Любовь после развода

Глава 27

– Она спит, – шепчу, переводя взгляд с Адель на Максима.

Мы ехали сюда больше трех часов. Кажется, попали во все существующие в Москве пробки. Хотя на что мы рассчитывали тридцатого декабря? Адель сначала активничала, пела песни, болтала, а потом вырубилась прямо в детском кресле.

– Сейчас перетащу ее в спальню, а потом чемоданы занесу.

– Хорошо, – киваю и аккуратно, почти бесшумно выбираюсь из салона. Максим еще даже двигатель заглушить не успел, мы только-только подъехали к дому.

Осматриваюсь. Запрокидываю голову, чтобы получше рассмотреть крышу, украшенную гирляндами. Атмосфера здесь очень новогодняя, все сияет.

– Красиво, – произношу тихонько и смотрю на Макса.

Он тушит фары и, словно опомнившись, крутит головой, оценивает обстановку. Складывается впечатление, что, не сделай я на этом акцент, он бы вообще ничего не заметил.

– Да, я просил украсить получше, – сообщает будто между делом и аккуратно вытаскивает Ади из машины, чтобы не разбудить.

В доме он несет ее в дальнюю комнату. Мельком смотрю на часы. Половина десятого. Пока Макс уходит за чемоданами, раздеваю Адель, стараясь тревожить ее как можно меньше, а потом накрываю одеялом.

Вжикнув молнией, стягиваю свою куртку с плеч, плотно прикрыв дверь в спальню, где уложили Адель. Прохожусь по огромной гостиной, в центре которой расположился большой модульный диван, прямо напротив камина, украшенного еловыми ветками, слева панорамное окно с видом на заснеженный сад, в котором нарядили живую елку.

Здесь очень красиво. Уютно. Отделка внутри преимущественно деревянная, на диванах и креслах много подушек и пледов. На входной двери висит большой рождественский венок.

Высокая, практически в потолок, елка стоит буквально в четырех шагах от дивана. Трогаю колючие иголочки и слышу шум в прихожей. Максим зашел.

Бросаю куртку в кресло и выхожу ему навстречу. Мы приехали сюда на четыре дня, но чемоданов у нас столько, словно мы собрались жить здесь как минимум месяц. В основном все Адькины, отговорить ее что-то не брать было просто невозможно.

– Не проснулась. Я ее раздела, накрыла, – шепчу, оказываясь рядом с Шалимовым. Мы остались вдвоем, поэтому нахожу в себе смелость и кладу ладони ему на плечи. Улыбаюсь и стряхиваю с его разлохмаченных ветром волос снег.

– Хорошо, – Максим приподнимает край моего свитера и касается холодными подушечками пальцев спины.

Вздрагиваю.

– Прости, – Макс чмокает меня в губы. Замираем. Смотрим друг на друга, и именно в этот момент гаснет свет. Вырубается во всем доме.

– Что это? – бормочу, пытаясь разглядеть хоть что-то.

– Пробки, может?

Чувствую, что он отдаляется.

– Ты куда? – нервно оглядываюсь, хоть ничего и не вижу.

Максим сжимает мою ладонь и тянет за собой. Достает телефон, включает фонарик. Проверяет те самые пробки в автомате, но дело оказывается не в них. Минут пять спустя Шалимов закидывает дрова и разжигает камин. На линии произошел какой-то обрыв. Электричество обещают дать в течение двух часов. Это мы выяснили, позвонив в электросети.

Усаживаюсь на мягкий ковер в позу лотоса и наблюдаю за тем, как разгорается пламя. Первые свечения озаряют наши лица. Макс упирается ладонью в колено, сидя на корточках у камина, и подкладывает еще пару поленьев.

– Должно быстро разгореться, – смотрит на меня. – Не холодно?

– Нет, – шепчу, а по телу мурашки.

Шалимов улыбается, притягивает меня к себе. Смотрим друг другу в глаза.

После моих откровений Макс просидел со мной в ванной на квартире, наверное, целый час. Успокаивал. А я все рыдала-рыдала и никак не могла взять себя в руки, а когда получилось, стало легче. Я столько времени держала все в себе, уму просто непостижимо. Жила в этом аду и боялась хоть с кем-то поделиться.

А Максим… Своим вниманием, чуткостью растопил ту льдинку, которой стало мое сердце. До сих пор бросает в жар от его слов. Он говорил, что я красивая, шептал комплименты, обещал всегда быть рядом и целовал, целовал, целовал…

– Иди ко мне, – Максим понижает голос, поднимается на ноги, утянув меня за собой.

Очень крепко обнимает, скользит пальцами по моей щеке, не разрывая наш визуальный контакт, и накрывает мои губы поцелуем.

Мягко и медленно. Закрываю глаза, чтобы полностью сосредоточиться на ощущениях. Дышу ровно, но сердце все равно начинает биться быстрее.

Прикосновений становится больше, а поцелуи – глубже. Мы издаем причмокивающие звуки, и в тишине гостиной они кажутся слишком громкими.

– Максим… – бормочу, когда его губы касаются шеи. Колени в этот момент подгибаются, но он так крепко держит меня за талию, что упасть просто нереально.

Кажется, мы оба сейчас живем в предвкушении продолжения этого волшебного мгновения.

Макс приподнимает меня над полом. Прижимает к стенке. На нем по-прежнему пальто. Здесь полутьма. Освещение дотягивается до нас лишь из разгорающегося камина.

Забираюсь ладонями под полы мужского пальто и с усилием стягиваю его по плечам. Макс мне помогает, высвобождает свои руки и, оставшись в свитере, только сильнее вжимает меня в стену.

Я отлично чувствую его возбуждение. Кожа огнем горит. Мы снова целуемся, снова погружаемся друг в друга, смешиваемся, как реагенты в колбе.

Максим продолжает меня зацеловывать, а я не могу даже вдохнуть. Столько эмоций, они меня перенасыщают. Прикосновений становится слишком много, они распаляют, выключают голову окончательно. Теперь есть он и я. Больше никого. Больше ничего сегодня не важно.

Шалимов отлепляет меня от стены, толкает какую-то дверь, и мы снова попадаем в темноту. Глаза в этот раз адаптируются мгновенно. Я отлично различаю силуэты. Мы оказываемся на расстоянии шага, потому что Макс закрывает дверь на защелку. Обнимаю свои плечи. Делаю глубокий вдох и пячусь до тех пор, пока не упираюсь бедрами в спинку кровати.

Слышу его шаги. Тихие, но уверенные. Вижу, как Максим снимает свитер через голову, а когда оказывается ко мне вплотную, помогает мне высвободиться из своего.

Прикосновения кожа к коже вызывают захлестывающую бурю эмоций. Они переполняют. Время замедляется. Максим давит ладонью мне между лопаток, вынуждая просто прилипнуть к нему грудью. Привстаю на носочки, тянусь к его губам. Хочу поцеловать. Хочу выразить все, что к нему чувствую. Отдать все то тепло, что у меня есть.

Скрипучие пружины кровати проминаются под нашими телами. Мы сплетаемся с ним в единое целое.

Максим гладит мои волосы, а прежде чем в очередной раз поцеловать, спрашивает:

– Ты готова?

– Да, – закрываю глаза и отдаю всю себя этому мужчине.

***

Я открываю глаза утром тридцать первого декабря, за несколько часов до рассвета. На часах только семь утра. Максим крепко спит, прижимая меня к себе.

Улыбаюсь. Вожу подушечками пальцев по тыльной стороне его ладони, накрывающей мою грудь. Снова закрываю глаза и погружаюсь в воспоминания этой ночи. Мы уснули не раньше четырех, но, несмотря на пару часов сна, чувствую я себя бодрячком. Лениво потягиваюсь и аккуратно, чтобы не разбудить Макса, высвобождаюсь из его объятий. Примерно минуту рассматриваю его лицо, целую вскользь и, натянув на голое тело свитер и джинсы, вышмыгиваю из спальни. Первым делом заглядываю к Ади. Она крепко спит.

Свет дали еще ночью, а камин уже потух. Вытаскиваю из чемодана подарки, кладу их под елку для Адель и только потом иду в душ. Делаю воду погорячее и смываю с себя запахи этой ночи. Мне еще никогда и ни с кем не было так хорошо. Улыбаюсь собственному отражению, переодеваю белье и, снова втиснувшись в свою одежду, перемещаюсь на кухню, чтобы приготовить завтрак.

Макс просыпается и выходит на кухню буквально минут через десять после того, как я разбиваю на сковороду яйца.

Его ладони скользят под мой свитер, гладят живот, поднимаются выше…

На нем только спортивные штаны. Вжимаюсь в твердую грудь спиной так, чтобы ему было удобнее меня трогать, и продолжаю готовить завтрак.

Максим усмехается, целует меня в шею.

– Первые пять минут думал, что ты сбежала, – шепчет в самое ухо.

– А у меня был повод? Не думаю.

– Адель спит еще?

– Да, я к ней заходила.

Макс издает рык и, резко развернув меня к себе лицом, усаживает на столешницу.

– Ты чего? – смеюсь, обнимая его за шею. – Она в любой момент может проснуться, – глажу его плечи, спину. – Потерпи до вечера, – шепчу, а сама мурашками покрываюсь. Нам ведь и правда очень хорошо вместе. Очень.

Максим задирает на мне свитер, целует грудь над чашечкой лифчика и резко одергивает вязаную ткать обратно.

Улыбаюсь, сидя на столешнице с лопаткой в руке, наблюдая за тем, как Макс перестраивается. Ему требуется усилие, чтобы сменить волну, и практически сразу, как это происходит, я слышу топот в глубине дома.

– Адель проснулась, – стекаю на пол. – Доброе…

Договаривать даже смысла не вижу. Адель несется к елке, полностью нас игнорируя. Начинает под ней ползать и выковыривать подарки.

– Ты ничего не забыла? – вмешивается Максим, перемещаясь в гостиную и сунув руки в карманы.

Ади запрокидывает голову.

– Привет, папочка, – бормочет, терзая подарочную упаковку коробки.

Макс закатывает глаза и присаживается рядом с дочкой на корточки.

– Ну что тут у тебя?

– Не знаю, но надеюсь, что Дедушка Мороз внимательно читал мое письмо.

Макс прыскает от смеха, а я начинаю раскладывать завтрак по тарелкам.

Когда за окном становится светло, мы одеваемся потеплее и идем лепить снеговика.

– Алина, нужна морковка.

– Нет морковки.

– Совсем?

– Ага.

Ади дует губы, но потом делает нос снеговику из какой-то палочки и, скомкав снежок, бросает его в Максима. Так как силы неравны, мы с Ади сбиваемся в команду и забрасываем Шалимова снегом. Носимся как угорелые, а потом еще минут десять, перед тем как зайти в дом, отряхиваемся от снега.

Ближе к вечеру Ади ложится спать, чтобы дотянуть до курантов, а я делаю укладку. На стол мы накрываем с Максом вместе. Чувствую себя при этом как в каком-то американском фильме про Рождество, не иначе. В доме царит атмосфера уюта и праздника, которого у меня, кажется, не было уже тысячу лет. Чтобы вот так, без скандалов, с улыбками, переполняясь счастьем и положительными эмоциями…

– Ты настоящий вообще? – спрашиваю у Максима, прилипнув к его спине. Смыкаю пальцы в замок у него на животе.

– А ты сомневаешься?

– Честно? Да, – улыбаюсь. – Не верю до сих пор, что так бывает.

Максим аккуратно разжимает мои пальцы и, перехватив запястье, поворачивает меня к себе.

– Я тут пришел к выводу, – загадочно улыбается, а потом на секундочку даже хмурится.

– К какому?

– Ты не зря тогда вылетела на дорогу, – касается губами моего уха. – Не верю в такие вещи, ты только не смейся.

– Какие? – вожу пальцами по его плечу.

– Это была судьба.

Улыбаюсь. Зарделась даже.

– Честно… Я тоже про это думала, – смотрю Максиму в глаза.

Макс прихватывает мою нижнюю губу своими, а из недр дома звучит визг, от которого закладывает уши.

– Вы женитесь? – Ади вприпрыжку скачет где-то у меня за спиной. – Женитесь, да? Алина теперь моя мама?

Макс поднимает Ади одной рукой, а она так энергично болтает ногами, что мне приходится немного отклониться. В ней столько эмоций, что она абсолютно не может их контролировать.

– Я подарки вам принесла, – тараторит и вытаскивает из пакета, с которым прибежала, двух зайцев. – Это мы в школе шили. Серый – папе, а белый – тебе, – протягивает мне игрушку.

– Спасибо. Очень красиво.

Макс рассматривает мордочку зайца и издает смешок.

– Почему у него глаза фиолетовые? – спрашивает Ади.

– Ну это же заяц, папа, – Ади цокает языком, а Макс якобы понимающе кивает. – А мне подарки? Папа, ты же купил мне телефон? Ты обещал, что после Нового года у меня будет свой телефон. Сенсорный.

– Купил-купил. После курантов получишь.

– А когда уже куранты?

– Через часик, – щелкаю ее по носу. – За стол?

– Я платье надену только.

Адель уносится в спальню переодеваться. Впрочем, я делаю то же самое.

Макс остается в гостиной один. Судя по всему, он собирается праздновать в спортивных штанах и футболке.

Я, конечно, особо наряжаться не планировала, но платье купила. Черное, с прозрачными рукавами и вырезом на спине, идеально сидящее по фигуре. И судя по взгляду Макса, когда я возвращаюсь за стол, мой выбор идеален.

Когда стрелка часов начинает приближаться к двенадцати, Адель встает ногами на диван и тянет свой бокал, который Максим наполняет детским шампанским.

– Надо загадывать желания. Папа, желание, Алина!

Адель суетится больше всех, угомонить ее сейчас просто нереально.

Когда куранты бьют в последний раз, наши взгляды с Максимом встречаются.

– С Новым годом, – произношу одними губами.

– С Новым! – Макс сжимает мою ладонь и целует в висок.