Лихой и Мышка

Глава 16

В усадьбу Лихой решил зайти после Зосимы, хорошо бы в сумерках. Мышка все поймет, откроет ему ворота. А Лихому стоит увидеть, как вернутся эти двое. Удобное место для засады он нашел ранее. Оседлав толстый сук дуба, Лихой уставился на кольцо. Оказывается, все неслучайно произошло с ним. Кольцо надел, сразу стал видимым. Похитители решили, что он сам вернулся, раз никто не встречал, но Лихой догадался, что его ждала Медда. Маленькая сиротка Мышка мечтала о защитнике. Вот и сумела притянуть его. Домовяка помог.

Поэтому Лихой смог преодолеть невидимую грань между мирами. И в первый раз, и во второй. Жаль, слабоват в этом мире из Лихого защитник. Магией не владеет. А вокруг слишком много враждебного и непонятного. Даже на деда Лихой опасался надеяться. Судя по тому, что он услышал, Вурлик сильной властью не обладал. А кто держит власть в Ланции еще предстояло узнать. И каким-то боком в нее вписаться. Ясно же, что в покое не оставят теперь, раз держать в усадьбе и присматривать вздумали. Только отсиживаться в усадьбе Лихой не собирался. Не в его это привычках.

Чуток оглядится, поспрашивает Зосиму и двинет тайком в столицу. Разведает, что и как. Медда в усадьбе будет в безопасности, пусть за цветочками ухаживает. Лихой отдельно попросит Домовяку, чтобы оберегал. Происходящее настораживало, но с другой стороны, Лихой признался себе, что его жизнь стала осмысленнее. Здесь он нужнее. И никакие силы не заставили бы его вернуться к автомастерской, дружкам детдомовским и даже к СемПету. Сожаление, которое он испытывал в первые дни, растворилось без остатка.

— Зря вы утруждали себя, многоуважаемый Аверус, — Зосима говорил противным, угодливым голосом. Лихой глянул вниз, почти к самым к воротам подъехала карета, на ней Аверус недавно привез Мышку. Зосима уже стоял у ворот, кланялся в пояс. Но Лихой видел, что показная угодливость у Зосимы. — Усадьба еще не готова. Сад не обихожен.

— Заткнись. Мне решать, готова или не готова. Открывай ворота.

— Я не хозяин, ворота мне не подчиняются.

— А вышел как?

— Медея открыла.

— Зови немедленно Медею.

— Вы бы потом приехали, когда все готово будет, — юлил Зосима, а парнишка Майи вдруг заорал во все горло. Звал родителей и Медею.

— Где все? Почему не слышат? — Аверус не мог стоять на месте, метался, хлестал себя кнутом по сапогам.

— Они в саду клумбы копают, цветы садят, — пропищал малолетний засранец. — Делать им больше нечего.

Медея все-таки услышала крики, кинулась к воротам. За ней прибежали все домочадцы. Лихой надеялся, что Медда увидит Аверуса и сообразит, что пускать его в усадьбу не следует. Слал мысленно предостережение любимой, чтобы не пугалась незваного гостя. Медея сообразила, попятилась. Аверус вытаращил глаза на ее одежду, неосторожно схватился за ограду и взвыл. Отскочил, растопырил пальцы, ладони стремительно покрывались волдырями. “Так тебе, гад, — мстительно усмехнулся Лихой. — Нашелся, командир Загнеткин. Вали отсюда”.

Аверус вряд ли услышал Лихого, но свалить захотел. Только не успел. На дороге появилась еще одна карета. Большая, даже с гербом на крыше. Лихой не понял сразу, кто пожаловал, но по обиженному лицу Медды ему стало ясно, что гости нисколько не лучше Аверуса. Карета остановилась, из нее выбрались Тилемах и Орест. Последнего Лихой узнал. С какого перепуга эти притащились? Еще раз в морду захотел молодчик? Лихой запросто повторит. Тилемах с ходу схватил Аверуса за грудки, тряс и орал, что не потерпит обмана, что разрывает сделку.

— Красавица моя, — Орест обогнул отца и протянул руки к Медее. — Зову тебя замуж. Обманом Аверус увез тебя из нашего дома. Как распознали мы коварный обман, так и бросились в погоню. Иди ко мне. Вернемся домой и сыграем свадьбу. Разлучил нас, подлец. Не рассказал всей правды.

— Не рассказал, да мы не простаки, — вторил Тилемах.

— Сделка состоялась, — Аверус вывернулся. — На год сговорились.

Лихой чуть с дерева не свалился от такой наглости. Вдарил кулаком по стволу и решил показать, кто в доме хозяин. Хватит прятаться. К его женщине вздумали приставать, Лихой подобные шалости прощать не привык. Сейчас он спустится и наведет свой порядок. Мало никому не покажется. Понадобится, всех прогонит из усадьбы. Они с Меддой от чистого сердца приют предоставили и чем им заплатили добрые люди? Сдали со всеми потрохами. Вечером Лихой проведет политбеседу, а то и полный разнос устроит, укажет на дверь засланным казачкам.

— Уважаемый, — опередил Лихого Зосима. Достал из-за пазухи свернутый в трубочку листок и показал Оресту. — Бумага из управы.

— Что такое? — не понял Орест. — Ты кто? Отойди, пока не зашиб. Я приехал за Медеей и я ее увезу. Мне она предназначена.

— Нельзя увозить чужую жену, — Зосима дурашливо пожимал плечами. — Тем более, жену волка. Уходи с миром.

— Волка? Какого еще волка? Сдурел, старый? Откуда волкам взяться? Сидят в столице, нос боятся высунуть из своих крепостей.

— Сдурел, — завопил пацан. Или кто он там был. Громко завопил, повизгивал, словно подавал кому-то сигнал. Подпрыгивал и хлопал в ладоши. Хлопал, как в тот день, когда его условные родители цветок притащили с голубыми лепестками. Вот же поганец. На ребенка Лихой никогда бы не подумал.

— Чужая жена? — Тилемах встал столбом. Известие оглушило. — Что ты мелешь, старик? Не может быть. Медея на чужого и не взглянет. Она нам обязана всем. Кормили, одевали не для того, чтобы она замуж выходила за кого попало. Без моего разрешения нельзя, а я своей волей запрещаю!

— Чужая жена? — эхом повторил Аверус. — Не может быть. Когда?

— Может, — гнул свое Зосима. — Я за этим в управу и ходил. За бумагой. А вчера сам подтвердил клятвы.

— Старый пень, — замахнулся на Зосиму Орест и выхватил листок. — Чего ты там подтвердил? Рву, видишь, рву твою бумагу. Моя Медея. А ты не лезь.

— Бумагу я другую получу, — Зосима не испугался. — Схожу еще раз в управу.

Надо бы выйти из леса, но медлил Лихой покидать убежище. Пока Медда за воротами, никто ее не достанет, а у него стратегическая позиция. Интуиция заставляла Лихого выжидать, хотя он сам не понимал, чего тянет. Ни Аверуса, ни бывших хозяев Мышки Лихой не боялся. Топот копыт заставил всех замолчать. Трое всадников приближались к усадьбе. Неслись во весь опор. По мою душу, уверился Лихой. Как есть, волки. Задумка удалась. Кому надо, почуяли, кто имел интерес, явился, кто не мог сам, отправил шпионов. Все в сборе, можно выходить на сцену.

— Лихой, — Мышка подбежала к воротам, готовая выскочить ему навстречу. Если рядом ее муж, то не страшны ни Аверус, ни Орест. Даже грозные всадники не страшны. Остальные домочадцы встали полукругом за Мышкой.

— Медда, стой за воротами. Будь готова впустить меня.

— Ладно, — прошептала Мышка, прижимая кулачки к груди, готовая сама кинуться в драку за Лихого. — Святой Домовяка, помоги Лихому волку, защити его от всякого зла. Вразуми его врагов. Пусть уйдут и не возвращаются.

Лихой, воспользовавшись общей суетой, проскользнул к воротам. Прислонился спиной, сжал кулаки. В таком положении он сумеет дать отпор и прыгнуть за границу опасности. Надо выяснить, кто чью сторону держит. Аверус явно за себя хлопочет, уже струсил. Орест тоже за себя. С ними проблем не будет. Всадники сила посерьезнее, их намерения непонятны. Пока не появились те, кто кого вызвал пацан, нужно выяснять, что им надо, и договариваться. И поскорее сваливать в усадьбу. В идеале, оставив за воротами всех, включая Зосиму.

Идиотом больше Лихой не будет. Медда, понятно, наивная малышка, но он-то мог сообразить, что нельзя открывать двери в дом всем, кто умеет показывать фокусы. Плюс был, Лихой узнал о себе кое-какие подробности, даже родню отыскал, благодаря кольцу. Только ради этого не стоило ставить под угрозу их нежные отношения с Меддой. Теперь вместо совместных тихих вечеров он отбивается от своры захватчиков. Не впервой, но лучше бы не так явно засветиться. Лихой потер большим пальцем кольцо на руке, обращаясь мысленно к волку за поддержкой.

Двое всадников оттеснили к лесу Аверуса и Тилемаха, Зосима с пацаном отошли сами, лишь Орест не унимался, норовил подойти к воротам. В щель под воротами пролез Белобрюх и с громким лаем кинулся на Ореста. Вот же, маленький, а сразу разобрался, кто здесь ни к месту. Третий всадник спешился и шагнул к Лихому. Еще крепкий старик, седые волосы стянуты сзади в хвост. Одежда своеобразная, то ли охотничья, то ли военная. Старик сощурился, вытянул руку вперед, на пальце у него было такое же кольцо, как у Лихого. Неужели, сам Вурлик пожаловал? Дед?

— Так, значит. Проверочка, — Лихой вытянул руку с кольцом, подражая старику. — Красивые у нас колечки. Фирменные.

Глаза у волков на обоих кольцах вдруг вспыхнули и между кольцами пролегла черная дуга. На несколько секунд, но заметили все. В сердце Лихому словно ткнулась мягкая лапа, а на виске запульсировала венка. Старик положил руку ему на плечо, слегка сжал и вздохнул. Лихой пожал плечами, кто догадается, чем обернется их встреча. Когда в привычные расклады вмешивается чужак, начинается война. Что-то такое и говорили похитители. Лихой вмешиваться не собирался, так уж вышло. И войны он не боялся, знать бы, какая его сторона.

— Медда, — тихонько позвал Лихой. И ворота за спиной тотчас раздвинулись. Ровно настолько, чтобы Лихой протиснулся.

Резко шагнув назад, Лихой втащил за ворота старика. Ворота моментально захлопнулись, только Белобрюх успел юркнуть в щель. Молодец Медда. Всадники кинулись к воротам, но вынуждены были остановиться. Лихой одобрительно хмыкнул. Вот теперь можно разговаривать без лишних ушей. Старик успокаивающе махнул рукой своим спутникам и пошел за Лихим в дом. Проходя мимо жильцов, Лихой собирался объяснить Майе про пацана, но женщина спокойно последовала за всеми.

— Майя, а где сынок твой? — аккуратно поинтересовался Лихой. — Не потеряется?

— Какой сынок? Мы пока с мужем не обзавелись.

— Ошибся, значит, — не стал настаивать Лихой, потому что остальные домочадцы тоже не проявили беспокойства. Выходит, мальчик был приблудный и умело внушал всем нужную информацию о себе. А если рядом не находился, то все о нем забывали, как не было. Каких только умельцев тут не водится, в этой Ланции, чтоб ее. Ушки на макушке надо держать постоянно. — Тогда давай ужин сытный сделай нам. Видишь, гости у нас дорогие.

— Сделаю, — подхватилась Майя.

— А Зосима? — старухи вспомнили про смотрителя. — Где Зосима?

— Не пропадет, — Лихой посчитал, что про пацана шпиона Зосима знал, или догадывался. Специально его из усадьбы вывел. Вот пусть и дальше его пасет.

Медду Лихой взял за руку. Хотелось хотя бы прикоснуться, увериться, что она в порядке. Рядом с этой девчонкой Лихой чувствовал себя иначе и это было сокрушительное чувство. Именно так. Сокрушало любые невзгоды, тоску и бессмысленность существования. У него вырастали крылья, хотелось дурачиться, сочинять глупые стишки и смешить Медду. Не вина Лихого, что вместо этого пришлось становиться следопытом, а все равно виноватил себя. Девчонка и так настрадалась, заслужила спокойную, радостную жизнь.

— Моя жена, — на ходу бросил Лихой старику, который еще ни слова не произнес и свое имя не сказал. — Медея.

— Она? — неожиданно переспросил старик. Удивленно спросил, словно не поверил.

— Да, она! — с нажимом подтвердил Лихой. — Прошу любить и жаловать. Иначе… Глотку перегрызу за нее любому.

— За нее? — опять переспросил старик.

— За нее!

— Никто не верил, а оно сложилось, — вздохнул старик. — Беда.

— Ты о чем? — не понял Лихой.

— Волк и домовая поженились, беда.