Личный мотив

21

От неожиданного стука в дверь я подскакиваю на месте. Неужели часы показывают правильно? За редактированием своих фотографий я теряю чувство времени. Боу настороженно поднимает уши, но не лает, и я тереблю эти самые его уши, когда направляюсь к двери. Я отодвигаю засов.

— Ты, должно быть, единственный человек на заливе, который запирает двери своего дома, — добродушно ворчит Патрик.

Он переступает порог и целует меня.

— Думаю, это все мои городские замашки, — беспечно отвечаю я.

Я снова задвигаю засов и начинаю бороться с ключом, чтобы закрыть замок.

— Йестин так и не починил его?

— Ну, ты же его знаешь, — говорю я. — Он постоянно обещает сделать это, но у него никогда не доходят до этого руки. Он сказал, что заглянет ко мне сегодня вечером, но нельзя сказать, что я жду его, затаив дыхание. Думаю, он вообще считает полным абсурдом, что я в принципе хочу запирать дверь.

— И он в чем-то прав. — Патрик упирается плечом в дверь и берется за большой ключ, стараясь провернуть его. — Не думаю, чтобы в Пенфаче была хотя бы одна кража начиная с тысяча девятьсот пятьдесят четвертого года.

Он усмехается, но я игнорирую его насмешки. Он ведь не знает, как я проверяю свой дом по ночам, когда его нет со мной, и как дергаюсь от каждого подозрительного звука на улице. Мои ночные кошмары прекратились, но страх никуда не делся.

— Иди сюда, к плите, и погрейся, — говорю я. За окном мороз, и Патрик выглядит замерзшим.

— Такая погода продержится еще некоторое время. — Воспользовавшись моим советом, он прислоняется к древней плите. — Дров у тебя достаточно? А то я мог бы завтра подвезти еще.

— Того, что привез Йестин, хватит на несколько недель, — говорю я. — Первого числа каждого месяца он приезжает за арендной платой и обычно привозит в прицепе дрова, причем не хочет брать за них деньги.

— Он нормальный мужик. Раньше они дружили с моим отцом и частенько просиживали вечера в пабе, а потом приплетались к нам домой и пытались перед моей матерью сделать вид, что они не пьяные. Не думаю, чтобы он с тех пор сильно изменился.

Эта мысль вызывает у меня смех.

— Он мне нравится. — Я достаю из холодильника два пива и протягиваю одно Патрику. — Так что же это за таинственный ингредиент к нашему ужину?

Утром он позвонил и сказал, что к вечеру принесет что-то вкусненькое, и мне уже не терпится заглянуть в термосумку, которую он оставил около дверей.

— Это принес мне один благодарный клиент, — говорит Патрик.

Он расстегивает молнию и запускает руку внутрь. С видом фокусника, достающего из шляпы кролика, он торжественно вытаскивает из сумки блестящего сине-черного лобстера, который вяло помахивает клешнями.

— Господи! — Я одновременно и восхищена, и обескуражена предлагаемым меню, поскольку никогда в жизни не пробовала ничего столь замысловатого. — И что, много клиентов расплачивается с тобой лобстерами?

— Ты не поверишь, — говорит Патрик, — некоторые платят фазанами или кроликами. Иногда они делают это открыто, но зачастую я возвращаюсь к работе, а потом нахожу что-нибудь в этом роде у себя на ступеньках. — Он усмехается. — Я привык не интересоваться, откуда все это берется. Проблематично рассчитаться с налоговиком фазанами, но, к счастью, здесь хватает народа с чековыми книжками, чтобы держать мою практику на плаву. А я не могу отказаться помочь больному животному только потому, что у хозяина нет денег на его лечение.

— Ты просто старый добряк, — говорю я и, обхватив Патрика руками за шею, медленно целую его в губы.

— Ч-ч-ч-ч… — шепчет он, когда мы отрываемся друг от друга, — так ты разрушишь образ мачо, который я так тщательно выстраивал. К тому же я не такой уж мягкосердечный, чтобы не суметь освежевать пушистого кролика или сварить лобстера.

И он гортанно хохочет с видом записного злодея из мультика.

— Балбес! — смеюсь я в ответ. — Надеюсь, ты на самом деле знаешь, как его готовить, потому что я понятия не имею. — Я смотрю в сторону лобстера с некоторой тревогой.

— Смотрите и учитесь, мадам! — провозглашает Патрик, перебрасывая через руку кухонное полотенце и элегантно раскланиваясь. — Обед будет подан в ближайшее время.

Я достаю свою самую большую кастрюлю, а Патрик для надежности засовывает лобстера обратно в термосумку и застегивает змейку, пока на плите закипит вода. Я набираю в раковину воду, чтобы помыть латук, и мы работаем в дружном молчании. Время от времени к нам подходит Боу и начинает тереться об ноги, чтобы напомнить о своем присутствии. Обстановка непринужденная и совсем не угрожающая, и я улыбаюсь про себя, поглядывая на Патрика, который полностью поглощен приготовлением соуса.

— Чего? — спрашивает он, поймав мой взгляд и кладя деревянную ложку на край кастрюли. — О чем ты думаешь сейчас?

— Ни о чем, — отвечаю я, возвращаясь к салату.

— Да брось. Расскажи мне.

— Я думала о нас с тобой.

— Ну, теперь ты просто обязана все мне рассказать! — со смехом говорит Патрик.

Сунув руку в раковину, он брызгает на меня водой.

Я пронзительно вскрикиваю. Прежде чем мозг успевает урезонить меня и напомнить, что это Патрик, — всего лишь валяющий дурака Патрик! — я резко отворачиваюсь от него и испуганно закрываю голову руками. Это внутренняя, инстинктивная реакция, от которой зашкаливает пульс и потеют ладони. Пространство вокруг меня закручивается в водовороте, и на мгновение я переношусь в другое время. И в другое место.

Наступившая зловещая тишина кажется осязаемой. Я медленно выпрямляюсь и поднимаю голову, сердце бешено стучит в ребра. Руки Патрика повисли, на лице выражение шока. Я пытаюсь заговорить, но во рту пересохло, а в горле застрял комок — ощущение паники. Я смотрю на Патрика, на его смущенное, виноватое лицо, и понимаю, что должна что-то объяснить.

— Прости меня, — начинаю я. — Просто я…

В смятении я закрываю лицо ладонями.

Патрик делает шаг вперед, пытается обнять меня, но я отталкиваю его, стыдясь своей истерической реакции и борясь с внезапным порывом все ему рассказать.

— Дженна, — мягко говорит он, — что с тобой случилось?

В дверь стучат, и мы переглядываемся.

— Я открою, — говорит Патрик, но я качаю головой.

— Это, должно быть, Йестин. — Меня радует такая неожиданная смена обстановки, и я тру пальцами лицо. — Я вернусь через минуту.

Я открываю дверь и сразу же понимаю, что случилось.

Я всего лишь хотела скрыться, сделать вид для самой себя, что вся моя жизнь до катастрофы относится к какому-то другому человеку, хотела обмануть себя, что я снова могу быть счастлива. Я часто задумывалась, какой будет моя реакция, когда меня найдут. Я думала, каково это — вернуться назад и буду ли я бороться против этого.

Но когда полицейский называет мое имя, я просто киваю.

— Да, это я, — отвечаю я.

Он старше меня, на нем строгий костюм, темные волосы подстрижены коротко. С виду это добрый человек. Я думаю о том, что у него за жизнь, есть ли у него дети, жена.

Рядом с ним стоит женщина, которая теперь выходит вперед. Она выглядит моложе, лицо ее обрамляют темные вьющиеся волосы.

— Детектив-констебль Кейт Эванс, — представляется она, открывая кожаный бумажник, чтобы показать свой блестящий полицейский значок. — Бристольский отдел криминальных расследований. Я арестовываю вас за опасное вождение автомобиля, приведшее к гибели человека, и за оставление места происшествия. Вы можете ничего не говорить сейчас, но если вы при ответе на наши вопросы не укажете что-то, на что впоследствии будете ссылаться, это может осложнить вашу защиту в суде…

Я закрываю глаза и медленно выдыхаю. Пришло время перестать притворяться.