Леди Арт

14

Хелене было весело. Ей нравилась вседозволенность, которая вспыхнула неожиданно ярко, как сумасшедший блеск в глазах Лифа, когда он смотрел на неё. Она поймала поток, пьянящий и притягательный, и позволила ему унести себя так далеко, как он только мог. Не осталось ни рамок, ни запретов. Не было того, кто мог бы ей запретить. Мир разбился, и она танцевала на осколках собственного сердца, гордости и репутации, даже не пытаясь их собрать. Кровь и грех никогда не казались такими привлекательными. И руки скользили по телу. И слова, которые раньше произносились благоговейным шёпотом, потеряли ценность.

Ей было весело. Ей было плевать.

Ей не нужны были чувства — хватало этой плотской любви, которая вспыхивала и потухала одинаково быстро. Словно и не было её. Она не зажигала сердце — только тело. Не обжигала, не грела. Но ей нравилась игра, которую они вели с Лифом, даже не пытаясь притворяться, что что-то значат друг для друга. Их встречи были коротки, движения — жадны. На публике они вели себя нарочно вызывающе. Словно мир стал сценой, а люди — зрителями, что не отрывали глаз от их маленьких спектаклей.

С Лифом это было легко. С ним можно было всё. Рамки, правила, сценарии — всё оставалось позади, отбрасывалось за ненадобностью, и лишь блеск обращённых к ней глаз занимал мысли.

Они не могли не смотреть. Потому что всем хотелось сбросить оковы одобрения, но их сковывал благоговейный, покорный ужас. А ей было не страшно. Она уже видела изнанку их прекрасного высшего общества. Лучший вид на скрывающиеся за улыбками оскалы.

Теперь она могла позволить себе всё! А они не могли закрыть глаза даже на такую ненужную иллюзорную вещь как репутация.

Это приводило Хелену в искренний восторг. Она любила это больше всего на свете: быть лучше, быть выше, быть не такой как все.

Восхищённые взгляды, обожание, даже осуждение и зависть — она хотела всего и сразу. И этот новый экстравагантный способ давал ей всё и даже больше.

А ещё Хелене доставляло победное удовольствие замечать, как мать едва сдерживает ярость. Хелена часто замечала взбешённые взгляды мадам Арт, то, как она поджимает губы, впивается длинными ногтями в стол — но молчит. Сначала это немного обидело: после того бала у Хелены перехватывало дыхание от предвкушения материнской реакции, а её не последовало. Мадам Арт не кричала, не обвиняла и не заламывала руки, а хранила гордое осуждающее молчание. Лишь однажды она ядовито поинтересовалась, неужели дочери действительно нравится слушать всё то, что говорят у неё за спиной из-за этой неугодной пассии.

Хелена рассмеялась.

— Да! Они ведь говорят.

Сэр Рейверн коротко прыснул в сторону.

Увидев, что осталась без поддержки, мадам Арт поджала губы и снова замолчала.

Дни Рождения мадам Арт любила справлять пышно: чем больше людей и украшений, чем громче музыка и вычурней наряды, тем лучше. Она планировала праздники, будто это настоящие шоу: с салютами, актёрами и декорациями. Если ей приходила идея, как можно отметить то или иное событие, эту мысль нельзя было никак выбить из её головы, и горе тому, кто бы попытался.

Вот и в этот раз в свойственной ей безапелляционной манере, с вежливой улыбкой на губах и выражением лица, говорящим: «Всё будет так, как я скажу в любом случае», мадам Арт заявила, что хочет отпраздновать день рождения так, как проходили балы лет сто назад. Она уже приказала вызвать придворных дизайнеров и организаторов — людей, привычных к капризам королевы и приноровившихся их исполнять на высшем уровне.

«Балы, как сто лет назад! — комментировала Хелена решение матери, покачивая перед зеркалом тяжёлым кринолином. — Я думала, моя мать не настолько стара». Служанка, завязывающая банты на платье, едва слышно фыркнула.

Платье было старомодным: из пёстрых узорчатых тканей, всё в многослойных оборках и с пухлыми косичками окантовок. Кружева собирались на спущенных с плеч огромных рукавах-фонариках, на декольте. В складках прятались драгоценные камни. И волосы ниспадали на спину мелкими кудрями.

Балы, которые устраивала мать, никогда Хелене особо не нравились, но в этот раз было даже весело. Зал превратился в арену цирка с натянутыми под потолком яркими поло́тнищами. Гремела старомодная музыка, и отчего-то все сошлись во мнении, что она настолько плоха и неуместна, что даже хороша и придаёт определённый шарм празднеству. Такое не одобряли, считали безвкусными, но всё в огромном ярком зале было настолько чересчур, что создавалась атмосфера яркого карнавала с весёлыми песнями и салютами.

Платья, как с картин прошлого века, заполнили зал до тесноты. Вычурные украшения, перья и цветы сияли с волос дам. Мужские камзолы обрели цвет. Лацканы с яркой подкладкой, кружевные манишки выглядывали тут и там. Многие оказались вообще без пиджаков — в рубашках с широкими кружевными рукавами и в цветастых жилетах.

Некоторых было не узнать. Привыкшая видеть знакомых в строгих костюмах Хелена даже не сразу узнала Мариуса, который раскрасил волосы и подвёл глаза. На скуле у него блестела чёрными чернилами руна, а из нагрудного кармана выглядывал апельсиновый платок.

— Тебе не идёт, — хмыкнула Хелена, окидывая его придирчивым взглядом.

— Зато тебе всё идёт! — рассмеялся Мариус.

— Я знаю.

Она пожала плечами, Мариус закатил глаза и, меняя тему разговора, заметил:

— Я удивлён, что здесь нет Лифа. Это очень в его духе.

— Это праздник моей матери, — Хелена безразлично обвела взглядом зал. — Она приглашала только тех, кого считала нужным. Лиф ей не нравится, так что ноги его в замке не будет, пока она может запретить.

Мариус посмотрел в бокал шампанского, скептически поднимая брови.

— Уморительно, что твои выезды были её идеей.

Хелена откинула волосы и раздражённо дёрнула плечами.

— Теперь же, будь ее воля, она бы заперла меня в замке и не пускала никуда.

— И сидела бы ты в обществе ее подруг.

— Уверена, она жалеет, что я вернулась в общество.

Мариус рассмеялся.

— Не только она жалеет.

Хелена самодовольно улыбнулась. Девицы с лета кусали себе локти, парни выворачивали шеи вслед и стремились занять место подле нее на раутах. Ей был неинтересен ни один из них, но нравилось внимание. Улыбаться поклонникам было на удивление просто даже с пустотой внутри.

— Кстати, про общество, — Мариус заговорил тише и серьезнее. — Сэр Рейверн в последнее время зачастил на Нефрит. Они что-то постоянно обсуждают с братом. Уж не хотят ли тебя выдать замуж? Только знай, я на тебе не женюсь даже под угрозой смерти!

— Разумеется не женишься! — появившись из ниоткуда, чернобровая фигуристая красавица Роза́ли ленточкой обвилась вокруг руки Мариуса. — Иначе до свадьбы ты не доживешь.

Все трое рассмеялись, хотя по тону Розали не всегда можно было понять: она шутит или на самом деле угрожает. С ней Хелена познакомилась на одном из приемов Лифа. Та как раз обхаживала Мариуса, который был совсем не против и легко позволил себя завоевать. Теперь Розали своего упускать не собиралась.

С Хеленой подругами они не стали, но Розали часто вилась рядом: ревновала Мариуса, охраняла его и злилась, что он смеет уделять так много внимания другой. А Хелене он был интересен только как принц Нефрита. Его старший брат, кронпринц, в последние месяцы стал много участвовать в делах страны. Его имя то и дело проскальзывало в новостных сводках, и поговаривали, что король готовится уйти на покой (вероятно, опасаясь за свою жизнь) и уступить место сыну. И хотя пока это были только слухи, фраза Мариуса врезалась в разум.

— Нет, — уверенно сказала Хелена. — Сэр Рейверн не станет обсуждать такие глупости как помолвки. Мама занялась бы этим лично. Его визиты к вам могут носить только рабочий характер.

— Говорить о политике на праздниках — плохой тон, вам не говорили? — вмешалась Розали, не давая Мариусу вставить и слова. — Совсем скоро объявят танцы. С кем ты танцуешь, Хели?

Ее глаза с интересом изучали лицо Хелены.

— Посмотрим, — уклончиво отозвалась та, окидывая взглядом пестрый зал в поисках кандидатур. — Если ко мне подойдет…

Она осеклась. На нее с другого конца зала смотрел мужчина с длинными рыжими волосами. Один глаз его закрывала чёрная повязка. Одет он был как полагалось: рубашка с широкими рукавами, с гротескными оборками, зелёный камзол с золотыми вставками на лацканах и манжетах. Оденься так любой другой, он не привлек бы внимания, но этот человек, возвышающийся надо всеми в зале, отчего-то выделялся и притягивал взгляд.

— О, мне всё ясно, — бросила Розали и увела Мариуса. Хелена бросила на них быстрый взгляд и, ругая саму себя, снова посмотрела на незнакомца. Тот ухмыльнулся, потёр короткую бородку… и направился к ней.

Хелена тут же пожалела об этом.

А он в мгновение ока пересёк зал и остановился рядом. Только тогда Хелена осознала, насколько он высок на самом деле: она доставала ему до подбородка.

— Леди Арт.

Мужчина поклонился и поцеловал её руку. По телу пробежала мелкая дрожь. Хелена не отрывала глаз от его загорелого лица, исчерченного морщинками. Казалось, он был ровесником её матери.

— Мы с вами знакомы? — спросила Хелена.

— Вы не танцуете с незнакомцами?

В выражении его лица, в блеске единственного глаза было что-то насмешливое, издевательское.

— Я не танцую с теми, кто не считает вежливым сообщить своё имя.

Губы мужчины растянулись в усмешке.

— Меня зовут Один.

— Я не видела вас раньше, сэр Один.

Она прищурилась. От него веяло силой, древней магией, мощной и незнакомой. Как будто потусторонней. И оттого ей становилось ещё интереснее, что это за человек.

— Я иностранец, — ответил Один, медленно и уверенно, чётко выделяя твёрдые согласные. Говорил он правду или нет, Хелена не знала, но акцент у него был яркий, точный, как у людей, знающих язык, но использующих его нечасто, а оттого осторожно. Он напоминал пришельцев со второго материка. И от этой ассоциации что-то на задворках сознания забило тревогу.

— Теперь, когда вы знаете моё имя, миледи, я могу рассчитывать, что вы примете моё приглашение на танец?

Один протянул ей руку с огромным, блеснувшим золотом, перстнем. Хелена посмотрела на неё настороженно, словно прикосновение могло убить.

— У меня есть молодой человек, сэр Один.

— Но сейчас его здесь нет.

Хелена бросила на него взгляд, изображая оскорблённость. А он рассмеялся так громко, что несколько стоящих неподалёку гостей повернули головы от неожиданности да так и остались смотреть. Заинтересованные взгляды скользили с Хелены на Одина, и казалось, что он того и добивался.

— Так вы принимаете моё предложение, миледи? — прогремели его слова, привлекая ещё больше внимания. Люди следили. Кто исподтишка, кто в открытую, не стремясь скрыть любопытства.

Хелена сверлила Одина взглядом.

Как же она хотела сказать ему нет! Рассмеяться так же, как сделал он, и сбить спесь с человека, заранее предвкушающего свою победу. Хотела — но не могла. Не сейчас, когда он привлёк к ним обоим внимание. И он точно знал, что делает, что говорит, и от его холодного отчёта было до боли обидно. Она так привыкла дурить мальчишек, что вились вокруг и смотрели ей в рот. Они могли быть сколько угодно знатны — это не имело значения. Они были лишь игрушками. А играть с Одином она не могла, не знала, как, не знала, стоит ли.

Первые аккорды зазвучали, возвещая о скором начале танцев. Пары стали расходиться по залу. Один продолжил настаивать:

— Я вижу, что вам скучно, миледи!

От его голоса по спине пробежала дрожь. Хелена сжала зубы и бросила быстрые взгляды по сторонам, успевая заметить поспешно отворачивающихся. Один же неотрывно смотрел на неё.

Хелена задумчиво поджала губы, глядя на протянутую ей большую грубую ладонь. Она всё ещё сомневалась, но понимала: отступать ей некуда. Он сделал всё для этого. Играл с её тщеславием, пользовался пониманием, что он здесь — особенный. Незнакомец, о котором ничего неизвестно, но который завораживает, притягивает и заставляет гадать, кто же он такой. И она была его целью. Не другие женщины, которые могли быть красивее, веселее, интереснее и — тем более — покладистее. Она…

Ещё раз посмотрев на Одина, Хелена натянуто мило улыбнулась и вложила свою ладонь в его.

— Я не должна позволять кому-то так со мной себя вести, — проговорила она едва слышно.

Один хмыкнул.

— Я не кто-то.

Хелена вскинула голову, моргнула, но быстро отвернулась, твёрдо решив: как только танцы кончатся, она даже слова ему не скажет. Не хватало ей ещё одного человека, считающего, что может вертеть ей, как заблагорассудится.

Успокоив себя этим, Хелена расправила плечи и окинула взглядом зал. Ей нравилось думать, что разговоры сейчас о них, и она улыбалась так, словно уже была королевой — королевой этого зала.

— После этого я никогда не поверю, что вам не понравилось моё предложение, мисс Арт, — прошептал Один, наклоняясь к ней и тоже подмечая несколько заинтересованных взглядов.

— Можете думать, что вам угодно, — кротко проговорила Хелена, опуская взгляд и поднимая брови.

Один ухмыльнулся. Он знал, что её устраивает происходящее. Всё это внимание, взгляды. А он даже не делал ничего особенного: его рука лежала не ниже, чем позволял этикет, он не пытался прижать её ближе, не смотрел на неё с вожделением, как делали другие мужчины. Он держался, словно она его даже не интересовала. А это было отнюдь не так.

В видениях он никогда не различал лиц — лишь образы, намёки. Но всегда знал, где искать. Почти всегда знал — кого. И стоило коснуться её руки, как капли крови словно брызнули на светлую ткань, расплываясь уродливыми пятнами, — и всё окончательно встало на свои места. Кроме того, на ней пульсирующими пятнами запечатлелась тёмная энергия, не её собственная — её искрилась снежинками, вставала между ними прозрачной ледяной стеной. И на её фоне чёрные пятна выделялись ещё сильнее.

— Кто ваш молодой человек? — спросил Один.

Хелена крутанулась у него под рукой и удивлённо заглянула в лицо.

— Какое вам дело?

— Мне всего лишь интересно, почему он не здесь и позволяет мне красть ваши танцы.

— Моя мать его не любит, — коротко ответила Хелена.

— Есть причины?

— Моя мать не любит всё, что нравится мне, — она рассмеялась, стреляя глазами. Все должны были думать, что общество Одина её очень забавляет.

— Вот оно как, — задумчиво протянул Один, окидывая взглядом зал поверх голов, пока не нашёл королеву: женщину с высокой причёской и тёмным заметным макияжем. Она сидела в обществе полного старика со множеством медалей на празднично-лиловом камзоле. Он смеялся, щурил хитрые глаза, его бледные щеки заливались краской, а женщина наслаждалась его вниманием. Один даже хмыкнул, снисходительно поднимая брови.

Музыка кончилась мощным аккордом, и пары остановились. Хелена хотела уйти сразу, следуя своему плану, но Один задержал её ладонь в своей.

— Вам не стоит размениваться на глупых мальчишек.

Его голос звучал предупреждающе, но Хелена лишь звонко рассмеялась и выгнула бровь.

— Предлагаете размениваться на мужчин постарше?

Она высвободила руку, откинула волосы назад и после неглубокого реверанса затерялась в цветастой толпе. Какое-то время Один следил за ней, но больше не подходил. Заинтересовать оказалось просто, но завоевать доверие — нет. Она держалась холодно, отстранённо и лишь принимала то, что приносило его общество: внимание.

Всё ради внимания!

Один тряхнул головой. Это не могло довести её до добра. Он подозревал, что следы тёмной энергии — те же, что он отслеживал столько времени. И если это так, то ей стоило быть осторожнее, а ему — следить за этим. Только для этого к ней нужно было найти другой подход, более хитрый, незаметный…

Или наоборот бьющий прямо в цель и не оставляющий альтернатив.

Он задумчиво перевёл взгляд с Хелены, уже находящейся в компании какого-то раскрашенного паренька, на королеву Санаркса. Сомнений не осталось — именно она ему и была нужна. Давно пора было представиться виновнице торжества. Поправив жилет и повернув перстень с огромным тёмно-зелёным камнем, Один хотел было направиться к мадам Арт, как предельно вежливый кашель привлёк его внимание.

Высокая худая женщина с серебряными волосами внимательно смотрела на него прозрачно-серыми глазами и улыбалась со сдержанным радушием. Очень обманчивая улыбка.

— Сэр Один! — поздоровалась она.

— Вильгельмина… — Один стрельнул взглядом в сторону мадам Арт, затем повернулся к мадам Монтель и раздражённо прищурился. — Я думал, мы всё уже решили с Советом.

— Верно, — она кивнула, — но как представитель Восточного Альянса я не могу не переговорить с вами лично. Вы не отвечаете на мои письма и вызовы, а у нас есть несколько вещей, которые необходимо обсудить.

— Прошу прощения, мадам, но разве сейчас — удачное время?

— Именно сейчас и время, сэр Один.

Она смотрела на него с выражением абсолютного понимания его настроя и мотивов, и именно это понимание не позволяло ей отпустить его. Один усмехнулся и поклонился женщине.

— Я вас слушаю, мадам.

Миловидная фрейлина незаметно скользнула к Хелене, шепнула на ухо: «Её величество зовёт вас, миледи» и, кивнув в сторону, затерялась среди людей. Хелена переглянулась с Мариусом и пожала плечами.

— Мне даже интересно, что ей от меня нужно.

Они старались не пересекаться весь вечер, чтобы случайно сказанное слово не испортило мадам Арт настроение. Как можно было в этот день ей его портить! Хелена покачала головой, посмеиваясь и даже не думая прятать улыбку: сейчас никто не смог бы упрекнуть в том, что она улыбается не достаточно искренне. Этим людям только бы придраться!

Мадам Арт весь вечер сидела в личной ложе, почти ей не покидала и не танцевала, с удовольствием наблюдая за всем со стороны. К ней подходили, поздравляли, и на столике уже собралось множество небольших шкатулочек, цепляющих взгляд росписями и формой. Подарки побольше слуга относил в отдельную комнату, в которой мадам Арт собиралась провести некоторое время после бала: она уверяла, что распаковка успокаивает ей нервы, и никто даже не думал с этим спорить.

Сейчас же мадам Арт разговаривала с закадычной подругой, которая осыпала её комплиментами, а в перерывах они обсуждали бал, чужие платья и последние новости. Обе они казались увлечёнными разговором, но, заприметив дочь, мадам Арт быстро распрощалась с подругой, и та, присев в реверансе, удалилась.

Хелена посмотрела ей в след и повернулась к матери.

— Ты меня звала?

— Да, да, — суетливо закивала мадам Арт, протягивая к Хелене руки. — Садись, Хели.

Она села, смотря на мать во все глаза, а внутри всё переворачивалось от предположений, что же та хочет ей сказать. Она была слишком приветлива, светилась от возбуждения, и её тонкие пальцы сжимали ладони Хелены неожиданно сильно, так, что кольца впивались в кожу до боли.

— С тобой всё хорошо? — Хелена попыталась отстраниться. — Может, позвать сэра Рейверна?

— О нет, Хели. Зачем беспокоить сэра Рейверна? Со мной всё в порядке. Просто скажи мне, кто этот молодой человек?

— Мариус? — Хелена выгнула бровь, прикидывая, насколько мать могла выжить из ума, если забыла принца Нефрита.

Мадам Арт цыкнула.

— Конечно, нет! Тот, с которым ты танцевала!

— Он не молодой.

— Не суть, милая. Кто он? Мне не нравится, что я его не знаю, но вы чудесно выглядели вместе!

Хелена недовольно поджала губы. Ей интерес матери категорически не нравился.

— Я не знаю, кто он, мама. — Хелена высвободила руки из хватки мадам Арт. — Только его имя. Его зовут…

— Один.

Они одновременно подняли головы. Один стоял рядом, без капли смущения и робости, с полуулыбкой, и взгляд его янтарного глаза медленно переходил с одной женщины на другую.

— Меня зовут Один, ваше величество, — повторил он, поклонившись. — Прошу прощения, что вмешиваюсь в ваш разговор.

Мадам Арт протянула ему руку для поцелуя, и Хелена не могла не отметить заинтересованного удовольствия, с которым мать оглядывала мужчину. Её острый взгляд изучал его одежды, брошь и кольцо с драгоценными камнями, цеплялся за чёрную повязку, тонкие морщины и шрамы.

— Как вы оказались здесь, Один? Вас не могло быть в списке приглашённых! — улыбалась она с прищуром.

— Вы правы, миледи. Было ужасно невежливо с моей стороны не представиться сразу. Позвольте мне исправиться. Меня зовут Один. Наш общий знакомый из Мидланда не смог приехать и попросил передать вам его глубочайшие извинения и, разумеется, подарок. — Один взмахнул рукой, и из воздуха появилось две коробки почти одного размера, но разных цветов. — Один из них от меня лично. Надеюсь, это поможет искупить мою оплошность. Ещё раз: прошу меня простить.

Коробки приземлились рядом с подарочным столом, и слуга поспешил унести их.

— Я подумаю, сэр Один, — хмыкнула мадам Арт, и Хелена закатила глаза.

— Я, пожалуй, пойду, — проговорила она, поднимаясь. — Не хочу даже представлять, о чём вы тут будете разговаривать.

— Не слушайте её, Один, — послышались вслед причитания мадам Арт, и в спину ненадолго упёрся чей-то взгляд.

Хелена лишь хмыкнула, возвращаясь к Мариусу. Вьющаяся вокруг него, поправляя кружевную манишку, и что-то щебечущая Розали тут же отпрянула и скорчила недовольное лицо.

— Арт, тебе обязательно крутиться с нами?

— С тобой — нет, — пожала плечами Хелена. — Мне нужен Мариус.

— Не одной тебе!

Розали закатила глаза и по-собственнически положила руки ему на плечи.

— Да я нарасхват! — рассмеялся Мариус и притянул Розали к себе, целуя её в плечо. — С мисс Арт у нас чисто деловые отношения!

— Дела, дела! Это бал, как вы не поймёте! Да и тот мужчина, — она тряхнула головой в сторону Одина, сидящего с мадам Арт, — явно мог бы составить тебе компанию намного более… выгодную!

— Кстати, о нём! — оживился Мариус. — Кто он такой?

— Не знаю… — Хелена дёрнула плечами. — Он представился каким-то знакомым из Мидланда. Мать в восторге, но мне он всё равно не нравится. С ним будто что-то не так. И он точно не отсюда. Возможно, даже не с Форкселли.

— Думаешь? — задумчиво протянул Мариус. — Тогда точно нужно быть осторожнее. Ведь события на Пиросе и Райдосе как раз связывают с неизвестным магом, предположительно с Форкселли, но только Совет знает, откуда он ещё может быть. И Совет, — Мариус выдохнул, — молчит.

Хелена сжала кольца так, что те впились в пальцы. Она стояла бледная, кусала губы и неотрывно смотрела на Одина, который не мог не чувствовать её взгляда, но никак на него не реагировал. Может, на самом деле был очень заинтересован тем, что говорит мать…

— Я не думаю, что он имеет к этому отношение, — неуверенно прошептала Хелена.

— Возможно, — пожал плечами Мариус. — Но я бы был осторожен.

Хелена кивнула.

Привалившийся к стене мальчик-паж резко выпрямился и готов был открыть перед ней дверь, но Хелена прижала палец к губам и замерла, вслушиваясь в доносившиеся из столовой голоса. Первый голос, смеющийся, точно принадлежал матери, а вот второй… Он казался смутно знакомым, будто Хелена слышала его когда-то и он отпечатался на задворках сознания, но чей голос — она не понимала. Только в груди поселилось странное тяжёлое чувство, и ноги отказывались идти.

Она простояла так пару минут: сжимая одну ладонь другой, вслушиваясь в голоса и надеясь понять хоть что-то, но звуки не соединялись в слова. И только волна смятения сменилась раздражением: она узнала второй голос.

Мальчик даже дёрнуться не успел — Хелена толкнула дверь, врываясь в идиллию беседы.

— Вы всё ещё здесь?!

— Хелена! — воскликнула мадам Арт. — Как ты…

— Всё в порядке, миледи, — успокоил её Один. Он вальяжно откинулся на спинку кресла, на котором висел всё тот же зелёный с золотым камзол, и смотрел на Хелену, посмеиваясь. Ей даже казалось, что он этого ждал.

— Я уверен, её высочество не хотела меня обидеть.

— Я бы не была так уверена.

Мадам Арт бросила на дочь уничтожающий взгляд.

— Сядь, Хелена.

Один поднял кружку с чаем, не отрывая от Хелены взгляд, пока слуга придвигал её стул. Она сложила руки на столе, постукивая по скатерти пальцами, и стреляла глазами то на мать, то на Одина.

— Ну, что же вы молчите? — весело спросила она. — Мне ведь интересно, как вы, мамочка, будете жаловаться на меня полузнакомому мужчине. Или я опоздала, и вы уже всё обсудили вчера?

— Не язви, Хели, — мадам Арт неприятственно поджала губы.

— А как ты хочешь, чтобы я реагировала? В мире происходят ужасные вещи, а ты приглашаешь к столу человека, про которого не знаешь совершенно ничего.

— Что именно вы хотите знать обо мне?

— Ничего. Вы мне неинтересны.

— А зря! — вмешалась мадам Арт. — Сэр Один — умнейший и интереснейший мужчина!

— О, я рада! — закивала Хелена и отодвинула стул. — Ты как раз напомнила мне, что я собиралась к одному другому чрезвычайно умному мужчине. Жаль, он не здесь. Мне казалось, ты взяла в привычку завтракать с ним.

Хелена бросила на мать укоризненно-уничтожающий взгляд.

— Ты ищешь сэра Рейверна? — поинтересовалась мадам Арт, будто не поняла. — Он сейчас занят. И у него точно нет времени на твои детские прихоти. Хотя я знаю, зачем тебе он нужен! И тогда точно нет смысла тебе туда идти. Я запретила ему с тобой что-либо обсуждать. Политика — это не женское дело. Править должен мужчина, милая.

Её елейная улыбка будто спрашивала, что может быть непонятного.

Хелена сжала руки в кулаки, впиваясь ногтями в кожу, и процедила сквозь зубы:

— Как жаль, мама, что у тебя только один наследник. И, извини, но это я. А значит править буду я.

— Конечно, конечно! — мадам Арт покачала головой. — Только вот чтобы добраться до престола, милая, нужно сначала выйти замуж. А какой мужчина позволит тебе просто так забрать свою власть? Ты ещё увидишь, милая, что я права! Сэр Один! — она посмотрела на него, ища поддержки. — Ну хоть вы образумьте её.

Один откровенно рассмеялся на это предложение.

— Знаете, мадам Арт, вы явно недооцениваете свою дочь! — Он перевёл взгляд на Хелену, которая смерила его недовольным взглядом, но, кажется, смягчилась. — Уверен, что она способна на многое! Особенно на то, что вы ей так запрещаете.

— О, сэр Один! — мадам Арт всплеснула руками. — Не потакайте ей! Мой муж — будь спокойна его душа! — слишком много ей позволял в своё время, и теперь она думает, что ей всё можно. Однако вы правы, она отлично справляется с тем, что ей запрещают.

Хелена закатила глаза.

— Что ж, — протянула она. — Не буду мешать вам обсуждать меня дальше. Расскажи, какая я ужасная дочь, если до сих пор этого не сделала. И поддержки от меня не дождаться, и характер у меня скверный, и сплю я с кем попало. Поверьте, сэр Один, очень занимательно. А сейчас я не могу задерживаться. Меня пригласили в Мидланд на несколько дней.

— Тот мальчишка?! — возмутилась мадам Арт, и Хелена с улыбкой кивнула в ответ.

— Именно!

Она с реверансом вышла из столовой и услышала лишь, как мать уверяла Одина не принимать всё близко к сердцу.

— Эта девчонка порой не понимает, что говорит, — говорила она, искренне боясь, что такое поведение Одина спугнёт. Но тот лишь смотрел на дверь, беззвучно посмеиваясь и почёсывая короткую рыжую бородку.

— Всё в порядке, мадам, — сказал он. — Думаю, мы с леди Арт неверно друг друга поняли и нам стоит с ней всё обсудить один на один.

Он медленно поднялся под удивлённым взглядом мадам Арт и вышел.

Хелена медленно шла по коридору, скрестив руки на груди. Найти её было несложно. Он её чувствовал, как чувствовал всех в этом замке. От мельчайших точек энергии слуг до разливающейся повсюду силы сердца замка.

Неровно мерцающий голубоватый след холодной дорожкой повёл его вперёд.

Она скорее почувствовала его, чем услышала. Дрожь прокатилась по телу, и прежде чем успела оглянуться, она оказалась прижата спиной к стене. Дыхание оборвалось на мгновение.

Она смотрела Одину в лицо, видела каждую морщину на обветренной смуглой коже и шрамы… Тонкие белесые шрамы выглядывали из-под чёрной повязки на глазу, рассекали бровь и скулу. Здоровый глаз, как жидкий янтарь, смотрел на неё, будто пытался заглянуть в душу.

— Хочешь посмотреть, что там? — спросил он вкрадчиво и, не дожидаясь ответа, сдвинул повязку.

Хелена вздрогнула. На месте правой глазницы зияла обожжённая рана. Зажившая, но пустая глазница с расходящимися во все стороны шрамами, как лучи у звезды.

— Боишься меня?

Тяжёлая рука сжимала её плечо. Он нависал над ней так низко, был ближе, чем хотелось. И сердце колотилось, как сумасшедшее.

— Я ничего не боюсь, — выдохнула Хелена едва слышным шёпотом.

Тело обдавало жаром, а руки предательски дрожали. Она подняла на него глаза и повторила:

— Ничего. И вас подавно.

— Думаешь, ты особенная и тебе ничто и никто не угрожает?

— Уж точно не вы.

Она была слишком уверена в своих словах. Стояла, облокотившись на стену, и просто ждала, что будет дальше. Один хмыкнул и провёл шершавой ладонью по её щеке — от скул и до губ, которые слегка задел, и с интересом заметил, как уменьшились зрачки Хелены. Она продолжала смотреть ему в лицо, не в силах оторвать взгляд.

— Почему ты так думаешь?

— Потому что… — она взволнованно выдохнула. — Потому что если бы вы хотели, вы бы уже…

Он рассмеялся и отступил на шаг.

Хелена дёрнулась. С неё словно спало оцепенение.

— Как же ты недооцениваешь людей! — покачал головой Один. — Особенно таких, как я. Я жил столько лет, сколько ты и вообразить себе не сможешь. И если бы мне было нужно, я бы ждал столько, сколько нужно. Не важно — месяцы или года — это песчинки в пустыне времени для меня. Так что я умею ждать.

Хелена смотрела на него с раздражённым непониманием, по стене отходя в сторону. Его слова, его странная, но невероятная по мощи аура вызывала дрожь, проходящую холодной волной по позвоночнику, крутящую желудок и сковывающую движения. От него хотелось сбежать. От него и от этой пугающей беспомощности.

— Кто вы? — выдохнула Хелена.

— Я бог, девочка. И я здесь из-за тебя.

Его единственный глаз сверкнул янтарным блеском. Хелена отшатнулась и, крутанувшись, поспешила прочь по коридору.

Один усмехнулся, качая головой.

Девочки, которые ничего не боятся, не убегают.