Леди Арт

13

Ариес завёл руки за спину, расхаживая по кабинету. Он ни разу не был в нём раньше. Когда Рейднар вызывал его на Райдос (раза два за всё время их личного знакомства), они встречались в обширных залах, в комнатах для совещаний, а то и в парках, и это было неудивительно. Рейднар знал, что от него ожидать. Он наверняка ждал и смерти от его руки. Такой исход был последователен и логичен. Ариес даже не был разочарован предсказуемостью.

Рейднар знал, что ожидать.

Старк — нет.

Поэтому сейчас они находились в квадратной комнате, уставленной свободно, строго и темно. Старк зажёг белый шар, открыл шторы и всё равно недовольно ёрзал, морщился, непривычный к мраку, но не желающий при чужом человеке выдавать неудобство. У него не получалось.

Они оба молчали, и Старку это точно не нравилось. Ариесу, впрочем, тоже, но он не нервничал, а лишь усмехался. Неужто это его аура так сильно влияла на Старка? Или он был настолько потрясён тем, что уже узнал про себя, про отца, про самого Ариеса? А ведь это была капля в море!..

— Вам не нравится кабинет? — спросил Ариес.

Старк, разглядывающий белый шар под потолком, вздрогнул.

— Нет, нет, — заверил он. — Немного непривычно, вот и всё.

— Люди привыкают ко всему. А по тому, что я слышал о вас, могу судить, что вы тем более привыкните и справитесь.

— Лестно, — с сомнением заметил Старк, понимая, что «слышал» Ариес не случайно. И с некоторым недовольством продолжил: — А о вас, признаться, мне ничего слышать не доводилось.

Ариес усмехнулся.

— Неудивительно. Впрочем, я могу рассказать. — Он облокотился о кресло, прищурился и, глядя на задумчивого Старка сверху вниз, произнёс: — Ариес Роуэл. Пожалуй, один из немногих, если не единственный, кто носит фамилию нашего отца. Аурник, энергетик. Рейднар сослал меня на другой континент. Уверен, если бы было место дальше, отправил бы и туда. Он меня боялся.

— Вас есть за что бояться, господин Роуэл?

— А вы считаете, не за что? — Ариес с насмешкой посмотрел на Старка, но тот не смутился. Выдержал взгляд, хоть и помрачнел.

— Из вас получится хороший император, Старк. А хорошему императору нужно сильное окружение.

— Вы ловко переводите темы. Могу я считать это ответом на свой вопрос?

— Зависит от вашего желания.

— Что вы хотите мне предложить?

— Услугу. Вы ведь знаете, что сейчас вы — в центре внимания. И увы, не только из благого интереса к вашей таинственной персоне. Многие не согласны с вашей коронацией.

— Вы, например?

Ариес обошёл кресло, встал перед столом Старка и посмотрел ему в лицо без эмоций.

— Если бы я был в их числе, вы бы были уже мертвы, — заявил он без капли иронии или смущения.

— Я не исключаю вероятность, что вы умнее обычных террористов.

— И тем не менее вы сейчас со мной в одном помещении. Без путей к отступлению. А если я обычный, а не умный террорист?

Старк поднялся так же резко, насколько быстро его лицо сменило выражение с задумчиво-рассеянного на серьёзное. Серые глаза смотрели холодно, бесстрашно — и прямо в глаза Ариесу.

— Вы что-то хотели мне предложить, Ариес. Я жду.

— Вот как, — Ариес ухмыльнулся. — Значит, меня всё же есть за что бояться, верно? И я знаю, что сделать, чтобы другие тоже боялись и были… сговорчивы, скажем так. Несмотря на моё пребывание за океаном, я считаю Райдос своим домом, местом, перед которым у меня долг. И один из моих высочайших интересов — величие моей страны. Приношу извинения! Вашей страны, дражайший братец. (Старк сжал зубы.) Сейчас, когда Райдос в упадке, в ваших же интересах позволить человеку неравнодушному сделать то, что в его силах — а в его силах воистину многое — чтобы Райдос процветал.

Старк слушал со сдержанным интересом, разрываясь между необходимостью вслушиваться и анализировать.

— Вы хорошо говорите, Ариес. Только будьте прямее. Что вы хотите от меня?

— Не много не мало. Титул.

Старк фыркнул от неожиданности и изогнул бровь.

— Вы точно не простой террорист, Ариес. Вы — безумец. Если вам так нужен трон, зачем тянуть дракона за хвост? Убейте меня! Вряд ли вам это составит большого труда. Коронация лишь послезавтра. Мой сын слишком мал для притязаний, а потому у вас будет достаточно времени, чтобы по праву старшинства захватить власть.

— И привязать себя к одному месту? Мне не нужен трон. Бумажки, законы… Пустая трата времени. (Старк раздул ноздри от негодования.) Титул сделает для меня другое: он откроет двери. Откроет мне людей и места, которые сыграют на руку и мне лично, и вам как правителю. Вы ведь тоже ещё не вхожи в высшее общество Мэтрика, верно, Старк? У вас нет связей даже с такими королевствами, как Лирея или Нур, не говоря уже о Санарксе и Нефрите? Вы считаете, что сможете завоевать их расположение без посторонней помощи? Сколько приглашений на ближайшие мероприятия пришло вам в первую неделю вашего правления? Сколько критически важных для возвращения Райдосу былого величия знакомств вы завели?

— Чем такой же бастард императора, как я, может помочь мне во вхождении в высшие круги?

Ариес хмыкнул. Старк попался на крючок.

— У меня есть свои методы. Мы договорились, или вам нужно ещё время подумать?

Старк молчал.

Мир следил за коронацией, Альянс совещался и напряжённо решал судьбу нового императора. Новостные сводки пестрили фотографиями, кричали заголовками, и даже желавшие остаться в стороне от политики не могли укрыться от изображений сероглазого мужчины на фоне флагов с серебряными волками. Он стал главной новостью, самой интересной темой для обсуждений. Даже фрейлины и подруги мадам Арт то и дело случайно упоминали его, раздражая королеву. А ту злило всё, что касалось Старка, с момента, как новость о наследнике Райдоса просочилась из узких кругов Альянса в народ. Но не частота, с которой всплывало тут и там его имя, не отношения с соседним королевством так выводили мадам Арт из себя. Её волновала Хелена.

Та зачитывалась статьями, постоянно вилась вокруг сэра Рейверна и что-то у него выспрашивала. Он, конечно, заверял, что рассказывает только об общеизвестных вещах, не более, но мадам Арт терпеть этого не собиралась и делала всё возможное, чтобы дочь от политики отвлечь.

Не имея возможности посещать приёмы самостоятельно (врач категорически запретил ей любые утомляющие мероприятия), она искала приглашения для Хелены с ещё большим рвением и придирчивостью. Уговорами она себя не утруждала — просто передавала со служанками пригласительные открытки, а сэр Рейверн на пару с гувернанткой принцессы следил, будто ради искупления вменяемой ему вины, чтобы Хелена приглашения принимала. Та злилась, но почти не спорила.

Этот вечер как раз был одним из тех, на которые её отправили, просто потому что мадам Арт посчитала это важным. Сэр Рейверн лично вручил Хелене открытку, а на прямой вопрос, можно ли считать это шантажом, пожал плечами.

Мидланд. Как будто специально подальше от Райдоса и взволнованного общества. Хелена окидывала зал скучающим взглядом, подпирая подбородок кулаком. Пузырьки шампанского в бокале казались намного интереснее людей вокруг. Те говорили о пустяках: о моде, о физике, о том, что недавно засекли ещё одно параллельное измерение, подобное Совету… Мысли Хелены крутились вокруг происходящего на Райдосе, и ей не хотелось ни танцевать, ни смотреть, как молодые люди играют, ни играть с ними. После пары отказов танцевать Мариус и его дружки оставили её в покое, и она просто считала минуты и то, сколько раз девочка неподалёку поправит свои кудряшки, пока кто-то шумно не упал на кушетку.

Хелена вопросительно обернулась. Лиф Стофер смотрел на неё с наглой улыбкой, откинувшись на стену. Его густые чёрные волосы были растрёпаны, пиджак и воротник белой рубашки — расстёгнуты. Он держал бокал, полный тёмно-янтарной жидкости, которая не расплескалась лишь чудом. От Лифа пахло сладостью коньяка, и казалось, он идеально поймал состояние, когда легкий дурман и намеренная небрежность играют только на руку.

— Скучаете, мисс Арт? — спросил Лиф с издёвкой.

— Нет, я в восторге.

Хелена отвернулась.

Лиф шумно отхлебнул коньяк.

— Как мило видеть вас! — почти пропел он. — Кажется, это первый раз за очень долгое время, когда мы с вами пересекаемся! Когда я в последний раз вас видел? Летом?

— Понятия не имею. Не могу сказать, что рада вас видеть.

— А зря! У нас с тобой намного больше общего, чем ты думаешь, Хелена! Особенно сейчас. Я вот тоже не рад здесь находиться.

— Ну так уйди, — она закатила глаза, — и не мешай мне упиваться скукой.

— Я-то могу уйти. — Лиф выпрямился и задумчиво посмотрел в бокал. — Только упиваться коньяком намного интереснее. А почему не можете уйти вы, ваше высочество?

Хелена поджала губы.

— Потому что иначе я не получу то, чего хочу. Королевский советник во всём потакает моей глубоко уважаемой матери. А страдаю от этого я! Ха-ха. Чего только не сделаешь… Правда, я надеялась на лучшую компанию. Здесь же все пассивны, безынтересны и говорят о чепухе, когда происходит что-то настолько важное! Смена власти, покушения…

Переполненная негодованием и нездоровым возбуждением, Хелена осеклась. Взяла себя в руки и с подозрением обернулась к Лифу.

— А ты здесь зачем?

Лиф так же смотрел на неё затуманенным взглядом. Только тонкие губы изогнулись в кривой улыбке.

— Ищу таких же скучающих, как мы с тобой, чтобы пригласить в места… более интересные. Мои вечеринки намного лучше, знаешь.

— Они на Райдосе?

Она облизнула губы.

— Нет. Я живу в Мидланде уже шесть лет.

Хелена покачала головой и отвернулась к залу, потеряв интерес. Лиф смотрел на неё долго и изучающе, скользил взглядом по открытым острым плечам, по застёжкам платья. Они так и молили себя раскрыть.

— Почему бы тебе не пообщаться с девушками? — спросил Лиф, а пальцы его медленно вышагивали по обивке кушетки. — Наверняка их компания приятнее моей.

Хелена фыркнула.

— Почему бы тебе не выпить в компании парней? Они наверняка разговорчивее, чем я.

— А! да они скучные, как выветрившийся виски! — Лиф привалился к стене, танцуя пальцами в воздухе и представляя, как расстёгивает крючки её платья. — Я выпил больше, чем они все вместе взятые!

— Ты можешь научить пить любого. Они все как белые листы — пустые и податливые. Может, будь они хоть каплю интереснее стены, я бы поиграла с кем-нибудь. Возможно, так, что моя мать больше не посылала бы меня куда ей заблагорассудится.

Лиф улыбнулся, жмурясь, как довольный кот. Его рука легла ей на талию, и, хотя Хелена никак не отреагировала, он вкрадчиво заговорил:

— У нас точно намного больше общего! Мы — игроки, притворщики. И мы не вписываемся в их общество, в их рамки. Но мы могли бы составить друг другу компанию в этот скучнейший вечер. Пойдём со мной. Это ни к чему тебя не обяжет.

Его голос из обычно высокого, почти надрывного, стал низким, томным, бархатистым. Он говорил тише, медленнее, и она почувствовала дыхание у себя на плече. Рука съехала вниз по спине. Хелена повернулась к Лифу. Тот оказался слишком близко: податься вперёд — и они столкнутся лбами. Или не лбами…

— Что ты хочешь? — настороженно прошептала Хелена.

Лиф встал, вытягиваясь по струнке, поклонился, словно изящный кавалер, и взял её за руку.

— Всё очень просто. — Он потянул её вверх, поднимая на ноги, а потом — на себя. Шампанское вылилось на пол, но план был исполнен — она оказалась прижата к нему, и он смотрел ей в лицо. В затуманенных глазах появился осмысленный блеск. — Я хочу вас, ваше высочество.

Его окутывал запах коньяка. Резкий и приторно сладкий, оставляющий неприятное послевкусие. Хелена помнила коньяк на вкус, то, как он обжигал горло. Он не помогал почувствовать себя лучше, но она хотела снова обжечься. Хотела сделать что-то неправильное и пожалеть об этом всей душой — это уже было не в новинку.

Тем более Лиф знал про Райдос. Наверняка знал…

Бокал со звоном разлетающегося стекла рухнул на пол. Как гром среди чинного спокойствия наигрываемой мелодии и разговоров ни о чём. Сразу несколько человек обернулись на звук и так и остались смотреть.

Хелена выгнула спину, пальцы прошлись по груди Лифа до шеи. Она принимала его игру и была жутко довольна собой.

Лиф наклонился, целуя её на глазах у всех, и это был лучший алкоголь за вечер.

Холодный воздух, пахнущий пылью и воском. Постель с тёмным пологом чернеет в тусклом свете двух желтоватых световых шаров. По комнате ползёт тёплая дымка, а по спине — дрожь неуверенности. В памяти призраками всплывают картины ночи, которую она хотела забыть, как страшный сон. Руки и губы Роджера Кейза, боль и отвращение и к себе, и к нему, и к тем, кто позже стал разносить и поддерживать слухи. Им нельзя было верить, она знала это как никто другой, но внутри всё сжималось от мысли, что теперь, когда всё успокоилось, может подняться новая волна. Всё же Лиф Стофер в глазах общественности всегда был слишком яркой, эпатажной фигурой, и репутация за ним стелилась не лучшая.

— Ты хочешь уйти? — насмешливо спросил Лиф, пронизывая её взглядом. — Боишься? Стесняешься?

Он зашёл со спины, руки легли на плечи, массируя их с неожиданной нежностью, и запах коньяка опять опьянил разум.

— Я не боюсь…

— Тогда не стоит так напрягаться, принцесса. Я знаю, как сделать девушке приятно. Ну и, — горячее дыхание задело ухо, острый подбородок упёрся в плечо, — я намного лучше Роджера Кейза. Он не стоил твоего внимания.

Хелена краем глаза взглянула на него и прошептала:

— Докажешь?

Лиф усмехнулся и танцевальным жестом развернул Хелену к себе.

Его дыхание обожгло щеки, губы коснулись кожи. Пальцы расстёгивали платье. Нетерпеливо, нервно, один крючок за одним.

Она прижималась с нему, шумно дышала, закрывала глаза, отдаваясь темноте и ощущениям. Прохладный воздух, горячие руки и губы. Сердце билось чаще, пальцы, дрожа, соскальзывали с пуговиц и касались торса Лифа. Узкого, рельефного, твёрдого…

Она распахнула глаза от неожиданной свободы, когда дышать стало легче, а длинная юбка с шелестом упала к ногам. Она свела колени от коснувшейся кожи прохлады. Корсет съехал, обнажая грудь и держался лишь на паре лент. Лиф смотрел на неё затуманенным взглядом, оставляя на губах быстрый поцелуй. Он подал ей руку. Пара шагов под насвистываемый вальс в темноту. Поворот, как в танце. Лиф оказался за спиной, сжал её плечи — и толкнул на кровать.

Хелена выдохнула, оказавшись на локтях. Поцелуи загорелись быстрой дорожкой от шеи до лопаток, рука Лифа избавила её от корсета и проскользила по животу ниже. На мгновение Хелену парализовало паникой и холодом его пальцев, а потом жар затмил все чувства. Она сжала покрывало.

Тяжесть внутри и снаружи. Его напряжённые руки, тонкие, но с выпирающими венами. Грязные вздохи прямо в ухо. Хелена уткнулась лбом в его предплечье: у неё кружилась голова, — и едва слышно выдохнула:

— Лиф…

Он услышал. Остановился.

Она вжалась лбом в матрас, переводя дыхание, перевернулась на спину и, притягивая его к себе за неснятую рубашку, взглянула в затуманенные глаза.

— Мне всё равно, как ты делаешь это с другими. Я хочу так.

— Всё для вас, ваше высочество, — хмыкнул Лиф, и его губы со вкусом коньяка снова накрыли её.

— Ты и правда лучше Кейза, — сказала Хелена, пальцем вычерчивая на простынях узоры. У неё горели щёки, на губах играла странная удовлетворённая улыбка. Она уже представляла, что будут говорить люди. Представляла лицо матери: бледное от ужаса или разъярённое такой выходкой. Она сильно пожалеет, что вообще заставляла её куда-то выезжать. Быстрые интрижки летом с какими-то знатными мальчиками — как падение иголки в шумной комнате. Лиф Стофер — пушечный выстрел в тишине.

— Кто угодно лучше Кейза, — лениво заметил Лиф, развалившись на подушках и следя за Хеленой взглядом.

Она села, прижав к себе одеяло. Пальцы Лифа коснулись её спины, заскользили по позвоночнику. Она чувствовала его взгляд… и всё. Он был такой же игрой для неё, как она — для него. Никаких чувств, только повод вызвать непонимание, негодование и захлебнуться в волне негатива. Ведь главное, что они говорят, а то, что говорят — не так важно.

— Это ничего не значит, — безразлично сказала Хелена. — Но… — смешок, — я не против повторить.

Он не боялся ни грома, ни молний. Его не волновали вспышки, разрывающие материю тьмы. Не пугали жуткие силуэты, пляшущие на стенах. Как же просто ко всему охладеть, когда позади тысячелетия, а впереди — вечность! Она стирала, делала незначительным, низменным всё, что было раньше. Отдалялись воспоминания о временах, когда его вера ещё не пала, когда сам он был велик, а его мир — огромен.

Замок на скале — песчинка по сравнению с владениями прошлого.

Этот мир он создал, когда начал рушиться старый, когда все ему подобные должны были погибнут. Немногим хватило сил или смелости понять конец, принять его и решиться на нечто, доселе невиданное, — поиски нового. Он был из тех, кто решился. И одним из единиц, кто нашёл.

Он создал всё — каждый камень скалы, на которой стоял утопающий в ночной буре замок из неотёсанного камня. Каждое дерево у подножья этой скалы. Он заставил чёрные тучи сгуститься над низкими крышами, а ветры — завыть в коридорах.

Здесь были только холод и тьма. Они поселились в пустых комнатах, залах, спрятались в каждом углу и не ждали ничего и никого. Даже хозяин замка бывал здесь нечасто. Он тратил бессмертную жизнь на изучение дальних уголков бескрайней Вселенной, не представляя, сколько проходило лет, сколько ему встречалось людей и сколько из этих людей умерли века назад. Он их не жалел. Смерть — обычный цикл жизни. К чему оплакивать тех, кого не вернуть?

Он просто искал новых людей, новые миры. Вбирал в себя желаемое, насыщался — и шёл дальше.

Мир, который он обнаружил совсем недавно — четыре года, разве срок для бессмертного? — сиял на карте, как драгоценный камень в оправе. Он дал ему многое: новую энергию, новую внешность, новые обширные территории, на которых скрывались артефакты и знания, возможно, старше его самого. Редчайший случай!

А ещё он дал ему войну. Живую, клокочущую от мощи и ярости магию боя. Раньше — ещё в прежнем мире — он вершил справедливость, поощрял битвы, вдохновлял воинов. Его именем восславляли героев. В чертоги его замка попадали лучшие из лучших. Это давало силы, подпитывало на протяжении веков: люди не умеют жить спокойно.

Теперь же он был странником, отшельником. Он не принадлежал мирам, миры не принадлежали ему, и битвы с их необузданностью приходилось искать. Та, которую он застал, оказалась настоящей жемчужиной. Идеальной концентрацией пылающей магии, бурлящей крови и взрывной силы. Одна из лучших его идей за последнюю сотню лет.

И теперь, когда огни погасли, он хотел увидеть, чем живёт и дышит этот кипящий мир, что и кого он может ему дать. Хотел проникнуть в самое сердце и завладеть им прежде, чем это сделает кто-либо другой.

А кто-то другой был рядом.

Он с интересом следил за вспышками чёрной энергии, которая напоминала ту, что сгущалась вокруг его замка. Слишком плотная и слишком опасная для этого мира, чтобы появляться просто так. Чем ближе он подбирался, тем осторожнее становился источник, постоянно ускользая, но такие следы, — такие следы! — скрыть полностью было невозможно. Не от его глаза.

И вот он стоял в гостиной полуразрушенного битвой дома, смотрел на обожжённые чернеющие стены и… чувствовал. Перед глазами мелькали яркие образы, картины надвигающейся опасности. То, как сереют белоснежные стены, как осыпается позолота и небесно-голубую ткань окропляет кровью.