Лич, который взрывает воздушные замки

Глава десятая Вечный голод

/15 июня 2029 года, Праведная Республика, г. Фивы/

— Как, блядь⁈ — выкрикнул я и херакнул по столу костяным кулаком. — Связать и доставить в Душанбе!!!

— Отловили четверых, повелитель, — ответил Леви. — Но Кефаллению мы больше не контролируем. Эвакуируем жителей, но многих уже сожрали…

— Сколько их? — внутри моих костей похолодело.

— В Пелопоннесе обнаружено минимум три вендиго, — ответил Леви. — Двоих мы отловили, один скрылся.

— Алексей, — вошёл в помещение Захар, в виде платформы. — Мне нужен минимум один вендиго. Лучше два или три. Я очень хочу изучить их и запустить на Землю.

— Четыре у меня есть, — произнёс я. — Забирай, блядь, всех… Если ещё поймаю, тоже забирай!

— Я должен изучить их, прежде чем приму окончательное решение, — дал Захар задний.

Неожиданно. Но разумно.

— Имей в виду, что вендиго сожрёт всю доступную фауну, какую только найдёт, — предупредил я. — Если это теоретически можно сожрать и переварить — он обязательно попробует. Когда очень долго нет еды, вендиго пробуют жрать древесину и даже камни — вот настолько они фанаты нездорового питания.

— С древесиной и камнями получаются какие-то успехи? — уточнил Захар.

— Нет, конечно! — ответил я. — Просто это настоящая повёрнутость на еде — они сильно страдают, когда им не удаётся непрерывно набивать желудок. Можно сказать, что вендиго испытывает адскую боль всякий раз, когда по его пищеводу не проходит что-нибудь мясное. Голодная боль, в случае вендиго, это основной мотиватор.

— Насколько сильны вендиго? — уточнил Захар.

— Ну, в плен их взять можно, но вот убить нельзя, — ответил я. — То есть можно, но это очень трудно.

Кстати… А ведь можно попробовать!

Коррапченная некроэнергия — это тоже некроэнергия! Я прямо хочу проверить, как она подействует на меня!

— Слушай, я сейчас понял, что собираюсь угандошить одного вендиго, — сказал я. — Можешь посмотреть на процесс. Интересно?

— Конечно, — ответил Захар.

— Джентльмены! — обратился я к присутствующим немёртвым. — Мне нужен один вендиго с обрубленными конечностями — упаковать в КАБ и погрузить в грузовичок. Мы с Захаром и его ребятами съездим на одно памятное местечко! Ах, да, у нас есть в казематах смертники?

«Костюмы анальной безопасности», специально под вендиго, у нас уже есть.

Я посчитал, что вероятность встречи с очередным вендиго очень низка, но никогда не равна нулю. Чтобы избежать неприятных инцидентов и лихорадочных поисков, в моих хранилищах лежат костюмы анальной безопасности, сокращённо КАБ, обеспечивающие надёжную фиксацию любой гуманоидной твари.

— Недавно завезли грабителей мёртвых и насильников, — сообщил Леви.

— Мне нужно ровно десять, — произнёс я. — Их тоже в грузовичок. Они поедут в один конец. Захар, лучше возьми с собой боевые платформы, с тяжёлым вооружением. Обещаю — будет жёстко!

— А Пелопоннес… — заговорил генерал-полковник Леви.

— Вы же уже начали вводить войска? — спросил я.

— Да, повелитель, — ответил он.

— Тогда моё временное отсутствие не сыграет особой роли, — махнул я рукой. — Главное — не давайте вендиго никого из живой ауксилии. Решайте проблему только Праведной Армией.

— Передаю тебе во временное подчинение полк охранных платформ, — расщедрился Захар.

— Я это очень ценю, — искренне ответил я. — Леви — принимай командование и используй с максимальной эффективностью.

Шутки закончились.

Эти суки, как я понял, решили избавиться от моего главного ресурса — от моих людей. Ну и от немёртвых солдат.

Такое количество вендиго ведь неслучайно. Таких случайностей, йобаный рот этого казино, не бывает!

/15 июня 2029 года, Праведная Республика, среди полей/

— Вот здесь, когда-то давно, я сделал всё необходимое, чтобы бесславно сдохнуть, — сел я на землю. — Именно здесь я изгнал первого своего вендиго, скинутого буквально мне на голову. Судьба…

Я уже расчертил пентаграмму, осталось только разложить действующие лица.

— Испытываешь чувство ностальгии? — поинтересовался Захар.

— Да, это ведь та самая по-идиотски решительно пройденная мною точка невозврата, — вздохнул я. — Возможно, я был слишком порядочным, поэтому решил позаботиться о вендиго самостоятельно, не делая его проблемой окружающих — возможно, что зря. А может и не зря. Теперь уже хрен узнаешь…

— Я мог бы спрогнозировать вероятные исходы, но меня тогда ещё не существовало, — посетовал Захар.

— Всё никак не могу ужиться с мыслью, что ты, если календарно, совсем ещё щегол, — произнёс я, после чего поднялся на свои костяные ноги. — Ладно, за работу.

Вытаскиваю из кузова смертничков, осуждённых в соответствии с законами, вступающими в силу при введении чрезвычайного положения. Чрезвычайное положение я уже ввёл, поэтому юридически всё чисто — у меня со всем так. Историки будущего обязательно будут копаться, что да как тут было, но наткнутся только на юридически безукоризненную работу тонко отлаженного государственного аппарата.

«Блядь! Надо было в политику идти!» — подумал я. — «Вот точно бы, благодаря Искре, поднялся до Москвы, был бы гордым единороссом! Или зашёл бы от КПРФ — хотя тогда могли бы и пристрелить по-тихому, пока не достиг реальных высот…»

Реально, могло сработать. Я уже достоверно установил, что куда бы ни полез, везде бы поимел впечатляющие успехи. Потому что Искра…

Возвращаясь же к смертникам — в законе чётко обозначено, что способ казни выбирается на усмотрение военно-полевого суда. Этих приговорили к расстрелу, поэтому будет им расстрел. Чуть-чуть позже.

— Смотришь? — спросил я. — Сейчас я поставлю клетку с вендиго в центре, а этих надо обколоть транквилизаторами, чтобы не рыпались.

— Я поставлю клетку с вендиго, — решил Захар.

Достаю из кабины мешок с медикаментами и набираю в шприц альпразолам. Буду давать повышенные дозы — точность не особо важна.

Первый смертник начинает дёргаться, но я даю ему лёгкий пинок по башке, после чего спокойно ввожу мощное седативное, способное вырубить даже самого буйного. Передоз может дать угнетение дыхательного центра, но седативный эффект наступит гораздо раньше, после чего я проведу ритуал, а дальше ему жить совсем не обязательно.

Быстро обкалываю остальных, после чего вооружаюсь скальпелем.

Всё, как и в прошлый раз: вырезать глаза, языки, а затем аккуратно просверлить отверстия в черепах. Теперь всё проходит гораздо легче, чем в прошлый раз. Отношение совсем другое. Смерть изменила меня или это я сам очерствел?

Провожу все назначенные процедуры, после чего вскрываю брюшную полость первому смертнику, отсекаю кишечник прямо у самого желудка, после чего тяну кишку к вендиго.

Вендиго беснуется, совсем как в прошлый раз. Люди и нелюди другие, а ситуация точь-в-точь…

Даже смертники, пребывающие в седативном безвременье, блаженно улыбаются, несмотря на то, что с ними сейчас происходит.

— Это всё обязательно? — спросил Захар, но без единой нотки осуждения.

Ему просто интересно узнать, не чокнулся ли я окончательно.

— Обязательно, увы, — ответил я ему. — Часть ритуала.

Кишки растянуты по линиям, всё готово, поэтому незачем откладывать кульминационный момент.

— Сонсуза кадар каранлик! — провозгласил я. — Öле йемини битир!

Тела смертников затрепыхались в лихорадочном лежачем танце, я своими огоньками из черепа увидел процесс преобразования некроэнергии. Мрачное и жуткое говно, даже для лича…

Те крупицы скоррапченной некроэнергии, которые я в прошлый раз видел чёрными, летающими как палёный пластик, сейчас виделись мне тошнотворно-зелёными, яркими и светящимися, как художественная визуализация радиации или какой-нибудь безусловно вредной хуйни.

Облака над головой сгустились, почернели, начали бить молнии, сопровождаемые грозными раскатами грома.

Деревьев тут, кстати, больше нет, они давно сгнили. Поэтому молнии херачат прямо в землю, будто пытаясь достать меня, чтобы я прекратил это дерьмо.

— Аксам йемейны баслайин! — продолжил я воспроизводить заклинательную формулу. — Усюк олсун! Хосчекал вотан!

Теперь я отчётливо вижу, как именно скоррапченная некроэнергия движется по протянутому кишечнику.

— Прекрати, умоляю!!! — заревел вендиго.

До этого я его особо не слушал, как-то похуй было на его «я хочу есть, невкусная кость, дай еды, накорми меня», а сейчас вот обратил внимание — он взмолился. Ему очень страшно. Но главное — он понимает, что я делаю.

— Поздно уже, голубчик, — ответил я. — Джентльмены, кровь.

Сам я тоже беру ведро с кровью и поливаю пентаграмму, стараясь залить кишки. Получается отлично.

Чёрного света я сегодня не увидел, хотя в прошлый раз прямо охренел от этой картины. Сегодня у нас в программе оказался тошнотворно-зелёный, вызывающий неприятные ощущения даже у меня, у нежити. У меня нет желудка и пищеварительной системы, нечему тошнить, но это, как оказалось, тошнота когнитивного характера.

— Всё, пошла жара! — сообщил я Захару, когда клетку вендиго начало преобразовывать.

Сталь обратилась в кристально чистое стекло, больше похожее на лёд. Костюм, изготовленный из металлокерамики, держался достойно, но и он поддался осквернению…

Только вот вендиго всё равно не мог сделать и шага, ведь руки и ноги его были зафиксированы жёсткой стальной сцепкой с землёй и клеткой.

Пошёл проливной дождь. Он начал старательно смывать кровь с ритуального круга, но поздно уже. Свою задачу ритуальный круг уже выполнил.

А затем, когда дождь расписался в своём бессилии, с небес сошёл лёгкий туман.

— Имей в виду, что со смертниками ещё не покончено, — предупредил я. — Они восстанут потусторонними тварями.

— И их я тоже хочу изучить, — ответил на это Захар. — Мир некромантии потрясает открытиями. А ты делишься ими так, будто это какие-то будничные хлопоты…

— Этим я зарабатывал себе на жизнь, — пожал я плечами.

Подхожу к клетке.

Стекло, прозрачное и тонкое. Какие силы могут преобразовать закалённую сталь в стекло?

— М-хм… — потёр я нижнюю челюсть, задумчиво рассматривая вендиго в прозрачном КАБ, всё ещё сохраняющего исходный вид. — Кажется, готов.

Туман начал торопливо густеть, а я решил не терять времени и пострелять по вендиго, чтобы удостовериться наверняка.

Выхватываю пистолет АП-30 — разработку Захара, имеющую калибр 5,6×24 миллиметра, с технической скорострельностью 400–600 выстрелов в минуту, а также ёмкостью магазина в 30 патронов.

Короткая очередь в вендиго. Некогда металлокерамический КАБ обзавёлся дырами, из которых и начал вытекать наш дух голодной зимы…

— Теперь точно готов, — заключил я.

Туман стал непроглядным даже для мертвецкого зрения, что удивительно. Видимо, он магического происхождения.

Тут из белого тумана сверкнула вспышка, после чего рядом со мной промелькнул лазерный луч.

Без башки, пусть и такой пустой, оставаться не хочу, поэтому пригибаюсь.

— Если увидишь их — не убивай, — попросил Захар из тумана. — Они нужны мне живьём.

— Окей! — ответил я и сразу почувствовал присутствие за спиной.

Разворачиваюсь и открываю огонь.

Не знаю, недостаток это или преимущество, но Захар сделал только два режима для этого пистолета: «медленный автоматический» и «быстрый автоматический». У меня флажок стоит на «быстром автоматическом», поэтому я опорожнил весь магазин за две секунды непрерывного огня. Кажется, попал в кого-то.

В меня врезается что-то, но я не теряюсь и перехватываю ублюдка. Сразу в партер, с захватом конечности, после чего выкручивание этой белой лапы и три сокрушительных удара пистолетной рукоятью в область башки.

Тварь сильна, поцарапала мне кости на бедре, но это ерунда…

Сейчас вот чувствую, как кости начинает жечь. Говорят, что если мышцы жжёт — значит, растут. А если кости жжёт?

Нет, я-то, как квалифицированный специалист, доподлинно знаю, что это просто микроразрывы в мышцах, поэтому они отекают и болят — возникает это от неприспособленности организма к нагрузкам. Давно, кстати, не испытывал этого ощущения…

Перезаряжаю пистолет.

Вижу лазерные вспышки на фоне, а также слышу металлический грохот.

Не видно нихрена, отчего печально.

Иду в сторону последнего местоположения Захара. Вроде бы, он был где-то… там!

Снова ощущаю, как кто-то пристально пырится мне в спину. Разворачиваюсь и разряжаю весь магазин в длинной очереди на три секунды. Нет, всё-таки, это мощь — с такой скорострельностью можно положить всех ублюдков, решивших кинуть тебя во время сделки по продаже кейса с кокаином…

Кажется, я достал ублюдка насовсем. Во всяком случае, я услышал, как что-то упало на пожухшую траву.

— Ты живой? — спросил я. — Не живой, конечно же, да… Что это я?..

— Иди на голос, Алексей! — позвал меня Захар. — И захвати хотя бы одно тело с собой!

По памяти дохожу до вырубленного потустороннего ублюдка и беру его за руку. Попутно даю ему по башке ещё пару раз, чтобы не чинил препятствий.

Иду в направлении голоса Захара и выхожу из тумана.

Боевые платформы справились на отлично — шесть потусторонних тварей уже были упакованы в наручники и погружены в кузов грузовика. Я подтаскиваю последнего и передаю его ребятам Захара.

— Мне непонятна природа этого тумана, — произнёс тот.

— Ты, наверное, будешь смеяться… — начал я, но потом махнул рукой. — Магия.

— Я так и подумал, — сказал на это искусственный интеллект. — Мы здесь закончили?

— Что мы извлекли из случившегося? — спросил я.

— Что надо предупреждать соратников о том, что на поле боя противоестественным образом возникнет туман, — ответил Захар.

— Да, это очень ценный урок, — кивнул я. — Мы вернёмся не такими, какими уходили.

И это буквально так, потому что я вижу, что платформы Захара покрыты чем-то вроде ржавых каверн, внутри которых мерцают тошнотворно-зелёные огоньки.

Ну и я сам уже не совсем тот: кости мои покрыты такой же ерундой, которая въедается внутрь.

/16 июня 2029 года, Праведная Республика, г. Фивы/

— … не менее двадцати шести тысяч погибших, но точная численность до сих пор устанавливается, — продолжил Кумбасар. — Генерал-лейтенант Адам.

— Устанавливаем местонахождение последнего достоверно известного вендиго, — взял слово начальник военной разведки. — Общая численность высаженных вендиго неизвестна, но об одном мы точно знаем — он где-то в Пелопоннесе, командир гарнизонных войск, полковник Сонмез, утверждает, что они упустили одного.

— Пристрелили случайно? — уточнил я.

— Да, повелитель, — кивнул Адам. — Мы найдём его, ведь он не сможет долго сдерживаться.

— Эх… — изрёк я усталым тоном. — Ладно, возвращайтесь к работе.

Вот как отследить⁈ Как понять, каков будет следующий ход этих иномирных ублюдков⁈

Мы пасли окрестности всех наших городов со спутников — хай-тек, хай-лайф! Граница на замке: дроны, несущие рельсотронные пушки, блоки управляемых ракет и даже кассетные бомбы, патрулируют местность!

А эти суки…

Раздражённо бью по столу костяным кулаком.

А эти суки просто открыли порталы в паре километров над городом, вне зоны действия ритуалов запрета! Вендиго насрать, что там и как там, его не убить падением с большой высоты.

Ну, твари, ох, как же я зол…

С одной стороны, это приятно, что я испытываю такую острую эмоцию, а с другой — у меня жопа горит!

— Ах, твою мать!!! — снова херакнул я по столу кулаком.

Минимум двадцать шесть тысяч погибших — вендиго жрали, как проклятые! А то, что не могли сожрать, надкусывали.

Некоторые из этих тварей даже успели принять оригинальную форму, наиболее эффективную для пожирания масс мяса и костей, но их уже схомутали и передали Захару.

А вот этот кремниевый, конечно, рад!

Наконец-то, спустя неопределённо долгое время, возможно, в его процессорах уже прошло несколько вечностей, он получил способ надёжного избавления от инфильтраторов и неудобного населения Земли.

Конечно, инфильтраторы умнее вендиго, возможно, они даже в чём-то сильнее, но это лишь один из компонентов тотальной прокси-войны.

Есть оборотни, популяция которых растёт стремительными темпами.

Есть минотавры, строящие свою цивилизацию на руинах старой.

Сам Захар тоже, наверное, не упускает случая шарахнуть управляемой ракетой по замеченной группе инфильтраторов…

Достаю телефон и набираю Захара.

— Аллё, — услышал я установление соединения. — Что там с этими ритуальными ушлёпками? Есть какие-то подвижки?

Мне самому очень интересно, кто это и что это.

— Это непонятно что, — ответил Захар. — До сих пор разбираюсь.

— Видишь в них хоть какую-то пользу? — поинтересовался я.

Меня, как и его, волнует практическая, прикладная сторона вопроса.

— Характеристики ниже среднего, — ответил Захар. — Но они сильно помогают мне в исследовании некроэнергии. Они излучают видимый спектр, как ты её назвал, скоррапченной некроэнергии. Они и есть его источник — провожу серии экспериментов. И мне нужны образцы твоих костей. Платформа уже идёт к тебе.

Поднимаю левую руку и пристально смотрю на неё. Прожилки тошнотворно-зелёного цвета пробиваются через мою кость. Выглядит дерьмово, но это хоть какое-то изменение — мне интересно, как эта энергия, в итоге, скажется на моём состоянии.

Отламываю легко поддавшийся левый мизинец. Надо передать Захару. Эх, рассыпаюсь…

Зазвонил телефон.

— Аллё? — поднял я трубку.

— Повелитель, интервью республиканскому каналу, — сообщил Лужко. — Через пятнадцать минут.

— Скоро буду, — ответил я.

Я ещё вчера толкнул речь для успокоения населения. Люди боятся до усрачки, ведь вендиго — это настоящий ночной кошмар для любого смертного. Да что там смертного, даже для бессмертного! Мало радости от бессмертия, если ты находишься в растянутом желудке «духа голодной зимы», необязательно одним куском.

— Кейт, охраняй кабинет, а вот это передай Захару, когда подойдёт, — приказал я и передал ей отломленный мизинец. — Остальные — за мной.

На электрокаре еду на канал, где сразу же началась подготовительная суета.

— Господин праведный президент, — улыбнулась мне Фёкла, журналистская звезда главного канала Праведной Республики.

Причиной успеха было то, что она нравится мужикам, потому что объективно красивая, по местным меркам. А местные мерки таковы: мужикам нравятся бабы в теле, чтобы с выраженной талией, массивной грудью, пышными волосами и симпатичным лицом. Последнее — не прямо обязательно, но желательно, а вот без предыдущих критериев вообще никуда.

И Фёкла полностью соответствовала всем меркам — крепкая баба, с грудью минимум четвёртого размера, с кормой, как у океанического корвета, с длинной косой пшеничного цвета, ну и одевается по земной моде — это здесь тоже любят.

Именно из-за этих стандартов красоты земные женщины, выступавшие у нас эталонами и секс-символами, не особо заходят местной аудитории. Кто-то удивляется, чего это на Земле показывали всем таких не особо-то и пригожих женщин, а кто-то объясняет это высокой нравственностью землян — по-настоящему красивых стараются не показывать, чтобы не смущать никого. А некрасивые — ну, пусть будут…

Нет, на самом деле, красивые черты лица местным тоже нравятся, но, как выразился Леви — «Какой толк от пригожего личика, если мосла торчат и телеса худые?»

— Здравствуй, Фёкла, — кивнул я ей.

— Вечного правления тебе, господин праведный президент, — улыбнулась она мне. — Я должна спросить: какие действия предпринимает правительство, чтобы обезопасить наше общество?

— Мы работаем над решением возникшей проблемы, — сказал я. — Ранее мы полагали, что наш противник не опустится до биологического терроризма, но он оправдал наши худшие опасения. Применение вендиго как оружия — это падение на моральное дно. Это акт государственного терроризма, что вынуждает нас отвечать соответствующе. Мы ищем способы для ответных ударов в центры принятия решений и обязательно найдём их. Возмездие будет ассиметричным, многократно более жестоким!

— Ты не ответил на вопрос, уважаемый праведный президент, — произнесла Фёкла.

Ей разрешено слегка выёбываться на меня, но только в допустимых рамках. Мы формируем условия для повышения доверия к «четвёртой власти» — к СМИ. Пусть они выглядят беспристрастными и не аффилированными с нами, с настоящей властью — по прогнозам Захара и Лужко, это позволит многократно повысить эффективность пропаганды.

— Да, что-то я увлёкся, — согласился я. — Сейчас я полностью погружён в гнев. Меня разгневали действия врага, упорно стремящегося попасть в категорию смертельных врагов Республики. По защите — уже вырабатываются новые методы. Теперь небо над городами будут патрулировать военные дроны. Это недемократично, наносит некоторый ущерб важнейшему компоненту нашей свободы — неприкосновенности частной жизни, но это война. Такова цена безопасности. Ни одна мерзкая тварь больше не сумеет незаметно и безнаказанно рухнуть на наш город — группы быстрого реагирования своевременно получат сигнал и отправятся на место падения. Враг будет обезврежен и устранён.

— Это исчерпывающий ответ, — произнесла Фёкла, на камеру поправившая свой внушительный бюст. — К следующим вопросам…

/16 июня 2029 года, Праведная Республика, среди полей/

— Да мне похуй! — воскликнул я. — Захар, я должен проверить! Стартуем!

— Это похоже на самоубийство, — произнёс искусственный интеллект. — Даже я потерял все боевые платформы, задействованные в ритуале — они вышли из строя и не подлежат ремонту.

Скоррапченная некроэнергия накопилась на их броне и узлах, проела себе путь в самое нутро — чинить такое бесполезно, поэтому Захар отключил эти платформы, закрутил в стальные бочки и скинул на дно океана.

— Всё ещё похуй, — покачал я черепом. — Начинаем!

Боевые платформы Захара, после секундного промедления, вспороли смертникам животы и потянули кишки в моём направлении.

Я хочу узнать, работает ли это против меня. Вендиго — это тёмное проклятье, а вот природа лича — это загадка. Что Смерть скажет на это, а⁈

Тучи, по нашей славной традиции, начали стремительно сгущаться.

Окружающая местность уже погрузилась в пизду: трава обратилась в прах, земля утратила плодородие, кустарники и деревья вымерли к хренам, а атмосфера повисла угнетающая. И так было до того, как мы начали третий ритуал.

Ору заклинательные формулы и кручу пальцами.

Сейчас я в центре ритуального круга, на месте, где должен стоять вендиго. Если меня обратит в стекло — заебись! Славян из третьей семьи — да, я стеклянный, блядь! Меня нельзя трогать!

— Кровь! — скомандовал я, после чего увидел вспышку. — Ай, блядь!!!

В трёх метрах от меня в землю ударила молния!

— Быстрее! — выкрикнул я.

Процесс пошёл. В животах казнённых смертников начала формировать скоррапченная некроэнергия, получаемая путём преобразования витаэнергии, выделяющейся при смерти живого существа, в некроэнергию, сразу же подвергающуюся воздействию иного измерения.

В меня ударяют потоки скоррапченной некроэнергии и…

/никогда, охотничий домик Смерти/

— Что ты делаешь с собой, Алёша? — спросила Смерть.