Лезвие на воде (СИ)

Часть 29. Данте

Данте

Рано утром Оберон сообщил, что корабль Джодока зашел в воды Западной Долины. Этот работорговец знатно потрепал мне нервы, промышляя торговлей на моей территории. Я разобрался бы с ним уже давно, но стоило мне напасть на его след, как он пропадал с моих земель. Я пытался поговорить с другими Властителями Долин, но у Джодока были покровители с Южной Долины. Поддержал меня только Властитель Запада, дав разрешение на поимку Джодока и его шайки.

И вот мы нашли его.

Перепуганный, словно крыса, очутившаяся на тонущем корабле, он пятился назад, растерянно провожая своих, сбегающих после моего появления, людей. Джодок достал кинжал и потянулся к девушке, но я вырубил его, прежде, чем он успел осуществить задуманное. Он упал прямо к ногам ослабленной девушки. Я заметил ее, как только оказался на корабле, прервав слуг Джодока, которые собирались скинуть ее в океан. Увидев девушку в близи, я не мог поверить своим глазам. Такая бледная, одежда порвана, от нее остались лишь лохмотья, изначальный цвет которых понять было невозможно ведь вся одежда пропиталась кровью. Каштановые волосы прилипли к ее осунувшемуся лицу, на котором застыло странное выражение, похожее на то, что бывает у людей, которых после долгой болезни наконец отпустило, но чаще им становится легче перед концом. С ее лица не сходила слабая улыбка, она не отводила от меня взгляд, в котором становилось все меньше жизни с каждой минутой. Она была как две капли похожа на Эйрин.

Как назло, именно в тот день на моем корабле не оказалось лекаря. Глупо было с моей стороны не держать его на корабле, но я доверяю только Нолану, а он приболел, другого я брать не стал.

Дыхание девушки становилось все слабее и реже, она потеряла сознание и не реагировала на мои попытки привести ее в чувство. Оберон не отходил от меня и пытался всеми силами помочь.

Резко дыхание девушки пропало, сердцебиение остановилось. У меня внутри все задрожало, я не мог позволить этой девушке погибнуть на моих руках вот так. Сердце бешено колотилось, а перед глазами начинали пробегать пятна, но я взял себя в руки и начал делать массаж сердца и искусственное дыхание.

Прошло несколько минут, но девушка не очнулась. Оберон уже начал останавливать меня со словами, что мы сделали все, что могли. Но я не мог остановиться. Я продолжал и продолжал делать массаж сердца и искусственное дыхание. В голове не укладывалось, что это могла быть Эйрин. Сердце сжалось от боли и страха потерять ее сейчас. И наконец-то она задышала.

Оберон помог принести теплой воды и найти чистую ткань, а после удалился проверить ситуацию на корабле и задержанного, оставив меня одного с девушкой.

Я осторожно перевернул ее на живот, так как основные раны ее были именно на спине, и разрезав остатки ее рубашки, начал протирать окровавленное тело.

На спине было множество следов от плети. От осознания, что ее пленили и избивали у меня кровь начала закипать в венах.

После того как промыл и зашил ее раны, я укутал девушку в теплый плед и, приказав одному из стражников присмотреть за ней, отправился к Джодоку. В тот день, должен признаться, я впервые не смог себя сдержать. Сначала Оберон просто удивленно смотрел, как я пару раз ударил Джодока, задавая вопросы о девушке. Но вскоре, после того, как я не услышал внятного от него ответа, Оберон начал силой оттаскивать меня от работорговца, опасаясь, что я мог забить его до смерти.

По возвращению в поместье, я разместил девушку на втором этаже и приставил к ней служанку, чтобы та следила за ней, на случай, если я покину поместье до ее пробуждения.

Но она не просыпалась.

Господин Нолан навещал ее каждый день и уверял меня, что она скоро должна прийти в себя, но мне было недостаточно его слов.

Прошла неделя и, когда я вернулся в поместье рано утром, мне сообщили, что девушка очнулась.

Я сильно нервничал, прокручивая в голове нашу встречу, вспомнит ли она меня, по идее должна была, ведь, я сильно не изменился с нашей последней встречи. Но внутри не унималась тревога. На случай, если бы она меня не узнала, я положил рядом с ее приборами вещь, которую носил с собой все эти годы.

Но поймав обеспокоенный и пустой взгляд девушки, у меня промелькнула мысль не ошибся ли я. Как она может так холодно смотреть на меня.

Я спросил ее имя и на меня как ведро ледяной воды вылили. Она Эйрин, но она не помнила меня. Она даже не вспомнила сережку, потерянную в тот вечер. Я задавал ей наводящие вопросы, но она лишь поверхностно ответила на них. Боясь спугнуть девушку, я не стал на нее давить своими вопросами. Она не помнила меня, и я не чувствовал от нее той легкой волны энергии ее стихии, как в прошлом. Совершенно ничего. Я был в смятении и боялся, что она захочет покинуть поместье, но, прежде чем я успел придумать и озвучить причину задержаться, Эйрин предложила ее сама. Я вовсе не хотел, чтобы она работала на кухне, но, если бы я повел себя иначе и предложил просто остаться, то она могла бы понять меня неправильно.

Не в силах больше чувствовать на себе ее настороженный, подозрительный взгляд с тенью страха, я покинул террасу, отправившись в свой кабинет. Я со всей силы ударил кулаком в стену, чтобы хоть как-то заглушить сердечную боль и выпустить пар.

Спустя столько лет мы снова встретились, но она не вспомнила меня.

Я не мог понять, что же с ней произошло после того, как мы попрощались. Я лишь беспомощно опустился на холодный мрамор сжимая в руках единственную вещь, которая не давала мне принять нашу давнюю встречу за сон.

Я приказал одному из своих людей аккуратно разведать информацию о том, где она была все это время. Наемник не заставил долго ждать и буквально через три дня доложил, что Эйрин в розыске и ее приняли за стихийницу. Я приказал проследить, чтобы никто на территории Восточной Долины не узнал об этом.

Каждую ночь на протяжении нескольких месяцев я просыпался от ее крика. Борясь с очередным желанием спуститься к ней, после ее очередного страшного пробуждения, я отправился в сад, прихватив с собой скрипку, надеясь, что может, если она ее услышит, то вспомнит что-нибудь. И Эйрин пришла, укутанная в теплый плед. Цвет ее лица улучшился, она немного набрала вес и уже не выглядела истощенной.

Эйрин подбирала слова разговаривая со мной и, увидев, что я в более-менее благодушном настроении, начала хвалить мой роскошный сад и прекрасную игру на скрипке. Я же в свою очередь не упустил момент похвастаться своими доходами и тем, как я милостив по отношению к своему народу. Я очень хотел, чтобы она вспомнила меня, но даже, если этого не случится, то чтобы она узнала меня заново и поскорее.

Несмотря на волнение в разговоре со мной, Эйрин не постеснялась задать вопрос о слухах, которые ходят по поместью. По факту я проводил в комнате Эйрин каждый день пока она была без сознания, разумеется, пошли такие слухи, да и разместил я ее в комнате для гостей, тот факт, что она работает на кухне никого не интересовал, все заостряли внимание на других моментах. Понятное дело, что обитатели поместья не знали как себя с ней вести, но и грубить никто не решался, а это самое главное. Я не хотел, чтобы ей было плохо в моем поместье. Я хотел, чтобы это место стало для нее домом, если она действительно ничего не помнит.

Время от времени я проходил мимо конюшни, наблюдая как она чистит лошадей. Я думал, что, не справившись с любопытством, Эйрин в тот же день заглянет в стойло, но мне пришлось ждать еще один день. Ее перепуганное лицо, после того как она поняла, что я стал свидетелем ее перепалок из-за коня с Агро, было таким милым, что мне еле удалось сдержать улыбку.

Ближе к вечеру стража передала мне, что Эйрин покинула поместье и направилась в город. Я усмирил, накативший страх, что она могла покинуть поместье на совсем. Ближе к ночи она вернулась и закрылась на кухне.

На следующий день поместье посетила Андрэйст под предлогом оплаты аренды. Мы прогуливались по саду, ей стало нехорошо, и я завел ее в беседку. Я относился к ней как к младшей, очень непослушной и своевольной, сестре. Несмотря на наши дружеские отношения я не мог полностью отдать ей ее земли, ведь тогда соседи могли, не видя в ней силы, обмануть, запудрить мозги. женившись на ней, и отобрать территории. Я не хотел для нее такой участи, ведь был многим обязан ее отцу. Так мы оказались в каком-то роде привязаны друг к другу.

В беседке нас увидела Эйрин.

Разумеется, Андрэйст заметила мою реакцию. Я отправился в свой кабинет, решив, что ее игры пора заканчивать.

Вечером я снова отправился в сад, надеясь столкнуться с Эйрин. Так и вышло. Она явно о чем-то задумалась и прошла в темную часть сада. Я хотел было ее догнать, но она испуганно развернулась и приставила мне шпильку к глотке, я рефлекторно вывернул ей руки и заметил, как она уронила склянку.

Я дернулся за ней, но Эйрин оказалась быстрее. Воспользовавшись тем, что я отвлекся и ослабил хватку, она вывернулась и вернула шпильку к моему горлу, но разглядев мое лицо при свете фонаря, растерянно отошла, убрав шпильку.

Пока она торопливо извинялась, я выхватил из ее рук склянку. Кровь внутри закипела, я не сдержал недоумение и злость. Первая мысль была о том, что она решила отравиться, но оказалось, что она приготовила снадобье специально для меня. Злость мгновенно испарилась, а вместо нее по телу разнеслось такое тепло и спокойствие, что я, не раздумывая, сделал пару глотков.

Прогуливаясь недалеко от озера, мы наконец-то разговорились, и я узнал о ней чуточку больше, чем знал до этого, но она все равно не договаривала.

В ответ на ее историю, я делюсь своей. Рассказываю ее в такой же манере, что и Эрин свою, очень кратко, но затем все же рассказываю ей свою тайну, о которой знают лишь единицы: Оберон, Властитель Запада и господин Нолан, надеясь, что когда-нибудь и она расскажет мне все.

В момент наши лица оказались очень близко друг к другу, мне так хотелось коснуться ее губ, но стоило мне поддаться желанию, как она отстранилась, не дав мне совершить ошибку.

Прощаясь, я держал ее маленькую нежную ладонь и мне совершенно не хотелось отпускать ее.

Я хотел сказать ей о случившемся в саду, чтобы она не думала ничего лишнего обо мне и Андрэйст, но она перебила меня, переведя тему.

На следующее утро в спешке я покидаю поместье и отправляюсь на совет. Причиной внепланового собрания оказалась смерть Властителя Северной Долины в результате отравления.

В качестве представителей почившего Властителя прибыли его сын и дочь. Они рассказали о случившемся и что ведут расследование. Но на тот момент, как рассказали отпрыски Властителя Северной Долины, все выглядело как самоубийство. Я, да и все остальные Властители, относились к словам детей бывшего Властителя с недоверием, ведь все знали какой Хозяин Севера был самолюбив, он бы не поднял на себя руку. Отпрыскам никто не мешал сговориться и избавиться от родителя, чтобы занять его место. Но Властители других долин не могут вмешиваться в дела друг друга. Нам оставалось лишь ждать пока народ Долины Севера выберет нового Хозяина.

Ближе к вечеру я вернулся в поместье и застал в библиотеке Оберона и Эйрин. Оберон со злостью выпалил, что Эйрин без разрешения поднялась на третий этаж, рылась в книгах, а возможно и в документах. Мой старый друг без тени сомнения обвинил ее в шпионаже. Эйрин лишь перепугано смотрела то на меня, то на Оберона, по ее шее стекала тонкая струйка крови. Я приказал Оберону убрать меч и подал Эйрин обувь, заметив, что она стоит босиком на холодном полу.

В этот момент я чувствовал лишь дикую усталость после целого дня в седле и тянущей боли в сердце, от того, что она снова недоговаривает. Я отпустил Эйрин. Оберон хотел продолжить возмущаться и спорить, но, поймав мой тяжелый взгляд, замолк и удалился.

На следующее утро я снова покинул поместье, чтобы проверить как идут дела по производству шелка. Я посетил плантацию тутовых деревьев, проследил за сбором шелкопряда и за всеми остальными стадиями производства. Переговорил с рабочими, узнавая есть ли у кого-то из них претензии. Но в ответ на свои вопросы получал лишь радостные лица и благодарности за возможность работать. Я поблагодарил их в ответ за труд, ведь именно благодаря магии стихийников производство процветает. Перед отъездом попросил подготовить ткань черного цвета с синим отливом и передать ее главной портной поместья.

Домой я вернулся ближе к вечеру и смог понаблюдать за Эйрин лишь во время лекции. Выглядела она уставшей, но довольной, и ученики с интересом слушали ее. Я был счастлив, видя, что угадал с подходящим для нее родом занятий.

После лекции Эйрин не покинула тренировочную площадку и продолжила сидеть в темном углу шатра. Меня не отпускало чувство вины за то, что она увидела меня с Андрэйст и за произошедшее в библиотеке. Мое неожиданное появление нисколько не напугало ее. Лучшего предлога начать разговор, кроме как с похвалы и желания проверить ее боевые навыки на себе, не нашел.

Эйрин очень хорошо блокировала все мои удары, но мне удалось отвлечь ее и выполнить захват. Я уворачивался от ее попыток нанести удар и сбил ее с ног, тем самым закончив нашу тренировку.

Я чувствовал на себе ее тяжелое дыхание, смотрел в ее карие глаза, и не удержавшись перевел взгляд на ее приоткрытые губы. В голове сразу всплыла картинка нашего поцелуя в океане. От нахлынувших воспоминаний сердцебиение с грохотом отдало в ушах. Очень быстро приятные чувства от близости накрыла волна обиды на судьбу и на самого себя, за то, что тогда отпустил Эйрин и не был рядом с ней, когда она была в опасности. Сухо поблагодарив ее за тренировку, собирался уйти, но она остановила меня. В ее голосе было столько боли и отчаяния. Она попыталась начать разговор о вчерашнем, но я, изо страха сказать лишнее, ответил сухо и ушел.

Я не мог долго находиться рядом с ней. Ей было больно от моей смены настроения, а я не хотел делать вид, что все в порядке, хотелось прижать ее к стенке и заставить все рассказать, заставить вспомнить меня, а потом поцеловать, так сильно, чтобы ей стало на мгновение больно и она почувствовала, как было плохо мне все то время, пока ее не было рядом. Я влюбился словно мальчишка, и это чувство не отпускало меня все эти годы.

Мы начали реже видеться.

Я без конца выезжал за пределы поместья, а Эйрин полностью погрузилась в обучение ребят. Но Оберон напомнил мне о нашей традиции время от времени вести занятия вместо наставников.

Эйрин и остальные ребята, что ждали своей очереди для спарринга со мной, следили за всем со стороны. Увлекшись тренировкой я по привычке стянул с себя мокрую насквозь рубашку, и только потом понял, что немного поспешил, но быстро напомнил себе, что это тренировка и вполне естественно, что я решил снять рубашку, тем более не так уж и плохо покрасоваться перед Эйрин своим неплохим телосложением.

Новобранцы также собирались освободиться от прилипших рубашек, но остановились, косо поглядывая на Эйрин. Она уверенно обвела взглядом всех ребят и спокойно дала команду продолжать. Я также возражать не стал, гася закипающее негодование и предпочитая честную борьбу во всем, тем более за внимание девушки, которая нравится.

Все ребята уже выдохлись, когда я заметил задумчивое лицо Эйрин. Чтобы выдернуть ее из мрачных мыслей, я пригласил ее на спарринг. Сам не представляю сколько мне потребовалось сил, чтобы не приказать всем парням закрыть глаза и самому сохранить спокойное выражение лица, когда Эйрин стянула рубашку и осталась в одном топе. Она явно решила сравнять шансы.

Эйрин наносила удары все сильнее и сильнее. Я лишь отбивался от мощных ударов ее меча. Но вскоре ее удары ослабели, а я начал атаковать сильнее. Эйрин продолжала отбиваться, но частота выпадов уменьшилась. От очередного моего удара она не увернулась. В тот момент мне с трудом удалось увести меч в сторону, чтобы не ранить ее сильно, но все равно зацепил плечо.

Я в ярости отчитал Эйрин и, не слушая ее объяснений, распустил ребят.

Возвращаясь вечером в библиотеку вместе с Обероном, мы столкнулись с Эйрин и Андрэйст. Мы слышали большую часть разговора девушек и больше всего мне понравилась та часть, где Эйрин начала заявлять на меня права.

Стоило нам появиться, как Эйрин подошла ко мне и нежно, но при этом властно, коснулась моего плеча и поцеловала. Я понимал, что она делает это с целью насолить Андрэйст, но мысль, что Эйрин это делает потому что ревнует, грела мне сердце. Тогда я с огромным удовольствием ей подыграл, приобняв ее за талию так, как будто делал это каждый день на протяжении всей жизни.

Как только Оберон увел Андрэйст, Эйрин сразу отстранилась от меня. Вместо нахлынувшего тепла, в душе разнесся жгучий холод обиды, за то, что это был лишь спектакль. Я ругал себя за слова, сказанные тогда у озера, о том, что она нужна мне для отпугивания невест. Не в силах больше чувствовать перепады бушующих чувств и чтобы набраться смелости перед разговором с Эйрин, я отправился к Ромону, моему хорошему знакомому, хозяину небольшого ресторанчика в самом центре города.

В основном мы много пили, говорили мало. Ромон рассказывал о своих проблемах на работе и в семье, тактично не спрашивая причины почему я решил напиться. А я даже в пьяном состоянии не мог и слова сказать об Эйрин. Хотелось поделиться с кем-нибудь, но понимал, что хочу не этого, а чтобы Эйрин все вспомнила. Но даже, если не вспомнит, то чтобы доверяла. Я лишь хотел, чтобы она была в безопасности, жила спокойно и в достатке, но она все еще не доверяла мне и это было естественно, ведь я для нее совершенно чужой человек.

Когда мы выпили весь недельный запас вина и Ромон заснул, я решил, что просто обязан пусть и в таком состоянии, но вернуть к Эйрин, ведь я обещал, что мы поговорим. Не помню, как я тогда добрался до ворот поместья. Помню лишь то, что у входа в сад стояла Эйрин, она выглядела встревоженной, осматривая меня в головы до пят, и что-то бурчала за приятную компанию, но я был не в настроении все это выслушивать и поэтому просто притянул ее к себе и обнял, вдыхая приятный аромат ее волос и кожи, отдающие мятой.

В пьяном состоянии я начал все ей рассказывать. Голова понимала, что мне стоит промолчать, но сердце больше терпеть не могло. Борясь с противоречивыми чувствами, я начал говорить издалека и намеками, что и стало моей ошибкой. Видимо я считал, что она каким-то волшебным образом поймет, что речь шла о ней.

Эйрин привела меня в мою комнату и хотела уйти, но я ее остановил, снова притягивая к себе. Я понимал, та, что мне нравится рядом, но мы были так далеки друг от друга. Целая пропасть недосказанного разделяла нас. Я чувствовал, что Эйрин что-то недоговаривала мне, что-то очень важное.

Я снова совершил ошибку и поцеловал ее. Запоздало понял, что перешел черту, и попытался извиниться. Мои действия причинили ей боль, но оказалось, что больно было больше от того, что я поцеловал ее только потому, что она похожа на девушку из моей истории.

В голове прояснилось и мы смогли поговорить о случившемся в библиотеке. Ранее Оберон мне рассказал, что Эйрин была готова покончить с собой его руками, я не поверил. Был в ужасе, когда услышал это от него. Неизвестность прошлого и того, что так сильно тяготит Эйрин не давало мне покоя.

Я решил немного подтолкнуть ее и рассказал, что знаю о том, что она в розыске. По ее лицу пробежала тень страха, но она быстро согнала ее и уверенно заявила, что не стихийница и зла мне не желает.

Через пару дней в поместье пришла весть о нападении на Андрэйст. Такое случалось пару раз после того, как она осталась сиротой, но после того, как я обозначил себя, как ее покровитель, от нее отстали, но теперь все началось снова.

Я нашел ее в лесу. Одежда была порвана, и вся в грязи, босиком, волосы растрепаны. Она со слезами бросилась ко мне. Я пытался ее расспросить о произошедшем, может кто из нападавших намекнул на своего нанимателя, но она ничего не заметила.

После того как я привез Андрэйст в поместье, поднялся сильный ветер. Едва я спешился с коня ко мне подбежал стражник, которого я поставил приглядывать за Эйрин, и сообщил, что она давно покинула поместье и до сих пор не вернулась. Меня не покидало дурное предчувствие с самого утра, сначала Андрэйст теперь Эйрин.

Я гнал коня во весь апорт, сильный ветер так и норовил скинуть меня с лошади. На небе собирались грозовые тучи и начал моросить дождь.

Наконец вдалеке я заметил наездника на черной лошади и со всех сил ринулся к нему и не ошибся. Пока я приближался Эйрин начала окончательно соскальзывать с коня. Я развернул своего коня в сторону поместья и услышал, как Эйрин слабым голосом начала меня благодарить за все. Мое сердце пропустило удар, я боялся, что нет ничего хорошего в ее словах. Она резко болезненно закашляла кровью.

Я пришпоривал коня основа и снова, боясь не успеть довести Эйрин до поместья.

Она все продолжала говорить о своем страхе потерять мое доверие, а у меня сердце разрывалось от страха, что она может уйти на моих руках. С каждой минутой голос ее звучал все тише, я прижимался к ней теснее, чтобы слышать каждое слово. Эйрин резко дернулась в моих руках, прося позаботиться об Амрите и быть осторожнее с Андрэйст, и потеряла сознание, когда мы были уже у ворот поместья.

Я нес Эйрин на руках в ее комнату выкрикивая приказ немедленно позвать лекаря. Когда я зашел в комнату Эйрин тот был уже на месте. Лекарь осмотрел ее, померил пульс и начал что-то быстро искать в своей сумке. Я боялся и слова сказать, чтобы не отвлечь лекаря. Мог лишь взволнованно мерить комнату шагами, ожидая ответа. Меня раздирали мысли о том, почему она оказалась там в такую погоду одна, почему ей стало так плохо.

Спустя целую вечность лекарь отошел от Эйрин, протянул мне стакан с успокоительным и потребовал, чтобы я его выпил, а после рассказал, что понятия не имеет, что произошло с ней. Я, не сдерживаясь грубо выругался, но затем успокоившись извинился перед выдающимся лекарем за свою несдержанность. Господин Нолан объяснил, что приступ прошел, Эйрин просто спит и набирается сил, чем дольше она проспит, тем лучше.

Я беспомощно сидел у постели Эйрин несколько дней.

Сначала врывалась Андрэйст, но как только она начала жаловаться на свою судьбу, о том, что я ей времени не уделяю и остальной бред, я просто выставил ее и приказал больше не появляться в поместье без приглашения.

Я совершенно не понимал, что происходит с Эйрин. Я все рассказал Оберону, он предположил, что причина, почему мы не чувствуем в Эйрин стихийницу в том, что ее силы заблокировали. Иной причины, почему Эйрин интересовалась литературой на такую тему, Оберон не знал.

Каждый день приходил Оберон, докладывал о делах в поместье и приносил книги, в которых я мог отыскать способ помочь Эйрин избавиться от артефакта РодЖо, но нужной информации не было. Я не мог отойти от Эйрин ни на секунду, стоило закрыть глаза, как снова видел ее окровавленную на моих руках.

На четвертый день Эйрин проснулась, но оказалось, что она потеряла зрение. Господин Нолан предположил, что оно скоро вернется. У меня кровь застыла в жилах, когда Эйрин абсолютно спокойно приняла потерю зрения.