, — обворожительная улыбка полетела в сторону спасительницы.

— Держите ключ, Валерия Горемыкина, и помните, у нас тут строго. После девяти отбой. Двери на замок, а я спать. Не дозовешься. Так что лучше ночью не шныряй. Коли пришла спать, то и спи. Уяснила? — женщина стала вновь что-то писать в тетрадке, я же развернув брелок с номером комнаты опешила. Номер шестьдесят девять.

Комната находилась на последнем этаже. Я открыла дверной замок, заглянула за дверь и приятно удивилась. Несмотря на убогость холла и странные внутренние распорядки, номер выглядел вполне презентабельно. Большая комната, с двумя широкими окнами. Одно из них выходило на улицу. Другое на внутридворовую территорию. Справа стояла двухместная кровать, напротив в стену вмонтирован жидкокристаллический телевизор. Дюймов на сорок два. За кроватью стоял встроенный шкаф, следом трюмо, подпирающее тумбу для обуви. По другой стенке располагался журнальный столик и пуфик с подставкой под ноги. На окнах болтались коротенькие занавески бледно-розового оттенка, на подоконнике стояли пластиковые стаканы с рассадой. Я словно попала в чью-то обитель.

Скинув туфли, подошла к окну. Под самыми окнами прошел гражданин милиционер, я похолодела от страха. Спряталась за стену. Через полминуты решилась посмотреть вновь. Мужчина в форме удалялся по тротуару, позволив расслабиться.

Я залезла прямо в одежде на кровать и попыталась отойти в мир снов. Но сны не шли. Перевернулась на один бок, затем на другой. Почесала пятку. Ничего. Глаза раскрывались как по волшебству, а сердце отстукивало бешеный ритм. В таком состоянии в самую пору было бы отправляться на дискотеку, чтобы разгрузить психику физическим выбросом адреналина.

«Я потерял вас».

— Что? Кто здесь? — голова приподнялась над подушками, но в светлой комнате кроме меня никого не было. Ясно. Диалог с элементами телепатии.

«Я ушла сама».

«Я кое-что выяснил».

«Насчет меня»?

«Нет, но полагаю, сведения помогут избежать тюрьмы».

«И что теперь?»

«Завтра в десять утра. Вы найдете меня. А я буду вас ожидать».

«А если я не приду».

«Придете. Вы это знаете».

На этом связь закончилась. Как ни странно, но поговорив таким образом с Юлием, моментально впала в безмятежный сон, который продлился ровно до восьми утра.

Если бы не вечно ноющее в груди любопытство, то я бы и не подумала искать встречи с Цезаревичем. Но так много вопросов пульсировали по голове, что без помощи мозгоправа было не справиться. Я покинула гостеприимный номер отеля в три звезды, от души поблагодарила услужливую консьержку, которая сочувственно отнеслась к семейному горю ночного визитера, выдала той сверх нормы сто американских баксов, и удалилась так же тихо, как сюда и забрела. Позавтракать в это утро не вышло, так как буквально спустя несколько мгновений я в прямом смысле столкнулась лбом с господином Цезаревичем, и едва не упав на землю, спросила:

— Как вы… Как вы узнали, где я нахожусь? — Юлий, хватая меня за кисть, спокойно ответил.

— Мы же с вами договаривались.

Через десять минут официант забрал ресторанное меню. Я старалась выглядеть здравомыслящей и рассудительной. Нельзя было позволить психологу раскусить мои планы, понять, что кое-что узнала. И это кое-что касалось именно его. От скрытой нервозности покусывала губы, но слава табаку, который помогал расслабить нервы. Из-за напряжения даже аппетит пропал. Я пригладила волосы, новая прическа не вызвала никаких эмоций у кавалера, словно он уже видел даму сердца в новой ипостаси. Но придавать значения этому, не было времени. По городу шастали милиционеры, которые неустанно разыскивали подозреваемую в убийстве Владиславы Несмирной. И даже несмотря на новый образ, густую челку, скрывающую половину лица, необходимо было хранить бдительность. Первой нашлась я. Ведь Юлий мог молчать и вечно.

— Как вам цвет моих волос? — заложив одну прядь за ухо, улыбнулась.

— Вам идет абсолютно все.

— Спасибо, — тихо поблагодарила за сказанный комплимент, но необходимо было вывести беседу в нужное русло. Собрав волю в кулак, пошла на расспросы. — Тогда к делу. Что вы хотели рассказать мне?

— Вначале ваши вопросы.

На мгновение опешила, но вспомнив, что передо мной находился настоящий чтец мыслей, успокоилась и поддалась его совету.

— Я узнала, что Влада, я про ту, что…

Юлий остановил речь поднятием руки. Я покашляла и продолжила.

— Что вас связывает?

— Ничего.

— Как ничего? — выпучила глаза, не в силах скрыть удивление. Не такого ответа ожидала от честного детектора лжи. — Тогда откуда вы ее знаете?

— А кто сказал, что я ее знаю, — Юлий взял стакан с водой, покрутил его в руках, а затем, не отпив даже глотка, поставил на место.

— Ну, как? Я так решила.

— Вопросы окончены? — зеленые глаза искрились подтекстом. Но что же было в них написано? Что он хотел сказать этим взглядом? Чего я не замечала? — Теперь по делу, — на последней фразе кавалер обнажил белый ряд зубов.