Лихой и Мышка

Глава 6

Денис быстро перетаскал мешки из тележки, сложил в углу. Как Мышка и подумала, в одном была мука, в другом — крупа, а в третьем — сухари. Совсем немного картошки, неполное ведро. Крохотный пузырек масла и кусок сала. Соль и сахар с баночках с кулак. Вот и все припасы. Аверус посчитал, что Мышка как птичка, поклевала зернышков и за работу. Соленостей, моченостей, копченостей не выделил. И после такого равнодушия и жадности ждал от Мышки искренней помощи по оживлению дома. Обида накатила мгновенно. Мышка сжала губы, чтобы снова не заплакать.

— Ну да, скуповат, дядя, — Денис догадался, почему Мышка уткнула взгляд в край стола. — Забудь.

— Ненавижу его, — впервые у Мышки вырвались злые слова. Никогда ей в голову не приходило роптать, как бы ни ранило равнодушие Тилемаха и Софии. Даже к Оресту Мышка не испытывала таких гневных чувств. Не проклинала его за подлое нападение.

— Заплатит, — уверенно ответил Денис. — По всем счетам заплатит. Чтоб Лихой, да не поквитался. Не бывало этого. И не будет.

— Лихой, — Мышка благодарно улыбнулась своему защитнику. И пока Денис отлучился за последней порцией груза быстро проговорила привычную молитву. — Святой Домовяка, спасибо тебе за все. Благослови наши труды и защити от всякого зла.

Большая поварешка, висевшая на стене, закачалась и с громким звоном упала на пол, выложенный каменными плитами. Щенок тявкнул, а котенок выгнул спину и зашипел. Мышка подобрала поварешку, повесила на место. Кто-то придет в гости? Или уже пришел? Дениса ведь Мышка не ждала. Но с другой стороны, Денис не гость, а друг. Он собирался остаться с Мышкой в усадьбе. А может, дом ей намекнул, что надо начинать с кухни? Вымыть пол, начистить кастрюли, проверить, что хранится в буфете и кладовой, разложить скудные запасы по полкам.

— Чем же мне вас накормить, маленькие? — Мышка подняла с пола котенка. — Тебе ведь молочко надо, Белоух. И тебе Белобрюх. А где оно у нас?

— В бидоне, — Денис водрузил на стол бидон и корзину. — Тут яйца есть, сейчас омлет сварганю. Уважаешь омлет? С сухарями отлично получится. Хотя я и пирогов захватил. Их на вечер оставим. Я, знаешь, голодать не привык.

— Омлет? — Мышка сглотнула слюну. — Это что такое?

— Увидишь. Потерпи чуток. Только вот печь как разжигать будем? Есть тут спички?

— Я могу, — Мышка обрадовалась, что ее умение пригодилось. Перед Лихим она не боялась показать свой секрет. Разжечь огонь плевое дело, сухие поленья лежали рядом с печкой.

— Точно домовая фея, — восхитился Денис, когда в печке ровно загудело пламя. — Отсталая у вас тут жизнь, надо сказать. Печи, дрова. Хотя в дальних деревнях и у нас такое до сих пор.

— Где у вас? — не поняла Мышка. Заволновалась, что Денису надоест усадьба. И она неумеха. Не знает, как омлет готовить. — Меня София на кухню не пускала. В саду не разрешала яблоки рвать. И в комнаты запрещала заходить, служанкам помогать.

— Это в прошлом, — Денис ловко разбил яйца в миску и взбивал их вилкой. — Целый дворец у тебя. Побольше, чем у Софии. Ходи, где хочешь.

— Это не мое. Аверуса. Он меня купил на год у Тилемаха.

— Забудь про Аверуса. Бумаги я у него забрал. Не принадлежишь ты ему больше.

— А кому принадлежу? Тилемаху?

— Никому. Сама себе хозяйка.

— Так не бывает, — замотала головой Мышка. — Тогда меня в приют отправят. Если я ничья.

— Чем больше ты мне рассказываешь о себе, тем меньше я понимаю, что у вас тут творится. Не кино, это я понял. А что?

— А что? — повторила Мышка. Опять она не понимала Дениса.

— Вместе будем оборону держать, вот что. Ешь, — Денис бухнул на стол сковороду. — Без тарелок, чтобы не мыть потом. Мы после детдома с парнями хлебушком с тарелки подберем и готово. У каждого своя тарелка, зачем мыть. А кружки внутри от чая коричневые становились. И чай казался крепче, хотя один пакетик на всех. А у вас не чай, а не пойми что.

— Спасибо, Лихой. Очень вкусно. Не ела такого никогда.

— Да ладно. Ты, наверно, гадаешь, откуда я взялся? Не кивай, сам бы на твоем месте удивился. Я ж сначала решил, что съемки такие. Средние века, сериал. Друг у меня, детдомовский, попал в переделку. А я поехал его выручать. На киностудию. Его там спрятали, держали в заложниках. Коню понятно, что меня выцепить хотели. С дружка и взять-то нечего. Зашел я не с центрального входа, через забор перелез. Искал дружка, а павильонов много, бродил там, заблудился. Дверь какую-то открыл, темно и шебаршится кто-то. Я сунулся, позвал его, запнулся и полетел вниз. Помню, что лбом ударился. И все, вырубило. Очнулся, когда ты запищала. Пока сообразил, где и что, вылез из-под кровати, а этот мерзавец тебя повалил уже.

— Орест решил, что ему все можно, раз я уезжаю. Никто не хватится, не спросит, не накажет.

— Неправильно решил. Я его поправил. Подумал ведь сначала, что артисты шуры-муры крутят. Ну, знаешь, режиссеры с артистками, артисты с гримершами. Пока кино снимают, все со всеми близко познакомятся. Только ты для артистки слишком пугливая. Спрятала меня. Побоялась светить. Потом Аверус тебя утащил. Я следом пошел. Надеялся, что он меня выведет из лабиринтов киношных. На улице опять ничего узнать не могу. Пристроился сзади телеги вашей. Там полка для чемоданов была. Едем, я не врубаюсь, что за города, что за деревни. Куда мой город делся.

— Мне Аверус не позволил в окно смотреть.

— Не огорчайся. Не учел он, что я весь путь увижу. И как он петлял, и как не хотел тебя никому показывать. Честные люди так себя не ведут.

— А это? — Мышка кивнула в сторону корзины с яйцами.

— Аверус тебя высадил, а я доехал с ним до его дома. На всякий случай. Подозрение он у меня вызвал своей скрытностью. Он кинулся со слугами ругаться, а я прогулялся по округе. Прикинул, что нам понадобится на первое время. На коня уже садился, а тут эти малявки под ноги кинулись. Ну и взял до кучи. Ты их смешно назвала. Белоух и Белобрюх. Заживем, как люди.

— Я просто сирота, Лихой. Усадьба не моя, — Мышка боялась, что после ее признания, все изменится, но как было не сказать. Парень к ней со всей душой. — У меня ничего нет.

— Да знаю я, ты говорила. Только запала ты мне в сердце. Если уж все сначала начинать неизвестно где, так лучше с тобой. Душа родная.

После завтрака Мышка сковородку все же помыла. Ей совсем не трудно, даже хотелось прибрать кухню, расставить все по местам, накормить котенка и щенка. И не бояться, что запретят хозяйничать и погонят взашей. А о том, что случится через год, Мышка думать не будет. Уложив сонных питомцев в корзинку, Мышка поставила ее поближе к теплой печке и подняла глаза на Дениса. Что он скажет? Привычная к чужим указаниям, Мышка уже отказалась от своих планов. Готова была следовать за мужчиной и помогать, отдавая все силы.

— Идем осматриваться? Разведку проведем первым делом.

— Идем.

— Ты сама-то как видишь ситуацию? Не понимаешь? Ладно. Что хотела сделать?

— Там клумба. Дворик. Я хотела прибрать ее. Чтобы утром из окна выглянуть и радоваться, — Мышка показала шишки, подобранные в лесу. — Человечек будет.

— Отличный план. Согласен по всем пунктам. Коня только пристроим и клумбами займемся. Незачем животинке на жаре стоять.

— Незачем. На жаре, — каждое слово Дениса вызывало восхищение у Мышки. — Потом клумба.

Денису было не так уж весело, ситуацию он не понимал, но не жаловаться же девчонке, которая росла сама по себе как колосок в поле и малейшего скрипа боялась. Парень он закаленный, справится. Собственно, горевать ему не о ком. Вырос в детдоме, никто его усыновить не захотел по причине буйного нрава и драчливости. Неумение подчиняться тоже свою роль сыграло. Директор детдома разговаривал с ним как с равным, только поэтому Денис удержался в рамках, не пошел по воровской стезе и не стал бандитом. Хотя своя небольшая банда у Дениса имелась. Вместе выживать было легче.

Что с ним приключилось, Денис не мог объяснить. Ну, споткнулся, ну, упал, ну, лбом вдарился. И почему-то очутился в непонятном мире. Похоже на средневековье, замки с каминами и слуги. Император еще. Значит, и столица есть. То, что Аверус втюхивал девчонке, Лихой тоже не понял. Мертвый дом, оживи. Бред какой-то. Но как Мышка разожгла печь, Дениса впечатлило. Такому разве можно научиться? В детстве он читал про йогов, которые десятилетиями тренировали свое тело и кто-то даже умел высекать искры пальцами, а тут малявочка, пальчики как у ребенка.

Мышка вызывала у Дениса непонятную нежность. Не только потому, что была наивной, приветливой и беззащитной, а слабых он всегда брал под свою опеку. Впервые он почувствовал тоску по семье, по близкому человеку. Который поймет, пожалеет и не выдаст. Дружки не заменили семью, хоть и делили они все с пацанами поровну. Да и не нуждался он раньше ни в какой семье. Мышка даже не поняла, не могла догадаться, как много для Дениса весят слова про родную душу. А он ей их сказал. Никому не говорил, а случайной девчонке с грустными глазами и виноватой улыбкой сказал.

— Где тут может быть конюшня? Ты лучше знаешь, — просто так спросил, чтобы голос Мышки услышать. Негромкий и мягкий.

— Наверно, на заднем дворе, за домом.

— Найдем, — заверил Денис.

Они обошли вокруг дома и, действительно, чуть поодаль обнаружили конюшню. Денис присвистнул от удивления. Кто бы ни были хозяева, толк в конюшнях они понимали. Когда-то тут с десяток лошадей размещалось. Удобные, просторные стойла. И для всего остального отдельные помещения. Для седел и упряжи, для овса и сена. Кладовые и кузница, сарай для повозок, комната для конюхов. И колодец неподалеку. Кроме конюшни во дворе были еще постройки. Все странным образом сохранилось. Крыши не прохудились, двери не скрипели и ржавчины Денис тоже не заметил.

— Не похоже, что присмотра не было, как думаешь? — конь сам зашел в стойло, потянулся к кормушке, а Денис рассматривал, как аккуратно разложены по полкам в кладовой седла.

— Да, — Мышка терялась, когда Денис обращался к ней с вопросами, словно ее мнение важно. С одной стороны, ей это очень нравилось, а с другой, вызывало смущение. — Дом все сохранил.

— Дом? Сам? Я верю, хотя и с большим трудом, что люди могут всякими магическими штучками заниматься, колдовать, но дом ведь не живой. Черт, — хомут, висевший на стене, упал прямо Денису на ногу.

— Святой Домовяка помогает. Следит за порядком.

— Кто? Домовяка? — Денис засмеялся. — Эй, Домовяка, я не хотел тебя обидеть, не бросай в меня хомуты. Ноги у меня всего две. Я тебе еще пригожусь, Домовяка.

— Он добрый, — заверила Мышка и сжала губы. Чуть не выдала тайну, не проболталась, что Домовяка исполнил ее мечты, записанные в тетрадке. Признаться Денису, что звала мужчину-защитника, не посмела.

— Ну, логика кое-какая имеется. Вещи дом сохранил в целости, вон сено даже не сгнило, а то, что живое, земля, трава, деревья, ему неподвластны. Так? Клумбы заросли сорняками, кусты нестрижены. Людские руки требуются. Поэтому Аверус тебя и определил сюда? Придурок, что девчонка одна может сделать даже с садом. Сам бы и подметал здесь.

— Дом его не пустил.

— А почему? Тебя же пустил?

— Да.

— Тебя пустил, — задумчиво повторил Денис. — Домовяка, домовушка. Складно получается. А? Складно. Если сено уцелело, то о чем это нам говорит?

— О чем? — Мышке нравилось смотреть, как Денис рассуждает и размахивает руками при этом.

— О том, моя красавица, что человеческие припасы тоже должны уцелеть! Въезжаешь?

— Я? — Мышка зарделась. Она красавица? Лихой считает ее красавицей?

— Клумбы мы сделаем, ты не беспокойся. Давай-ка сначала пошаримся в домашних кладовых. Силос и фураж для нас найдем.

— Давай!