Любовь после развода

Глава 23

Я не знаю, как это работает, но в момент поцелуя моя голова отключается. Я превращаюсь в сгусток энергии, которому совсем неважно, что мозг где-то там бьет тревогу. Кричит о том, что в любовь мы больше не верим, что отношения нам больше не нужны. Только вот разве это важно в момент, когда сердце трепещет? Нет. Совсем нет.

Приподнимаюсь на носочки и решаюсь обнять Макса в ответ. Робко, положа ладони ему на плечи. Все запахи и звуки сливаются воедино. И я не знаю, чем бы все это могло закончиться, если бы не настойчивый телефонный звонок. Шалимову звонят, снова и снова. Когда он все же находит в себе силы отстраниться, чтобы ответить, мой мир сужается до размеров булавочной головки. Нервы натягиваются, как гитарные струны, а на голову обрушивается сожаление о содеянном. В душе скребет недоверие, страх снова быть преданной, снова с растерзанным в клочья сердцем.

Максим, может, и увлекся мной, но для него это может быть просто интрижкой. А я… Я, кажется, начинаю в него влюбляться. Дурочка. Какая же дурочка! Снова, снова на те же грабли.

Руки трясутся. В моменте мне было хорошо, приятно. А теперь я испытываю тревогу. Кажется, что, если Максим узнает о том, что произошло между мной и Ершовым, если Макс только узнает, что тот сделал, он изменит свое ко мне отношение. Ему станет противно. Зачем я ему такая вообще нужна?

Стыд заливает щеки алой краской. Растерянно застегиваю куртку, сую телефон в карман и выхожу из квартиры. Мне нужен воздух. Мне нужно проветриться.

Слышу, что Шалимов идет следом. Он говорит по телефону, закрывает дверь, чертыхается. Чувствую, что его бесит мое бегство, но разве сейчас вообще возможно по-другому?

Вылетаю на улицу и жадно хватаю ртом воздух. Слезы уже собрались в уголках глаз. Что я творю? Зачем? А Максим? Почему он все это делает? Где хоть какая-то логика? Он ведь абсолютно меня не знает. Совсем!

Чувствую его присутствие за спиной и невольно сжимаюсь.

– Я на парковку за машиной. Ты со мной или…

– Я здесь подожду, – отрезаю, не поворачиваясь к нему лицом.

Я просто не переживу сейчас идти с ним нога в ногу. Не смогу дышать одним воздухом в салоне авто. Мне нужна передышка. Именно ее я и беру.

Пока Максим уходит за машиной, протаптываю дорожку от подъезда к воротам и обратно. Снег еще с ночи идет не переставая, поэтому следы всех, кто выходил из дома утром, уже замело.

Когда за спиной притормаживает черный седан, зажмуриваюсь. Считаю про себя до пяти и, поджав губы, поворачиваюсь. Открываю дверь и забираюсь в салон, где тут же накрывает волной дурацкого трепета. Яркий запах Шалимовской туалетной воды доверху забивает легкие.

– Поговорим? – Макс выезжает с территории ЖК и бросает на меня очень внимательный взгляд.

– Да, – киваю. – Не делай так больше. Между нами ничего не может быть. Никогда, – выпаливаю на одном дыхании. – Мне не нужны отношения. Совсем. Ни с кем.

Шалимов ухмыляется. Я это вижу. Прекрасно вижу.

– Ладно, – соглашается без каких-либо возражений.

Открываю рот, но мгновенно его захлопываю. Краснею пуще прежнего. Вот теперь окончательно чувствую себя дурой. Он ведь ни о каких отношениях речи и не вел. Никогда. Я сама себе все придумала. Сама себя накрутила. Сама…

Максим щелкает поворотником, выкручивает руль и снова смотрит на меня.

– Допусти, что это выброс адреналина. Я вчера как минимум пару часов думал, что с тобой что-то случилось. Пока ты трубку не брала…

Опускаю взгляд.

– Пока ты на меня работаешь, ты моя ответственность, запомни это. Адель тебя любит.

– Только поэтому? – спрашиваю быстрее, чем успеваю подумать, но Максим ничего не отвечает. Сигналит и сквозь зубы матерится, потому что мужчина перебегает дорогу на красный свет.

У дома моих родителей он, как и обещал, остается ждать меня в машине, а я, набравшись смелости и терпения, поднимаюсь в квартиру. Внутри только мама и Вероничка, так я думаю первые минут десять. До эпичного появления Костика из ванной.

– Ну что? – брат улыбается. – Смотри, мам, приползла она. А ты переживала. Мать из-за тебя всю ночь ревела. Дура неблагодарная ты, Алинк.

Молча прохожу на кухню. Вижу свой чемодан, кладу его на стол, расстегиваю. Проверяю, все ли в нем на месте. Убедившись, что это так, застегиваю и стаскиваю его на пол.

Мама все это время стоит в уголочке, наблюдает за мной и плачет. Беззвучно. Я только вижу, как у нее по щекам слезы катятся. Сердце в этот момент больно сдавливает. Срываюсь все-таки. Обнимаю ее.

– Мамочка, я всегда с тобой. Слышишь? Всегда. Но здесь я не останусь.

– Доченька, как же так? Как же так, Алина? Папа сгоряча сказал. Слышишь?

– Мам…

Мама проходится по мне взглядом, полным отчаяния, и именно в этот момент в ее глазах появляется холод.

– Иди. Если выбрала не нас. То иди.

Делаю шаг назад, беру свой чемодан и побитой собакой плетусь в прихожую. Пока надеваю ботинки, мама выбегает за мной следом с громким воем.

– Ну куда ты пойдешь! Куда? Алина, мы же семья. Алина!

Костик, подсуетившись, вырывает у меня из рук чемодан. Между нами завязывается борьба за вещи, и все это под громкие мамины рыдания.

Отчаяние накрывает огромной волной, которая топит меня секунда за секундой.

Я начинаю ненавидеть себя за то, что причиняю маме боль.

– Свалить решила? Обгадила здесь все и в кусты? Нет уж. – Костик все же одерживает победу в борьбе за мой чемодан. – Здесь останешься. Вместе будем это дерьмо разгребать. Я на это не подписывался!

– Отдай, – толкаю его, но силы неравны.

– О матери подумай.

– Алина…

– Мама, ну как ты не понимаешь…

– Это ты не понимаешь, – снова брат. – Ты во всем виновата. Если с мамой что-нибудь случится, ты будешь виновата.

Именно в этот момент мама хватается за сердце и падает на пол. Перед глазами пролетает вся моя жизнь. Кидаюсь к матери и понимаю, что она еле дышит.

– Я сейчас, сейчас, – достаю телефон и звоню в скорую.

Костик, судя по лицу, тоже в шоке. Побелел весь.

– Она чего? Эй, мам, – бормочет, продолжая крепко держать мой чемодан. – Это ты во всем виновата. Довела мать.

После этих его слов, открывается входная дверь и на пороге появляется Максим.

– Ей плохо, – смотрю на Макса.

– Скорую вызвала?

– Да, – киваю, вытирая слезы.

– Макс, – Костик заискивающе улыбается. – У нас тут разговор, семейный, – нервно посмеивается.

Шалимов подхватывает меня под мышки и поднимает с пола. Потом то же самое делает с моей мамой и усаживает ее на стул в кухне.

– Стоять! – басит, заметив, что Костик хочет улизнуть из дома. – Шаг еще отсюда сделаешь, я тебе башку откручу.

– Да я так… Скорую встретить.

– Без тебя поднимутся.

– Мама, – протягиваю ей стакан воды, – попей.

– Алинка, – мама всхлипывает, но даже руку вытянуть не может. Сама ее пою.

Когда приезжает скорая, я оказываюсь не в состоянии хоть что-то им рассказать. Понимаю только, что за меня это делает Макс. В общих чертах им что-то объясняет.

Когда маму забирают, меня жутко тошнит.

– Ты как?

Макс упирается ладонью в стол и склоняется надо мной.

– Нормально. Хорошо, все в порядке… Куда они ее увезли?

– Никуда. Укол сделали, она в соседней комнате.

– Правда? – моргаю. Ресницы слиплись от слез, и я почти ничего не вижу.

– У нее просто скакнуло давление. Ничего страшного нет. Ты, – смотрит на брата, – чемодан отнеси в тачку, – бросает ему ключи. – Не вернешься, я тебя найду, а дальше ты сам знаешь.

– Знаю-знаю, – фырчит Костик и послушно тащит чемодан в машину. Минут через пять и правда возвращается обратно. Отдает Максиму ключи.

– Поехали, Алин.

– Я не могу. Теперь точно не могу.

Макс насильно поднимает меня со стула. Сил сопротивляться нет. Только плакать. Маме из-за меня стало плохо. Из-за меня. Костик прав, я во всем виновата. Только я. Не нужно вообще было приезжать. Никогда.

– Можешь. Легче в твоем присутствии ей не станет.

– Я… Я к ней схожу, – выкручиваюсь и плетусь в комнату.

Мама лежит на разобранном диване. Бледная, но с открытыми глазами.

– Мамочка, – сажусь с ней рядом. – Прости меня, пожалуйста. Прости.

Мама сжимает мою ладонь и улыбается.

– Все хорошо, доченька. Со мной все хорошо.

– Правда?

– Конечно. Езжай в Москву.

Моргаю. Неверяще ее разглядываю. Мне послышалось?

– Ты… Ты правда не обидишься?

– Алина, что же ты сразу не сказала? – мама опирается на локти и медленно садится, упираясь спиной в спинку дивана.

– О чем?

– Как о чем? Про тебя, про Максима. Что вы вместе. По-настоящему. Он сказал, что оплатит нам с Вероничкой санаторий и поможет Косте с нормальной работой. Почему же ты мне не сказала, Алина? Я ведь боялась, что ты там одна совсем. Что нет никакой работы няней, а ты… Ты с ним спишь от безысходности…

Мама опускает глаза, а я понимаю, кем она меня все это время считала.

Она меня… Боже мой.

Выпускаю мамины пальцы из своей ладони, поднимаюсь и без слов выхожу из квартиры. Макс стоит на улице у машины, говорит по телефону. Когда скидывает вызов, вижу имя звонящей. Лиза.

Не знаю почему, но такое зло берет. За его поцелуи. За звонки каких-то баб. За то, что он приехал. Зачем он влез? Зачем что-то пообещал матери? Зачем?

Подхожу к нему вплотную.

– Мне не нужны твои деньги. Не нужно ничего от тебя. Зачем ты ей… Зачем?

– Теперь ты можешь спокойно уехать.

– Ну да, ты ведь меня у них купил. За работу для Костика и путевку в санаторий, – истерично смеюсь. – Моя цена – какая-то путевка. И все счастливы. Я приеду, попрощаюсь с Ади и уволюсь. Слышишь? Уволюсь. И не смей ничего им давать и покупать. Не смей! Лучше для какой-нибудь своей девки подарок сделай на эти деньги!

– Конечно, – Макс ухмыляется. – В машину садись, холодно.

Насупившись, огибаю капот, а потом от души хлопаю дверью.

До Нового года остается четыре дня.