Локки 10. Потомок бога

Глава 23

Пламя факелов и жаровен шипело и плевалось, освещая зал, где блестели золотые монеты, вывалившиеся из сундуков. А в подобии театральной ложи глумливо усмехались вампиры, предвкушая начало нового развлечения.

— Ты и ты, — пальцем указал вожак кровососов на мага и старика. — Выходите в середину зала! А ты, лучник, швырни своё оружие к стене. Оно тебе не пригодится.

Оба смертных вздрогнули, переглянулись и с надеждой уставились на меня широко распахнутыми глазами, будто ожидали, что я как-то защищу их.

— Я вам приказываю! — в голосе брюнета звякнула необычайная сила существа, привыкшего повелевать.

Брик и лучник сразу же рванули в центр зала, не успев толком подумать: рефлексы, пришпоренные приказом вампира, взяли верх. Старик даже лук свой швырнул за один из сундуков.

Люди остановились в своеобразном квадрате между четырьмя колоннами. Их ноги попирали золотые монеты, а из разломанного ящика выглядывала посуда из драгоценных металлов.

— Я дарую одному из вас жизнь, если он победит другого, — проговорил брюнет и с улыбкой добавил: — Естественно, бой будет до смерти.

— Но мы… мы не хотим сражаться, — запинаясь, прошептал толстяк Брик, облизав пересохшие губы.

— Тогда мы немедленно подвергнем вас обоих чудовищным пыткам, а затем выпьем досуха и бросим трупы на съедение червям, — нахмурил брови вожак вампиров.

Лучник адёрнул кадыком и надтреснутым голосом сказал бледному магу:

— Слушай, я уже своё прожил, так что пусть из нас двоих шанс на жизнь обретёшь ты, друг. Я лучше с гордостью приму смерть от твоей руки, чем от вампирских клыков.

— Мы же… столько с тобой прошли, неужели всё так и закончится⁈ — выдохнул с надрывом толстяк, судорожно сглотнув.

— Быстрее, мне не нужны ваши сопли! — ударил кулаком по подлокотнику трона брюнет.

Остальные вампиры одобрительно зашипели, жаждя крови и зрелища, а не драмы.

Маг дёрнулся как раб, получивший удар плетью, а потом выхватил из-под балахона охотничий нож. Тот холодно блеснул в свете жаровни.

— Прости, брат, — трясущимися губами выдал толстяк.

В его глазах стояли слёзы, но он всё же шагнул к старику. А тот с понимающей улыбкой выпятил впалую грудь.

— Я не виню тебя. Только сделай это быстро. Один удар… прямо в сердце.

— Отец, но так мы лишимся зрелища! — запротестовал рыжеволосый вампир с жабо.

Маг услышал его возмущённый вопль и резко занёс нож над головой, стремясь быстрее закончить дело, прежде чем брюнет, возможно, внесёт какие-то коррективы в схватку.

— Давай же! — выпалил старик и шумно задышал сквозь стиснутые жёлтые зубы.

Его морщинистая перекошенная гримасой физиономия отразилась в широком лезвии ножа, сверху вниз понёсшегося к его груди.

Вдруг старик под дружный удивлённый вздох вампиров перехватил руку мага и пнул того ногой в колено. Брик взвыл от боли и повалился на спину, зазвенев разлетающимися монетами. А его нож остался в цепких пальцах лучника, мрачно сверкнувшего холодными глазами.

— Извини, но ты дурак, если поверил, что я дам себя заколоть как какого-то хряка. У меня ещё слишком много дел на этом свете, и я до последнего буду бороться за свою жизнь! — на одном дыхании выхаркнул он и кинулся на мага.

Брик, несмотря на шок и ужас, успел ударить его ногой в голень. Старик зашипел от боли и упал на толстяка. А тот каким-то чудом умудрился выбить нож из руки лучника. Клинок со звоном покатился по полу и ударился в колонну.

— Вот это уже лучше! — радостно выпалил рыжий вампир, и его юношескую рожу распорола широкая улыбка.

Прочие кровососы тоже заулыбались, подавшись ближе к ограждению балкончика, чтобы во всех подробностях наблюдать за схваткой.

Парочка смертных принялась душить друг друга, рыча от натуги. Они пускали слюни и катались по золоту.

В какой-то миг маг ударил лбом старика, рассадив тому скулу до крови. А лучник, в свою очередь, укусил толстяка за щеку, вырвав целый кусок и плюнув им прямо в лицо Брика. Плоть угодила в глаз, горящий яростью существа, сражающегося за свою жизнь.

— Да они кровожаднее зверей! — восторженно выдала златовласка, втягивая трепещущими ноздрями металлический запах людской крови.

— Двуногие животные, — снисходительно выдал брюнет, пристально глядя, как рубинового цвета жидкость заливает перекорёженные лица сражающихся.

— На кого ставишь? — шёпотом спросил я у Миры, взволнованно наблюдающей за борьбой спутников. — Мне кажется, победит лучник. Он хоть и старый, но крепкий. Гляди, как он разбил скулу Брика. Кровь чуть ли не фонтаном брызнула. Любо-дорого посмотреть…

— Ты чудовище! — прохрипела женщина, кривя губы. — Настоящий безумец. Тебе ждёт участь ещё хуже! Думаешь, вампиры пощадят тебя, после того как ты унизил их? Нет, тебя они оставят напоследок, как десерт, чтобы насладиться сполна.

— Десерт? Лестно слышать. Но кажется, надо немного сменить последовательность блюд. У меня, в общем-то, не так много времени в запасе. Хотя тут, конечно, интересно, чего уж греха таить, — улыбнулся я и, насвистывая, пошёл к борющимся смертным.

— А ну стой! — повелительно бросил мне брюнет, привстав с трона. — Твоя очередь ещё не настала!

— Иди в задницу, — почти по-доброму произнёс я и двумя пинками раскидал лучника и мага в разные стороны.

Оба тяжело дышали, размазывали кровь по лицу и с удивлением уставились на меня.

— Значит вот та-а-ак, — оскалился вожак вампиров. — Что ж, ты сам напросился. Сын, покажи скоту, где его место. Вырви его коленные чашечки. Хочу, чтобы он ползал в крови, умоляя меня простить его за дерзкие слова.

— С радостью, отец! — выпалил рыжеволосый и, явно красуясь, не просто вскочил с трона, а скакнул как настоящий кузнечик, словно ему дали пинка прямо по обтянутому рейтузами тощему заду.

Он перемахнул через бортик ложи и ловко приземлился на пол метрах в пяти от меня, оказавшись на пару голов меньше ростом, гораздо уже в плечах, да и весил раза в два меньше. Но он был быстрым, ловким, невероятно сильным и явно крепким как сталь, так что вампирам рыжик казался явным фаворитом.

— Братец, не заканчивай слишком быстро, слёзно прошу, — наигранно умоляюще протянула златовласка, грациозно встав с трона и подойдя к бортику ложи.

Прочие вампиры последовали её примеру, даже брюнет, да ещё и посмеялись, отыскав в её словах что-то забавное. А та улыбнулась, довольная произведённым эффектом.

— Ох, дорогая сестра, ты же меня знаешь, я могу и заиграться! — картинно виновато пропел рыжеволосый и потупил зенки под очередные смешки вампиров, а затем посмотрел на меня с предвкушением садиста. — Что ты скажешь перед смертью?

— Наверное, вспомню свои самые удачные остроты. Но почему тебя это интересует? Думаю, к тому времени, как я умру, у меня совершенно не останется воспоминаний о тебе, — ухмыльнулся я и добавил: — А ты что скажешь перед смертью? Пора бы уже, а то твоя семейка ждёт.

— Тупое животное. Я с наслаждением вырву твои колени! — прохрипел он, оскалив удлинившиеся клыки.

Рыжеволосый зарычал, как дикий зверь, и метнулся ко мне со скоростью пули. Его тело буквально размазалось в воздухе, словно я смотрел на него из окна быстро несущегося поезда.

— Брат, так нельзя! — возмущённо топнула ножкой златовласка, смекнув, что рыжеволосый, несмотря на все свои смешки и приказ вожака, решил быстро со мной разделаться.

Миг спустя раздался треск костей и хруст разрываемой плоти, а по залу прокатился единый недоумённый выдох.

У вампиров отвисли челюсти, а глаза в шоке уставились на рыжего, застывшего буквально в метре от меня. Он хрипел и пучил глаза, а из его затылка, пройдя сквозь рот, торчал кончик сабли, покоящейся в моей вытянутой руке.

Я успел вскинуть клинок буквально в последний миг, направив его прямо между разинутыми зубами несущегося вампира.

Правда, гад остался жив и даже попытался вцепиться скрюченными пальцами мне в кадык, но я резко дёрнул клинок в сторону, распарывая ему башку.

Вампиры в ужасе зашипели, глядя, как голова их собрата завалилась набок, коснувшись теменем плеча, а сам он рухнул на колени. Я одним ударом окончательно отсёк ему голову и пнул тело ногой в грудь. Оно упало на спину, выплеснув густую кровь, запятнавшую золотые монеты.

Лучник и маг застыли, поражённые до глубины души. Даже дышать перестали, глядя на меня глазами, полными священного трепета.

— А я ведь давал ему шанс что-то сказать перед смертью. Он им не воспользовался. Дурак, что уж… — притворно печально вздохнул я и холодным взглядом пробежался по вытянувшимся от шока бледным вампирским лицам, никогда не целованным солнцем. — Есть ли желающие доказать, что вот эту рыжеволосую падаль погубила самоуверенность и недооценка противника? Милости прошу к нашему шалашу.

— Тварь!!! — взвизгнула златовласка, раззявив рот чуть ли не до ключиц.

— Я за равноправие, так что женщин тоже убиваю, тем более вампирш.

— Я не женщина, а твой палач! — выпалила она и лихим прыжком очутилась всего в нескольких метрах от меня, успев во время полёта продемонстрировать стройные ножки и нижнее бельё — юбка-то задралась.

— Наверное, вы самый милый палач, — улыбнулся я и следом добавил, глядя на её яростную гримасу: — Не нравится? Вероятно, вы забыли в гробу любовь к комплиментам. Или где вы там спите?

— Я буду спать на снятой с тебя коже! — прошипела она и ринулась на меня.

Я встретил её саблей и закрутился как волчок, парируя сверкающие, точно сталь, когти. При этом умудрялся обрушивать на вампиршу довольно сильные удары. Они резали её одежду и вспарывали кожу, но в плоть почти не входили — та оказалась невероятно плотной, словно из очень прочной и тугой резины.

Брюнет предсказуемо взревел, указав на меня рукой:

— Убейте эту тварь!

И первым, подавая пример, спрыгнул в зал, а уже за ним — остальные вампиры.

— Тебе конец, — прошипела златовласка.

Её глаза злобно сверкали на перекошенном от ярости лице. Оно из красивого превратилось в отвратительное, с натянутой на скулах кожей, вывернутыми ноздрями и уродливым оскалом.

— Да ты мечтательница, дорогуша, — подмигнул я и ловким движением впечатал кулак ей в челюсть.

Что-то хрустнуло — то ли моя кость, то ли её. Адреналин не дал понять, чья именно.

К счастью, удар на миг лишил вампиршу равновесия, чем я и воспользовался. Воткнул кончик сабли прямо в её распахнутый рот, пронзив затылок, а затем двинул клинок в сторону, вспоров изнутри башку. Сделал всё ровно то же самое, что и с её братцем. Ну а чего хорошему приёму пропадать?

Златовласка рухнула, но добить её мне не дали кровососы, обрушившиеся на меня.

И вот тут-то началась настоящая битва. Кровавая и стремительная, когда суставы трещат от напряжения, а глаза едва поспевают за движением когтей.

Мне бы не помешала помощь Тахрир, но она не могла выбраться из камня-артефакта, оказавшись в нем, как в плену темницы. Ну и ладно.

Стиснув зубы, я сражался как безумный, полностью полагаясь на рефлексы и опыт.

Приходилось постоянно крутиться и отскакивать, чтобы против меня разом сражалось не больше двух-трёх врагов, а другие в это время лишь яростно шипели за их спинами. И мне каждый раз удавалось проделывать такой манёвр.

Как я и думал, эти погрязшие в похоти и лени твари не умели сражаться в группе. Они привыкли загонять дичь, издеваться над ней и пускать кровь. А столкнувшись с настоящим воином, только мешали друг другу — сталкивались плечами и даже порой когтями цепляли собратьев, вспарывая их кожу, как скальпель трупную плоть.

Однако их численность всё же давала о себе знать.

Я быстро уставал, дыхание становилось хриплым, но с удовлетворением видел, как один за другим падают вампиры. Они скулили и корчились, жалобно косясь на своего создателя, словно побитые собаки, напавшие на уличного кота, а тот, к их недоумению, умудрился кастрировать всю эту стаю шавок.

Буквально через несколько минут, показавшихся вечностью, я остался один на один с брюнетом, забрызганным кровью собственных порождений. Они валялись на золоте: кто-то уже был мёртв, но кто-то стонал, медленно регенерируя. Их регенерация не была магической, как моя. Она являлась особенностью их тел.

— Ты ошибся, вампир, — прохрипел я, вытянув окровавленную саблю в сторону вожака, пожирающего меня исподлобья злобным взглядом. — Не я здесь двуногий скот, а ты. Меня же можешь величать охотником.

— Кто ты такой? — просипел он, сплюнув на пол.

— Хочешь знать моё имя? Ну да, а чего стесняться? Меня зовут Локки Великолепный, бог дипломатии.

— Да ты шутишь! — оскалился тот. — Мог бы назваться богом войны. Какой, к чёрту, дипломат⁈ Ты же, сука, бросился в бой как берсерк!

— Дипломаты ведут разговоры только с теми, кто разумен, а ты — лишь пиявка, задержавшаяся на этом свете и тешащая себя разнузданностью и пороками.

— Арх! — выхаркнул он и прыгнул на меня.

Я отскочил в сторону и вогнал ногу ему в рёбра, ускорив полёт вампира. Тот врезался в колонну, выбив из неё каменную крошку. Я тут же всадил кончик сабли в неглубокую рану на его шее, нанесённую ранее. Клинок вошёл глубже и с невероятным трудом перебил позвоночник в районе шеи.

Вампир захрипел и упал на колени, но не сдох.

— Помоги мне, тварь, — выплюнул он розовую слюну, глядя на Миру, хлопающую круглыми от шока глазами. — Атакуй его, приказываю тебе! Защити хозяина!

— Не забывай меня в аду, — прохрипел я и нанёс ещё несколько ударов, отрубив голову брюнету. — Блин, а может, зря я сказал про ад? Вдруг он даже не знает, что это за место?

Усмехнувшись, я смахнул с лица чужую кровь и мрачно посмотрел на Миру. Та прерывисто дышала, блуждая затравленным взглядом по залу, где валялись вампиры. Наткнулась она и на своих спутников. Те во время боя посчитали логичным спрятаться за колоннами. Там они и стояли, с изумлением глядя на трупы. В их головах не укладывалось, как я разделался с кровососами. И уж тем более они не осознали, что значили последние слова вожака пиявок. Ну и я пока не стал их просвещать, ведь рыжая никуда не денется. А мне нужно заняться своими делами.

В первую очередь я осмотрел безголовый труп брюнета и отыскал в его кармане тускло поблескивающий сапфир в золотой оправе, изображающей паука с загнутыми лапками. Такой же паук, только побольше, был выбит на стене чуть выше золотых тронов в ложе.

О-о-о, отлично! Уверен, что этот сапфир в оправе — ключ, открывающий двери зала. Помнится, у богини Афины имелась подобная штучка. Да, думаю, способ покинуть зал нашёлся. Теперь следует отыскать поглотитель энергии, но прежде надо добить вампиров.

Вытерев ладонью покрытое кровью лицо, я принялся методично и без сострадания добивать кровососов, корчащихся в зале. Кто-то успевал перед смертью яростно зашипеть или даже проклясть меня, но кто-то молил и о пощаде. Особенно расстаралась голубоглазая блондинка, зажимая вытекающую из шеи кровь.

Она принялась отползать от меня, волоча за собой сломанную ногу и жалобно канюча:

— Я… я не сделала ничего плохого. Оставь мне жизнь. Я буду…

— Ой, даже не начинай. У тебя на роже написано, что ты первая содрала бы с меня шкуру, — фыркнул я и наступил на её изящную щиколотку.

— Нет, прошу! — умоляюще протянул она ко мне фарфоровую руку, из-за чего ткань иссечённого саблей платья открыла крепкую бледную грудь с алым ареолом.

— Нет, дорогуша, не прокатит. Ты же не защищала меня перед своим папашей.

Сабля взлетела над моей головой и понеслась к её шее.

Вампирша яростно зашипела, оскалив клыки, а её увенчанные когтями пальцы устремились к моему паху. Но клинок гораздо быстрее вошёл в рану вампирше.

— Вот же… — дёрнул я головой, мрачно глядя на содрогающуюся в предсмертных судорогах гадину, явно испившую не одну сотню смертных. — Чуть хрен мне не оторвала.