Лезвие на воде (СИ)

Часть 15. Эйрин

Эйрин

Я и Хилария переглядываемся, не сдерживая улыбок, когда замечаем, как мужчины на мгновение задерживают на нас взгляд, а затем одновременно тянутся к бокалу вина и переводят наигранно равнодушный взгляд к окну, стараясь всячески не обращать внимание на наше, несвойственное нам ранее, появление.

На протяжении всего ужина каждый смотрит в свою тарелку, и только я пытаюсь поймать взгляд хоть кого-то за столом.

— Кто унаследует статус Властителя Севера и Юга? И как там сейчас обстановка? — задаю вопрос сама при этом прекрасно понимая, что там творится сплошная неразбериха.

— Это не совет, а змеиная нора. Приперлись все, кто борются за место Властителей Южной и Северной Долины. Каждый мог убрать своего родственника. — раздраженно произносит Данте, возвращая на стол залпом осушенный бокал.

— Есть хоть какие-то зацепки? — тихо интересуется Хилария.

— Я снова допросил убийц. Имя нанимателя они не вспомнили, но вспомнили имя его представителя. Мабон. На счет миндаля… Я чувствовал его запах от Властителя Западной Долины, но я знаю его довольно давно, это очень миролюбивый человек. Самое странное, это то, что после гибели Властителя Северной и Южной Долины, а также после нападения на Властителя Западной Долины пропали ключи от барьера. Три из четырех.

— Ключи… Кто-то хочет открыть барьер? — высказывает догадку Оберон.

— Люди сами в свое время нас прогнали, зачем им вдруг нас выпускать. — откладываю приборы в сторону и откидываюсь на спинку стула. — Может кто-то хочет избавиться от ключей, чтобы ни у кого не возникло мысли открыть барьер?

— Может переворот у стихийников и смерти Властителей связаны? — Хилария задумчиво мешает маленькой ложечкой свой чай.

— Даже если считать, что Агирик хочет завоевать весь материк, как он может совершать эти убийства? — я пытаюсь мыслить трезво, но сомневаюсь в своих словах.

Может произойти, что угодно.

— А что, если он так же, как и вы может проходить сквозь барьер? — обеспокоенно произносит Оберон, поддавшись вперед.

— Это вполне возможно… — мне с трудом удается выдавить из себя эти слова. — Но почему тогда он столько ждал?

Если это правда, то именно Агирик главный подозреваемый. Я прекрасно помню его громкие речи на совете о слабости дяди.

— В любом случае остался один ключ, и он у меня. Я приставил к Властителю Запада своего человека. Если у врага цель избавиться от Властителей, то он вернется за Хозяином Запада, если его главная цель ключи, то он наведается снова ко мне.

— Ловим на живца…

— Именно.

— Он снова подошлет убийц…

— Тогда мы будем допрашивать всех, может что-то узнаем. В итоге ему надоест и явится сам.

— А что, если это все-таки Хозяин Запада? Он выжил в отличии от Хозяина Севера и Хозяина Юга.

— Я тоже выжил, может тогда это все моих рук дело?

— Я не то имела в виду…

— Это лишь аромат миндаля, это масло используют не только в Западной Долине. Я готов поручиться за Властителя Запада.

— Но не за его приближенных…

Данте встает из-за стола даже до конца не поев.

— Я не голоден. Пойду к себе. Доброй ночи.

У меня аппетит тоже пропадает. Я не хочу оставлять Оберона и Хиларию наедине, но спустя пару минут заглушаю в себе излишнюю сестринскую заботу и оставляю их. Не маленькие уже, пусть разбираются сами.

Стучу в дверь комнаты Данте, но в ответ тишина. Не дожидаясь разрешения осматриваю кабинет, гостиную, спальню. Пусто. Собираюсь уходить, решив, что он возможно вышел в сад, как вижу свет в ванной. Открывая дверь, вижу Данте, лежащего на полу без сознания. Проверяю дыхание — дышит. Только головой приложился об пол. К счастью, ничего серьезного.

— Данте! Проснись! Очнись! — пытаюсь достучаться до него, бью по щекам, брызгаю водой.

— Я в норме. — спустя целую вечность слышу слабый голос Данте.

— Я вижу… Почему упал? Ты когда был в источнике в последний раз?

— Полтора месяца назад.

— А сколько раз надо?

— Раз в месяц…

Я помогаю Данте подняться и лечь на диван.

— Почему не был в источнике?

— Не ворчи, голова трещит.

— Ха! — выдаю с удивлением — Это я ворчу?

— Ай! — Данте слабо улыбается и хватается за голову.

— Теперь я могу тебя лечить.

— Но это требует очень много сил…

— Тебя мой духовный зверь не убедил в их переизбытке?

Данте едва касается моей щеки. От его прикосновения по моему лицу и всему телу разносится мягкое тепло. Касаюсь его руки, останавливая едва чувствуя, что он собирается ее убрать от моей щеки.

— Убедил, но то вода, а это кровь. Я помню, что тебе было нехорошо тогда в лесу, когда ты меня лечила.

— Ты помнишь?

— Я, в отличии от некоторых, помню все. — лукавая улыбка сияет на лице Данте.

В ответ на издевку он получает от меня легкий удар в плечо.

— Ничего. Это долгий процесс, потребуется три процедуры, чтобы обновить всю кровь в твоем организме. Начнем сейчас.

— Эйрин… — беззаботная улыбка сходит с его лица освобождая место тревоге.

— Молчать. И не мешай мне, будь так добр.

Данте слегка расслабляется, смирившись с моим упрямством.

— Красивое платье…

— По тебе было не понять понравилось оно тебе или нет за столом.

— Вот говорил же, что ворчишь, да и к чему тебе мои комплименты… — с наигранной горечью в голосе произносит Данте, хотя в глазах мелькает неподдельная крупица сожаления.

— Помалкивай, и не сбивай меня.

Я усаживаю Данте в позу лотоса. Делаю на руках Данте два надреза. Рядом с каждой рукой ставлю пиалу, чтобы туда стекал яд. Сажусь позади, кладу руки на его лопатки. Пытаюсь почувствовать как бьется сердце и сосредоточиться на крови, бегущей по его венам.

Вся кровь отравлена, яд в каждой капле. Будет сложнее, чем я думала.

Медленно начинаю разделять яд и кровь, пытаясь каплю за каплей направлять к порезам, чтобы яд стекал в чаши, а чистая кровь возвращалась в тело.

Мы сидим так третий час, я чувствую, что уже все силы на исходе. Пока не теряю сознание останавливаю кровотечение с порезов, перебинтовываю руки Данте.

— Спасибо.

Побледневшее лицо Данте и слегка покрасневшие глаза не пугают меня, так как процедура выматывает как стихийника, так и того, кого он лечит. Сама боюсь сейчас смотреть в зеркало, наверняка выгляжу не лучше.

— Пока не за что. Поправишься полностью, тогда поблагодаришь.

Комната начинает вертеться перед глазами.

— У тебя кровь. — Данте взволнованно осматривает мое лицо и касается носа платком.

— Ничего. Это нормально.

Пытаюсь встать, но теряю сознание.

***

Просыпаюсь рано утром. Данте спит напротив, обняв меня одной рукой.

Луч света освещает его все еще бледное лицо. Длинные черные ресницы слегка подрагивают. Я касаюсь его щеки, убирая пряди волос с лица, а в голову так и лезут радужные мысли о возможном совместном будущем. Но моя реальность состоит в основном из серых оттенков и не стоит мне об этом забывать. Я стараюсь выскользнуть из объятий Данте, но стоит мне начать, как он притягивает меня к себе еще сильнее. Отпустив провальные попытки сбежать, снова засыпаю в теплых объятиях.

Когда просыпаюсь снова, Данте рядом уже нет. Нахожу его сидящим в кабинете. Выглядит он намного лучше, круги под глазами прошли.

— Доброе утро, Эйрин. Позавтракай. Хилария заботливо принесла утром. — Данте на миг отрывается от бумаг и кивает в сторону столика с горячим завтраком.

— Хилария…

— Она тебя ночью искала. Оберон ей сказал, что ты у меня. Принесла еды, пожелала доброго утра. Правда сверлила меня таким взглядом как будто хотела придушить, а улыбка была похожа на оскал.

Я лишь улыбаюсь в ответ и приступаю к завтраку. Вкуснейшие булочки с повидлом и ароматный кофе помогают мне полностью проснуться.

— Ты как себя чувствуешь? — заботливо интересуется Данте.

— Нормально… А ты?

— Хорошо. Как на счет прогулки верхом? — произносит Данте, слегка помявшись, и опускает невидящий взгляд на бумаги.

— Я не против.

— Тогда кушай и собирайся. — с довольной улыбкой Данте начинает быстрее перебирать бумаги. — Я подготовлю все.

— Данте, я не хотела обидеть тебя вчера за столом, подозревая Хозяина Запада.

— Вполне логично подозревать сейчас всех Властителей. Но Хозяин Запада мой друг, благодаря ему я прожил так долго, поэтому полностью доверяю ему. Если бы не он, я бы никогда не узнал, как бороться с ядом в моем теле.

***

В своей новой комнате застаю Хиларию, сидящую на кресле и нервно качающую ногой.

— Ну что? — подозрительным тоном произносит Хилария.

— Что «ну что?». — максимально равнодушно отвечаю.

— Я знаю, что ты у его всю ночь провела. Выкладывай.

— Я его лечила.

— Я знаю. — Хилария недовольно отмахивается от моего ответа.

— Ну вот и все.

Хилария продолжает сверлить меня недовольным взглядом.

— Сейчас поедем на прогулку верхом.

— О, а это уже интересней. Молодец. Свидание назначил. — вмиг лицо Хиларии озаряет азартная улыбка.

— Это не…

— Это именно оно, дорогая моя. — давняя подруга утвердительно кивает головой с видом эксперта в области отношений.

— Ну не знаю, я просто верхом покататься еду…

Говорю тихо, хотя в душе становится очень тепло и приятно. Пусть Данте и я нравимся друг другу, но мы оба понимаем, что ни к чему это не приведет. А прогулка верхом неплохое времяпрепровождение и Данте надо отвлечься от работы.

— Это лишь прогулка верхом. Не больше! — пытаюсь больше доказать себе, чем Хиларии.

— Хорошо. Тогда я позову Оберона! Это же всего лишь конная прогулка.

Не успеваю я и слова сказать, как она убегает воплощать свой план в жизнь.

Не желая рушить ее планы, переключаю все внимание только на себя. Снимаю вечернее платье с украшениями, и быстренько принимаю ванну. Надеваю черную рубашку, подпоясываю ее кожаным корсетом, черные брюки, высокие сапоги. Волосы собираю в высокий хвост.

У ворот поместья меня уже ждут Данте, Хилария и Оберон. По дороге мы мало говорим, наслаждаясь прекрасными видами города, близь расположенных деревень и полей, утопающих в зелени.

— Ай…

— В чем дело? — обеспокоенно оборачиваюсь на голос Хиларии.

Лошадь под Хиларией начинает дергаться. Она быстро слезает с нее и отходит подальше.

— Хилария, все нормально.

Я пытаюсь к ней подойти, но она отходит еще дальше.

— Нет, Эйрин. И ты тоже не подходи, это опасно! — в конце она обращается к Оберону, когда видит, что он двигается в ее сторону.

Я начинаю снова подходить к Хиларии, игнорируя ее просьбы.

— Отойдите от нас подальше! — прошу мужчин, и те, нехотя, делаю лишь пару шагов назад, уводя за собой лошадей.

Я собираю капельки воды в воздухе стараясь не зацепить растения вокруг, чтобы не оставлять следов и направляю всю эту волну на Хиларию. Ее черные глаза становятся еще более черными, зрачок пропадает, но это знаю лишь я, издали эти изменения абсолютно не заметны. Хилария поглощает силу, направленную на нее, всем телом с не сдерживаемой жадностью. Я боюсь представить, как давно она не утоляла свой голод. Она все поглощает и поглощает не в состоянии насытиться. Резко воздух вокруг нас становится сухим и дышать становится сложнее с каждой минутой. Легкие начинают гореть и, прежде чем мне бы пришлось расширить радиус захвата, у Хиларии получается обуздать голод.

— Я не… — с глазами полными ужаса и слез Хилария пятится назад.

Я останавливаю ее и обнимаю так сильно, как только могу, чтобы она немного пришла в себя.

— Все нормально.

— Ненормально, тебе нужны силы, чтобы лечить Властителя, но ты…

— Тебе надо было раньше мне сказать, что пуста. Мне стоило самой догадаться, прости, ведь ты вернула мне мою часть. Воспоминания имеют очень сильную энергетику, вместе с частью моих сил они могли тебя питать годы, но то, что ты поглотила сейчас хватит тебе лишь на первое время, говори, когда будешь чувствовать голод. Поняла?

— Да…

Лошади успокаиваются, и мы продолжаем путь.

— Ты в порядке? — Данте ровняется со мной.

— Все нормально. — я оборачиваюсь к Хиларии, они с Обероном немного отстают от нас и беседуют, — Стихийник использует материал и превращает его в энергию, пожиратель так не может. Он поглощает готовую энергию. Но этого ей хватит ненадолго. Такова ее природа. Я старалась каждый день ее немного подпитывать, чтобы ее не мучил голод, но видимо этого оказалось мало и она мне ничего не сказала. Упрямая девчонка…

— А она может поглотить энергию человека, его душу?

— Конечно, это еще проще, чем поглотить силы стихийника, но она никогда так не поступит.

— В следующий раз для подпитки предоставлю ей артефакты, могу даже использовать меч в случае чего. Мне кажется ей этого будет хватать на более длительный срок, и моей жизненной энергии полукровки это никак не коснется. Тебе будет легче.

— Но и энергия твоего артефакта не безгранична. Она может поглотить его полностью и твое оружие станет бесполезным.

— За одно и проверим его резерв.

— Спасибо. — в ответ на его безумную идею я лишь неодобрительно качаю головой и едва сдерживаю улыбку, ведь в душе я искренне благодарна ему за то, что он готов помочь Хиларии. — А как ты смог…

Не успеваю я договорить, как слышу беспокойное ржание лошадей, и приближающихся к нам убийц в черном.

***

Группа убийц отделяет нас от ребят. На первый взгляд их больше двух десятков.

Данте материализует свой меч, мне приходится ограничиться кинжалами. Хилария действительно поглотила много сил, прибегнуть к технике Аима я не смогу, если попытаюсь меня не хватит на долго, а использовать стихию воды незаметно не получится.

Я и Данте спрыгиваем с лошадей и пытаемся сквозь толпу добраться до Хиларии и Оберона, но безуспешно. Вскоре Данте и меня тоже разделяют. Я стараюсь максимально быстро прорываться сквозь толпу убийц, отражая удары, нанося свои, но им не видно конца.

Кто-то резко бьет меня по затылку, а затем хватает сзади и поднимает на лошадь. Если убийца планировал меня вырубить, то это ему не удалось, но вот дезориентировать вполне. Отъехав недалеко от места нападения, убийца скидывает меня с лошади на землю, нависает сверху, начинает душить и бить головой о землю.

— Наконец-то я тебя прикончу! Как же ты мне жизнь попортила! — убийца, по голосу девушка, продолжает безжалостно сдавливать мою глотку.

Легкие горят огнем, перед глазами пляшут пятна. Я стараюсь скинуть с себя руки девушки-убийцы, но из-за нехватки воздуха сил не хватает и стихию призвать не получается. Но мне удается стянуть повязку с ее лица.

Бренна…

— Так даже лучше. Смотри! Чтобы ты видела последним мое лицо!

Перед глазами уже все темнеет, но резко Бренна отпускает руки, и я с болью вдыхаю воздух. Из легких вырывается болезненный кашель. Бренна падает рядом.

— Эйрин, все нормально? — Данте осматривает меня сверху до низу и убедившись, что в основном я в порядке и кровь на одежде не моя, помогает мне подняться. — Кто это? Ты ее знаешь?

— Оч…да. — я болезненно морщусь и хватаюсь за горло. — Хилария…

— Не волнуйся…

Я не понимаю спокойствие Данте, Хилария где-то там в толпе убийц.

Надеюсь, Оберон сможет ее защитить.

Резко со стороны Оберона и Хиларии слышится волчий рев. Толпа начинает резко редеть. Тела убийц летят в разные стороны, а в самом центре возвышается огромный волк белоснежный мех которого весь покрыт кровью.

Со стороны леса появляются наемники Данте.

— Откуда взялся волк?

Внутри меня с каждой секундой нарастает тревога. Одна только мысль, что среди павших от волка, есть и Хилария сводит меня с сума, но полное спокойствие Данте вводит меня в замешательство. Для меня проходит целая вечность пока посреди поля, заваленного трупами остаемся только я, Данте и его наемники. Хилария. И волк.

— Где Оберон? — я непонимающе перевожу взгляд с трупов на Данте.

Я понимаю, что Оберон не так прост, чтобы пасть от рук каких-то убийц. В голове вертится только она догадка, объясняющая появление нового участника бойни.

— Возвращайтесь на базу! — гневный голос Данте разносится громом над полем, залитым солнцем и кровью своих и врагов. — Спасибо за службу!

— Да, Властитель! — голосами полными преданности, отвечают наемники и подбирая тела своих раненых и мертвых товарищей покидают место боя.

Лишь после того, как последний наемник скрывается из виду, Оберон возвращается в человеческое обличие.

— Перевертыш… Не может быть. — медленно шепчу, не веря своим глазам.

— Может. — с гордостью отвечает Оберон, приближаясь к нам.

— Вы же покинули эти земли…

— Жизненные обстоятельство привели меня сюда, оторвав от сородичей.

— Цела? — обращаюсь к Хиларии, все еще не веря своим глазам, но вот глаза Хиларии полны веры и буквально светятся.

— Да, это было невероятно! Вот почему он казался нам странным, Эйрин! — с нескрываемым восхищением произносит Хилария, я даже чувствую укол ревности, но очень быстро заглушаю его.

— Спасибо. — оборачиваюсь к Оберону.

— Неужели я услышал от тебя хорошие слова второй, а нет, даже в третий раз, Эйрин. — кусается Оберон, как всегда, не в силах сдержаться.

— Представь себе ты дожил до этого дня, и я не прихлопнула тебя раньше. — кусаюсь в ответ, но прежнего раздражения у меня больше не появляется. — Хоть кто-то уцелел?

— Да. — Оберон показывает на убийцу подле себя. — Я его лишь оглушил.

— Еще девчонка. — добавляет Данте, указывая на Бренну.

— Надо осмотреть остальные тела.

Мы разбредаемся по кровавому полю. Я осматриваю более десяти тел убийц, но нет ничего, за что можно было бы зацепиться. Ловлю задумчивый взгляд Данте, но и он ничего не нашел.

— Кто-нибудь знает, что за знак? — спрашивает Хилария, указывая за шиворот одного из убийц.

Шею наемника украшает татуировка в виде двух треугольников. Один треугольник забит полностью, другой нет. У остальных наемников никаких татуировок нет.

— Я знаю, это человек младшего сына Властителя Западной Долины. — отвечаю без тени сомнения, чувствуя на себе удивленные взгляды ребят. — Значит, Агирик здесь ни при чем.

— Ты уверена? — Данте отходит от убийцы и подходит ближе ко мне.

— Абсолютно. — стою на своем, смотря Данте прямо в глаза. — Мне удалось тогда чудом избежать встречи со Свартом.

— Что было после того, как Бренна всадила в тебя артефакт?

— Она сдала меня страже. Нападения разбойников не было. Хотя людей Сварта спокойно можно назвать таковыми и даже еще хуже.

— Как тебе удалось сбежать от них? — произносит Оберон, оттирая платком пальцы от крови.

— Мне повезло, что среди них был мой бывший ученик. Он и спас меня. Он же мне и раскрыл личность того, кто стоит за ловлей и убийством стихийников.

— Продолжай. — раздается приказной тон Данте, после того, как я замолкаю. — Говори, что было дальше.

— Тебя пытали… — ужасается Хилария.

— Они требовали выдать остальных стихийников.

— Вот оно что, Данте, так это не Джодок. Ну он в любом случае это заслужил. — Оберон самодовольно складывает руки на груди, облокотившись на коня.

— А кто такой Джодок? — Хилария задает вопрос, обводя взглядом каждого из нас по очереди.

— Работорговец на корабле которого Данте нашел Эйрин. — кратко поясняет Оберон.

— Очень быстро обнаружили мою пропажу, и я спрыгнула со скалы.

— Удивительно как тебя конь еще нашел. — вставляет Оберон, а я ласково глажу Амрита, который вернулся к нам вместе с остальными лошадьми, как только все закончилось.

— Затем я забралась на корабль. Владельцем, которого оказался работорговец, которого звали Джодок. Затем меня спас Данте. Это все.

— Ты даже мне всего не рассказала. — обиженно хмурит брови Хилария.

И это правда. Все, что я смогла ей рассказать, это лишь часть истории, которую я изначально рассказала Данте.

— Я не хотела вспоминать об этом. А что вы сделали с Джодоком?

— Данте ему кисть отрубил, правую. — отвечает Оберон, перекидывая через седло Бренну.

Я удивленно смотрю на Данте, но тот уже запрыгнул на коня, подхватив оглушенного убийцу, и медленно удаляется от нас.

***

— Возвращайтесь к себе. — произносит Данте, останавливая меня и Хиларию у входа в подвальный этаж казармы, куда только что Оберон увел Бренну и живого убийцу.

— Я хочу сама услышать, что они расскажут. Тем более один из них мой давний знакомый. Серьезно хочешь, чтобы я сидела в сторонке?

— Хилария?

— И не увидеть своими глазами как Властитель Восточной Долины допрашивает пленных? Ни за что. — уверенно отвечает Хилария.

Данте лишь тяжело вздыхает, но больше нас не останавливает.

Спускаясь все ниже, мы оказываемся среди пустующих тюремных камер. В воздухе витает затхлый запах, отдающий землей.

— Все заключенные, оказывающиеся здесь, очень скоро перемещаются на каторгу в горы, поэтому сейчас здесь так пусто.

Данте заводит нас в хорошо освещаемое факелами просторное помещение, в котором установлена стеклянная камера со множеством горелок. В ней уже находится живой убийца, а Бренна сидит напротив, привязанная к стулу. Вслед за нами в помещение входят еще двое мужчин в уже знакомой мне черной форме с золотыми вставками — наемники Данте.

— Говори, кто вас нанял? — спрашивает Оберон, приближаясь к стеклянной камере.

— Я ничего вам не скажу! Я не знаю ничего! Делайте, что хотите! — выплёвывает убийца.

Данте кивает Оберону и тот запускает работу камеры, опустив рычаг. Горелки загораются и начинают выжигать воздух в камере. Очень быстро мужчина начинает задыхаться и биться о стеклянные стены в надежде выбраться. Спустя пару минут он обессиленно падает на пол.

Не дожидаясь дальнейших приказов, наемники вытаскивают убийцу из камеры и продевают голову, еще живого, но без сознания пленника, в петлю, а затем ловко перекидывают другой конец веревки через перекладину на потолке. Все выполняют быстро и четко. Чтобы пленник не задохнулся раньше срока, подставляют стул, но так чтобы его ноги едва касался опоры. Один из наёмников приводит в чувство мужчину, обливая его ледяной водой. Я сразу вспоминаю эти резкие, леденящие тело и душу ощущения, когда ты провалился в спасительную тьму, но тебя выдергивают из нее. Пленник огромными глазами полными страха и непонимания происходящего смотрит на нас. Он, по всей видимости, уже надеялся, что отправился в лучшее место.

— Я ничего не знаю! — во все горло кричит мужчина.

Данте призывает свой меч и направляет его прямо в сердце пленника. Тот от страха дергается в сторону, меч пролетает мимо, лишь зацепив плечо. Стул под ногами убийцы начинает опасно качаться. Еще чуть-чуть и он выскользнет из-под его ног, и мужчина окажется повешенным. Чудом ему удается сохранить баланс.

— Не убивайте. — умоляет пленник. — Я правда ничего не знаю!

— Кто человек с татуировкой? — разносится по помещению ледяной голос Хозяина Востока.

— Он предложил нам работу. Мы занимаемся мелким разбоем. Он пообещал баснословные деньги. От кого он пришел я не знаю.

— Возможно девушка знает, что-то еще полезное для нас? — Данте угрожающе нависает над Бренной.

— Нет! Она не знает ничего также, как и я. Мы простые разбойники.

Бренна все это время сидит молча. Я ловлю на себе ее озлобленный взгляд, но есть в нем что-то еще… Волнение. Капля пота катится по ее лицу. Кулаки так плотно сжаты, что белеют костяшки. Страх. Но за себя или…?

Я подхожу к пленнику и толкаю стул. Тот с непониманием таращится на меня, дергается на веревке, хрипит и хватается за горло. Мужчина продолжает дергаться, а я всеми силами стараюсь не думать о том, насколько жестоко поступаю и смотрю лишь на Бренну.

— Эйрин! Я тебя ненавижу! Сколько же в тебе жестокости! Настанет день я достану тебя! Из-под земли достану! — резко маска напущенного безразличия слетает с лица Бренна, и она начинает бешено дергаться на стуле.

— Говори, тебе ведь известно больше, чем ему… — обращаюсь к старой знакомой, продолжая равнодушно наблюдать за попытками пленника спастись.

— Я скажу!

Я киваю наемникам и те перерезают веревку на шее мужчины.

— Когда мне пришлось покинуть академию, не добившись должности наставника благодаря тебе, я долго искала работу. От академии меня направили в городскую стражу, но там отношение хуже, чем к скотам, тем более к девушкам, меня хотели перенаправить на границу. Я отказалась это все терпеть и ушла со службы. Познакомилась с Мабоном, это который с татуировкой, он предложил мне работу. Взял в команду. Мы выполняли грязную работенку. Сначала я не знала на кого мы работаем, но один раз он сам пришел, лицо его было скрыто, но голос, я узнала его при следующей случайной встрече в городе. Это был младший сын Властителя Западной Долины. Мы помогали ему подчищать следы и избавиться от Властителя Юга. Затем поступил приказ припугнуть Властителя Запада. Затем избавиться от Властителя Восточной Долины. В тот вечер я увидела тебя рядом с Хозяином Востока. По моим расчетам артефакт давно должен был тебя прикончить! Я была в бешенстве. Живая. В огромном поместье, рядом с Властителем. Мне очень хотелось тебе задушить собственными руками, но я не знала, что от тебя ожидать тогда. Может тебе удалось избавиться от артефакта, что я тебе подарила. Я не стала рисковать и наблюдала за всем со стороны. Затем все рассказала Мабону. Но он не захотел все рассказывать хозяину. Побоялся, что тот его прибьёт за невыполнение задачи. Мне он приказал найти максимальное количество людей и напасть на Властителя Востока вне поместья. Так я вышла на шайку Дэрока. Мабон пошел с нами, и снова вы все оказались вместе. Мы были готовы ко встрече со стихийником и полукровкой, но не с перевертышем. — Бренна заливается истерическим смехом. — Когда я увидела тебя, увидела, что тебя разделили с остальными, тогда я и решилась. Ты мне всю жизнь испортила…

— Хватит винить меня во всех своих неудачах…

— Ты заняла место наставника нечестным путем!

— Я не использовала свою силу во время нашего с тобой поединка. Все было честно.

— Нет! Ты лжешь! Всю жизнь ты только и делаешь, что всем врешь!

— Твое право верить в это или нет, Бренна.

— Что вы с нами сделаете? — придя в себя, с трудом произносит пленник. — Посидите у нас в гостях, подумаете над жизнью. Наши мрачные тюремные камеры к этому очень располагают. — отвечает Оберон, сияя самой миролюбивой улыбкой. — Как вы узнавали о нашем передвижении? Неужели просто караулили сутками напролет?

— От той у которой глаза и уши в стенах Вашего поместья, Властитель. Некая Андрэйст. Именно о Вашем отъезде на совет она сообщила в первый раз другой группе убийц, а нам о вашей прогулке вне стен поместья. И о том, что в поместье находится девушка очень похожая на разыскиваемую в Западной Долине стихийницу.

Данте весь напрягается и сжимает кулаки до хруста в костяшках.

У меня в голове не укладывается, что Андрэйст сливала информацию врагам Данте. Боюсь даже представить, что он сейчас чувствует. Данте столько лет заботился о ее семье и вот благодарность.

— Знаешь кто напал на школу? — прерывая тишину, задаю вопрос Бренне, боясь услышать, что и это ее рук дела.

— Когда Мабон только нанял меня, то поручил мне и еще нескольким ребятам напасть на школу. Вроде, как я слышала, у младшенького были какие-то споры с главой нашей школы.

— Тебя не было среди тех убийц, иначе ты была бы уже мертва.

— Я не пошла с ними. Видишь? — Бренна выставляет вперед правую щеку, которую украшает длинный шрам. — Вот как меня наказали после того, как я вернулась с задания одна. У меня есть кое-что еще. Скажу только при условии, что вы нас освободите.

— Нет.

— Что за информация — перебиваю Данте.

Бренна молча смотрит на Данте ожидая его ответа.

— Хорошо только при условии, если твоя информация окажется действительно очень полезна для нас.

— Младшенький сын Властителя Запада попытается избавиться от старшенького на балу. Это как я слышала. Не могу гарантировать, что это правда, так как задание было поручено не моей группе.

— Если это так, то я отпущу вас, но если вы еще раз появитесь с наших жизнях, если ты попробуешь навредить кому-то из нас со своим дружком или кого-то подошлешь — я достану тебя. — Данте угрожающе нависает над Бренной, опираясь на ручки стула. — И буду более конкретным. Ты не навредишь Эйрин и ее семье.

— Идет. — Бренна довольно смотрит на меня, а в ее глазах так и пляшут огоньки злорадства. — Мне даже ничего и делать не надо, жизнь и так преподносит тебе немало неприятных сюрпризов, Эйрин.

— Что ты не договариваешь? Если есть, что сказать, то лучше говори сейчас.

— Да ладно? Ты не слышала? Не интересовалась своими коллегами и учениками? Какой же из тебя наставник?

Бренна замолкает, а мне едва удается сдержаться и не схватить ее за глотку в надежде заткнуть поток яда.

— Даже не знаю с чего начать, с твоих учеников или может наставников-коллег, а может позлорадствовать над полной обреченностью твоего женского счастья, Эйрин? Всю жизнь ты так бездушно относилась ко всем, кто окружал тебя, так высокомерно!

— Что случилось со школой, наставниками и всеми учениками? — раздраженно чеканю, приблизившись к ней вплотную.

— О, ее прикрыли, учеников распустили, а наставников обвиняют в укрытии стихийника, как ты уже должна была понять, у Сварта зуб на наставников школы. Ох, и несладко им сейчас. Но это еще цветочки. Бедный, бедный как же его… Дей?

— Что с ним?

Ответом мне становится лишь звонкий злорадный смех. Не в силах больше терпеть приставляю к ее тонкой шее меч, позаимствованный у одного из наемников.

— Уважаемый Властитель Восточной Долины, неужели Вы позволите девчонке помешать сдержать слово?

— Если она захочет, то прикончит тебя прямо здесь и сейчас. Никто не узнает о случившемся. Никто не найдет твое тело и тело твоего приятеля.

— Говори. — я с силой нажимаю на меч.

— Сварт все узнал, но простил парня и всего-навсего временно отстранил его от службы и отправил домой. В круг его поверенных он не входил. Только после того, как он зашел в кабинет отца, на своих двоих больше не вышел. Ты же слышала слухи о его семье, в частности, об отце. О его жестокости в отношении членов его семьи, да и работникам поместья перепадает. Слышала слухи о его старшем сыне? Конечно слышала, тем более ты сама сталкивалась с ним лицом к лицу однажды. Я слышала, что маленькому Дею отец переломал все кости, отрубил кисти и выколол глаза и все это когда парень был еще жив. Представь только как он мучился!

Я стою в ужасе слушая неумолкающую Бренну, которая с упоением и во всех красках продолжает рассказывать о судьбе Дея.

Что происходит дальше осознаю смутно. Все как в тумане. Меч выскальзывает из моих рук и с громким лязгом встречается с каменным полом. Помню лишь что, медленно пятясь назад покидаю комнату пыток, а затем оказываюсь на третьем этаже дома Данте и как только я оказываюсь вдали от злорадствующей Бренны и всех остальных, хочу закричать, что есть силы, но начинаю задыхаться. Легкие сдавливает так сильно, что я не в силах сделать маленького вдоха.

Сквозь кровавые картины в подсознании мелькает паническое чувство, чувства страха, страха смерти, но очень быстро это чувство гаснет, в голове и сердце остается только тяжелое чувство вины и мысль о том, какую же жалкую и никчемную жизнь я прожила и все, что я заслуживаю это уйти вот так в полном одиночестве в объятиях кромешной тьмы.

Конечно же я слышала о судьбе старшего брата Дея. В период летних каникул Дей пришел в академию весь побитый и рассказал мне о том, что сделал его отец с братом из-за неповиновения и пригрозил, что его ждет такая же участь. Пока отвлеклась стража Дей сбежал. Но очень быстро его отец нагрянул к нам в школу в поисках сбежавшего отпрыска. В тот день я спрятала парня, и разъяренный мужчина ушел ни с чем. Вскоре он остыл и прислал в школу записку о том, что тот в курсе, где Дей прячется и согласен простить его выходку, но в последний раз.

Дей держался долго, но из-за меня снова упал в глазах отца и лишился жизни.

В глазах темнеет, в ушах раздается оглушающий звон. Мне удается разглядеть, пусть и расплывчатый, но знакомый силуэт. Данте поднимает меня с пола и начинает что-то говорить то ли мне, то ли кому-то еще, но я ничего не могу разобрать и проваливаюсь во тьму.

***

Когда прихожу в себя рядом никого нет. Первое время не могу вспомнить, что произошло, но вскоре жуткие воспоминания проносятся у меня перед глазами. Я в ужасе вскакиваю с кровати и вижу свое отражение в зеркале.

Я здесь. Живая. Могу дышать, есть и пить. Радоваться жизни и плакать. Но наставники возможно прямо сейчас под пытками из-за меня! А Дей! Он погиб из-за меня от рук собственного отца!

Не сдержав проглотивших меня эмоций и волну ненависти к себе и отчаяния, я хватаю стакан с прикроватной тумбочки и швыряю его в зеркало. Я готова продолжить разгром комнаты лишь бы хоть как-то выпустить гнев, накопившийся во мне, но звон разбивающегося стекла немного приводит меня в себя.

Быстро накинув брюки и рубашку, я отправляюсь на тренировочную площадку, пустующую посреди ночи. Я изо всех сил без остановки бью голыми руками соломенный манекен. Теряю счет времени. Вскоре от манекена остаётся одно бревно, но и оно треснет, если я продолжу в том же духе, а заодно сотру в пыль свои кости. Я раз за разом бью бревно, а в голове все крутятся мысли о полной абсурдности происходящего. В процессе очередного удара мой окровавленный кулак перехватывает Данте.

И я начинаю громко рыдать. Слезы текут ручьем, я даже начинаю кашлять, давясь ими. Легкие начинаю гореть, а я продолжаю плакать. Теперь, когда я не могу выпускать боль через удары и причинять тем самым себе физическую боль, чтобы хоть как-то заглушить боль душевную, мне остается только это. Бессмысленные слезы.

Данте молча притягивает меня к себе, стойко выдерживает все мои попытки выкрутиться и ударить его. Когда я прекращаю громко рыдать, он отводит меня в библиотеку, промывает и забинтовывает мои кисти. Укутав в теплый плед, крепко обнимает за плечи и усаживает подле разгоревшегося камина. Мне требуется больше часа, чтобы унять дрожь и произнести хоть слово.

— Все то время, что провела среди людей, я боялась. Боялась, что меня раскроют. Боялась, что школа может пострадать, если все прознают, что там училась и преподает стихийница. Стараясь защититься самой и защитить других, я отталкивала всех. И все-таки я навредила…Я не могу поверить. Я лишила жизни своего ученика…

— Не ты…

— Я, Данте.

— Нет, он знал, что за человек его отец.

— Не важно.

— Еще как важно. Не смей обесценивать его жертву и продолжай жить.

— Не могу. Так тяжело и больно. Внутри как будто извергается вулкан, и его лава испепеляет каждую клеточку моего тела.

— Дей был очень добрым и смелым юношей, который очень любил тебя и уважал несмотря на то, что ты оказалась стихийницей и он постарался защитить тебя. Если бы я оказался на его месте, то поступил бы также, постарался бы сделать все, чтобы защитить дорогого мне человека, и ты будь на его месте поступила бы также не смотря на последствия. Я обязан ему жизнью так же, как и ты. Ведь не помоги он тебе, боюсь даже представить, что случилось бы с тобой.

Мы сидим около полу часа молча наблюдая за игрой пламени.

— Как только у меня будет возможность я навещу отца Дея.

— Убьешь его?

— Нет, это будет слишком просто.

— Будешь пытать?

— Нет.

— Обесчестишь его семью? Предашь огласке его преступления?

— Бросить тень на его семью все равно, что запятнать имя Дея и его брата. Тем более все и так в курсе какой его отец зверь. Даже нет, неправильно оскорблять зверей, они и то не так жестоки к свои детям, он чудовище.

— Тогда, что ты предпримешь?

— Пока не знаю, решу, когда столкнуть с ним лицом к лицу.