Кубышкина. История карточной принцессы

Глава 26

На удивление дорога обратно показалась малознакомой. Таких вывесок и зеркальных витрин видеть не приходилось. Видимо, напарник решил выбрать другой путь следования. Возможно, решил остановиться перекусить в одном из модных столичных ресторанчиков, или же совершить шоппинг в связи с утратой обновок компаньона. Да, наверняка, дело обстояло именно так. Мысленно улыбнувшись догадкам, продолжала рассматривать пробегающие здания и людей, которые заполонили центровые улочки.

Спустя минут сорок — сорок пять машина припарковалась в незнакомом дворе, который производил не самое положительное впечатление. Я тут же обратила внимание на ветхость конструкции домов, высота которых варьировалась от трех до пяти этажей. Они были подобны карточным домикам, с разбитыми окнами, оббитыми порогами, обвалившимися ступеньками и неостеклёнными балконами, если так можно было обозвать аппендиксы, держащиеся на одной железяке. Но самое отвратительно было то, что двор служил общественным туалетом для молодежи и тех, кто не знал, куда справить нужду. Вонь стояла неимоверная. Даже глаза заслезились. Закрыв плотно окно, помахала рукой перед собой, чтобы убрать дрянной запах прочь.

— Тут ужасно пахнет, — пояснила свои действия, но мужчина словно замер. Я поежилась. Что это могло означать? Мы просидели молча еще около двух минут, которых оказалось предостаточно, чтобы понять, что нечто поменялось за последнее время.

— Вот, — в мыслях даже не заметила, как брюнет достал из бардачка кошелек.

— Что это? — глупо просила я, словно не видела предложенных банкнот.

— Деньги на поезд.

— Деньги на поезд?

— Именно. На поезд.

— Вы хотите, чтобы я их взяла?

— Именно.

— И уехала домой?

— Вы верно мыслите…

— Но это же невозможно тем более, сейчас — страх сковал тело.

— Выйдите из машины.

— Что?

— Я прошу покинуть салон.

— Нет… но я ладно, как скажете… дрожащими пальцами отстегнула ремень безопасности, пригладила волосы, которые были еще мокрыми и к тому же дурно пахли, и, ссутулив спину, выползла из авто.

Олег, тот еще мерзавец, не стал дожидаться моего прощального слова и надавил на педаль газа. Слезы обиды навернулись на глаза, но я не стала плакать, по крайней мере, сейчас, у него на виду. Простояв несколько нескончаемых минут посреди самого ужасного места, которое когда-либо видела в жизни, еще лелеяла надежду, что черный Мерседес вернется за пассажиркой, и я буду спасена. Но прошло десять минут, пятнадцать. Ничего не менялось. Из подъезда вышла дама с бультерьером, который тут же набросился на меня с диким лаем. Но, подбежав поближе, отстал. Сморщив идеально белую кожу, отбежал на приличное расстояние, не переставая коситься в сторону, где одиноко возвышалась женская стать.

Странная мысль посетила меня. Даже собака, и та не стала иметь со мной никаких дел. И тут произошло ожидаемое. Я разрыдалась градом обиды и несправедливости. Слезы застлали глаза. От безысходности покрутила головой по сторонам и заметно удивилась. Сквозь арку виднелся Минский вокзал, который горел яркими огоньками и днем и ночью. Меня озарило! Так выходило, что я находилась неподалеку от пункта отправления. В этом свете действия Олега Юрьевича приобретали логическое объяснение. И надо признаться, что теперь камень упал с плеч. Я-то ведь думала, что он специально высадил из машины в самом отвратительном месте, что можно было сыскать в столичных кругах.

Воспрянув духом, оправила мокрое одеяние, вытерла влагу с лица, после чего отправилась в новое путешествие, решив навсегда вычеркнуть имя брюнета из памяти. Можно подумать, Олег был единственным и неповторимым на свете?! Вновь прослезилась, не желая мириться с реальностью. А как же Васька? Этот вопрос крутился в голове, в то время как неторопливо шла в сторону мигающего вокала. Денег мистер Ворчун дал на целых десять билетов, поэтому беспокоиться о возвращении восвояси не стоило. Но что-то все-таки тревожило душу.

Нераскрытое дело, которое, по словам опытного психолога, имело ко мне непосредственное отношение. А ведь он точно знал, о чем говорил. Уверенность в том, что третий конверт предназначался именно мне, только крепла. Отчего же тогда были видения? И гроб, и удушье, и вся канитель? Нет, некто захотел заживо закопать Кубышкину под землю, и пока вела расследование, у меня оставался маленький шанс опередить злоумышленника. Многое уже прояснилось, возможно, с помощью цифр удалось бы продвинуться дальше?

Чтобы попасть на привокзальную площадь, необходимо было пересечь сквер, в котором несколько дней назад незнакомец в широкополой шляпе похитил сумочку и десять миллионов наличности. Воспоминания атаковали меня, словно сие событие случилось пару лет назад. Я усмехнулась, думая о том, что начало этой истории было не самым отвратительным. Если сравнивать с концом.

В правом ботинке, который чудом уцелел и не испытал все прелести водных процедур, зачесалась пятка. На удачу, немного поодаль находилась лавочка, свободная от отдыхающих. Поспешила туда. Скинула ботинок и стала раздирать ногу. Боже, что же там происходило? Лицо покраснело от натуги. Позже зуд переместился на голень и стал подниматься все выше и выше. Я с ужасом обнаружила, что спустя несколько минут все тело испытывало дискомфорт. В области живота, к которой подлезть не могла из-за особого покроя комбинезона, почувствовала вначале легкое покалывание, которое постепенно переросло в жжение. Да что это было?!

Ответ был на поверхности. Точнее, на правой руке, чуть выше локтя. Красный, налитой волдырь, сиял на солнышке, как ни в чем не бывало. Рядом соседствовал еще один, но поменьше. Я стала сумбурно осматривать участки тела, которые были в зоне досягаемости, приходя к неутешительно выводу. Видимо, я подхватила оспу.

Эта новость пронзила душу насквозь. Что делать? Куда бежать? Как спасаться? Конечно же, в больницу! Там знали, как позаботиться и спасти жизнь, висящую на волоске. Но почему-то ноги понесли в другую сторону, и уже через пять минут я стояла у парадных дверей кафе без названия, постоянно расчесывая болячки, которые покрывали тело с ног до головы.

К счастью, заведение было открыто. Неторопливо прошла внутрь сладкого помещения, не переставая удивляться созданной атмосфере тающего шоколада и ауры жареного миндаля, и тут же заметила Петрова, сидящего у барной стойки с бокалом темного пива в руке. Более людей не наблюдалось. Я порадовалась при виде знакомого силуэта. Но тут же опешила. Что он подумает при виде проказой особы? Почесав напоследок зудящее плечо, шею и голову, в смятении подошла к месторасположению хозяина.

— Э… Доброго дня!

Петров повернул голову, гремя золотом, и слегка прищурил глаза от перепадов света. Разглядев, кто именно перед ним стоял, мужчина приподнял уголки губ, желая поздороваться в ответ, но вместо слов приветствия, исказил странную гримасу и заявил, ставя бокал на стойку из черного мрамора:

— Господи! Милая моя, что у тебя с лицом!

Я схватилась обеими руками за щеки и разрыдалась. Да я была похожа на чешуйчатого дракона! Противные волдыри добрались и до физиономии. Петров привстал со стула, аккуратно убрал руки от лица и стал всматриваться в уродливые прыщи, возникшие без особой причины.

— Да, это неприятно…

— Может, кто-то сглазил? — робко предположила, все еще не в силах остановить плач.

— Нет, это не дурной сглаз. Это аллергическая реакция. Пойдем, — хозяин любезно предложил даме руку, я приняла приглашение, и мы на пару отправились за закрытые двери, где располагались подсобные помещения и кухня.

Мы прошли по узкому коридору, свернули направо, затем налево, затем вновь направо. Небольшие комнатки возникали то по одной стороне, то по другой. Но мы не останавливались. Двигались вперед. У последней двери, когда мы очутились в тупике, Арсений Петрович достал из кармана связку ключей и, выбрав один, самый длинный с большим количеством зазубрин, всунул его в замочную скважину. Деревянная дверь поддалась с первого раза, и мы очутились внутри темного помещения, пропахнувшего пылью и сыростью. Петров выключателем включил свет, и я разглядела в данной комнате нечто походящее на гостиную.

Старенький диван с немодной обивкой, письменный стол, производства СССР, с отломанной и перевязанной синей клейкой лентой ножкой, высокая секция, покрытая лаком, который местами отошел и отвалился. За стеклом строго в ряд стояли книги различных авторов и времен издания. Также в комнате находился холодильник, слишком современный по сравнению с остальными предметами интерьера. Именно к нему мой старый друг и поспешил.

Раскрыл дверцу и вынул пузырек с жидким содержимым. Я успела разглядеть следующую надпись — «Бруцин». Затем, закрыв хранитель холода, отошел к секции и раскрыл бар. Глаз уцепил несколько рядов бутылок дорогого спиртного, но мужчину интересовало вовсе не это. Он немного повозился в глубине и достал обыкновенный граненый стакан, который тут же наполнил водой из графина, что стоял подле на секции. Потом с осторожностью, которой мог бы позавидовать хирург, откупорил пробочку и накапал несколько жирных капель в жидкость. Поболтав на весу содержимое стакана, Петров протянул его гостьи, при этом прикрывая дверцы бара.

Я беспомощно помотала головой в стороны, не зная, как именно реагировать на действия старика.

— О, милая, не бойтесь! — воскликнул тот, прямо впихивая стакан в руку. — Это поможет снять отеки и волдыри. Ведь старый еврей знает, что делает, — сомнения четко отражались на обсыпанном прыщами лице. — Тут несколько капель одного препарата. Он в маленьких дозах абсолютно безвреден. Я сам его иногда попиваю, когда нервишки шалят. А в вашем случае, он будет служить своеобразным антидотом. Ну, же! Не струсьте! Сомнения прочь!

Поморщила рот, не зная, как поступить. Толи опрокинуть неизвестную дрянь, название которой, пускай и было известно, но ничего не проясняло, доверяясь малознакомому старику с криминальной внешностью, или же умереть от неизвестной холеры, поразившей нежданно-негаданно и самое главное в то время, когда осталась совершенно одна. Логика склонялась к тому, что пить суспензию было верхом безрассудства. Необходимо было срочно бежать в ближайшую клинику и обследовать характер заболевания, вместо того, чтобы употреблять неизвестные медицинские лекарства без рецепта. Но душа разрывалась от желания прямо здесь и сейчас разрешить вопрос с изнывающими прыщами, портящими внешний вид и жизнь в целом. И так как сумасбродство пульсировало по крови, приняла панацею из рук заботливого господина и опрокинула горьковатую на вкус смесь. Постояла несколько минут, не двигаясь, помотала головой вправо, влево. Ничего особенного не происходило. По крайней мере, не умерла. Я с благодарностью посмотрела в добрые глаза спасителя:

— И что, правда, поможет?

— Конечно, милая. Через каких-то полчаса, а то и меньше покраснения пройдут, и твое милое лицо вновь засияет красотой и молодостью.

Я еще раз поблагодарила хозяина и уже собиралась покинуть комнату, полную старого барахла, вслед за Петровым, как взгляд непроизвольно упал на громадный предмет, который все это время находился позади меня. Отчего до этого он замечен и не был. Арсений Валерьянович уже скрылся в мрачном коридоре, я же, оглянувшись, тихонечко подбежала к железной штуке, что-то смутно напоминающей. Приложив немало усилий, все же перевернула штуковину анфас и убедилась в собственной правоте. На полу лежала вывеска заведения, которая таинственным образом испарилась с предназначенного места, а точнее, с крыши здания. Черными размашистыми буквами на старый манер было выведено название «Пятеро друзей». В этот миг в коридоре послышалась возня, видимо, Валерьянович заметил отсутствие гостьи. Я быстренько отбросила ржавую железку на место, почесывая ноющую спину, и побежала за господином, попутно размышляя об увиденном.