Лич, который взрывает воздушные замки

Глава двадцать девятая Удар тысячи кулаков

/12 августа 2030 года, Королевство алеманнов, г. Аргенторат/

— Назад! — выкрикнул Мефодий, рядовой ауксиларий, откуда-то сзади. — Я сказал — назад! Стрелять буду! Стоять! Я буду стрелять!

— Взвод — на месте! Занять оборону! — приказал Георгий и побежал на голос. — Борис, Никифор — за мной!

Город сильно задымлен — гарнизон устроил пожар в жилом районе, чтобы затруднить нападающим штурм.

«Не видно ни зги», — поморщился Георгий и поправил противогаз. — «Ещё и резинка эта».

Прибыв на место, он увидел, что Мефодий нарушил протокол и сильно отстал от взвода. А Георгий сержант — это его работа, чтобы такого не происходило.

Мефодия начали теснить в переулок какие-то три мутные личности, вооружённые топорами и мечами. Вскинув штурмовую винтовку, Георгий без раздумий открыл огонь.

Три коротких очереди и на мощёную улицу упали три тела. Звякнула бронза, а из-под тел сразу же начала подтекать горячая кровь. Но Георгий уже не обращал внимания на такие детали. Завтра он если и вспомнит об этом событии, то только в контексте наказания ауксилария Мефодия.

— Шесть нарядов вне очереди, — сообщил Георгий рядовому ауксиларию. — Больше не отставай.

Они быстро вернулись к БМП-3, вставшей по центру улицы, после чего Георгий дал приказ на продолжение движения.

Город представлял собой настоящий лабиринт из дерева и камня. Улочки узкие, маршруты путаные, из каждого окна может кто-то выстрелить, ещё и дым кругом…

Задача поставлена однозначная — зачистить город от верного алеманнскому королю гарнизона и силовым методом обеспечить установление демократической власти в Аргенторате.

Противник примерно представлял, с чем ему предстоит столкнуться, поэтому даже не думал встречать врага на стенах — эта тактика уже отправилась в прошлое. Сейчас в ходу тактика укрытия всех сил в плотной городской застройке, с организацией засад и оперативным отступлением малых групп.

Аргенторат — это достаточно большой город, чтобы тактика сработала.

Контрмерами командование выбрало полный охват города, с приказом личному составу находить и уничтожать вооружённых людей. Было объявлено по громкоговорителям, на четырёх языках, что оружие жителям Аргентората отныне запрещено, поэтому все, кто выходит к ауксилариям с оружием в руках, знают, на что идут.

Условия сложные, ранения случаются часто, эвакуировать раненых, при таком темпе продвижения, невозможно, поэтому в десантном отсеке БМП лежат четыре перевязанных и обезболенных ауксилария.

Впрочем, благодаря тем же темпам продвижения, город скоро будет полностью взят под контроль и останется только добить очаги сопротивления.

Над головой Георгия пролетел разведывательный дрон, оборудованный полноразмерным модулем разведки — здоровенным блоком камер и микрофонов, позволяющим обнаруживать противника по звуку и идентифицировать его через тепловизор и камеру высокого разрешения с машинным зрением.

Эффективность дронов-разведчиков в городских условиях очень низкая, потому что тут полно мирных жителей, которым запретили эвакуироваться, но не нулевая. Машинное зрение позволяет идентифицировать оружие, от ножей и мечей, до мушкетов и винтовок.

Настоящее удивление у командования вызвало наличие у гарнизона Аргентората винтовок с продольно-скользящим затвором. Видимо, они держали их наличие в секрете, а теперь, когда стало без разницы, вытащили их и пустили в ход.

Образцы нового вооружения, насколько знал Георгий, уже захвачены и отправлены в Фивы — их исследуют и определят источник происхождения. Если кто-то умудрился наладить производство настолько серьёзного оружия, то его будут искать всерьёз.

Передовой дозор сообщил, что в домах пусто — можно идти без опаски.

Тем не менее, градус опаски никто из них не снижал. Оружие наготове, потому что это город, а города всегда опасны, когда ты в них чужой.

— Контакт — одиннадцать часов! — спустя пару минут, уведомил его по рации наводчик БМП.

— Не стрелять! — приказал Георгий. — Взвод — занять оборону, оружие наизготовку!

— Пожалуйста, не стреляйте! — выглянул из-за угла какой-то старик. — Мы мирные жители!

— Выходите! — потребовал Георгий. — Медленно и подняв руки!

— Не стреляйте! — повторил старик и исчез в переулке.

Тут практически из всех окон зданий по обеим сторонам улицы был открыт огонь.

Что-то сильно ударило по голове, а в левое колено Георгия впилось что-то ошеломительно болезненное, выбивающее дыхание и ослепляющее болью. Скорее всего, это была свинцовая мушкетная пуля.

Он рухнул на обтёсанный камень мостовой и сразу же вскинул автомат. Указательный палец рефлекторно уронил флажок управления огнём на автоматический режим, а затем зажал спусковой крючок.

Шквал медно-свинцовой смерти ворвался в тёмный оконный проём, но длился недолго — затвор сухо щёлкнул спустя пару секунд.

Опустив автомат, Георгий быстро достал из подсумка обезболивающее и вколол его себе в бедро правой ноги.

Спустя десяток секунд, боль в ноге слегка унялась, а сознание слегка притупилось.

Вокруг непрерывно гремело множество автоматов и одна автоматическая пушка, но Георгия кто-то подхватил за брезентовую ручку на бронежилете и потащил к БМП.

От движения боль в ноге стала острее, но он, тем не менее, попытался перезарядить автомат. Потеря пустого магазина — это единственное, чего он добился.

Кто-то что-то говорил, но сознание Георгия было спутано, он не мог разобрать ни слова, ни обрывков слов. Зато он опознал потолок БМП, а затем ощутил, что что-то начало стягивать его левую ногу в области колена. Он попытался поднять взгляд, но на каску кто-то надавил и вернул его голову обратно на пол БМП.

В левую руку воткнулась игла системы, а затем Георгий, постепенно, отключился.

/13 августа 2030 года, Праведная Республика, г. Фивы/

— Но была же нога… — Георгий вновь посмотрел на металлический протез, заменяющий ему ногу, начиная от области чуть выше колена.

— Повреждение было слишком серьёзным, мы сочли, что коленный сустав уже не восстановить, — ответил ему целитель. — Я принял решение ампутировать конечность и сразу же подал заявку на изготовление электромеханического протеза. Мы получили протез в течение двух часов с момента ампутации, после чего начали новую операцию и приживили тебе новую ногу. Говорят, что она ничуть не хуже, чем настоящая.

— Но это же металл…

— В будущем обещают внедрить протезы, почти полноценно имитирующие конечности, но нужно подождать примерно полгода, — ободряюще улыбнулся ему врач. — А пока — побегаешь и с таким. Точнее, не побегаешь, а полежишь. У тебя контузия средней тяжести, поэтому придётся погостить в нашем госпитале ещё две-три недели.

Как уже знал Георгий, он поймал две пули — одну на пару сантиметров выше колена, в тонкую кевларовую подкладку, а другую в шлем. Причём в ногу попала свинцовая мушкетная блямба, уничтожившая колено и кость чуть над ним, а в голову прилетела остроконечная пуля из винтовки. Будь наоборот — он бы сохранил ногу и избежал контузии. Но получилось вот так.

Непроходящая головная боль и помутнение сознания при движении головы — это, как сказал целитель, ещё лёгкая симптоматика. Можно сказать, повезло.

— Не переживай, слишком часто заряжать не придётся, — улыбнулся целитель. — Один раз в пять суток, если не будешь много бегать, а если будешь, то раз в двое-трое суток. Питание от любого источника переменного тока подходящей мощности.

Это сейчас волновало Георгия меньше всего, больше его коробил страх — теперь он инвалид. Его из-за этого не уволят, считается, что протезы — это адекватный аналог конечности, но вот особое отношение… Ему бы не хотелось к себе особого отношения.

— Тебя уже должны были подать на «За ранение», — сказал целитель. — За потерю конечности такое обязательно. Жди, приедут награждать в течение пары недель. Кстати, если есть родственники и близкие — можешь написать письмо или связаться через стационарный телефон.

— Нет никого… — покачал Георгий головой и поморщился от боли.

— Постарайся меньше двигаться, — посоветовал ему целитель. — «Тёмное спасение» подействует не сразу.

— Постараюсь… — пообещал Георгий.

/21 августа 2030 года, Праведная Республика, г. Фивы/

— Мы находимся в военном госпитале, где прямо сейчас будет происходить награждение ауксилариев, потерявших здоровье в борьбе за торжество демократии! — сообщила телезрителям Фёкла. — Эти героические воины достойно бились, чтобы мы жили мирно!

Съёмочная группа вошла в палату, в которой уже сидел я, участливо интересующийся у покалеченного ауксилария о том, хорошо ли тут кормят и всё ли в порядке.

— Я всем доволен, господин президент, — ответил этот ауксиларий, откликающийся на имя Савелий.

Ему оторвало взрывом обе ноги и левую руку, но всё уже поправили — бионические протезы, официально называемые электромеханическими протезами, были успешно вживлены и теперь этот немолодой мужик сможет продолжить службу на благо Праведной Республике.

Потеря конечностей уже давно не служит веским поводом для прерывания контракта, а значит лишь перевод ауксилария в особую когорту, где служат такие же, как он. И это не дискриминация, а трезвый расчёт. Так гораздо легче рассчитывать возможности ауксилариев, ведь, какими бы хорошими ни были бионические протезы, но у них есть батареи, которые надо регулярно заряжать.

Встаю с края кровати, ауксиларий тоже встаёт — сейчас будет официальный момент.

— Ты показал себя достойно, — похвалил я ауксилария Савелия. — Правом, данным мне Праведной Республикой, награждаю тебя медалью «За боевые заслуги».

Прикрепляю медаль к больничной пижаме и пожимаю ему руку.

— Служу Праведной Республике! — козырнул Савелий.

Киваю ему и перехожу в соседнюю палату.

— Сержант Георгий! — вскочил с кровати ауксиларий, лишившийся левой ноги. — Вечного правления, повелитель!

— Скорейшего выздоровления тебе, старший сержант Георгий, — кивнул я ему. — Жалобы, замечания, предложения?

— Никак нет! — ответил тот. — Только, господин праведный президент, я не старший сержант…

— Уже старший, — улыбнулся я ему. — За успехи в подготовке личного состава, что вылилось в рекордный минимум потерь, ты награждаешься медалью «Доблесть» IV-й степени, а также получаешь внеочередное звание — старшего сержанта живой ауксилии. За твоими успехами внимательно следит твоё непосредственное командование, поэтому даже не думай о том, что твои педагогические таланты остались незамеченными.

Медаль «Доблесть» IV-й степени не даёт каких-то особых преимуществ в службе, но зато открывает доступ к получению «Доблести» III-й степени, награждение которой автоматически означает внеочередное звание. Дальше II-я степень, при получении которой сразу квартира от государства и внеочередное звание, а I-я степень — это, если есть желание, условное бессмертие с неограниченным повтором ритуала.

— Служу Праведной Республике! — козырнул Георгий.

Это очень странный ауксиларий — непосредственный командир его нахваливает, а вышестоящее командование о нём если и слышало, то лишь мельком. Ещё по нему не видно, что он какой-то карьерист или стремящийся в штабные воители. Судя по всему, я вижу перед собой классического Ваньки-взводного. Это эталонный представитель младшего командного состава — можно смело отправлять в палату мер и весов.

На него есть несколько положительных характеристик от инструкторов, а также несколько десятков записей в дневник индивидуально-воспитательной работы. Можно сказать, что инструкторы видели в нём потенциал и постепенный рост в иерархии это косвенно подтверждал. Но всё же, по сержантской линии его ждал закономерный потолок.

«Больше взвода не дадут, дальше фронта не пошлют…» — подумал я. — «Нет, таких надо продвигать».

Прикрепляю минималистического дизайна медаль, исполненную из легированной стали и изображающую пятиконечную звезду, на грудь Георгия и пожимаю ему руку.

— Я сразу вижу перспективных офицеров, — произношу я. — Думаю, мне следует рекомендовать тебя в военный институт.

— Служу Праведной Республике! — вновь козырнул Георгий.

— Есть какие-нибудь предпочтения в выборе института? — поинтересовался я.

— Танковые войска, господин праведный президент! — без раздумий ответил старший сержант.

— Значит, так и будет, — кивнул я. — Всё, выздоравливай.

Съёмочная группа, записывавшая происходящее, вышла в коридор.

— Как мы видим, господин праведный президент ничем не напоминает обычных недемократических правителей, — заговорила Фёкла, глядя в камеру. — Наш президент близок к простому народу: к рабочим, солдатам, крестьянам и ремесленникам — он любит нас и получает нашу любовь в ответ!

Положительный образ отца нации — это просто маст-хэв. Потом, когда кому-то начнёт казаться, что архилич засиделся в президентском кресле, у большинства населения возникнет закономерный вопрос: «Если не он, то кто?» Вот к этому и стремится моя пропагандистская машина.

Киваю Георгию и продолжаю своё наградное шествие по палатам — в другой раз награждать пойдёт генерал-полковник Леви, который прямо знаковая фигура в нашей военной среде. Ещё раз десять-пятнадцать награжу лично, а потом пусть главнокомандующие отдуваются…

Выезжаю с территории военного госпиталя и еду в свой фиванский дворец.

Город вокруг стремительно видоизменялся: росли высотки, строились широкие дороги, рылись новые станции метро, разбивались парки и учреждались новые школы.

Большая часть населения — это понаехавшие. В основном бывшие беженцы, прошедшие натурализацию и получившие гражданство вместе с жильём.

Никакого культа коренных, к моему удивлению, не возникло, хотя я ждал его.

Никакого тебе столкновения цивилизации и варварства тоже не произошло.

Фактически, в городе столкнулись средневековые обыватели, уже прикоснувшиеся к благам цивилизации, со средневековыми обывателями, ещё не успевшими к ним прикоснуться. Культура осталась точно такой же, нравы те же, но быт изменился. И хуй его знает, к чему это всё приведёт уже через поколение — базис мы радикально меняем, а надстройка тут вообще из другого этапа социально-экономического развития.

Может получиться как в Японии в конце XIX века — резкая модернизация привела к тому, что основная масса населения ментально так и осталась в затянувшемся феодализме с японской спецификой, но вынуждена была адаптироваться к жизни в эпохе индустрий.

Вылилось это в довольно-таки уродливую общественную формацию, в которой махровый национализм соседствовал со средневековыми понятиями.

«А потом на них сбросили атомные бомбы и суровые гомосеки-самураи (1) превратились в кавайных кошко-девок…» — подумал я с усмешкой. — «Интересно, в кого же превратятся коты, на которых сбросили кобальтовую бомбу?»

Катрин загоняет нашу БМП лухури-класса в подземный гараж, и я спускаюсь на холодный бетон.

— За мной, — приказал я телохранительницам.

— Повелитель, могу я отпроситься на сегодня? — спросила Кейт.

— Ай да Морхейм, ай да сукин сын! Ха-ха-ха! — рассмеялся я. — Ладно, отпускаю! Но чтобы завтра с утра — как штык!

— Слушаюсь! — поклонилась заулыбавшаяся Кейт.

— Эм… — Грейс проводила взглядом умчавшуюся Кейт. — А можно…

— Блядь… — вздохнул я. — Ладно, идите обе. Но по пути сбегайте к Адаму — пусть выделит мне надёжное охранение.

Пусть непредвиденный «отпуск без содержания» не сможет повлиять почти ни на что, но не хотелось бы случайно в него отправиться.

Я не питаю иллюзий насчёт возможностей садхов или Протектората — если я подставлюсь, они воспользуются этим. Нельзя подставляться.

Кстати!

Теперь, после всего проделанного, мой внезапный «отпуск», действительно, ни на что не повлияет.

Раньше, когда я был мал и слаб, немёртвые, в моё временное отсутствие, могли скинуть с себя подчинение и разбежаться, а теперь им тупо некуда бежать.

Их беспрекословное подчинение, по большому счёту, теперь обусловлено тем, что у меня тут крепкая вертикаль власти.

Высшие иерархи контролируются Захаром, которому меня кидать не с манипулятора, а остальные находятся в ступенчатой подчинённости друг над другом — теперь их связывают уставы, приказы, указы, декреты и даже мандаты.

Щупальца чётко отлаженной бюрократии нежно опутали всю Праведную Республику, поэтому не выпутается никто.

Я хоть сегодня могу разорвать непосредственное подчинение немёртвых и это не повлияет почти ни на что. Они всё так же будут ходить на работу, потому что начальство требует, зарплата платится, а работа накапливается — почти как на Земле, ха-ха…

А даже если вся Праведная Армия вдруг переосмыслит всё, а каждый солдат в ней осознает, что это всё не его и он, на самом деле, хочет стать сёрфингистом на берегу Спокойного моря, есть живая ауксилия.

Живых ауксилариев сейчас почти в полтора раза больше, чем немёртвых солдат и этот разрыв неуклонно растёт. Живые не имеют над собой некромагической воли высшей демократически избранной нежити, но система работает и они работают.

Вот к чему я, интуитивно, стремился. Роль личности архилича почти окончательно нивелирована, система проживёт без него достаточно долго, а потом он снова вернётся…

«Да даже если меня хуякнут прямо сей…»

Раздался оглушительный взрыв, который откинул меня в водительскую дверь внедорожника, расположенного в двадцати метрах.

Гараж был окутан пылью, видимость околонулевая — люминисцентный свет потолочных ламп лишь ухудшает ситуацию. Ощущаю в своей груди длинный металлический осколок.

Поднимаюсь на ноги и озадаченно смотрю на мятый кусок железа, торчащий у меня в области сердца. Вытаскиваю его, рассматриваю со всех сторон, после чего отбрасываю в сторону.

Тут из пыли в меня влетает настоящий оборотень. Он рвёт мой дорогостоящий костюм, а я в это время пребываю в искреннем недоумении.

— Ты откуда здесь, Бобик? — хватаю я оборотня за глотку.

Он пытается прижать меня к себе, но я легко отстраняю от себя этого переносчика блох и без особых усилий ломаю ему шею.

— Слабоват… — заключаю я, отбрасывая тело ублюдка в сторону.

Вот, всё-таки, надо носить с собой какой-нибудь мощный огнестрел. Но Лужко уверяет меня, что праведный президент не должен ассоциироваться с оружием. Оружие должно быть у солдат, а президент — это мирный голубь…

«Дезерт Игл, блядь!» — пришла мне в голову идея.

12,7×33 миллиметра, на мой взгляд, слабоват, поэтому нужно что-то реально мощное.

«Попрошу Захара, чтобы сконструировал мне девайс калибра 25-мм, чтобы под мою руку!» — подумал я, продвигаясь по гаражу. — «Необязательно Дигл, можно и револьвер — буду ходить как Грязный Гарри».

Заранее слышу, как ко мне со спины подбирается очередной оборотень.

Резко разворачиваюсь и наношу прямой удар кулаком прямо ему в морду.

Сила броска и сила удара оказались несопоставимы, поэтому шерстяной пидарас получил неестественный поворот шеи, а я право нанести дополнительную звёздочку на фюзеляж своей БМП.

Снова резко разворачиваюсь на 180 градусов, но уже с занесением ноги прямо в грудную клетку гнедого по масти оборотня. У него ломаются рёбра, возможно, с проколом лёгкого, но я довожу дело до конца — вертикальным ударом ноги разбиваю ему голову о бетон моего собственного гаража.

Пыль уже почти осела, поэтому я увидел метрах в десяти прямо по курсу сияние портала.

— Да ну, нахуй! — восхитился я и побежал туда.

У портала стояли два оборотня, судя по всему, разумные. Залетаю к одному из них с кинематографичной вертушкой. Он готовился к рукопашке, даже принял боевую стойку, но я был слишком быстр для него.

Перехватываю лапу второго оборотня и ломаю её в двух местах, после чего швыряю этого бедолагу прямо в портал.

На бегу наношу удар в паховую область упавшего после моей вертушки оборотня, после чего рыбкой ныряю в портал.

Сейчас вы у меня попляшете, суки…

/21 августа 2030 года, неизвестно где/

— Аха! — торжествующе воскликнул я, обнаружив себя в каком-то каменном храме.

Присутствующие тут индусы, поголовно голые, выпучили глаза в изумлении.

Они не успели прореагировать на выпавшего из портала оборотня, а тут я!

— Не ждали, сукины дети⁈ — дал я оплеуху ближайшему индусу.

Перестарался, так как моя оплеуха поставила жирную точку в его жизни. Ну, судя по тому, как хрустнула его шея, он точно этого не пережил.

— Усе маар ду! — скомандовал какой-то тощий йог, до этого сидевший жопой на конструкции из бронзовых пик.

Ну, хорошо, что не на хуях дрочёных…

— Осама Бин Ладен! — выкрикнул я и выпустил в вероятного лидера садхов «Иглу Смерти».

Ублюдок показал себя с лучшей стороны — оттолкнувшись жопой от бронзовых пик, ну, со стороны это выглядело так, он взмыл к потолку и тем самым уклонился от смертоносного заклинания.

— Поешьте говна, гомодрилы! — запустил я «Мясной снаряд» в толпу.

В качестве снаряда послужило тело случайно убитого мною индуса, оказавшегося ко мне ближе всех.

Комок мяса и костей, разогнанный до ошеломительных скоростей, взорвался при контакте с ближайшим индусом, создав при этом облако кровавой взвеси, окрасившей окружающих индусов в густой кровавый цвет. Нет, большей частью, он убил их — его кости послужили щедрым источником осколков.

Атмосфера в храме перестала быть томной, в воздухе повис стойкий запах крови, а я продолжил убивать.

Инициативу терять нельзя, даже мне, поэтому надо бегать, надо прыгать и раздавать плюхи всем, кого встречу на своём праведном пути…

— Ха! — схватил я какого-то голого старика за оба плеча и разорвал его пополам. — Узрите истинную мощь праведного президента!!!

Лохмотья, что раньше были моим любимым костюмом, обагрило горячей кровью. Но я усугубляю — слитным взмахом обеими частями старика убиваю ещё двоих служителей храма, поэтому буквально пропитываюсь кровью и, на этот раз, содержимым кишок.

— Та! — посылаю я ещё два «Мясных снаряда». — Ша!

Паникующие садхи, ну или их подсосы, пытаются покинуть храм, но получается это у них хреново.

Один из новоиспечённых снарядов врезается в каменную колонну и сильно сдвигает нижнюю её секцию.

В спину мне втыкается копьё. Разворачиваюсь на месте, осложняя рану и ломая церемониальное копьё.

— Пуля! — выпускаю «Иглу Смерти» прямо в лицо какому-то испуганному пацану.

Выдёргиваю из себя обломок копья и кидаю его в главаря садхов. Небось, это какой-нибудь отец-настоятель храма, гуру ударного производства оборотней, мастер секретных практик и главный дрочила на раёне…

Звенящий мудями гуру, зацепившийся за потолочную балку, выставляет перед собой какой-то неизвестный мне щит, который мало того, что отразил обломок, так ещё и отправил его обратно в меня.

Уклоняюсь и отправляю в гуру «Иглу Смерти».

Вот это заклинание щит отразить обратно не смог, но достойно удержал.

Отвлекаюсь на троих оборотней, вооружённых булавами.

— Н-на, пёс! — влепляю в грудь сивого оборотня «Кристалл Смерти». — И вы тоже, суки!!!

Первый кристалл взорвался и изорвал грудную клетку оборотня до позвоночника — осколочные гранаты так точно не могут.

Второй и третий кристаллы взорвались с интервалом в полторы секунды, но привели к тому же результату.

Больше не трачу время на этих шерстяных и полностью переключаюсь на гуру.

— Тумне яхан аакар галати ки… — с самодовольством в голосе сообщил мне этот голый старичок.

— Ты бы хоть картонкой прикрылся, вуайерист престарелый, — произнёс я с осуждением. — Лови!

Кидаю в него «Кристалл Смерти», а ещё два закидываю по сторонам от гуру.

Первый кристалл взорвался на щите, а вот остальные уже за ним.

Гуру вытянул руки в стороны и принял на себя осколки.

К моему нелёгкому удивлению, бритвенной остроты лезвия врезались в тело гуру, но не нанесли хоть какого-нибудь урона — некоторые из них раскололись, но большая их часть просто бессмысленно осыпалась на утоптанный земляной пол.

— Ну, ладно, — пожал я плечами. — Мне даже заклинания не нужны, есьжи, я тебя просто разъебу, овца!

Разминаю шею и иду к ожидающему меня гуру.

По пути на меня кинулся какой-то пузатый хер с железным фальшионом, но я просто, не глядя, толкнул его в лоб и он с силой врезался в уже потерпевшую «Мясной снаряд» колонну.

Затылок, судя по звуку, сложился.

Колонна такого отношения не выдержала и начала заваливаться.

Крышу тут крыли, похоже, какие-то нетрезвые и безответственные молдаване, потому что целый сегмент её с черепичным хрустом начал сыпаться прямо на поле боя.

Взмахом руки выставляю над собой «Завесу Смерти» и иду к гуру уже под ней.

Падающая черепица начала убивать уцелевших служителей храма, а я и гуру не получали от неё никакого ущерба.

— Тум сочте хо ях саб хай? — презрительно усмехнулся гуру и отлетел примерно на тридцать метров назад. — Хамла каро, бхедия манушья!

Из дверей, со стороны которых особо сильно воняло псиной, в мою сторону помчались оборотни, причём, судя по оружию в руках, все они были разумными.

Поднимаю с земляного пола кусок черепицы.

— Сюда, бляди грязные! — кричу я и прикладываю кусок черепицы к морде самого шустрого оборотня.

Следующим движением отнимаю у него настоящий макуахуитль с обсидиановыми лезвиями. Очень захотелось узнать, как эта мезоамериканская хуйня вообще к нему попала, но сейчас не время.

«Мир трёх лун — место противоестественного соприкосновения культур…»

Взмах этой деревяшкой снёс голову следующему оборотню, замахнувшемуся на праведного президента бронзовым боевым молотом. Да как он посмел⁈

Уклоняюсь от копейного тычка и вертикальным взмахом разрубаю древко, что стоит мне одного обсидианового лезвия, не пережившего нагрузки.

Следующим вертикальным ударом я разделяю череп копейщика на две неравные части, после чего забираю уже не нужное ему древко копья себе.

— Н-на, с-сука! — тычком древка протыкаю я грудь оборотня-дубиноносца.

Древко ломается, но я не унываю — макуахуитль ещё со мной.

Рвусь к оборотням и пробиваю одному из них грудину кулаком. Хватающим движением вырываю ему сердце и с наслаждением откусываю от него кусок, параллельно лишая жизни бурого оборотня, отчего-то решившего, что я слишком занят.

Альбедо уже, если сравнивать даже с цитринитасом, для меня совсем не ок, как недозревшее яблоко, но если надо, то можно брать и можно есть.

Очередной удар макуахуитля разрезает глотку очередному оборотню, но затем мне на спину накидывается какая-то шустрая хуйня, которую я убиваю «Иглой Смерти» через плечо.

Снова бью нового оборотня мезоамериканским оружием, удар приходится в череп, но оружие даёт сбой и ломается в районе рукояти.

«Сраные китайс…» — появляется у меня мысль. — «Ах, блин… Сраные майянские производители!»

Уворачиваюсь от яростного броска здоровенного оборотня и вцепляюсь обеими руками в секиру, которой пытался от меня защититься другой оборотень.

— Отдай, сука! — проревел я ему в морду. — Мне надо!

Мощно въезжаю ему по морде с головы, после чего забираю секиру из цельной бронзы и сразу же срубаю голову ошеломлённому ушлёпку.

Апперкот под челюсть кинувшемуся на меня во второй раз оборотню, после чего удар секирой в грудную клетку шерстяной мрази, посмевшей проткнуть меня копьём.

Лезвие секиры надёжно застревает в грудине, но я не теряюсь и с усилием поднимаю эту тварь на топоре.

Держу его над головой и внимательным взглядом рассматриваю окружающих меня оборотней, не рискующих бросаться в атаку. Боятся, суки.

— Ну? — спрашиваю я. — Кто на новенького⁈

Теряю терпение и рывком запускаю тело мёртвого оборотня в его ещё живых собратьев. А следом и серию «Кристаллов Смерти».

Кристаллики в очередной раз доказывают свою ультимативность — они разлетаются смертоносными осколками, некоторые из которых впиваются даже в меня.

Оборотни кидаются в вынужденную атаку, но уже одновременно.

Двоих я срезаю секирой, но остальные наваливаются.

Начинается перебранка на земле, где я начинаю с усилием отщипывать от оборотней клочки плоти — дури у меня хватает и не на такое!

Вижу перед собой чью-то глотку — впиваюсь в неё зубами и вырываю кусок плоти. Моё лицо заливает насыщенной альбедо оборотничьей кровью.

Щипками вывожу из строя всех, до кого могу дотянуться. Мои окровавленные руки облепляются шерстью, но это если и мешает, то не сильно.

Наконец, чувствую, что тела надо мной больше не сопротивляются.

Выбираюсь из-под завала и оглядываюсь.

Последний выживший оборотень исчез в дверном проёме, а это значит, что мы остались с гуру наедине.

— А теперь я займусь тобой… — перешагиваю я через тела. — Иди сюда, шлюха ты престарелая.

Морщинистое лицо гуру не выражает никаких эмоций, он сидит на полу и медитирует. Ну или чем там занимаются эти гуру?

Пока неспешно иду к нему, подбираю нормального качества каролингский меч — как он сюда попал вообще? Насколько я знаю, индусы живут в настоящей жопе мира, до которой добираться заебёшься…

Ах, мы же уже выяснили, что у них есть прямые порталы в рамках этого мира!

Поднимаю с утоптанной земли кусок черепицы и кидаю его в гуру, чтобы привлечь внимание.

— Эй, пидор! — обратился я к нему. — Я занятой лич, вообще-то! Давай быстрее, блядь! После твоего убийства у меня по расписанию ванна!

— Белый варвар… — открыл глаза гуру.

— О, а эта обезьяна говорит на латыни! — констатировал я с удивлением. — Ну-ка, ебани-ка ещё чего-нибудь!

— Сама Сансара привела тебя сюда, — произнёс гуру. — Мы с тобой не враги, но стали ими по Её воле.

— Ты это к чему? — поинтересовался я, вытащив из внутреннего кармана своих лохмотьев окровавленный платочек. — Ох, блин…

Вытираю кровь с лица платочком, после чего помещаю его обратно.

— Твой путь предрешён, раб Сансары, — произнёс гуру.

— Готов к смерти? — спросил я у него. — Мне кажется, что сейчас самое время для трека Томояши Хотея — «Битва без чести и милосердия». Ах, кстати…

Вытаскиваю из кармана моих изорванных брюк смартфон и открываю плейлист. Гуру сидит без движения, а я ищу нужный трек.

— Да где же он… — бормочу я недовольно. — А, вот!

Начинает играть интро.

Тут одно из человеческих тел на земле оживает, начинает орать и даже вскакивает. Недобиток остался…

Этот бедолага, до этого получивший удар моим кулаком, выпустившим ему кишки, вскочил и кинулся на меня.

Перехватываю его ладонью левой руки за лысый череп.

— Т-с-с… — приложил я смартфон к губам и сжал левый кулак.

Череп индуистского монаха хрустнул и лопнул, как яйцо под каблуком кирзового сапога. Вытираю ладонь о свои окровавленные лохмотья, что нисколько не помогает, после чего иду прямо на гуру.

Гуру вскакивает с места и сразу же атакует.

Молниеносные удары кулаками в грудь не наносят мне ущерба, я пытаюсь схватить его за плечо, но он уклоняется. Я наношу ему удар кулаком в живот, но видимого эффекта это не даёт.

Блокировать его удары я не вижу смысла, поэтому просто дубашу его в туловище и по морде.

Садхи пытается в тактикульные увороты, приносящие некоторый результат в виде моих промахов, а я вообще не уклоняюсь, полностью сфокусировавшись на ударах.

Тут гуру применяет какую-то хитровыебанную методику и наносит бронебойный удар растопыренными пальцами мне в грудь. Фишку понял — это приём для вырывания сердца. Да забирай — мне не жалко!

Пользуясь задержкой в пару десятков долей секунд, всё-таки хватаю ублюдка за левое плечо.

Гуру пытается скинуть мою руку с плеча, но это он, конечно, ха-ха, умница…

Сжимаю его ключичную кость и начинаю выводить её на излом.

Кожа-то у него, может быть, непробиваемая, но вот о костях его я ничего такого не знаю.

Гуру ускоряет темп ударов, но это отдельная дисциплина Специальной Олимпиады — пытаться превзойти фактор регенерации архилича ударами кулаков…

Наконец, я слышу характерный щелчок, после которого ключичная кость гуру больше ни во что не упирается. Рывок — кость пропарывает его кожу изнутри, а левая его рука напрочь «отключается».

Парой ударов по морде ненадолго отвлекаю ушлёпка, после чего берусь обеими руками за его рану.

Резкий рывок, потребовавший от меня недюжинного усилия — гуру порвался.

Не весь, отнюдь нет, но кожа его порвалась до груди, а дальше пошло легче.

— Сделаю из твоей кожи чемодан, сука… — пообещал я ему. — Нет… Сделаю из неё бронежилет, ха-ха!

Очередной рывок кожи и гуру окончательно сдал — разрыв дошёл до паха.

Отвожу руку и наношу мощный удар кулаком по грудине лидера садхов.

Кость раскалывается, в результате чего я получаю доступ к его сердцу, но он уже и не нужен — кость проткнула сердце и гуру почти сразу сдох.

На всякий случай, в рамках профилактических мероприятий, вырываю ему сердце, после чего фиксирую его шею в захвате и поворачиваю его голову на триста шестьдесят. Вот теперь точно сдох…

— Нет, насчёт твоей кожи — отличная идея, — поделился я мыслью с трупом.

Накладываю на тело «Мёртвый стазис» — этот поганец мне ещё пригодится…

Оттаскиваю труп гуру к каменному идолу, стоящему под большим витражным окном, после чего присаживаюсь рядом.

Хлопаю себя по карманам и нащупываю сильно помятую пачку сигарет.

— М-хм… — довольно хмыкаю я, когда обнаруживаю среди внутренней трухи единственную целую сигарету.

Зажигалка, правда, сломалась. Но когда это было проблемой?

Подкуриваю сигарету от огненного заклинания и втягиваю в свои лёгкие ядовитый дым, запрещённый Минздравом.

Поднимаю взгляд и вижу звёздное небо, отлично видное через полуобвалившуюся крышу. Красиво, сука…

Там же, в небе, вижу пролетевший реактивный самолёт. Телефон вибрирует, прерывая трек AC/DC «Хайвей ту хелл».

— Аллё? — отвечаю я на вызов. — Чего так долго?

Примечания:

1 — О гомосеках-самураях — кому-то это может не нравиться, «вэйк ап, самурай» и всё такое, но из песни слов не выкинешь. Хотя, историография как-то сумела выкинуть из неё целые куплеты. Факт: настоящие самураи — это настоящие пидарасы. У них даже было отдельное понятие — «вакашудо», то есть «путь юных мальчиков», а пидарасов у них ласково именовали «наншоку». Тут надо упомянуть такую хуйню как «сюдо» — путь юноши. Как-то к каждому юноше находился взрослый самурай, который становился для него активным партнёром. Как говаривал поэт, прозаик и драматург Ихара Сайкаку: «Подросток без старшего любовника — всё равно, что женщина без мужа». Пидарасов, короче говоря, в среде японских самураев не то что не предавали остракизму, а даже поощряли — об этом есть прямо дохуя дошедших до нас письменных источников, начинающих появляться аж с XI века. Женщин, в качестве половых партнёров, в среде самураев не уважали, считая их вынужденной мерой для продолжения рода. Считалось также, что женщины делают мужчин слабыми, поэтому половые связи с женщинами в среде самураев не поощрялись и даже могли навредить репутации. Всё это значит, что буквально каждый самурай — это профессиональный катаноглотатель, владеющий холодным оружием на высоком уровне и следующий кодексу Бусидо. В общем, если видишь чувака, называющего себя самураем или с гордостью носящего подобный никнейм — ну, короче, следи за спиной и будь осторожен…