Лихой гимназист

Глава 21

Экипаж вкатил в открытые ворота, и передо мной предстало длинное двухэтажное здание в классическом стиле, с колоннами, подпирающими треугольный фронтон, балконами и высокими арочными окнами по второму этажу. Простирающийся перед ним сад был украшен живыми изгородями, а позади дома шумели листвой берёзки парка, разбитого на прилегающей территории.

Дом Баронессы находился на побережье Невской Губы, и отсюда открывался прекрасный вид на беспокойную водную гладь залива.

Карета проехала через сад по широкой мощёной дороге и остановилась возле крыльца. На входе меня встретил слуга в ярко-синей ливрее старинного покроя. Он поклонился мне, сообщил, что Анабель уже ждёт, и повёл в дом, не обыскав и даже не потребовав надеть медальон. Меня встречали как важного гостя. Но хороший ли это знак? Или попытка усыпить бдительность?

По мраморной лестнице мы поднялись на второй этаж. Комнаты здесь выглядели значительно роскошнее, чем в моём родовом особнячке. Интерьер блестел золотом, стены были украшены деревянными панелями, картинами, на которых преобладали сюжеты из античной мифологии, и лепниной под потолком. В одной из комнат половину стены занимал огромный камин с двумя скульптурами по краям.

Пройдя три залы, мы свернули в четвёртую, и слуга удалился, закрыв за собой двери.

Комната отличалась от остальных цветовой гаммой. Стены были оклеены малиновыми обоями, а понизу отделаны деревянными панелями, бордовые шторы на окнах, подвязанные шнурками, ниспадали тяжёлыми складками.

На камине стояли золотые часы с вычурным барочным узором и мраморная статуэтка, а перед ним располагались большой мягкий диван, роскошные кресла и столик. На столике поджидали гостей заварной фарфоровый чайник с росписью, две чашки на блюдцах и две вазы: одна с конфетами, другая с печеньями. На другом столе возле дивана находилась большая ваза с фруктами, а у стены стоял шкаф с прозрачными дверцами, заполненный расписным фарфоровым сервизом, и ящиками внизу.

Усевшись в кресло, я стал ждать. Незнакомая обстановка и неизвестность вызывали тревогу, и я весь обратился во внимание. Помимо той двери, через которую я пришёл, тут имелись ещё две по разные стороны от меня, обе были закрыты и таили опасность.

Казалось странным, что меня позвали в такое место, чтобы прикончить. Всякое, конечно, могло быть, но скорее всего, мне предстоял разговор, пусть и не самый приятный. И вот я сидел и гадал, что ожидать от встречи.

Личность Баронессы была окутана тайной и потому невольно вызывала жгучее любопытство. Оставалось лишь догадываться, что представляет собой человек, про которого поговаривают, будто это — бес воплоти. Впрочем, реальность могла оказаться гораздо прозаичнее. Скорее всего, она — какая-нибудь богатая старуха или дама в годах; наверняка Баронесса — заклинательница и, возможно, даже обладает высоким рангом.

И что она сделает? Потребует замки у Смита починить? Или двести рублей вернуть? Будет угрожать? Так мне тоже есть чем ответить. Одно вызывало беспокойство — связи при дворе, которые якобы имелись у этой загадочной женщины. Тут ведь всё решали связи.

В любом случае, она умела заставить понервничать.

Одна из боковых дверей открылась, и в комнату вошла невысокая, но довольно фигуристая девушка в неприметном коричневом платье. Её тёмные, почти чёрные, волосы были уложены пышной шапкой, увенчанной пучком, а на лицо изящно спадал вьющийся локон.

«Кто это? Служанка?» — была первая мысль. Я ждал даму посолиднее, а не девчонку лет двадцати, одетую, как простая горожанка. Но когда я посмотрел в её глаза, сомнения улетучились. Взгляд выразительных карих глаз с длинными ресницами был каким-то пустым и тяжёлым. Ни у одного человека не видел такого выражения.

Девушка растянула рот в вежливой улыбке, усаживаясь на диван напротив меня. Лицо её было несколько широковато, но имело правильные приятные черты.

— Алексей Державин, значит, — произнесла она. — Давно хотела с вами познакомиться. Наконец-то представился случай. Моё имя Анабель Нарышкина, как вы сами, наверное, уже догадались. Хотя здесь, на Васильевском острове, меня обычно величают иначе.

— Баронесса, — понял я.

— Она самая.

Говорила девушка непринуждённо и несколько лениво, словно со старым знакомым, которого видела каждый день. А у меня внезапно пропало всё напряжение, владевшее мной последний час, с тех пор, как я покинул дом. Сам не мог понять, что происходит. Подумал даже, что Баронесса обладает какой-то ментальной магией, хотя прежде о такой я не слышал.

— Приятно познакомиться, — мой взгляд невольно скользнул по её пышному бюсту, она перехватила его и снова одарила меня странной улыбкой.

— Насколько я слышала, у вас возникли трудность с одним из моих подручных, — Анабель откинулась на спинку дивана и положила ногу на ногу, её выразительные и в тоже время пустые глаза словно гипнотизировали меня. — Надеюсь, наше общение будет более приятным.

— Мне тоже хотелось бы на это надеяться. Полагаю, вы уже в курсе сути конфликта?

— Разумеется, — Анабель поморщилась, словно речь шла о какой-то неприятной мелочи. — Но давайте забудем на время о разногласиях и просто пообщаемся за чашкой чая, — она наполнила из фарфорового чайника обе чашки.

Анабель сделала глоток и поставила чашку на блюдце. Я же не рискнул притронуться к напитку. Вдруг пытается отравить? Мало ли какие она знает магические уловки, чтобы на неё яд не подействовал? Анабель снова улыбнулась, заметив мою осторожность.

— Расскажите о себе, — попросила она.

— Что вас интересует?

— Меня интересует, кто вы.

— Дворянин, гимназист. Закончил пятый класс. Учусь чарам тёмной стихии. Моя история не слишком интересна, мне нечего о себе рассказать.

— Я так не считаю. Вы — не гимназист и не дворянин. Вы — кто-то другой. Я вижу это.

— И кто же? — от этого заявления стало немного не по себе, но вида я не подал, лишь улыбнулся, словно эта мысль показалась мне забавной.

— Вот и скажите.

— Мне нечего сказать, — пожал я плечами. — Я тот, кто есть.

— Почему вы решили заняться этим ремеслом?

— Зарабатываю деньги.

— Зачем?

— За тем же, зачем и все. В этом мире сложно устроиться, не имея гроша в кармане. А семья моя небогата.

— Рискованное занятие избрали. Однако у вас к нему талант. И кажется, не только к нему?

— Пожалуй, так и есть. Я разносторонний человек.

Анабель встала, подошла к шкафчику и достала оттуда небольшой предмет.

— Хорошая работа, — она вернулась на диван и положила на стол пулю, которую я показательно усилил, когда первый раз гостил у Смита.

— Усиливать предметы — одно из тех дел, которые у меня получаются весьма неплохо.

— Вас в гимназии обучают таким вещам?

— К сожалению, нет. Приходится изучать самостоятельно.

— Заклинания на усиление трудно освоить в одиночку.

— Родственники помогли.

Анабель улыбнулась и кивнула.

— Знаю, что про меня рассказывают, — сказала она, — поэтому вы, Алексей, возможно, удивитесь, но я не сторонница решать проблемы силой. К сожалению, это бывает необходимо, но обычно стараюсь улаживать вопросы мирно.

— Это… похвально, — произнёс я. — Однако люди, с которыми вы ведёте дела, кажется, предпочитают действовать другими методами и… не гнушаются подлости.

— Приходится работать с разными людьми. У каждого свой талант, у каждого своя роль. Одни могут быть лишь подобием шестерёнки в часовом механизме — такие, как Смит, к примеру. Они исполнительны, послушны, но недалёки. Но есть и те, кому дано гораздо больше.

— А у вас какой талант?

— Видеть, что люди из себя представляют.

— Полезный талант.

— Талант каждого из нас может быть полезен. Главное, знать, где применить, и не застревать на месте, если дано многое.

— Это точно… Иначе можно плохо закончить, — добавил я, вспомнив прошлую жизнь.

— Что вы хотите в жизни?

Эти прямолинейные вопросы несколько обескураживали. И какое ей дело вообще? Определённо, Анабель вела какую-то хитрую игру, и это мне не очень нравилось.

— Заниматься вещами перспективными и прибыльными, — ответил я.

— Вы хотите поступить на государственную службу?

— Не считаю это дело ни перспективным, ни прибыльным.

Анабель тихо рассмеялась.

— Правда есть в ваших словах.

— Ну и вы расскажите о себе, — перехватил я инициативу.

— Мне казалось, вы уже навели обо мне справки.

— О вас говорят столь противоречивые вещи, что можно засомневаться, реальный ли вы человек, или очередная городская легенда.

— Пожалуй, что и так, — Анабель самодовольно улыбнулась. — Быть легендой очень даже неплохо.

— И тем не менее, вы — живой человек, со своим прошлым и настоящим. Почему вас называют Баронессой?

— Порой сложно сказать, почему народная молва даёт те или иные прозвища. Многие считают, что я родом из Пруссии и когда-то носила данный титул.

— А это не так? Откуда вы?

— Из Франции. Приехала сюда лет десять назад. Мой супруг, князь Нарышкин, скончался через два года после нашей помолвки, а я получила всё его состояние.

— Есть небольшая нестыковка, — заметил я. — Вы очень молодо выглядите для такой легенды.

— Возможно, это ещё один мой талант?

В рассказанную историю я не поверил. Анабель словно придумала её на ходу и даже не пыталась скрыть это. Так кто же она на самом деле? И каким образом она поняла, что я — не тот, чьё тело ношу и кем представляюсь? Последнее заботило меня больше всего. Мысли читает? Ещё один неизвестный мне вид магии?

— Никогда не слышал о таких чарах, — сказал я.

— А вы полагаете, что узнали всё в этом мире?

Опять странные намёки…

— Полагаю, мне ещё есть, что узнавать, и есть, чему учиться, — ответил я с улыбкой. — А каковы ваши устремления?

— Мои-то? — Анабель задумалась. — Жить полной жизнью.

— И всё?

— А этого мало? — её тонкие брови приподнялись. — Как по мне, это самое сложное, что только можно представить. Я знала многих людей, которые умерли, так и не пожив.

— Жаль, если так.

— Главное, не повторять их ошибок.

— И как? Получается?

— Порой… Знаете, когда-то я тоже стремилась к богатству. Тогда казалось, что оно открывает все дороги в жизни. А потом случилось странное: я вдруг поняла, что мне этого недостаточно. Нужно что-то ещё.

— И какой же выход вы нашли из столь сложной ситуации?

— Начала помогать людям… разумеется, с выгодой для себя. Любое полезное дело, как правило, влечёт за собой выгоду.

— Чем помогаете, если не секрет?

— Найти себя в этом мире.

— Любопытно, — хмыкнул я.

— Мне почему-то кажется, мы тоже можем друг другу помочь.

— Вероятно. Но хотелось бы конкретики. Я — человек деловой, и предпочитаю вести разговоры более предметно.

— Я вас прекрасно понимаю, — Анабель снисходительно улыбнулась и снова отхлебнула чай. — Но у нас не деловой ужин, а лёгкая беседа. Расслабьтесь и отдохните… Впрочем, вам это, кажется, непросто даётся. Вы мне не доверяете.

— Сложно доверять тем, про кого ничего не знаешь.

— Что ж, я в любом случае рада пообщаться с интересным человеком. Это — одна из вещей, которая делает жизнь полнее и разнообразнее. Так, говорите, вы учитесь в гимназии? Но искусству управления стихией там не обучают?

— Там обучают другим техникам. Моему родовому таланту — нет.

— И как же получилось, что вы попали туда?

Пришлось в двух словах рассказать, как я оказался в гимназию для заклинателей.

— Ах, да, указ, ну конечно! — с иронией произнесла Анабель, когда я завершил рассказ. — Как бы нынешнему императору он боком не вышел. Что будет, когда столько простолюдинов получит профессиональные навыки в магических чарах?

— Будет интересно.

— То-то и оно.

— Однако я слышал, вы тоже обучаете заклинателей.

— Ох, чего только не говорят, — поморщилась Анабель, но по хитрой улыбке, что застыла на её лица, стало ясно, что она лукавит. — Столько рассказывают, столько рассказывают…

— Значит, это неправда?

— Это значит, что у людей языки без костей. Однако, я действительно, можно сказать, ищу таланты. У меня есть проекты, идеи, но к сожалению, у многих, с кем приходится работать, слишком узкое мышление.

— Я заметил, — усмехнулся я, вспомнив о Смите.

— Не обижайтесь на него, — Анабель словно прочитала мои мысли. — Как я сказала, Смит — человек исполнительный, но порой не видит дальше своего носа. Надеюсь, ваше не самое удачное знакомство не станет для нас препятствием?

— Поживём-увидим.

Анабель кивнула.

— Действительно… Эх, Алексей, поболтала бы ещё, да ждёт меня масса скучных обязанностей. Но вы заходите как-нибудь. Чай попьём, побеседуем, — она поднялась с места, и я — тоже.

Анабель подошла к шкафу, извлекла из ящика увесистый кошелёк и протянула мне.

— Можете считать, это компенсация за доставленные неудобства, — её тон изменился, стал более и сухим. — Предпочитаю платить серебром. Так же я убеждена, что любая работа должна быть оплачена по достоинству. А теперь позвольте провожу вас.

Карета, что ждала у крыльца, отвезла меня домой. Карман моего сюртука оттягивал кошелёк с серебряными монетами — разговор закончился гораздо лучше, чем я ожидал. Но только время покажет, что сулит новое знакомство. Складывалось ощущение, что она желает «приручить» меня, а я до сих пор не знал, что у неё за талант, и сколь сильна эта женщина. В любом случае, следовало налечь на тренировки, ведь только благодаря магии я в этом мире что-то собой представлял и мог диктовать кому-то свои условия.

Я прошёл подворотню, как вдруг за спиной раздался знакомый голос.

— Смотрю, ты уже познакомился с ней? — архонт Хаос, появившись, как всегда, из ниоткуда, и быстро поравнялся со мной. — Ну это даже хорошо.

— Ты тоже её знаешь? — удивился.

— Разумеется, я её знаю. Или, исходя из моих слов, можно сделать другой вывод?

— И я подозреваю, у тебя есть, что рассказать?

— Не здесь. Поднимемся.

Интерлюдия 5. Мария Акимова

Когда отец пришёл со службы, Маша с первого взгляда поняла, что дела плохи. Вчера, после того как Аристарх Михайлович покинул эту квартиру, папенька весь вечер находился в расстроенных чувствах, был молчалив, а потом и вовсе заперся в своей комнате. Маша сильно переживала за него и ощущала вину, понимая, что сама довела отца до такого состояния.

Сегодня же на нём и вовсе лица не было, словно случилась великая трагедия. Отец и так обладал невысоким ростом и худощавым телосложением, а теперь он выглядел ещё меньше, сжавшись, как побитый пёс, хоть это сравнение Маше даже в мыслях казалось кощунственным.

— Горе мне, — пробормотал отец. — За что мне такая напасть.

Он уселся за стол.

— Ирина, пойди в свою комнату, — сказал он тихо, и младшая сестра, не задавая вопросов, удалилась в спальню, закрыв за собой дверь.

Маша поняла, что разговор предстоит серьёзный.

— Что-то случилось? — спросила она.

— Горе мне, — повторил папенька, снимая очки и кладя на стол. — Аристарх Михайлович задавал вопросы. Нехорошие вопросы. Что он теперь обо мне подумает? Что подумает о нашей семье? Какая у меня будет репутация? Меня понизят, если вообще не выгонят, как человека неблагонадёжного. И всё из-за твоих разговоров… Ну как у тебя ума-то хватило говорить о таком… при столь уважаемом госте?

Вчера, когда Аристарх Михайлович явился на ужин, Маша, как и советовал Алексей, принялась рассуждать о вещах, которые её беспокоили. Например, о том, что не должно за одну и ту же работу женщинам платить меньше, чем мужчинам, или о том, что трудовой день на предприятиях не нормирован, а жалование рабочих не растёт, хотя еда дорожает. Политических тем она, разумеется, не касалась — говорила лишь то, что можно было услышать в Петербурге на каждом углу.

Аристарх Михайлович явно такого не ожидал. Он слушал Машу с показным удивлением, качал головой и даже что-то пытался возразить, но Маша задавила его аргументами. Он ей сразу не понравился. Во-первых, ему было уже за сорок, во-вторых, был толстым и имел непривлекательную внешность. Маша содрогалась от отвращения, думая о том, что ей придётся быть с ним. В-третьих, она любила Алексея, и даже не представляла, как сможет жить без него. Ну и в-четвёртых, она имела совсем другие планы на будущее, и ей претила сама мысль стать женой престарелого чиновника.

— Может быть, не понизят? — осторожно спросила Маша. — Вы же ничего не говорили. А я…

— А это ведь была такая удачная партия… — вздохнул папенька, не дав дочери договорить, — превосходная пария. Это было твоё будущее! — воскликнул он с горечью. — Наше будущее. Куда мне податься под старость лет? А вам куда пойти? Что станет с тобой и Ириной? Я же за вас радею. Вы — единственное, что у меня есть. И ты вот так себя ведёшь… — отец сокрушённо покачал головой. — Совсем не то у тебя на уме, совсем не то… И откуда у тебя такие мысли? Татьяна тебе забила голову? Али ещё кто? Я даже не знаю, что и думать… С кем ты повелась? От кого набралась этих нелепых идей?

— Простите, папенька, но я считаю, что вчера я говорила абсолютно верно. И я не желаю выходить замуж. Я работаю, я хочу строить карьеру, я…

— Довольно! — отец стукнул ладонью по столу. — Хватит с меня. Много попустительствовал я твоим прихотям, и вот к чему это привело. С этого дня запрещаю тебе ходить в гости к Татьяне… или куда ты там ходишь. Запрещаю задерживаться допоздна. А дабы быть уверенным, что мой наказ будет исполнен, найму для тебя компаньонку. Хватит одной по улицам шастать. Неприлично это молодой девушке. А уж по гостям ходить одной — и подавно неприлично.

Глаза Маши округлились. Компаньонку? Отец хочет нанять пожилую женщину, которая постоянно будет таскаться с ней на работу? Но это же фактически домашний арест! Маша понял, что больше не сможет пойти к Трубецкому и, что самое ужасное, она больше не встретится с Алексеем. И от осознания этого, ей стало плохо.

— Папенька, прошу… Я не буду такие речи больше вести, — взмолилась она. — Я исправлюсь, клянусь. Только зачем мне компаньонка…

— А затем, что неприлично. Не желаю, чтобы моя дочь позорила своё и моё имя. И довольно об этом!

К горлу подкатил ком. Маша вскочила из-за стола и бросилась в комнату, где сестра читала книгу. Не обращая на Ирину внимания, Маша села на кровать и, закрыв лицо руками, зарыдала.