Лихой гимназист

Глава 19

С Трубецким мы встретились во вторник вечером. Он ждал меня возле памятника Николаю II, как и в первый раз. Как и тогда, князь был в длинном строгом сюртуке и цилиндре. В одной руке он держал трость, в другой — чёрный портфель. Мы поздоровались и пошли вдоль набережной.

— Знаете, вы меня заинтересовали своим предложением, — сказал Трубецкой. — Я говорю об усилении, разумеется. Вот, подумал, а почему бы не обзавестись комплектом пуль, напитанных тёмной стихией? Для коллекции. У меня Лефоше модель 10, калибр три целых две десятых линии. Сможете усилить пули к нему?

— Разумеется, — кивнул я.

Трубецкой достал из портфеля четыре коробочки и передал мне. Я открыл одну из них: внутри лежали шесть бумажных патронов — каждый в отдельной ячейке. Такие патроны обычно делались вручную для облегчения заряжания капсюльного револьвера.

Закрыв крышку, я сунул коробки в карман. Теперь передо мной встал важный вопрос: какую назвать цену? Я даже приблизительно не представлял, сколько может стоить подобная услуга. Само по себе задание было простое: максимум часа два работы.

— За всё — пятьдесят рублей, — сказал я.

— Договорились, — не задумываясь, ответил Трубецкой. — Когда я смогу забрать заказ?

— Завтра.

— Придти по вашему адресу?

— Лучше встретимся здесь же в то же время.

На том и договоились.

Тем же вечером я принялся за дело, но вскоре обнаружил небольшую проблему. Усилить подряд столько предметов было не так просто, как казалось изначально. Напитав тёмной стихией пятнадцать пуль, я почувствовал такую усталость, что оставалось лишь завалиться спать. Занятие высосало все силы. Утром работа, конечно, продолжилась, но теперь я не торопился, и после каждой процедуры делал перерыв.

Вечером мы снова встретились с Трубецким, и я передал ему готовый заказ. Князь открыл каждую коробочку, осмотрел пули через увеличительное стекло, а некоторые даже подержал в руке. Затем он сложил коробочки и лупу в портфель, достал портмоне и протянул мне три бумажки: пятидесятирублёвую и две красные десятирублёвые — даже больше, чем мы договаривались.

— Алексей, ваша работа превосходна, — похвалил меня Трубецкой. — Не будь вы столь молоды, подумал бы, что всю жизнь этим занимаетесь. Очень надеюсь, вы не откажете мне и в следующем заказе. Он будет крупнее… значительно крупнее.

— Что требуется усилить?

— Пули и взрывчатку. Пара сотен фунтов… возможно, больше.

— Попробуем, — ответил я. — Но обойдётся это недёшево. Работа, риски.

— Рисков не будет, Алексей, всё законно. Взрывчатка нужна для земляных работ в моём поместье. А усиливать предметы никто не запрещает. Разумеется, я щедро заплачу.

— Когда приступать?

— Предположительно на следующей неделе. Я уведомлю вас письмом.

Разумеется, я догадывался, зачем Трубецкому понадобилась усиленная взрывчатка, но задавать вопросы не стал. Когда дело касалось заказов, любопытство — не лучший союзник. И всё же я был несколько удивлён. Что это значит? Князь решил сменить тактику? Он помогает товарищам более радикальных взглядов или готовится к каким-то серьёзным событиям, которые ожидают нас в ближайшем будущем?

В любом случае, работёнка могла принести большие деньги в короткие сроки, и я очень хотел за неё взяться. Была только одна проблема: я не знал, какие заклинания нужны для усиления взрывчатки. Возможно, подойдут те же, что и для пуль, возможно — нет. Но ещё хуже, я не знал даже, откуда достать информацию. Разве что архонт подскажет. Но он пока не торопился в гости, и заказ мог сорваться.

Целью, указанной в безымянном письме, являлся заводчик Конюхов — толстый господин маленького роста с тонкими закрученными усиками. Я больше недели вёл за ним наблюдение и узнал довольно много о данном субъекте.

Чтобы не выделяться среди простого народа, я купил в магазине готового платья дешёвый сюртук и фуражку. Сюртук был мешковатым, и сидел ужасно, зато в нём я смотрелся не слишком благородно и на улицах не привлекал к себе внимания. Пока занимался слежкой, пришлось помотаться по городу, потратиться на извозчиков и на подкуп мальчишек, продающих газеты, дабы иметь глаза в нужном месте.

Конюхов не являлся аристократом, но человеком был состоятельным. Он жил на Аптекарском острове в двухэтажном деревянном особняке, и владел на Выборгской стороне резиновым заводом.

Он передвигался по городу на собственном самоходном экипаже, а на облучке сидели шофёр и охранник — два суровых амбала, одним своим видом отбивающих всякое желание подойти поближе. Когда карета подъезжала к дому или воротам предприятия, шофёр оставался на месте, а охранник открывал дверь и сопровождал заводчика по улице. Конюхов точно знал, что за ним ведётся охота и, как мог, пытался себя защитить.

В том, что оба стража вооружены огнестрелом, я не сомневался, но магией они тоже могли владеть. Если заводчик поссорился со Смитом или Баронессой, с его стороны было бы разумно нанять для охраны тайных или не очень тайных заклинателей.

Это значительно усложняло задачу. Тем досаднее было, что за такую мороку платили всего сто пятьдесят рублей. Разве что первый раз можно смириться, дальше за столь малое вознаграждение я уже работать не собирался. Лучше пули усиливать — в разы проще. Но раз взялся за работу — надо делать, и делать чисто и аккуратно, не оставляя следов.

А для этого следовало сперва определиться с местом, где лучше всего подловить человека.

Конюхов много времени проводил на предприятии, иногда ездил на какие-то встречи, в пятницу вечером посетил один из доходных домов на Петроградском острове, где задержался допоздна, а в воскресенье с женой и двумя детьми отправился в церковь. Два мордоворота ни на шаг от него не отходили: на улице он без сопровождения даже не показывался.

В целом ситуация выглядела привычной. Таких, как Конюхов приходилось ликвидировать не раз. Часто они сами были замешаны в грязных делах или совали нос, куда не следует. А иногда родственники или конкуренты козни строили — такое тоже случалось. Замешан ли в чём-то этот тип, кроме жестокого обращения с рабочими (что, наверное, здесь за каждым вторым заводчиком водилось), мне так и не удалось понять, но кому-то его существование определённо мешало.

Непривычно было лишь то, что мой арсенал претерпел значительные изменения. Снайперских винтовок в этом мире пока, кажется, не придумали (а если и придумали, то использовали редко), и я мог действовать лишь на ближней дистанции. Зато имелась магия. Атакующие заклинания применять было нельзя, дабы не наследить, но некоторые техники могли сильно облегчить задачу.

Поскольку Конюхова на улице постоянно сопровождала охрана, тихо устранить его можно было лишь в помещении, а для этого мне предстояло незаметно пробраться либо в особняк, либо в заводоуправление.

Первый вариант выглядел не очень привлекательно: окна дома находились высоко над землёй, а прилегающую территорию ограждал глухой забор, но даже если удастся проникнуть внутрь, я мог запросто столкнуться с членами семьи или слугами, а это значило — лишние жертвы и напрасные риски. Я же придерживался принципа: чем чище, тем лучше.

Вариант с заводоуправлением казался перспективнее. Окна находились низко, и я смог прыжком переместиться внутрь ночью, когда там никого не было. Подумывал устроить засаду в кабинете Конюхова, но все кабинеты оказались заперты, да и риски я посчитал неоправданными.

Однако было и ещё одно место, которое посещал Конюхов более-менее регулярно. Меня заинтересовал доходный дом, куда заводчик ездил в пятницу вечером. Сюда же он заехал в следующую среду и тоже задержался допоздна. Дав дворнику трёшку, я расспросил его о том, какие люди тут живут, и оказалось, что в одной из квартир на четвёртом этаже проживает некая дама, которая «принимает разных господ». Похоже, это была элитная проститутка. Такие обычно жили не в домах терпимости, а снимали отдельные апартаменты и обслуживали состоятельных клиентов.

Так же я узнал, что самоходный экипаж с охраной чаще всего тут появляется в пятницу, причём, всегда поздно вечером.

Это место лучше всего подходило для засады.

В пятницу вечером я надел свой деловой наряд с цилиндром. По карманам сюртука распихал пистолеты, а на предплечье с помощью самодельного приспособления закрепил небольшой ножик, который приобрёл в скобяной лавке. Капсюльный револьвер, отобранный у людей Смита, я зарядил обычными пулями, шпилечный бесствольный — усиленными патронами. Однако поскольку напитанные тёмной стихией боеприпасы оставляли характерные отметины, пускать их в ход следовало лишь в самом крайнем случае.

К дому прибыл заранее. Прождал полтора часа, сидя на лавочке и читая газету, пока в конце улицы не показался экипаж Конюхова. Завидев его, я вошёл в парадную и поднялся на лестничную площадку между вторым и третьим этажами. Окна выходили во двор. Я мог без труда совершить прыжок метров на десять-одиннадцать, поэтому переместиться отсюда вниз на улицу, проблем не представляло.

Заводчика ждать пришлось недолго. Внизу хлопнула дверь, на лестнице зазвучали звонкие шаги, и вскоре Конюхов оказался на площадке. Наши глаза встретились. Вероятно, он удивился, зачем тут торчит молодой хорошо одетый господин.

— Добрый вечер, — поздоровался я,

— Простите, мы знакомы? — Конюхов остановился.

— Вряд ли.

Я сунул руку за пазуху, вытащил револьвер, взводя курок. Глаза Конюхова округлились, он попятился. Выстрел. Снова взвёл — ещё выстрел. Заводчик упал. Третья пуля разметала его мозги по узорчатой мозаике пола.

Убрав револьвер, я обшарил сюртука покойного. Там лежал бумажник, который переместился в мой карман. Тем временем внизу хлопнула дверь, и по лестнице быстро загромыхали шаги двух пар ног, послышались голоса. Охранники спешили на стрельбу. Я подошёл к окну и сосредоточился. В следующий миг оказался на грязной дорожке между сараем и стеной дома и спокойным шагом двинулся к арке, ведущей на улицу. Работа была сделана, свидетелей нет, следов не осталось. Только труп.

В некоторой степени мне повезло. Если бы охранники провожали заводчика до самой квартиры или хотя бы проверяли подъезд, было бы сложнее. Но не тот уровень, видимо. Да и дело происходило вечером, поэтому во дворе никто не околачивался.

Домой я вернулся весьма довольный проделанной работой. Сверх установленной платы удалось поиметь шестьдесят пять рублей, найденные в портмоне Конюхова — мелочь, а приятно. Теперь осталось ждать, пока клиент узнает об убийстве и пришлёт деньги. Конечно, меня могли попытаться убрать, но что-то подсказывало: ко мне захотят обратиться вновь.

Ну и неплохо было бы подумать о конспиративной квартире, чтобы хранить там часть вещей. Для этого надо было сделать поддельные документы, поэтому на следующий день я снова отправился в самое гнусное место Петербурга, где концентрировался весь преступный мир — на Сенную площадь.

Так же следовало найти заклинания на усиление взрывчатки, чтобы не упустить крупный заказ от Трубецкого, и встретиться с Давыдовым. Заместитель начальника священной стражи пригласил меня в воскресенье отобедать с ним в ресторане.

В субботу вечером заглянула Маша. Она заходила и в предыдущие дни, но меня не было дома. Мы почти не разговаривали в этот вечер. Маша выглядела подавленной, но что именно её расстроило, она не сказала. Договорились, что зайду за ней в воскресенье после собрания у Трубецкого, и мы прогуляемся по набережной или посидеть в чайной. Мне идея понравилась. Я был и сам не прочь развеяться после трудной недели.

Ресторан, куда меня пригласил Давыдов, находился на Невском проспекте почти в центре Петербурга. Заведение оказалось гораздо больше и роскошнее, нежели то, в котором ужинали мы с Машей. Свет хрустальных люстр заливал залы, украшенные лепниной и позолотой, и создавалось ощущение, будто ты попал во дворец на званый приём, а не пообедать пришёл. Естественно, явился я при полном параде, не забыв на этот раз надеть медальон.

Когда я сказал официанту, что меня ждут и назвал фамилию, меня проводили в отдельную комнату с огромным натюрмортом на стене.

Явился я раньше назначенного времени, и Давыдова не застал — он подошёл практически минута в минуту. Одет заместить был, как и при первой нашей встречи: чёрны мундир с красной выпушкой, брюки с лампасами и фуражка.

— Как живётся-то вам на новом месте? — спросил Давыдов, когда заказы были сделаны и официант ушёл.

— Грех жаловаться. Хорошая квартира, — ответил я.

— А сейчас ведь каникулы начались. Что же домой не едете? Там у вас и просторнее, и воздух посвежее.

— Не сильно он и свежее. Недалеко заводы дымят и новые кварталы строятся.

— Растёт Петербург, растёт, — согласился Давыдов. — Это верно вы подметили. Тридцать лет назад городская черта находилась гораздо дальше от вашего посёлка.

— Когда-нибудь и у нас застроят всё. Время на месте стоит.

— И всё же обычно гимназисты на каникулы едут по домам. А вы не сподобились. Неужели так понравилось тут? — вернулся к теме заместитель, не оставляя попыток получить от меня ответ на свой вопрос.

— Мы с батюшкой в ссоре, поэтому я предпочитаю жить отдельно, — признался я.

— Так помиритесь. Любая ссора — худое дело, а с родителями — и подавно.

— Возможно, однажды помиримся, — сказал я, желая закрыть тему.

— Это было бы разумное решение. А то ведь знаете, как случается… — и тут Давыдов пустился в назидательные рассуждения о необходимости почитать родителей. Якобы те желают детям добра, а дети обязаны их во всём слушаться. Вещал он до тех пор, пока нам не принесли блюда, а потом заткнул за ворот салфетку, пожелал приятного аппетита и продолжил речь, параллельно поглощая стейк. А я сидел, слушал и кивал, делая вид, что внемлю его мудрым словам.

— Поэтому, Алексей, задумайтесь, — закончил он. — Надеюсь, я дал вам достаточно пищи для размышления.

— Спасибо за ваши наставления, конечно, — сказал я, — но есть маленькая проблема. Отец не хочет, чтобы я изучал чары тёмной стихии. У меня есть подозрение, что он немного не в себе после той дуэли.

— Дуэли?

— Он вызвал на дуэль Тимофея Марковича, а когда я навестил его, говорил очень странные и оскорбительные слова в мой адрес. Не хотелось бы их озвучивать.

Давыдов нахмурился, а потом кивнул.

— Что ж, надеюсь, это помутнение — временное. Но если возникнут проблемы, обращайтесь. Меня-то он послушает. Главное сейчас — ваш талант. Вы показали хороший результат на экзамене, но на этом нельзя останавливаться. Вы ведь хотите продолжать тренировки?

— Само собой. Мне интересно изучать чары, — ответил я.

— Вот это похвально, Алексей. Уже сейчас вы достигли того уровня, которым владеют ваш отец и ваш двоюродный дядя. Будете усердно заниматься — добьётесь большего. Но одного усердия недостаточно. Нужны ещё и опытные наставники. Поэтому я бы хотел, чтобы последний год вы учились в первой гимназии, где таковые имеются. Попасть туда не так просто, но думаю, его императорское величество позволит вам перевестись. Со своей стороны я окажу любое содействие.

— А потом? — спросил я. — Что дальше?

— А потом будет видно. Всё зависит от того, как покажете себя.

— Но вы хотите, чтобы я шёл служить в священную стражу. Так?

— Это был бы лучший вариант из всех возможных.

— И что я для этого должен сделать?

— Показать достойный уровень владения магией при выпуске. Достойный для поступления на двухгодичный курс семинарии, необходимый для дальнейшей службы в нашем учреждении. И нет, вас никто не собирается стричь в монахи, — улыбнулся Давыдов, видя моё удивление. — Священная стража — мирское ведомство.

Это, конечно, обнадёживало, но учиться в семинарии меня не тянуло.

— Ваше превосходительство, — возразил я, — в гимназии, где я обучаюсь, есть возможность овладеть вторым видом чар — огненными. В них я тоже далеко продвинулся за последний месяц, и потому считаю, что дополнительный навык лишним не будет.

— Алексей, поверьте, оно того не стоит, — небрежно произнёс Давыдов. — Зачем нужен огонь, когда ваш талант гораздо сильнее?

— Пока я больше склоняюсь к артефактостроению. Считаю, что данная специальность открывает больше путей и даёт больше возможностей.

— Понимаю. Но созданию артефактов, основанных на тёмной стихии, в институте не обучают. Единицы умеют это делать, и все они так или иначе причастны к нашей организации. Если же говорить о других артефактах — оно того не стоит. Поверьте. Артефакторов, владеющих огненными чарами, много. Хотите променять свой дар на столь посредственное занятие?

— И всё же я должен подумать, прежде чем согласиться переводиться в первую гимназию.

— Что ж, уведомите меня письмом до конца июля о вашем решении, — как-то сухо и равнодушно произнёс Давыдов. — Кстати, а как успехи в других науках, если не секрет? Слышал, вы весьма хороши в фехтовании? Учителя хвалят вас.

Разговор перешёл на другие темы, и я вздохнул с облегчением. Было удивительно, что заместитель так легко предоставил мне выбор. Я думал, начнёт давить или шантажировать, но нет, он просто попросил уведомить о своём решении. Однако не верилось, что он так просто отступит. Возможно, его превосходительство задумал какую-нибудь пакость, вот только я не мог понять, с какой стороны ждать удара.

Напоследок Давыдов ещё раз напомнил, что ждёт от меня письма. Расстались мы на дружеской ноте.

В тот же день я встретились с Машей. Заехал за ней к восьми, когда закончилось собрание у Трубецкого, и мы отправились на набережную, до которой от дома, где жил князь, было совсем недалеко. Погода стояла пусть и пасмурная, но достаточно тёплая для прогулок. Торчать в ресторане мне больше не хотелось, а вот проветрить голову и подышать свежим воздухом я был не прочь.

Вот только Маша опять находилась в подавленном настроении. Она не умела скрывать чувства, и все её эмоции читались на лице.

— Всё в порядке? — поинтересовался я.

— Да, всё хорошо, — ответила она. — Рада, что мы, наконец, выбрались на променад, — она через силу улыбнулась. — Ты бы хотел покататься на пароходе? Я бы очень хотела.

— Прямо сейчас? Пошли. Знаешь, куда?

— Думаю, в другой раз… — Маша вздохнула.

— Да кто тебя обидел-то? — спросил я резче. — На собрании что-то произошло?

— Да нет же, с чего ты взял? Всё хорошо.

Мы некоторое время молча шли по скверику. Маша держала меня под руку и думала о чём-то своём, о чём не желал вести разговор.

— Всё хочу спросить, а чем ты занимаешься? — спросила она, наконец. — Прости, если лезу не в своё дело, но… ты же знаешь про меня всё. Я бы тоже хотела тебя получше узнать.

— Чем занимаюсь? — усмехнулся я. — Да ничего особенного. Тебе это будет совсем неинтересно. Хочу открыть своё дело, а для этого приходится побегать. Встречи с разными людьми, решение вопросов, проблем… тоска зелёная, одним словом. Тут и рассказывать нечего.

— Значит, ты уже решил, чем заниматься?

— Для начала хотелось бы открыть небольшой оружейный магазинчик.

— И… ты уже нашёл место?

Маша, кажется, не собиралась прекращать расспросы.

— Да погоди ты, — осадил я её. — Рано пока говорить о чём-то конкретном. Вот когда открою, сама увидишь.

— Надеюсь, у тебя всё получится.

Маша вновь о чём-то задумалась.

— Говори уже, — сказал я.

— О чём?

— Говори, что тебя тревожит. У тебя на лице всё написано. Самой легче станет, если расскажешь. Может, помогу чем, если будет в моих силах.

Маша вздохнула и остановилась. Она подошла к чугунной ограде и уставилась на воду.

— Не знаю даже, что делать… — произнесла Маша, всё же решившись довериться мне. — У меня большая печаль.