Лезвие на воде (СИ)

Часть 2. Эйрин

— Наставница, я не могу! Мне не хватает сил в руках. Я стараюсь! — обессиленно произносит одна из учениц моей новой группы, бросая палку на землю.

— Сможешь, Айрис, пусть и не сразу. Не опускай руки. Подними палку и бей манекен дальше! — отвечаю строго.

Айрис лишь тоскливо стонет в ответ, но палку поднимает и продолжает тренировку. Остальные десять учеников усердно бьют палками манекен, набитый песком. Я медленно расхаживаю рядом с ними, время от времени комментируя и корректируя действия того или иного ученика. Тренировка проходит на заднем дворе школы, и я не сразу слышу шум, исходящий со стороны центральных ворот.

— Нападение! — в ужасе вскрикивает Иделла, со всех ног несясь к нам.

Она спотыкается и летит лицом вниз. Я еле успеваю ее подхватить. Все ее тело дрожит, одежда заляпана кровью. Я с облегчением выдыхаю понимая, что кровь не ее.

Нас окружают люди в черном. Лица их закрыты. Кровавые мечи обнажены.

— Всем встать на колени! Живо! — орет один из убийц.

— Медленно садитесь на землю… Не дергайтесь. — приказываю ученикам, стараюсь, чтобы мой голос звучал максимально спокойно, чтобы не пугать их еще больше.

— Наставница…они убили стражу… — робко шепчет Айрис, тихо плача, стоя на коленях позади меня, вместе с остальными.

Несколько человек забегают в здания школы. Слышится грохот мебели.

— Эй ты! На колени! — один из убийц обращается ко мне.

Я не реагирую на его слова. Наблюдаю за тем, как люди в черном, перевернувшие вверх дном наши классы и спальни, возвращаются и в отрицании качают головой. Встречаюсь с глазами полными жестокости и злобы.

Они не нашли то, что искали и готовы выместить всю злобу на нас.

Я медленно закрываю глаза и пытаюсь сосредоточиться. Глубокий вдох — выдох. Чувствую каждую капельку воды вокруг меня и кровь, текущую по венам людей в черном. Цепляюсь за нее и больно сжимаю кулаки, чувствуя резкий тошнотворный запах прогнившей крови.

Открываю глаза и вижу, как меч одного из убийц зависает в сантиметре от моей шеи. Вижу неподдельный ужас в его глазах, как и в глазах остальных убийц, что стоят передо мной и видят, как изменяется цвет моих глаз.

Незваные гости начинают кряхтеть, задыхаться, хвататься за горло. Их тела начинают выворачиваться в неестественные позы. В воздухе раздается хруст костей. Наконец убийцы падают и затихают.

Ученики в ужасе вздрагивают.

— Что это было?

— Они не поднимутся?

— Что произошло?

Гам среди учеников не утихает.

— Не поднимутся. Не бойтесь. Не знаю, что произошло, но старшие вернутся и во всем разберутся. — успокаиваю учеников и увожу их в разгромленные комнаты, подальше от тел.

С трудом сдерживаю волнение и страх, готовые накрыть меня с головой. Тело бьет мелкая дрожь. В голове ощущение пустоты и тумана. Боль в мышцах тянется по всему телу. Дышу глубоко и медленно, чтобы хоть немного прийти в себя, успокоиться.

Наставники и старшие ученики прибегают вместе с одним из стражников через полчаса. Нела начинает расспрашивать меня о случившемся. Я отвечаю лишь то, что убийцы ворвались на задний двор через центральные ворота, а затем упали замертво.

— Все произошло так быстро. Кому понадобилось нападать на нас?

Нела качает головой, не зная, что мне ответить. Увидев, что я еле стою на ногах, она отправляет меня отдыхать, а сама присоединяется к остальным наставникам, обсуждающим случившееся.

Собрав немного вещей и все деньги, что у меня есть, опускаюсь на пол рядом с кроватью, ожидая наступление ночи, чтобы незаметно покинуть школу. Надеюсь, что наставники не так быстро поймут, как скончались убийцы.

Кровать, столик с зеркалом, небольшой шкаф, ванная комната. Я провела в стенах школы семь лет. Теперь мне придется начать все заново. Я накопила достаточно, чтобы купить домик у моря или домик с землей, чтобы выращивать виноград или даже открыть небольшую школу. Но теперь придется жить остаток жизни в бегах.

Из-за этих тяжелых мыслей и истощения, не замечаю, как проваливаюсь в сон. Будит меня шарканье ног по деревянному полу. Передо мной на корточках в темной комнате опускается Бренна. Мы не виделись с самого выпуска. Не сразу замечаю в ее руках какой-то камень.

— Как ты…

Не успеваю договорить, как она бьет меня этим камнем в грудь.

***

Резкая боль в груди и мой собственный крик в очередной раз будят меня, вырывая из липких объятий ночного кошмара.

Тяжело дыша, на негнущихся ногах подхожу к столику с графином воды. Наполняю стакан и, стараясь не разлить все содержимое из-за крупной дрожи, пробирающей все тело, подношу к пересохшим губам, с жадностью осушая его. Сердце гулко продолжает отдавать в висках, а кровь, словно раскалённая лава, несется по моим венам. Прохладной воде едва ли удается хоть немного остудить ее. Прошло уже двадцать дней, как я работаю в поместье и каждую ночь просыпаюсь в холодном поту от преследовавших меня по ночам воспоминаний. С Властителем Тиге я больше не виделась. Добросовестно выполняю свою работу на кухне, а после изучаю поместье.

Пусть я успела восхититься внешней красотой южной части сада из окна, но то, что я ощутила, прогуливаясь по аккуратным серым тропинкам среди живой изгороди, цветущих кустарников, вдыхая запах хвои, не передать словами. Огромные стволы деревьев уходят ввысь. Шелковистая изумрудно-зелёная трава манит скинуть ботинки и пробежаться по ней босиком.

Сад с северной части встретил меня множеством кустарников и невысоких деревьев. Но самое примечательное — большое озеро в окружении пеннисетума с изящными ярко-зелеными узкими листьями. По сердцу пробежала тень боли и холода, тревоги и непринятия. Я не рискнула подойти близко к озеру, остановившись от него на приличном расстоянии. Я больше не чувствовала ее, не чувствовала зов стихии, ее манящий, теплый и такой родной голос. Чувство одиночества ударило по мне с новой силой, заставляя щипать глаза от непрошенных слез. Не желая задерживаться надолго, я еще раз окинула взглядом зеркальную гладь озера и вернулась в дом.

Массивные двустворчатые двери центрального входа с южной стороны в течение дня гостеприимно открыты, впуская в прихожую, отделанную белоснежным мрамором, настолько просторную, что у меня промелькнула мысль о ее роли не только в качестве передней, но и гостиной в дни приемов. Огромные стеклянные двери, завешенные легкой полупрозрачной бежевой тулью, выходят прямо на залитый солнцем газон и северную часть сада. В течении всего дня лучи солнца весело играют с прозрачными камнями, свисающими с кованной люстры, копией той, что висит у меня в комнате, только в четыре раза больше. С левой стороны, под огромной лестницей, также отделанной белоснежным мрамором и коваными перилами, расположена неприметная дверь, ведущая на кухню, а с правой — дверь, ведущая в комнаты для слуг. Под кухней расположены погреба с запасами еды и вина. На втором этаже комнаты для гостей, обеденный зал в таком же стиле, что и прихожая. На каждом этаже несут службу не менее пяти стражников.

Мне было любопытно взглянуть на третий этаж, который так разительно отличается от всех остальных помещений в поместье. Я пыталась туда пройти, но меня перехватил один из слуг, который поведал о том, что только несколько слуг допускаются в обеденный зал на третьем этаже, а в Западное крыло третьего этажа, где располагаются спальни и библиотека, пускают слуг только по приглашению хозяина.

От слов о наличии библиотеки в поместье Властителя Восточной Долины сердце забилось чаще, а в голове промелькнула мысль, что там я точно найду информацию об артефактах, ведь хозяин поместья — полукровка. Но вспыхнувшая надежда быстро погасла, сменяясь холодным расчетом.

Единственный законный способ проникнуть в библиотеку — это получить приглашение от Властителя, что я считаю невозможным. Другой вариант — это попасть в число слуг или доверенных лиц, которым разрешено подниматься на третий этаж. Но боюсь, что у меня столько времени в запасе нет. Единственный быстрый вариант — рискнуть и проникнуть туда тайно.

Не видя смысла, ближайший час, возвращаться ко сну, накидываю теплый плед поверх шелковой рубашки и штанов для сна, натягиваю ботинки и отправляюсь в сад.

Временами меня кидает то в жар, то в холод. Запертая сила проявляет недовольство, требуя своего немедленного освобождения. Пару раз я едва не потеряла сознание на кухне. Хорошо, никто не видел. В основном приступы появляются во время дождя.

Спустившись в переднюю, выхожу в сад через стеклянные двери. Весенний воздух касается раскрасневшихся щек, даруя спасительную прохладу. С наступлением ночи сад погрузился в сон, и сейчас его дорожки освещают множество ярких огоньков. Я бы продолжила стоять у порога, но мое внимание привлекает звук из самого сердца северной части сада. Следуя за красивой, но грустной мелодией, выхожу к озеру и замечаю одинокую фигуру хозяина поместья, играющего на скрипке при свете луны на фоне кустов пеннисетума, наклоненных от ветра к зеркальной глади озера. Останавливаюсь в тени деревьев, чтобы насладиться завораживающей музыкой и видом, но хозяин поместья резко обрывает мелодию, оборачиваясь.

— Кто здесь? — суровый голос Властителя Востока разносится над садом раскатом грома.

— Это я… Эйрин. — сдавленно отвечаю, выходя из тени, стараясь скрыть волнение и отогнать резко вспыхнувшее чувство дежавю.

Кровь гулко стучит в висках. От страха сдавливает горло.

— Не ожидал встретить здесь кого-либо в такое время. — голос хозяина поместья мгновенно меняется, становясь менее рассерженным и даже чуть приветливым. — Не спиться?

— Как и Вам. — мямлю в ответ, облегченно выдыхая и радуясь, что он не сильно разозлился за то, что прервала его.

Я подхожу чуть ближе к Властителю, скользя взглядом по его широким плечам, полурасстегнутой на груди белой рубашке, тонким штанам, которые явно не спасают от прохладного ветра, и босым ногам. От этой картины у меня одновременно пробегают мурашки по коже и бьет озноб.

— У Вас очень красивый сад. — произношу искренне, укутавшись поплотнее в плед. — Все в поместье восхищаются Ваше игрой на скрипке. Я и не надеялась, что мне так повезет, что я смогу насладиться ей лично. — стараюсь всеми силами не упустить его благодушное состояние и задобрить его комплиментами.

— Спасибо. Как тебе работа на кухне? — издевательски произносит мужчина, сверкая глазами.

Наконец-то в его голосе проскальзывает хоть какая-то краска, помимо холода. Пусть и сарказм.

— Замечательно. Благодарю, что позволили остаться.

Хозяин поместья слегка кивает головой, лениво улыбаясь.

— Что тебе помешало сладко спать в теплой постели и заставило выйти в такой прохладный, пусть и прекрасный вечер?

— Кошмары, — отвечаю честно, не видя смысла придумывать глупые отговорки, вроде тех, что «очень хотелось прогуляться по ночному саду». — А Вас?

— Мысли о делах не дают уснуть. — отвечает Властитель, жестом приглашая продолжить прогулку вдоль берега.

Властитель Тиге заходит по щиколотки в воду и идет так вдоль берега, продолжая сверлить меня цепким взглядом. Я не понимаю, что он хочет. Возможно, чтобы я мерзла с ним за компанию. Я оставляю его взгляды без внимания и стараюсь держаться на безопасном расстоянии от воды, чтобы не упасть в припадке перед Хозяином Востока.

— Мне всегда было интересно, как Властителям Долин удается содержать свои огромные поместья. — прерывая повисшую тишину, решаюсь задать вопрос, даже не надеясь, что Властитель захочет отвечать. — Если я могу понять остальных Властителей Долин с их высокими налогами, но Вы… Как Вам удается содержать свое поместье?

— Плантации виноградников, производство шелка и ароматических масел, которые скупают все парфюмеры континента, а также мраморные карьеры. — не задумываясь, отвечает Властитель Востока, а в глазах искрятся огоньки гордости. — Именно на эти деньги содержится поместье. Налоги, собираемые с народа Восточной Долины, направляются исключительно на содержание воинов на границе и стражников, патрулирующих в городах и селах. Стражников, которые служат в поместье, я содержу сам, также как и своих наемников. — спокойно продолжает рассказывать Властитель Восточной Долины, покидая озеро и приближаясь ко мне, а у меня в душе разливается ощущение тепла и уважения. — Еще вопросы?

Эта наша третья встреча с хозяином поместья. Первая — на корабле, где он прожигал меня холодным и выжидающим взглядом. Вторая — на террасе за завтраком, где он проявил доброту, позволив мне остаться, но оставаясь таким же холодным, даже, как мне показалось, недовольным. И теперь третья наша встреча за долгое время, он открыто беседует со мной, и пусть в его взгляде проскальзывают льдинки, он приветлив, и на его лице даже появляется слабая улыбка. Такая перемена заставляет меня внутренне смутиться, но я стараюсь засунуть это смущение как можно глубже, вспоминая, с каким восхищением кухарки говорят о своем хозяине. Значит, то, что он добр ко всем своим людям — правда, и я тоже вхожу в их число. От этой мысли становится тепло, но сердце резко коляет чувство стыда от моих грязных намерений ослабить его бдительность и проникнуть в библиотеку, в которой, возможно, находятся важные документы. От мыслей о том, что меня ждет, если застукают, ладони покрываются холодным липким потом.

— Да, он уже касается меня. Не могу его не задать. — отвлекаясь от темных мыслей, задаю, мучивший меня не одну ночь, вопрос. — Почему Вы спасли меня в тот день? И разместили на втором этаже? Это не комнаты для слуг. Возможно, Вы просто забыли…

— Нет. Я помню.

— Тогда… — растерянно произношу, сбитая с толку быстрым и спокойным ответом Властителя. — Слухи…

А слухи действительно распространяются очень быстро среди слуг. Кроме кухарок со мной никто не общается. Слуги обходят меня стороной. Я слышу, как они шепчутся у меня за спиной. В основном все считают, что я любовница Данте. Неизвестно кто, неизвестно откуда появилась, живу в комнате для гостей. Обеспечена разнообразными вещами. При этом они не замечают того факта, что я работаю на кухне. Слухи — самое последнее, о чем я переживаю сейчас, но все равно немного неприятно. Хотелось бы хоть каких-нибудь пояснений. Да и наличие у меня в шкафу только одежды из шелка, даже если брать в расчет то, что у Властителя Востока целое предприятие по его изготовлению, и ответ служанки «не положено» на мою просьбу принести одежду из другой ткани, как у остальных работников, сильно смущают.

— Теперь моя очередь задавать вопросы. Почему тебя мучают кошмары?

— Нападение разбойников, видимо, очень сильно повлияло на мое сознание, что неприятные события преследуют меня во сне. — торопливо произношу и перевожу взгляд на гладь озера, стараясь дать понять, что говорить об этом не хочу.

— Тебя смущают слухи? — после минуты молчания Данте возвращается к недавней теме, загадочно улыбаясь.

— А Вас нет?

— Меня все устраивает. — с самым невинным видом отвечает Хозяин Востока, пожимая плечами.

Я не понимаю, как мне реагировать на его слова. Хочется, с одной стороны, одарить его наглую физиономию пощечиной, а с другой… Да мне как-то все равно.

— Ты мне напомнила кое-кого. Так что не обольщайся. А слухи мне на руку, охотниц поубавилось немного. — видимо, он принимает мое молчание за процесс обдумывания дальнейшего продвижения своего статуса в его поместье. — Ну, а чтобы подкрепить слухи, завтра отправляйся в конюшню, побудешь там пару дней. Я надеюсь, тебе не так сложно подыграть мне в благодарность за спасенную жизнь? — Данте нависает надо мной, сверкая хищной улыбкой.

От этого потеплевшего взгляда, улыбки у меня внутри все замирает, я даже забываю, как дышать. А все из-за глубокого болезненного чувства дежавю. Знакомого до дрожи в коленях. Я хочу ухватиться за эту ниточку в памяти, но стоит мне потянуться к ней, как она полностью исчезает, не оставив и следа.

— Конечно, но… — тараторю, отмерев и откинув нахлынувшие чувства.

— Вот и замечательно. Доброй ночи, Эйрин. — Данте разворачивается и уходит, так и не дав мне договорить.

Каким образом работа в конюшне может подкрепить мой статус его дамы?

Постояв у озера еще пару минут, обдумываю слова Данте, но так и не придумав логичного варианта, возвращаюсь в комнату и очень быстро проваливаюсь в объятья сна в сопровождении крутящейся в голове мелодии скрипки.

***

Распахиваю настежь тяжёлые шторы, впуская в комнату свет. Позволяю себе понежиться на весеннем солнышке пару минут, наслаждаясь ясной погодой и давно забытым чувством волнения, бегущим по венам, заставляющее сердце бешено колотиться и, затаив дыхание, ждать, что принесет новый день. Забытое чувство, что ты живой и жизнь не проходит мимо тебя, что ты можешь что-то сделать, а не быть пассивным зрителем.

Связано ли это с тем, что мне наконец-то удалось выспаться, или вчерашней встречей, оставившей после себя немало вопросов — неважно. Главное, что мне очень нравится то, как я себя сейчас чувствую и стараюсь максимально отгородиться от негативных мыслей.

Принимаю теплую ванну с добавлением пары капель эфирного масла мяты. Исследую шкаф на наличие подходящей одежды для работы в конюшне. Шкаф полон длинных юбок, вечерних и повседневных платьев, рубашек самых разных пастельных оттенков, корсетов, камзолов с изящной тонкой вышивкой, множество брюк и обуви. Но нет ни одной вещи, которую было бы не жалко надеть в конюшню для работы.

Укутанная в одно банное полотенце, я одной головой выглядываю в коридор, надеясь увидеть кого-то из слуг, чтобы еще раз попробовать попросить другую одежду, но в коридоре пусто. Жду минуту, две, пять, но никто не появляется. В итоге я бросаю данную затею, так как сильного желания общаться со слугами у меня нет, после того, как теперь все перешептываются за моей спиной.

Натянув черный свитер, уже привычные мне брюки и высокие ботинки, перемещаюсь к столику с зеркалом и привожу в порядок волосы, собирая их в высоких хвост. С восхищением смотрю на себя в зеркало, замечая, что все ссадины сошли на нет, черные круги под глазами покинули мое лицо и пробивается свежий румянец.

Прежде чем отправиться в конюшню, заглядываю на кухню, чтобы позавтракать и рассказать о новом задании Властителя кухаркам. Женщины расстраиваются, признаваясь, что уже привыкли к моей компании, и просят заглядывать к ним почаще.

***

Аромат распустившихся весенних цветов и сияние утренней росы на их лепестках сопровождают меня от самого дома до тренировочной площадки, окруженной в форме буквы «П» зданиями казарм, где снуют новобранцы.

Мой взгляд цепляют массивные железные ворота и высокие каменные стены, окружающие все поместье. Перед глазами вспыхивает картинка, как Властитель Тиге с горящей яростью в глазах и армией прорывается сквозь эти самые ворота, чтобы отомстить за семью. Хотя, возможно, он не прорывался сквозь них. Ворота отворились, и все покорно опустились перед ним на колени. Неизвестно, как точно развивались события в тот вечер. История обросла фантазией рассказчиков. Многие работники поместья сменились, и поведать реальную историю могут лишь единицы.

Отгоняя нахлынувший интерес, поворачиваю в сторону одноэтажного здания, прохожу через открытые ворота и оказываюсь в чистом и светлом помещении. В воздухе перемешались запахи опилок, кожаной амуниции и лошадей. Минуту я стою у входа и наслаждаюсь всей обстановкой и запахом. Длинное помещение освещается люстрами на потолке. Деревянная отделка, аромат жженой карамели и никакого намека на свойственный неприятный запах животных.

Я сразу вспоминаю конюшню в школе. За лошадьми там тоже ухаживали, но я никогда не чувствовала и не видела, чтобы было настолько чисто. Все равно время от времени в конюшне появлялись ароматы навоза и пота лошадей.

Мое состояние восторга нарушает выходящий на встречу мне конюх, крепкий мужичок средних лет, что-то ворчащий себе под нос. Грубо всучив мне ведро и щетки, велит идти приводить в порядок лошадей. За ним, как по пятам, следует молоденький парень, по-видимому, помощник.

Все стойла в конюшне заполнены лошадьми самой разной породы. Больше всего лошадей восточного типа. Все кони прекрасны, но чувство восхищения сменяется тревожностью. Тяжелое чувство вины за то, что я обрекла вороного коня на гибель, будоражит тяжелые воспоминания.

Вывожу первую лошадь через задние ворота на небольшое поле для тренировки лошадей, огороженное невысоким забором. Начинаю с чистки головы и плавно перехожу к шее, затем к плечам. Меня отвлекает ворчливый голос конюха.

— Что за глупости снова поселились у тебя в голове? Не занимайся ерундой! Твое место здесь. Иди, работай!

Юноша, помощник конюха, с поникшей головой медленно ведет коня, неся в другой руке ведро с водой и щётку.

— Все равно получится. — тихо бубнит себе под нос парень.

Внешне он выглядит на семнадцать лет, но, возможно, возраста ему придает крупное телосложение, высокий рост и серьезные черты лица. Парень обращает внимание на меня и на несколько секунд задерживает взгляд. Его брови нависают над глазами. Он явно о чем-то усердно думает, но вскоре возвращается к работе.

Я перехожу к чистке правой стороны коня и, понимая, что вскоре мне переходить к мытью, вспоминаю, что конюх дал мне ведро, но не объяснил, где набрать воды.

— Как тебя зовут?

— Борво. — сухо отвечает парень, не отвлекаясь от работы.

— Очень приятно, меня…

— Эйрин, знаю.

— А…

Не успею я что-либо сказать, как юноша резко хватает мое ведро и куда-то уходит. Борво возвращается через пару минут с полным ведром воды.

— Спасибо. Как ты…

— Это логичный вопрос. Вам коня скоро мыть. Воды нет. — с ноткой раздражения отвечает парень, возвращаясь к своему коню.

Мне совершенно не нравится его грубый тон, но я предпочитаю промолчать и вернуться к работе. У парня явно день не задался.

Я заканчиваю с чисткой, начинаю намыливать коня и все чаще замечать косые взгляды Борво.

— В чем дело? Спрашивай, если хочешь что-то спросить, но не надо так на меня смотреть.

— Вы же близки с хозяином. — задает свой вопрос прямо в лоб.

Не ожидая такого вопроса, затягиваю с ответом.

— С чего ты взял? Нет конечно.

— Это был не вопрос. Вы простите меня за мою прямоту, но не умею я ходить вокруг да около. Я хочу попасть к Властителю на службу, но я не проходил обучение в боевой школе. У меня нет основ. Я лишь со стороны подглядывал за тренировками рябят.

— А чего ты хочешь от меня?

— Поговорите с хозяином! Я очень хочу ему служить!

От переполняющих парня эмоций он слегка даже повышает голос, и его конь начинает беспокойно топтаться на месте. Борво, замечая это, нервно оглядывается на ворота конюшни, ожидая, что оттуда сейчас выбежит конюх и снова начнет прочищать ему голову.

— А почему ты хочешь ему служить? Может он пошлет тебя на границу…

— Да хоть на край света! Он хорошо относится к своим людям, лучше, чем отец к сыну.

— Конюх твой отец? Кстати, как его зовут, а то он даже не представился.

— Агро Бир. Да, он мой отец. Так Вы поговорите с хозяином?

Мой взгляд скользит по юноше, пытаясь уловить хоть маленькое сходства отца с сыном. Юноша на голову выше отца и в два раза шире в плечах, но вот взгляд такой же упрямый, и это единственное, что похоже у этих двоих.

— Я не могу тебе что-либо обещать. Ты заблуждаешься по поводу моего положения в поместье, как и все остальные. Для начала расскажи мне, как вообще устроен отбор?

— Сначала боевая школа, в которой ты получаешь начальное образование и обучаешься боевым искусствам. Потом отбор в группу новобранцев и обучение три месяца. Затем распределяют. Ты служишь в поместье, патрулируешь города, села или тебя отправляют на границу. Но если очень повезет, войдешь в состав наемников Властителя.

***

Ближе к вечеру, закончив отмывать несколько десятков лошадей, прохожу мимо одного из закрытых стойл и слышу взволнованный храп коня. Слышу, как он пытается вырваться, ударяя денник копытами. Стоит мне подойти ближе, как меня отгоняет сын конюха.

— Конь буйный. — Борво справился со своими лошадьми раньше меня и теперь заканчивает подметать пол. — Новенький. Говорят, хозяин нашел его в океане. Он много врачей собрал, чтобы его поднять на ноги. Я видел его мельком, красивый.

— Как он выглядит?

Задаю вопрос и резко отдергиваю себя, понимая, насколько мои надежды глупы и нелепы.

— Вороной, крупный. Явно не восточная порода. Возможно, западная, но я не уверен, так как знаю о них лишь по рассказам отца.

Я лишь киваю в ответ, отдаю Борво инвентарь и возвращаюсь к себе, борясь с огромным соблазном вернуться и немедленно заглянуть в закрытое стойло.

***

— Просыпайся! — гнусавый голос стражника и ведро ледяной воды приводят меня в чувство, сковывая ледяными щупальцами и выдергивая из спасительного бессознания.

Я прикована цепями к стенам темной камеры. Мои руки болят от врезающихся в кожу кандалов. Пытаюсь подняться, но ноги обессиленно подкашиваются, колени больно бьются о каменный пол, руки и спину простреливает резкая боль.

— Говори, где остальные стихийники? — тот же самый стражник с гнусавым голосом задирает мне голову, хватая за волосы.

Из его рта ужасно смердит. Мне с трудом удается заглушить чувство тошноты.

— Не знаю…

Стражник отпускает волосы, и моя голова резко опускается вниз и бьется подбородком о грудь. Я чудом не прикусываю свой язык.

Звон хлыста. Спина начинает гореть огнем.

— Говори! — орет второй стражник, ударивший меня хлыстом сзади.

Продолжается это до тех пор, пока я не теряю сознание, и крики стражи, удары хлыста, холодная вода не перестают приводить меня в чувство.