Лихой гимназист

Глава 8

Квартира, куда меня привёл старший дворник, имела две комнаты и кухню. Обои и паркет выглядели почти новыми, а потолок лишь немного закоптился от газовых ламп, которые считались последним словом техники.

Освещение имелось даже на чёрной лестнице: на каждой площадке висело по керосиновому светильнику, что радовало, поскольку это был единственный путь на четвёртый этаж, где находилась квартира, а ползти в темноте по узким и кривым ступеням разной высоты приятного мало.

А вот мебель отсутствовала.

Апартаменты мне показывал дородный мужчина с бородкой, одетый весьма респектабельно: в сюртук, брюки и жилетку. На голове плотно сидел картуз с блестящим козырьком. Этот господин и был старшим дворником или местным управдомом.

— Так значит, однокомнатных нет? — уточнил я.

— Алексей Александрович, — с деланным добродушием ответил старший дворник, — ну нету однокомнатных. Нигде в округе нет. Не верите? Так сходите поспрашивайте. Комнаты сдают, да. Однокомнатных квартир, — он развёл руками, — не слышал. А цена у нас — одна из лучших на всё Васильевском острове. Триста пятьдесят рублей за полгода.

— А что так дёшево? — спросил я, хотя цена и не показалась мне низкой.

— Дык это… кладбище рядом, да и с краю мы тут. Вот и подешевле. А там, ближе к прошпекту, подороже. Очень хорошая квартира. Дом новый, пяти годов не прошло, как построили. Газ, ватерклозет, вода — всё есть. Печь хорошая, тёплая.

— А ванной нет, — я заглянул в санузел. — И мебели.

Санузел тоже мне понравился. Пусть плитка и выглядела так, словно узбеки клали, но зато как новая, унитаз не битый, рукомойник с расписным узором. Чисто, не загажено. Кран, правда, был только один — для холодной воды. Горячая отсутствовала.

— Ну-с, Алексей Александрович! — снова развёл руками старший дворник. — Кто ж вам квартиру с мебелью, да с ванной комнатой сдаст, да за триста пятьдесят рублей? Но если мебель вам нужна или из утвари чт — обращайтесь, подмогнём. Можем продать, можем в аренду сдать.

— А что есть?

— А что надо, то и будет. И шкафы есть: и для платья, и для книг, секретер есть, горка есть, кровать…

— И откуда же у вас столько мебели? — с подозрением спросил я.

— Дык ведь жильцы съезжают, бывает, продают. Ну а мы покупаем. И им хорошо, и нам, и вам искать не надо.

Что ж, похоже, дворник делал прибыльный бизнес, вытаскивая из квартир старую мебель и продавая её новым жильцам.

Я снова обошёл квартиру. Мне тут нравилось. Может, и дешевле можно было найти, если ещё пару дней полазить по окраинам, но, как говорится, время — деньги.

— Квартиру эту я сниму, — сказал я. — Пока на полгода. А мебель посмотрю. Где она у вас? Ведите.

— Значит, по рукам. Вам на подпись бумагу завтра принесу. Ах да, и пачпорт ваш, будьте добры.

— А нет паспорта, только вот это, — я достал из внутреннего кармана «дворянскую грамоту» и потянул старшему дворник.

Тот развернул, прочитал внимательно, шевеля губами.

— Простите, вашбродь, я-то это думал, вы это, из мещан, а оно вон как. Тогда не нужно пачпорт. Но имя, фамилию я всё равно, позвольте-с, спишу. Я ж ведь обязан доложить, кого заселяю. Не доложу, голову снимут-с.

После того, как он записал мои данные, мы пошли в подвал. Тут действительно хранилось много старой мебели, некоторая имела ещё вполне годный вид. Взял я себе стулья, шкаф для одежды, кресло, кровать, бюро — столик с закрывающейся рабочей частью и ящичками, комод, кухонный и обеденный столы и полку для посуды. Ну и по мелочи: настольный светильник, керосиновую горелку, чайник и кое-какую полезную утварь. Посуду мне дали в нагрузку забесплатно. Сама же аренда мебели на полгода обошлась в пятьдесят рублей.

Одного тут не было — плиты.

Помимо мебели оплатил услуги дворника, который будет таскать дрова на этаж, иначе пришлось бы самому их носить, а так же услуги человека, который стучится в дверь в назначенное время для побудки. Будильников в этом мире пока ещё не придумали.

Имелись в доме прачечная и ванная комната. Воспользоваться ими, само собой, тоже стоило денег. Плюс сбор за керосин, который жгли в подъезде, ну и за подъём мебели пришлось заплатить. В общем, сплошное разорение.

До ночи дворники таскали мебель в мою новую квартиру. В общежитие я сегодня возвращаться не собирался. Здесь пока было не очень уютно: голые стены, старые шкафы, расставленные абы как, да и многие необходимые вещи пока отсутствовали, как например, матраса и штор. Но такая жизнь мне нравилась уже гораздо больше, чем казарменный быт в гимназии.

И вот наступило утро, которое началось со стука в дверь железным молоточком. Человек-будильник разбудил меня, как я и просил, в семь. В гимназии требовалось быть полдевятого. А вот завтракать оказалось нечем.

С самого утра светило солнце, пробиваясь сквозь бреши сковавших небо облаков. Несмотря на ранний час, на улице уже кипела жизнь. Компания рабочих брела на предприятие. Некоторые из них выглядели очень молодо — подростки, почти дети. Мальчишка-разносчик газет оглашал улицу звонким задорным голосом, горланил какой-то зазывала, а ямщики понукали кляч, что цокали копытами по унавоженной мостовой. В сторону центра пронеслась самоходная карета, пугая прохожих пронзительным гудком. Навстречу ей проползла колонна грузовиков, натужно пыхтя и изрыгая в воздух тучи дыма.

Чтобы добраться до гимназии, нужно было либо топать полчаса пешком, либо дойти до ближайшего проспекта и сесть на дымный вагон (так называли трамвай), либо ехать на извозчике. Последний вариант являлся самым дорогим, но и самым быстрым.

Завидев пустую бричку, движущуюся в мою сторону, я махнул рукой. Ямщик натянул поводья.

— Куда, барин?

— Третья гимназия, — я залез на тесное сиденье, на котором едва смогли бы втиснуться два человека.

Вдруг я заметил девушку. Она выбежала из той же подворотни, что и я, и остановилась как вкопанная, глядя на меня с разочарованием и растерянностью. Судя по всему, она спешила.

— Вам тоже ехать? — спросил я. — Куда?

— Простите? — девушка подошла поближе. — А… Ехать-то? До типографии Кёлера.

— Это по пути? — спросил я извозчика.

— Там недалеко, — ответил тот. — Одна и та же улица.

— Тогда садитесь, — пригласил я девушку. — Нам по пути.

— Ой, да что вы, не стоит. Вы езжайте, а я, пожалуй, обожду.

— Не стесняйтесь, не кусаюсь, — рассмеялся я, на что девушка смутилась.

Я плохо знал местные нравы, и не понимал, что дурного было в моих словах. Возможно, ехать в бричке с незнакомым молодым человеком счиалось чем-то неприличным, или это нарушало какое-нибудь дурацкое правило этикета. Поэтому, увидев реакцию девушки, я не стал настаивать, решил просто уступить. Времени у меня ещё был вагон.

— Ладно, езжайте вместо меня. Мне всё равно не к спеху, — я вылез.

— Ой, спасибо вам большое! — девушка расплылась в благодарной улыбке. — А то на службу опаздываю. Просто спасли меня.

— Ну так езжайте быстрее и не опаздывайте, — улыбнулся я в ответ и побрёл пешком вдоль улицы, выискивая по пути булочную или кондитерскую, где можно взять перекусить.

Девушка мне показалась довольно симпатичной: приятный овал лица, небольшой ротик с пухлыми губками, голубые глаза. Девушка была одета в длинное, но не очень пышное платье тёмно-серого цвета и безрукавную накидку, а её каштановые волосы закрывал капор с фиолетовым бантом — единственным ярким элементом во всём наряде.

Образ незнакомки ещё долго стоял перед глазами. Впрочем, что удивительного? Теперь мне было снова шестнадцать лет, а баб, не считая сестры, Алексей почти и не видел в жизни. С женским полом тут имелись некоторые трудности. В гимназии парни учились отдельно от девушек, и мест, где шестнадцатилетний пацан мог бы свободно общаться со своими сверстницами, практически не было. Если только в гостях или на балу каком-нибудь в официальной обстановке.

Хоть в бордель иди. Да только боязно. Со здешним уровнем гигиены и медицины, казалось, можно запросто подхватить какой-нибудь триппер. А безносых я уже видел на Сенной.

Тимофей Маркович Давыдов проживал рядом с Исаакиевским собором, снимал большую квартиру на втором этаже четырёхэтажного доходного дома, главный фасад которого выходил в переулок.

Меня пригласили за обеденный стол. Кроме меня и Тимофея Марковича тут присутствовала его супруга, Тамара Андреевна: худая светловолосая женщина, имевшая очень утончённые манеры. Сам же дядя был человеком маленького роста, но довольно упитанный. Его моложавое лицо украшали светлые усики, а на голове вились золотистые кудри. Он напоминал хоббита из известного фильма. Служил дядя чиновником в том же министерстве, что и отец.

У них с женой были сын и дочь: первый совсем кроха, вторая — лет пяти, но их в столовую не привели. Наверное, считалось, что ещё слишком малы для таких мероприятий.

Царила атмосфера уюта и покоя. Паркет блестел чистотой, в камине горел огонь. Но порядок, разумеется, наводила не хозяйка, а две горничные.

За обедом болтали о всяких пустяках. Меня расспрашивали про здоровье и учёбу, а потом дядя поведал о том, как ездил в Крым три года назад, когда ещё не было войны с турками. Похоже, это путешествие являлось его излюбленной темой для разговоров. Есть такие люди, которые могут рассказывать о каком-нибудь событии при каждом удобном случае снова и снова. Вот и моя память подсказывала, будто всё это я уже слышал.

После обеда мы перешли в соседнюю комнату. Тут была горка, заставленная фарфором, диванчик на изогнутых ножках, фикус в углу, кресла и круглый столик с мраморной статуэткой на кружевной салфетке. Одна из стен была сплошь увешана портретами предков.

— Ну а у вас как дела на службе? — спросил я, усаживаясь в кресло возле столика. Дядя и его супруга расположились напротив.

— В трудах и заботах, — улыбнулся дядя, — но грех жаловаться.

— Тимофей скоро пойдёт на повышение, будет статским советником, — добавила супруга.

— Ну это ещё вилами по воде писано, — пожал плечами дядя. — Стану, конечно, куда ж деваться? Но вот скоро или не скоро — тут уж не угадаешь. Да не рвусь, знаешь ли. Своим делом больше сейчас занят. Одной службой ведь жив не будешь.

— А какое у вас дело? — поинтересовался я. — Простите, запамятовал. У меня что-то с памятью в последнее время.

— Так я тебе и не рассказывал, — улыбнулся дядя. — Небольшой текстильный цех и ателье по пошивке мундиров. Поэтому, как в институт поступишь, милости прошу. Сошьём по высшему классу.

— В первую очередь к вам и обращусь, — обещал я. — И как оно вообще? Прибыльно?

— Ну так не будь прибыльно, не занимался бы. А если дела в гору пойдут, глядишь, и со службы уйду.

— Тоже думаю завести собственное дело, — признался я, решив начинать прощупывать почву.

— Что ж, мысль здравая. Закончишь гимназию, институт, поступишь на службу, поднакопишь деньжат… А может, и брак выгодный получится, — дядя тихо рассмеялся. — Всякое бывает. Но я тебе вот что скажу. Дело — штука муторная: сегодня в гору идёт, а завтра — на спад. А служба, коли ты дворянин, да ещё и на хорошем счету, есть всегда. Так что учись. Ну а дальше что загадывать? Что будет, то будет.

— Пойду посмотрю, как там дети, — Тамара Андреевна поднялась с дивана, — рада была повидаться, Алексей. Спасибо, что заглянул.

— Рано прощаетесь, — усмехнулся дядя. — Не торопишься ведь? Посидишь ещё?

— Сегодня торопиться некуда, — ответил я. — Воскресенье же. А у вас тут уютно.

Тамара Андреевна удалилась, а дядя встал, закрыл двери и вернулся обратно за стол, и тут я понял, что разговор намечается серьёзный.

— Ну, Алёша, рассказывай, как у тебя жизнь? — начал он.

— В делах и заботах, — усмехнулся я.

— Да это понятно… Меня другое интересует.

— Про книгу, наверное? Тоже хотел с вами поговорить об этом. Должен признаться, Тимофей Маркович, что книга утеряна. «Руководство» было при мне, когда на меня напали. К сожалению, его украли. Так что могу только денежную компенсацию предложить и принести свои извинения.

— Ох, Алёша, ну и зачем надо было скрытничать? Сообщил бы сразу, я б связи подключил. Глядишь, и нашлась бы. Такие книги все на учёте. Впрочем, забудь, компенсация мне не нужна. «Руководство» то в целости и сохранности снова лежит в моей библиотеке.

— У вас? — удился я. — Как так?

— Говорю же, есть связи. Наш родственник в Синоде служит. А ты и не знал, наверное? Ну так знай. Кузен твоей матушки, царствие ей небесное, Афанасий Иванович Давыдов. Он заместитель начальника священной стражи.

Теперь всё встало на свои места. Вот, оказывается, кто у Ваньки Оглобли книгу прибрал — мой родственник из священной стражи. Тесен Петербург оказался.

— Удивительно, как он нашёл эту книгу, — сказал я.

— Не так сложно, как кажется. У них все пункты сбыта под контролем. По крайней мере, его превосходительство мне так рассказывали. Я другое не понимаю. Зачем? Зачем эти тайны? И о тех, кто на тебя напал, ты ни слова не сказал следователю. А ведь воры должны понести наказание.

— Но я, и правда, не знаю нападавших. Что я скажу следователю?

— Ладно, Бог с ними, со следователями. Я ведь и не о книге хотел с тобой говорить. Другое меня интересует. Слышал я, травма у тебя была серьёзная. А теперь оказалось, что ты внезапно выздоровел и уже в гимназию вернулся. Батюшка твой известил меня письмом, когда я справился о тебе, а как именно это произошло, не сказал. Вот и хочу расспросить тебя подробнее.

— Врачи ошиблись. Всё оказалось не так плохо, — ответил я.

— Брось, Алексей, — усмехнулся дядя, — от меня-то можешь не скрывать. Тёмная стихия? Ты всё-таки занимался ей? Или твой батюшка нашёл-таки средства на целителя?

— Тёмная стихия, — признался я. — Я утащил «Руководство» из нашей библиотеки. Ну и… Если честно, плохо помню, что делал. С памятью у меня после того случая проблемы. Но, как видите, на ноги встал. Заклинания помогли.

— А у тебя, смотрю, талант-то развивается. Месяцы практики дали результат. Но излечить сломанный позвоночник — дело непростое. Даже у сильного заклинателя на это уйдут дни и недели. Неужели ты смог? Изумительно!

— Получилось, как видите. Только отец обозлился и снова запретил мне заниматься магией, — рассмеялся я. — Вот и думаешь: где логика?

— Эх, голова его дубовая… — дядя вздохнул. — Но он поймёт. Однажды он прекратит упорствовать. Главное сейчас — не бросать тренировки. Если упустишь возможность, талант заглохнет. И это касается не тебя одного. У твоего отца сыновей больше нет. Я — не очень сильный заклинатель, а значит, и сын мой, скорее всего, высоко не заберётся. У нашей московской ветви, как я слышал, тоже дела плачевны. Скоро Державины станут обычным немощным родом. Теперь вся надежда на тебя. Александр никак не желает понять это. Надеюсь, хоть ты поймёшь.

— Понимаю. Да, надо тренироваться. Я не собираюсь бросать заниматься заклинаниями. Кстати, в первой, говорят, гимназии есть тренеры. Не перевестись ли туда?

— А вот это вряд ли получится. Чтобы поступить в первую гимназию, нужна протекция. А какая у нас, Державиных, протекция? При нынешней власти нам только одна протекция — пинок, да затрещина. Кто из Даржавиных за последние сто лет занял хоть одну высокую должность? Никто, вот именно. Не жалуют нас.

— И чем же не угодили Державины нынешней власти?

— А ты и этого не знаешь? — удивился дядя. — Неужели историю семьи не читал?

— Давно было дело.

— На уроках-то проходили про переворот двадцать пятого года? Ну так вот, мой прадед тогда выступил на стороне Романовых, а когда пришли к власти Боровские, его с братом повесили, а имущество конфисковали. Другой брат в ссылке умер. Ну а кто остался — на паперть с протянутой рукой отправился, без поместий и без земель.

— Ну про это-то я слышал, — соврал я. — Но ведь сто лет почти прошло с тех пор.

— И что же? Боровские обиды не забывают. Не может наша семья возвыситься. Сто лет мыкаемся — всё в пустую. Вот и думаю, вряд ли тебя в первую гимназию возьмут. Это — закрытое учебное заведение для ближайшего окружения. Нам туда путь заказан.

— Досадно, что так вышло, — сказал я, а сам подумал, что если это учебное заведение закрытое, может, и не стоит туда рваться.

— Досадно, — кивнул дядя. — Видишь ли, император Павел взяли курс на реформы, он многое подготовил, чтобы наследник его дал стране конституцию и освободил крестьян. Но некоторые аристократы испугались за свои состояния, сколоченные на крестьянском горбу. Иначе Россия могла бы пойти совсем иным путём.

— Так значит, вы за конституционную монархию? — спросил я прямо.

— Алексей, сейчас каждый образованный человек в России за конституционную монархию. Кто бы ни взошёл на престол следующим, ему придётся удовлетворить чаяния народа.

— Император стар, и наследников у него нет. Большой вопрос, кто взойдёт на престол следующим.

— Да, вопрос сей животрепещущий. Но время расставит всё по местам.

Последняя фраза прозвучала мрачно и как-то угрожающе. Дядя выглядел напряжённым, чувствовалось, что он не равнодушен к данной теме.

— И вы надеетесь на возвращение Романовых? — решил я пойти дальше.

— Как знать. Не за горами большие перемены. В такое время главное правильно выбрать сторону, — дядя многозначительно посмотрел на меня.

— Самая правильная сторона — своя собственная.

— Рассуждаешь, как твой отец. Он тоже вечно держится особняком.

— У меня сейчас других забот полно, — сказал я, решив копать в нужном мне русле. — Источник дохода требуется. Заработок.

— У тебя же учёба, — напомнил дядя.

— Совмещать можно. Тем более, каникулы впереди.

— И чем же ты намерен заняться?

— Пока не знаю. Но у меня есть талант и некоторые навыки. Вот и думаю, может быть их можно как-то применить? Вы — человек сведущий в таких вопросах. Хочу посоветоваться.

— Да я разве что в министерство могу тебя на два месяца взять на мелкую бумажную работу. Что ещё предложить?

— Вы не поняли. Мне нужен реальный заработок. Чары тёмной стихии — редкий дар, а значит, должен высоко цениться. Неужели его некуда применить?

Дядя задумался.

— Так-то оно так, — произнёс он, — но тут либо в гвардию идти, либо… возможно, получится создавать артефакты.

— Не, в гвардию не хочу. А что насчёт второго? Что для этого нужно?

— А для этого учиться нужно. В институте есть специальные кафедры. Если отец позволит, можешь поступить. Только не знаю, обучают ли на артефакторов заклинателей тёмной стихии. Редкий это талант, и применения широкого не снискал. У тёмной стихии одно предназначение — уничтожать. Но тут ведь как? На военную службу такие артефакты не поставишь. Их и заряжать нужно и ремонтировать, а кто этим заниматься будет, если нас на всю империю и двух сотен не наберётся? А в мирной жизни нужно совсем другое. В общем, задачку ты мне, Алёша, задал… Я ведь и сам пока не понял, куда свой талант применить. Могу лишь обучить тебя тому, что знаю. Ничем другим помочь, увы, не могу.

— И на том спасибо, Тимофей Маркович. Только подсказывает мне чутьё, что после того случая книг вы мне больше не доверите.

— Да видишь ли, не в доверии дело. Наказал мне Афанасий Иванович, чтобы книги я в чужое пользование не давал. Благо, что сейчас всё обошлось, а то ведь всякая оказия случиться может. Так что не обессудь, Алексей, не могу тебе выдать литературу. Но думаю я вот что. Книгу-то можно на машинке перепечатать, верно? Так и поступим. Как будет готово, пришлю тебе копию. Обучаться-то как-то надо. Только отцу своему не говори. Сейчас он не поймёт.

— Ему это знать ни к чему, вы совершенно правы, — согласился я.

— Только предостеречь хочу… — тут Тимофей Маркович стал совсем серьёзен. — Тёмная стихия — это страшная сила. Она душу ко злу склоняет. Ты давно причащался-то? А зря. На исповеди ходи и причащайся. Только это наши души от зла и бережёт.

Возражать я не стал, хотя внутри согласен не был. Нет уж, думаю, сами причащайтесь и исповедуйтесь, а мне и так неплохо. Вместо этого я решил разузнать, почему считается, что тёмная стихия склоняет к злу.

— Бесы душой могут овладеть, — объяснил дядя. — Сам я никогда не видел, но слышал много раз. Даже великие князья таким недугом страдали. Так что, Алексей, осторожнее будь, не пренебрегай моим советом.

Я ещё немного поспрашивал дядю об этих бесах, но он и сам толком ничего не знал. А мне вспомнились слова архонта Хаоса. А говорил он, что таких, как он, некоторые считают бесами. Это что ж значит, он может моей душой овладеть? Или уже это сделал, забрав душу Алексея? Или за бесноватых тут принимают обычных психически больных? Предстояло разобраться с данным вопросом.

Мы с Тимофеем Марковичем болтали до самого вечера, затем отправились в столовую на чай с пирогом, который заменял ужин, и только после этого меня, наконец, отпустили домой.

На обратном пути я много думал про слова дяди о «народных чаяниях». Было очевидно, что существует какой-то заговор и есть люди, желающие вернуть на престол прежнюю царскую династию. Возможно, Тимофей Маркович имел с ними связь. Смерть старого императора не за горами. Кто знает, что случится, когда тот упокоится с миром?

Но ещё больше меня заинтересовала тема артефактов. Если в этом мире артефакты столь распространены, а заклинателей, способных создавать эти штуки, кот наплакал, дело могло оказаться весьма прибыльным. Конечно, данной специальности надо учиться, но такая профессия открывала гораздо больше путей, чем какая-нибудь чиновническая служба, которая копейки приносит. Отец, будучи статским советником, не мог найти денег на целителя для сына, а дядя жил в огромной квартире только за счёт того, что имел собственный бизнес. Один вопрос оставался открытым: учат ли артефактостроению заклинателей тёмной стихии?

Мои вещи были уже на новой квартире. В субботу после занятий я собрал чемодан и покинул общежитие с концами, а оставшиеся полдня бегал по магазинам, закупая всё необходимое.

Неподалёку от моего нового дома обнаружилось дешёвое ателье, где я заказал себе костюм. В магазине же готового платья приобрёл цилиндр, трость и обычное штатское пальто, чтобы не светить, когда не надо, гимназической формой.

Больше всего вопросов вызывал у меня такой аксессуар, как трость. Зачем она нужна, я не понимал, но у каждого представительного горожанина эта штука всегда была в руках, и я решил не отставать от моды. Приобрёл себе трость попрочнее, с массивным круглым набалдашником.

Довольно странной деталью гардероба были и перчатки, но не столько они сами, сколько тот факт, что их носили всегда и везде, даже в помещении. Тонкие белые перчатки являлись неотъемлемым атрибутом любого приличного человека. Появиться в светском обществе без перчаток было равносильно тому, что придти на деловую встречу без рубашки.

Не всё, конечно, я успел купить, но с главным разобрался. Теперь и шторы на окнах висели, и кровать представляла собой именно кровать, а не голые пружины, и керосин был в настольной лампе.

Когда я поднялся по сумрачной узкой лестнице и достал ключи от квартиры, возникло ощущение, словно за спиной кто-то стоит. Обернувшись, увидел своего нового знакомого. Архонт явился снова.

— В гости решил зайти? — спросил я, открывая дверь.

— Пора браться за дело, — архонт без вступлений и приветствий зашёл в квартиру, словно к себе домой. — Тебя многому надо научить. Готовь бумагу, перо. Будешь записывать.