Кудруна

³⁷²Случилось, что однажды, вечернею порой,

Запел воитель датский, прославленный герой,[62]

И пел он так прекрасно, что стихли разговоры,

И люди замолчали и птиц очарованных хоры.

³⁷³Заслушался и Хаген со свитою своей, —

Датчанин Хорант много обрел тогда друзей, —

Внимала ему чутко из башни королева,

К ней в окна долетали приятные звуки напева.

³⁷⁴Владычица сказала: «Ах, что за песня?

Мелодии не знаю па свете я чудесней.

Сам бог на небе сущий в своей красе и силе

Велит, чтоб эту песню и люди мои разучили».

³⁷⁵Тут Хильда приказала певца к себе позвать,

Чтоб Хоранту спасибо сердечное сказать

За то, что вечер скрасил он ей своим искусством

Все дамы восхищались, и рыцарь мог верить их чувствам.

³⁷⁶Сказала королева: «Пропойте еще раз

Напев, который нынче слыхала я от вас,

И каждый день дарите меня в часы заката

Своей прекрасной песней, а я награжу вас богато».

³⁷⁷«За ласковое слово, коль это не во гнев,

Я рад в любое время пропеть такой напев,

Что, кто его услышит, забудет боль и муки,

И все его заботы разгонят сладчайшие звуки».

³⁷⁸И, так ответив даме, простился с нею он,

И вскоре был за песни богато награжден.

Нигде не воздавали ему такою мерой,

Но Хетелю служил он по-прежнему правдой и верой.

³⁷⁹Лишь только тьму ночную рассеяла денница,

Запел датчанин сладко, и, слыша это, птицы

В шиповнике душистом свои прервали трели,

И люди пробудились, спешили покинуть постели.

³⁸⁰А голос заливался, все силу набирал,

В объятиях супруги король ему внимал,

Их выманил из дому тот сладкий звук напевный

И, прогоняя дрему, коснулся ушей королевны.

³⁸¹Наследница престола и круг ее девиц

Заметили молчание звонкоголосых птиц,

Хоть во дворе на ветках сидело их немало.

Лишь Хорантовой песне дружина безмолвно внимала.

³⁸²Певцу за наслажденье был благодарен всяк,

Но Фруте молвил: «Лучше б умолкнул мой свояк,

Он так нескладно тянет, что только горло трудит,

Каких это влюбленных он утренней песнею будит?[63]»

³⁸³Тут воины вступились: «Зачем певца хулить?

Он песней и больного способен исцелить».

А сам король ирландский, что из покоев вышел,

Промолвил: «Слава богу, что я его пение слышал».

³⁸⁴Три долгих песни спел он, но были коротки,

По мнению внимавших, они, как взмах руки,

И если б ехал всадник сто миль под это пенье.

Ему бы показалось, что минуло только мгновенье.

³⁸⁵Когда певец умолкнул и удалился прочь,

Ирландского владыки единственная дочь,

Развеселившись духом, оделась спозаранку

И за отцом послала свою молодую служанку.

³⁸⁶Король пришел в светлицу, где дочь его ждала,

И, ластясь как ребенок, она его взяла

Рукой за подбородок: «Ах, батюшка мой милый,

Пусть при дворе поет он с таким же искусством и силой.

³⁸⁷Сказал король: «Коль рыцарь захочет петь для дам,

Я тысячу в награду за это фунтов дам,[64]

Но горделивы гости и рыцарь Хорант тоже,

Как шпильманам обычным им петь в нашем доме негоже».

³⁸⁸Он попрощался с девой, сказав: «Не прекословь»,

И тут лукавый Хорант залился песней вновь

Еще нежней, чем прелюде. Болящих и здоровых,

Он всех держал на месте в звучащих медвяных оковах.

³⁸⁹Остановились звери, в лесу свой лов прервав,

Оцепенели гады среди высоких трав,

И рыбы не мутили серебряные струи, —

Певец своим искусством их всех покорил, торжествуя.

³⁹⁰И как ни долго пел он, людей не утомил,

Им хор церковный стройный уж больше не был мил,

Не умилял, как прежде, и колокольный звон,

Кто Хоранта услышал, тот был только им и пленен.

³⁹¹Тогда велела Хильда певца к себе позвать,

Но так, чтоб не узнали ее отец и мать,

И слугам наказала: «Вы не проговоритесь,

Что в девичьи покои тайком приходил ко мне витязь».

³⁹²За службу хитрый стольник[65] стяжал богатый дар,

Всю дюжину браслетов,[66] сверкающих как жар,

Из золота литого – ни много и ни мало —

За то, что королевна певца у себя принимала.

^39ЯОн к ней пришел украдкой и втайне ликовал,

Что Хагеновой дочки доверие снискал,

Он прибыл издалека, чтоб покорить девицу,

И песнями своими сумел этой цели добиться.

³⁹⁴Красавица велела слуге у двери стать,

Чтоб гостя ненароком никто не мог застать,

Покуда пропоет он все дивные напевы.

И только юный Морунг с певцом оставался У Девы.

³⁹⁵Отважного героя она просила сесть.

«Я жажду ваших песен, и это все не лесть,

Меня живит ваш голос, чьи звонкие рулады

Превыше всех сокровищ, желаннее всякой отрады».

³⁹⁶«Когда своею песней я вас могу развлечь

И голову не снимет мне дикий Хаген с плеч,

Я рыцарски и верно служить вам не премину,

Чтоб вас склонить поехать в страну к моему господину».

³⁹⁷Он затянул амильский напев арабских стран,

Доселе не известный в домах у христиан,

Им слышанный когда-то у дикого потока.[67]

Так послужил ей Хорант и деву растрогал глубоко.

³⁹⁸Когда прекрасной песни умолк последний звук,

Красавица сказала: «Спасибо тебе, друг».

Сняла кольцо златое, какого краше нету,

Сказав: «От всей души я дарю вам безделицу эту».

³⁹⁹милость ее клятвой была подкреплена,

Что если бы короны сподобилась она,

Певец бы не скитался и не терпел урона,

А с честью бы остался вблизи королевского трона.

⁴⁰⁰Дары давала Хильда, – он их не пожелал,

А попросил лишь пояс, что деву украшал:

«Пусть люди не осудят, что дар мне не по чину,

Я этот дар бесценный отдам моему господину».[68]

⁴⁰¹Спросила дева: «Кто он? Как господина звать?

Владеет ли короной? Могу пообещать,

Раз ты герою предан, любить его тем паче».

Ответил Хорант: «В мире нет этого князя богаче.

⁴⁰²Коль нас никто не выдаст, владычица моя,

Скажу, зачем приплыли мы в дальние края:

Тебя единой ради послал нас повелитель

Сюда, в чужую землю, где правит твой грозный родитель».

⁴⁰³Она спросила: «Что же он хочет наконец?

Хочу ли я того же, скажу тебе, гонец,

При нашем расставанье». Веселие посланца

Тем временем угасло от страха пред гневом ирландца.

⁴⁰⁴Но верный господину, он деве молвил вновь:

«К тебе питает Хетель высокую любовь,

Твоей, девица, ласки, как милости, он просит,

Тобой одной плененный, он женщин других не выносит.»…

⁴⁰⁵Сказала дева: «Боже, героя награди!

Хочу, коль он мне ровня, прильнуть к его груди,

Лишь только б на рассвете ты песни пел мне сладко».

Ответил Хорант: «В этом не будет у вас недостатка.

⁴⁰⁶Певцы, а их двенадцать у князя моего,

Поют звонкоголосо, прекрасней моего

И двор своею песней чаруют ежедневно,

Но всех поет чудесней сам Хетель, моя королевна».

⁴⁰⁷«Ну, если так искусно умеет Хетель петь, —

Сказала королевна, – он будет мной владеть,

На зов любви пошла бы по морю и по суху,

Когда б отцу родному перечить хватило мне духу».

⁴⁰⁸И тут промолвил Морунг: «У нас семьсот бойцов,

На подвиг и на плаху любой из них готов.

Коль захотите ехать – вам нечего бояться,

Нам Хаген не помеха – мы можем и с ним потягаться.

⁴⁰⁹Мы вскоре соберемся на родину отплыть,

Тогда отца покорно должны вы попросить

Вам с матерью позволить к нам на корабль явиться

Затем, чтоб напоследок убранству его подивиться».

⁴¹⁰«Все выполню охотно, готова я на ложь,

А вы отца просите и бдительных вельмож

Позволить мне со свитой такое посещенье

И за три дня скажите, коль Хаген мне даст разрешенье».

⁴¹¹А в доме стольник главный большую власть имел[69]

И к деве своенравной входил, когда хотел,

Он, что-то заподозрив, явился вдруг в светлицу.

За жизнь свою герои теперь не могли поручиться.

⁴¹²Слуга спросил у девы: «Кто это здесь сидит?»

До крайности встревожась, он принял грозный вид.

«Кто вам двоим позволил войти сюда в покои?

Бессовестно он предал вас, рыцари, шуткой такою».

⁴¹³Она сказала: «Полно, уймись, оставь гостей,

Иначе не избегнешь немилости моей,

Ты лучше на подворье их проводи украдкой

И помоги герою, что тешил нас песнею сладкой».

⁴¹⁴В раздумье молвил стольник: «И я знавал певца,

У государя нету такого храбреца,

Он рыцарства зерцало! Родные брат с сестрою —

Мой собственный родитель и мать молодого героя».

⁴¹⁵Спросила дева: «Как же зовется рыцарь твой?»

Слуга ответил: «Хорант, датчанин удалой.

Не носит он короны, но стоит этой чести.

Расстались мы, а прежде служили у Хетеля вместе».

⁴¹⁶В слуге отважный Морунг вдруг рыцаря узнал,

Кого закон суровый из их страны изгнал.

Блеснула на реснице у Морунга слеза.

Участливо девица ему поглядела в глаза.

⁴¹⁷И стольник видел: очи у Морунга влажны.

«Сударыня, – сказал он, – помочь вы нам должны,

Ведь эти два героя – мне родственники оба.

Я сам беречь их буду от всяческой мести и злобы».

⁴¹⁸Сосала его сердце тревога за гостей.

«Коль госпожа позволит, – он обратился к ней, —

Я расцелую близких. Давно мы были вместе,

С тех пор я не имею о Хетеле верных известий».

⁴¹⁹Та молвила: «Коль рыцарь – двоюродный твой брат,

Он станет мне милее еще во много крат.

Поведай эту новость отцу, и может статься,

Что он уговорит их в Ирландии дольше остаться».

⁴²⁰Тут Морунг, с верным другом уединясь, как встарь,

Сказал ему, что в Эйре послал их государь

На корабле по морю, навстречу бурям, грозам,

С одною тайной целью – добыть королевну увозом.

⁴²¹Друг молвил: «Две заботы слились в душе моей —

О чести государя и как спасти друзей

От Хагенова гнева. Узнает грозный витязь.

Что вы пришли за девой, так оба вы жизни лишитесь».

⁴²²Сказал на это Хорант: «Так слушай же меня.

Мы свой отъезд объявим через четыре дня,

Как станем расставаться с хозяином богатым,

Дарить король нас станет конями, одеждой и златом.

⁴²³А мы свое заладим: Нам не нужны подарки,

Пусть только взглянет Хаген на корабли и барки,

Пускай придет на берег, окажет эту милость,

И пусть бы королева с их дочерью тоже явилась.

⁴²⁴Исполнится все это, тогда забота с плеч!

Считай, что мы у цели, и я могу предречь,

Что если к нам на берег отпросится девица,

То вскоре юный Хетель любовью ее насладится».

⁴²⁵Украдкой хитрый стольник их вывел из дворца,

И все осталось скрытым от грозного отца.

Ценить им надо было такого друга!

Вскоре Датчане оказались уже у себя на подворье.

⁴²⁶И только старый Вате, родная с ними кровь,

Услышал, что питает красавица любовь

К их другу Хегелингу. Они между собою

Тайком совет держали, как Хильду доставить к герою.

⁴²⁷Старик сказал: «Не просто нам выполнить зарок.

Вот если б дева раньше ступила за порог,

Когда еще с Ирландцем не мерялся я силой,

Ее бы увели мы из девичьей кельи постылой».

⁴²⁸Их общий сговор тайна скрепила, как печать,

И порешили – сборы к отплытию начать,

Бойцам о том сказали, что в тайнике сидели,

Тем рыцарям давно уж безделье да лень надоели.

⁴²⁹Собрали хегелинги дружинников своих,

И вскоре грозный шепот послышался меж них:

«Довольно от Ирландца несчастных потерпело!

Ужо ему! Датчане стоят за достойное дело».

⁴³⁰А через трое суток их при дворе узрели.

Богатые наряды все рыцари надели.

Они намеревались в обратный путь пуститься

И с Хагеном и свитой явились достойно проститься.

⁴³¹Сказал король: «Ну чем же вам мой предел не мил?

Я все свое старанье на то употребил,

Чтоб сделать эти земли приятней вам и ближе,

А вы теперь покинуть меня захотели, я вижу».

⁴³²«Послал за нами Хетель, – ответил их главарь, —

Мириться с нами хочет могучий государь,

По нас горюют дети и наши домочадцы,

И плачут наши жены. Король, мы должны возвращаться».

⁴³³Промолвил дикий Хаген: «Мне жалко вас терять.

За все подарки ваши благоволите взять

Моих коней и платья, и злато, и каменья.

Чтоб от суда людского нам ждать не пришлось осужденья».

⁴³⁴Ответил старый Вате: «Я чересчур богат,

Чтоб увозить с собою отсюда новый клад,

Опять попали в милость мои друзья и братья.

Нет, не простит нам Хетель, коль дар ваш осмелюсь принять я.

⁴³⁵Однако же другое у нас желанье есть,

Изволите исполнить – окажете нам честь.

Вы только полюбуйтесь на все наши запасы:

С избытком на три года нам хватит и хлеба, и мяса.

⁴³⁶В пути на доброй пище не оскудеет плоть.

А вас и вашу славу пусть охранит господь.

Но время на исходе, пришла пора проститься,

Молю хозяев знатных за нами на берег спуститься.

⁴³⁷Пусть госпожи – супруга и дочерь короля —

Придут полюбоваться убранством корабля,

Такое посещенье – нам почесть и награда.

Оно нас осчастливит, нам лучших подарков не надо».

⁴³⁸«Ну, раз вы не хотите остаться при дворе, —

Сказал король учтиво, – я завтра на заре

Велю коней готовить в дорогу нашим дамам

И с ними сам поеду, чтоб вас успокоить тем самым.

⁴³⁹Простившись, хегелинги ушли на корабли.

Тем вечером па берег они перенесли

Вино и много снеди, чтоб на другое утро

Им налегке отчалить, как Фруте рассчитывал мудро.