Леди Арт

8

Говорить Шерон о своём открытии Эдвард не стал. Это казалось настолько же низким и нечестным, как и то, что он оставался с ней, но где-то в душе ещё теплилась слабая надежда, что в один момент все вернётся на свои места. Он просто отвык чувствовать хоть что-то.

Вот, что он твердил сам себе. И это было ложью.

С той ночи он чувствовал слишком много. Эдвард был очарован. Поражён. Он был в замешательстве и при этом на редкость чётко понимал всё. Он витал в облаках, чувствовал, как земля уходит из-под ног каждый раз, когда мысли возвращались на день, на неделю, на месяц… Как же быстро летело время! Казалось, только вчера бушевала гроза, дождь бил по стёклам, а слова Хелены — по нему, а сейчас уже начиналось лето. Солнечные лучи сменили дожди, а коридоры уже не казались тёмно-волшебными. Он не ждал их встречи, хотя тайно мечтал о ней, и теперь горечь от невозможности получить желаемое жгла его вместе чувством вины перед Шерон. Она этого не заслужила.

Эдвард тихо любовался тем, как её локоны блестели, когда их касалось солнце, как тени от листьев фруктового дерева, под которым они сидели, плясали у неё на лице, а её глаза от яркого света становились прозрачно-ореховыми.

Шерон сжимала его ладонь, мило улыбалась, и он смотрел ей в глаза, чтобы снова увидеть нежность, погрузиться в неё и увериться, что её любви хватит на двоих.

— Ты прекрасно выглядишь сегодня, — сказал Эдвард, и её щёки, как обычно, зарделись. Она никак не могла привыкнуть к его комплиментам, до сих пор не верила в них, в то, что они вместе. В то, что мечты — самые смелые и, казалось бы, невыполнимые — могут сбываться.

Когда начали распускаться цветы и Мидланд неожиданно ожил, окрасившись в нежный бледно-розовый, Эдвард и Шерон гуляли в парках. Он дарил ей цветы, обламывая низкие ветки яблонь, и выглядел по-мальчишески гордым. И всё казалось настолько сказочным и прекрасным, как их первой зимой, когда Фрешеров пригласили праздновать Восхождение в королевский дворец Пироса. Салюты в форме драконов, поцелуи в пустых холлах, сладкая ночь…

Шерон тряхнула головой.

— Ты чего? — удивился Эдвард. — Всё в порядке?

— Да, да, конечно.

Она просто вспомнила, что произошло позже. Мать отчитала её, сказала, что всё имеет конец и что отношения с Эдвардом Керреллом не могут длиться вечно. «И к чему я это вспомнила?» — удивилась Шерон и посмотрела на Эдварда. Тот широко улыбнулся, поднялся с травы и протянул ей руку, помогая встать. Она вложила свою ладонь в его, и Эдвард заморгал, будто что-то попало в глаза. На мгновение ему показалось, что перед ним и не Шерон вовсе…

— А с тобой всё в порядке? — Шерон усмехнулась.

Эдвард со смехом протёр глаза.

— Да! Наверно, пыльца глаза.

Они пошли по мощёной дорожке по парку, остановились на мосту с белыми коваными перилами. На них висело множество крошечных колбочек, переливающихся всеми цветами на свете: так молодые пары отмечали своё воссоединение. И эти колбочки не мог сорвать никто, пока пара жила.

Шерон присела на корточки у перил и взяла в руку холодный прозрачный бутылёк, держащийся на розовой ленте.

— Как красиво! — воскликнула она, показывая Эдварду переливающуюся жидкость в нём. Розовые и серые частицы магии смешивались, как блёстки в воде, и узоры расплывались, как разводы на мраморе.

— Ага, — закивал Эдвард.

— А Филипп с его девушкой такое делал? — спросила Шерон, поднимаясь, и руки её обвили руку Эдварда чуть выше локтя.

— Сомневаюсь. — Эдвард почесал затылок. — Филипп не настолько романтичен, да и Анна не похожа на девушку, которая любит подобные знаки.

— А я люблю! — воскликнула Шерон и неловко захихикала. — Смотреть на них люблю. Это очень мило и порой так красиво! На одном мосту я видела сплетение золотого и небесно-голубого. Как солнце в небе! Так величественно…

Она вздохнула, представляя это сочетание, а Эдвард ещё раз посмотрел вниз, на бурные потоки скачущих по камням струй. Даже они радовались лету, и журчание их звучало как смех. Где-то в листве чирикали птицы, а обвитые цветами арки окружали бабочки. Так много…

Эдвард задумчиво оглядывал парк и не знал, что стоит говорить или делать дальше.

— Пойдём? — предложил он. — Или ты хочешь ещё посмотреть?

Шерон мотнула головой, и завитые пряди по обе стороны её лица мило подпрыгнули. Она редко распускала волосы, собирая их на затылке в пучки, в которые вплетала жемчуг, стразы или цветы. Сейчас причёску держала кружевная заколка, подходящая под длинное персиковое кружевное платье. Шерон всегда была красива так: без излишеств, почти без украшений, просто, но элегантно. Она чем-то напоминала Эдварду его мать.

— Знаешь, — сказал он вдруг, — я вспомнил. Совсем скоро будет небольшой раут на пару дней. Может, ты хочешь поехать туда со мной? Я уверен, мадам Фрешер не будет против!

Шерон замялась, думая о матери, но в итоге неуверенно кивнула.

— Я постараюсь её уговорить, — сказала она. — Но боюсь, что может не выйти… То, что включает ночь, матушке не нравится совершенно.

Эдвард неловко усмехнулся. То, что включало ночь, волновало всех матерей девушек! Правда, большинству из них всё равно удавалось вести себя благоразумно, не переходя черту между заигрыванием и доступностью. Магия, да и только! Те же, кто позволял себе больше, обычно умело скрывали это от сердобольных матерей. Эдвард в душе радовался, что он — не девушка и, даже если какие-то слухи о нём полетят, никому не будет никакого дела.

Они с Шерон расстались, когда солнце начало клониться к закату. Она ещё раз пообещала, что они обязательно встретятся на том приёме, и Эдвард пообещал ждать новостей.

Те пришли через два дня. Казалось, лицо Шерон светилось само по себе, а не из-за крошечных искр, из которых синернист собрал её изображение.

— Мне разрешили! — воскликнула она и тут же зажала рот рукой, беззвучно посмеиваясь и косясь в сторону. — Мама не хотела абсолютно. Я говорила и про тебя, и про Джонатана, взывая к тому, что никогда ничего плохого не происходило, когда я с вами, и репутация у вас обоих отменная. Она была непреклонна, но к нам приехала моя тётушка… — Шерон многозначительно подняла брови и повела плечами. — И я как бы невзначай упомянула, что его высочество, принц Эдвард, пригласил меня… Матушка просто не смогла устоять перед нами двумя!

Эдвард рассмеялся.

— Это же отлично! Леди Фрешер, — проговорил он с напускной серьёзностью, — я благодарю вас за принятие моего приглашения. Для меня большое удовольствие провести с вами вечер! Буду считать мгновения до того, как увижу вас в следующий раз.

Шерон прыснула, и щёки её слегка покраснели.

— Шерон прожужжала мне все уши о том, что ты её пригласил! — сказал Джонатан, привалившись плечом к арке.

Они с Эдвардом ждали приезда Шерон вместе, потому что Эмили тоже опаздывала и ему не с кем было проводить вечер в помещении. Джонатан хватался за любую возможность побыть с Эми, потому что каждая из них могла стать последней. Помолвку отец отменять не собирался, невесту и её родителей Джонатан так и не сумел спугнуть неподобающим поведением. Оставалось лишь надеялся на чудо…

— Спорим на рубин, что Эмили приедет позже? — бросил Джон, рассеяно глядя по сторонам.

— Тебе так нужен рубин? — усмехнулся Эдвард. — Копишь на поместье после того, как отец лишит тебя наследства?

— Это не так смешно, как тебе кажется!

Эдвард всё равно рассмеялся и кивнул: «Спорим». Он знал, что проиграет, но ему было несложно. Если бы Джонатан попросил, он дал бы сколько угодно и рубинов, и любых других камней. Он мог бы самостоятельно купить ему поместье и даже не одно, но Джонатан молчал. Пока он не решался ни на что, словно ждал, что необходимость действовать пролетит мимо, никого не задев.

— Смотри! — вдруг оживился Джонатан, выпрямившись и показывая на подъездную дорожку.

Карета без опознавательных знаков подъехала к распахнувшимся самостоятельно воротам, и, когда водитель раскрыл дверь, Шерон спустилась по высоким ступенькам. Эдвард поспешил ей навстречу. Они обменялись словами, которые Джон не слышал, но мог представить. Наверняка Эдвард хвалил её платье, а она мило благодарила его и говорила, что он тоже обворожительно выглядит.

В руках Джонатана появился мундштук с зажжённой сигаретой, и он закурил, нервно покусывая наконечник.

— Здравствуй, Джон! — радостно воскликнула Шерон, когда они с Эдвардом проходили мимо. — Эми ещё нет?

Джон мотнул головой и зажал трубку между пальцами.

— Ты должен мне рубин, Керрелл!

Эдвард отсалютовал, мол, понятно, и они с Шерон пошли дальше к особняку. Его окна уже зажглись приветливым жёлтым светом, вокруг дорожки загорелись фонари.

Джонатан ждал. Эмили должна была приехать. Он вдыхал дым и забывал его выдыхать, давясь кашлем и отвратительным вкусом табака. Темнело. Холодало. Прибывали новые гости, но долгожданного экипажа так и не было.

Какое-то время подъезд оставался пустым, пока вдруг из воздуха не появилась белоснежная карета с золотой и синей окантовками. Джонатан скривился и разочарованно покачал головой.

— Какого чёрта она стала принимать приглашения туда, куда раньше её было самым мощным проклятием не затянуть! — процедил он и тут же обратился к Хелене Арт со слащавой улыбкой: — Ваше высочество! Удивительно видеть…

— Спаркс! — протянула Хелена, оглядывая его с театрально преувеличенным участием. — Не утруждайтесь любезностями.

И прошла мимо.

Джон какое-то время смотрел ей вслед, недовольно вертя в пальцах мундштук. Он лишь надеялся, что Эдвард с ней не увидится как можно дольше.

Надеждам, правда, сбыться было не суждено. Джонатан об этом не знал, продолжая зябнуть в ожидании наедине с сигаретой, но стоило Хелене появиться, как взгляд Эдварда метнулся к дверям. Без причин, без предупреждений, будто энергия ворвалась и выбила из груди весь воздух.

Он быстро отвернулся. Если Шерон что-то и заметила, по её лицу Эдвард не мог сказать наверняка. Она не подавала виду, что её как-то это беспокоит.

Она и правда пока не беспокоилась. Даже когда странный разряд разрезал воздух, она не придала ему значения. Мало ли что она чувствовала! Шерон никогда не была по-настоящему сильна в магии. Зеркальщики, такие редкие в мире, такие ценные для любых учебных заведений, но такие бесполезные в жизни, где магию не применяли для чего-то большего, чем застёгивание платья без помощи служанки! Она не различала потоки, не понимала, кого ловила и как это стоит трактовать. Кто знал, что она почувствовала сейчас? Может, кто-то игрался рядом с заклинаниями.

Только вот тревога всё равно поразила её сердце и то гасла, то вспыхивала с новой силой. Эдвард опять витал в облаках, и Шерон не могла понять почему. Это было не из-за неё, что-что, а это она чувствовала с болезненной чёткостью.

Эдвард старался быть осторожным. Он убеждал себя, что это наваждение пройдёт, и с усилием удерживал взгляд на Шерон. Но было сложно и не всегда срабатывало. Одергивать себя не осталось сил, и в какой-то момент он словно отключился. Его взгляд устремился к Хелене сам собой. Её не нужно было даже искать. Она сидела рядом с играющими в карты и с интересом заглядывала то к одному, то к другому, задумчиво щурясь. Один из парней оказался Мариусом, нефритским принцем, а второй — каким-то лордом с Джеллиера, которого Эдвард должен был бы знать по имени, потому что учился в Академии с ним на одном курсе, но чтобы запоминать Джеллиерские имена, больше походившие на причудливые наборы букв, нужно было хотя бы хотеть их запомнить, а желания такого у Эдварда никогда не было.

Мариус посмотрел на Хелену и что-то сказал. Она изогнула бровь, и на губах у неё заиграла странная улыбка, говорящая то ли о том, что ей нравятся его слова, то ли о том, что ему не следовало говорить вовсе.

Но надолго её внимание принц не привлёк. Она снова бросила взгляд в его карты, положила локоть ему на плечо, закручивая собственные волосы на палец, и тут, Эдвард мог поклясться, её губы беззвучно произнесли: «Он проиграет». Её лицо скривилось, а интерес переключился на лорда с Джеллиера.

— Эдвард? — как из другого мира послышался голос Шерон.

Эдвард дёрнулся и повернулся к ней.

— Я думаю о картах! — выпалил он, оправдываясь, хотя его никто не просил, и тут же понял, настолько это звучало неправдоподобно и жалко. — Шер…

Она в это время посмотрела туда, куда смотрел он мгновения назад, и лицо её помрачнело. Губы дрогнули. Она встала и вылетела из игровой комнаты.

— Шер! — только и успел воскликнуть Эдвард и побежал следом.

Отвлечённые его вскриком игроки и сочувствующие вернулись к игре.

Эдвард нашёл Шерон сидящей на подоконнике. Она обнимала себя, и крупные слёзы катились по её лицу. Слёзы боли. Слёзы обиды. Несколько лет, отданных чувствам к одному человеку. Несколько лет надежды на счастливый исход. Она почти поверила, что всё восстанавливается, что их расставание тогда, почти год назад, когда война на Пиросе достигла своего пика, и правда было просто необходимостью, передышкой.

Теперь же она была подавлена. Всё оказалось иллюзией! Он пытался воскресить то, что было ему удобно. Его рассеянность — лишь подтверждение. Теперь Шерон увидела это чётко и ясно. У него было то самое лицо, какое она видела в их встречу весной: мечтательное, полное вдохновенного восхищения, с каким дети смотрят на невероятно красивые игрушки, с которыми нельзя играть, — и так смотрел он на другую. Эдвард был покорён загадочной улыбкой и острым взглядом, а она, Шерон, не представляла, как это пережить. Она была слишком погружена в него, но с такой соперницей как Хелена Арт она тягаться не могла. Ни по статусу, ни внешне…

Шерон подняла голову, когда услышала несмелые, тихие шаги. Эдвард держал руки в карманах брюк, голова его была опущена, губы — виновато сжаты. Он остановился напротив, не осмеливаясь взглянуть на неё. Шерон отвернулась, тихо шмыгая носом.

— Шер, прости…

Она молчала.

Эдвард нервно жестикулировал, словно пытался поймать нужные слова, и в итоге провёл рукой по волосам, убирая их со лба.

— Мне правда жаль, — прошептал он. — Ты прекрасна… Я… Я надеялся, что всё получится. Нам ведь было так хорошо. — Он зажмурился, горько улыбаясь и боясь, что сам может заплакать. — Но это… Я не знаю, что это, но оно сильнее.

— Зачем ты это говоришь? — спросила Шерон дрожащим голосом. — Ты не должен. Кто я, чтобы ты оправдывался…

— Шер, пожалуйста!

— Тебе больно это слышать? — Она рассмеялась, глядя на него полными слёз глазами. — Прости. Легче?

Шерон покачала головой и закрыла лицо руками. Эдвард замер, не зная, что сделать, а потом подался вперёд, желая как-то её утешить, прикоснуться, обнять, но Шерон замотала головой сильнее, и ему пришлось отступить.

— Всё кончено, Эд… — Она снова подняла на него заплаканные глаза. — Ты ведь знаешь это лучше меня! Счастье не построить там, где один будет несчастен. Я уеду…

Она поднялась с подоконника и пошла, обнимая себя за плечи, по тёмному коридору.

— Давай я тебя провожу!

Эдвард бросился за ней.

— Не надо, Эдвард, — глухо сказала Шерон.

Она ушла, не оборачиваясь, лишь остановилась в парке, увидев уснувшего на скамейке Джонатана. Видимо, попрощалась. Тот приподнялся, с непониманием глядя Шерон вслед, а потом, покачиваясь, встал. Эдвард с крыльца смотрел, как карета Шерон отбывает, и пошёл навстречу Джонатану: ему казалось, что тот вот-вот упадёт и расшибёт себе что-нибудь. Но Джон шёл на удивление уверенно. В одной его руке его была зажата бутылка вина, в другой — мундштук. Эдвард заметил разбросанные вокруг лавочки окурки.

— Шер уехала?.. — спросил Джонатан, глотая слова, хмурясь и смотря мимо Эдварда.

— Да, — грустно улыбнулся он. — Я сегодня всё испортил…

— Поздравляю! — пьяно рассмеялся Джонатан. — Значит, мы с тобой оба неудачники, Керрелл. Эми так и не приехала…

Джон забросил руку Эдварду на плечи, и они поплелись обратно в особняк.

Лиф долго смотрел на зашедшую в кафе девушку. Она быстро заказала кофе и, постукивая тонким зонтиком по полу, стала ждать. Тёмно-каштановые волосы её были собраны на затылке в аккуратный пучок с крошечными нежно-розовыми цветами, лицо обрамляли убранная за уши чёлка и две тонкие кудряшки. Лиф был уверен, что где-то её видел и что-то о ней знал. Он перебирал в голове всех девушек из Особого круга, которым мог бы так же идти зелёный, отливающий золотом на солнце, но имя не приходило. Лишь какая-то призрачная мысль на задворках сознания подсказывала: она имела какое-то отношение к Керреллу и, судя по недавним событиям, не к старшему.

Заметив его взгляд, девушка немного замешкалась, но всё же махнула рукой и снова отворнулась. Лиф посмотрел на чёрный крепкий кофе с коньяком, — коньяка в кружке было больше, чем кофе, — и нехотя поднялся. Если он не ошибся, то она могла знать что-то, что его интересовало. Он давно не следил за членами Особого круга, но такие новости упустить не мог.

Он подошёл к девушке и облокотился на деревянную стойку так, словно готов был на неё лечь.

— Здравствуй. — Он улыбнулся так широко, насколько только позволял рот.

— Здравствуй, Лиф. — Девушка бросила на него быстрый взгляд и благодарно улыбнулась подавшему ей кофе официанту.

— Я не ошибся: мы знакомы! Я тебя даже помню. Ты… — Он пощёлкал пальцами, пытаясь заставить имя всплыть в памяти.

— Шерон, — подсказала она.

— Точно! Девушка Эдварда Керрелла.

— Больше нет.

Коротко. Почти безразлично, и только нижняя губа её дрогнула.

Лиф покачал головой с таким видом, будто искренне сожалел, но выходило слишком театрально.

— Как жаль! Я-то думал, что он вот-вот женится на тебе!

Шерон поджала губы, опустила взгляд в чашку и тоже покачала головой.

— Прости, Лиф. Мне, кажется, пора.

Она была готова уйти, оставив кофе, но Лиф положил свою ладонь на её и, с участием заглядывая в лицо, спросил:

— Хочешь выпить?

Шерон, которую предложение застало врасплох, мотнула головой.

— Я не пью. Каким бы вкусным ни было то, что ты пьёшь.

— Тогда, — он поднял её чашку, — ты должна хотя бы допить свой кофе. Я не позволю тебе уйти просто так. Расскажи, в чём дело? Что у вас пошло не так?

— Ты наверняка знаешь, что произошло. Кто произошёл…

Шерон отвернулась, но не уходила, хотя Лиф её не держал. Он чуял, что ухватился за верную нить, но её нерешительность раздражала. Было же видно, насколько ей хочется выговориться, насколько её мучит то, что произошло. И как же она ломалась!

— Послушай, — Лиф заговорил низким шепотом, и было в его тоне что-то угрожающее, — ты меня не интересуешь. Как женщина. Иначе я бы удосужился запомнить твоё имя. Меня интересует другое. Я не могу гарантировать, но если тебя это успокоит, то твой рассказ может поломать уже не твоему принцу планы, если он осмелился их строить. Так что пройдём за мой столик и выпьем, даже если самым крепким в твоей кружке будет тоска по Керреллу.

Шерон повернулась к Лифу с таким выражением лица, будто готова была его ударить, но вместо этого лишь выдохнула и горько усмехнулась.

— Если ты платишь… — Лиф кивнул. — Тогда у меня есть несколько минут. И лучше, чтобы нас никто не видел.

— Не волнуйся. — Лиф быстро заказал Шерон ещё кофе, себе — ещё вермут и продолжил допрос, не скрывая интереса: — И кем же, говоришь, заинтересовался Керрелл?

— Ты знаешь. — Шерон поджала губы, приняла вторую кружку, и они с Лифом направились к его столику. Он каким-то образом умудрялся сохранять равновесие, лавируя со кружкой кофе в одной руке и полным бокалом в другой. Лишь один раз остановился, хлебнул и пошёл дальше.

— Верно, знаю. Но слухи из третьих уст — это одно, а пострадавшие и очевидцы — другое.

Столик Лифа стоял отдельно, в темноте под аркой, но оттуда был хороший вид и на дверь, и на стекло витрины, от которой арку закрывала полупрозрачная чёрная сетка, и на большую часть зала. Настоящее ложе для важных персон.

— Арт, — бросила Шерон и села.

На Лифа она уже не смотрела, а он, облизывая с губ только что выпитый вермут, сложил руки под подбородком, глядя в сторону. Глаза его горели интересом и идеей. Когда он впервые услышал от знакомых, что Хелена Арт неожиданно стала появляться на закрытых вечеринках, он даже не сразу поверил. А потом слухов стало больше, они стали интереснее и пикантнее. А теперь, когда до него донесли, что кто-то из Керреллов посмел всерьёз посмотреть в её сторону, Лифу стало вдвойне интересно. Танцы — это ерунда. Но расставаться с девушками, с которыми провёл столько времени! Это не могло быть просто так.

— И как она на это реагирует? — спросил Лиф, прищурившись.

Шерон вскинула брови.

— Никак! Откуда я могу знать? Я не видела их вместе, но я видела… — Она быстро моргнула, и голос её стал глуше, когда она продолжила: — Видела, как он смотрел. Даже если ничего нет и не было, если она ведёт себя как со всеми и всегда, он просто уже не здесь…

— Интересно! — промурлыкал Лиф.

Он уже представлял взгляд Эдварда Керрелла, когда решится на то, на что у того едва ли хватит смелости, и не знал, что манит больше: возможность взять верх над кем-то из Керреллов или узнать, что же представляет из себя принцесса Санаркса. А интересовала она его давно. С того дня, как он впервые увидел, как она танцевала с Филиппом Керреллом, светясь от радости, а потом, прильнув к другому мальчишке постарше, бесстыдно стреляла глазами в сторону пиросского принца, абсолютно к ней безразличного. Тогда, вероятно, у Лифе взыграла ревность, и ему захотелось к Хелене подойти, но даже нетрезвый он смог оценить, что кулак у её кавалера больше мозга.

После этого они с Хеленой не пересекались больше года. Он как-то проехал мимо экипажа Артов и увидел её в окне, но до этой весны не слышал о ней ничего. А теперь возродившаяся шумиха вокруг её имени заставила Лифа всерьёз задуматься о возвращении в Особый круг. Давно он не бывал на выездах…

— Полагаю, это всё, что ты от меня хотел? — спросила Шерон.

Лиф вздрогнул. Он и забыл, что рядом кто-то был.

— Если хочешь, можешь посидеть здесь и рассказать что-нибудь ещё, — пожал он плечами.

Шерон неодобрительно покачала головой, но задумалась.